— Смотри: ужин, свечи…
— Иди ты, — улыбается Себастьян. — А то сейчас с вилочки кормить буду, — и накалывает очищенную тигровую креветку на вилку.
Джим смеётся, но мотает головой:
— Не люблю креветки.
Мориарти вновь налил в гранённый стакан виски. Так не может продолжаться больше. Завтра он обязательно что-нибудь предпримет. Но только завтра, а сегодня…
— Джим! Что на этот раз?! Я получил твоё сообщение, — обеспокоенный Себастьян вбегает в комнату.
— Цианид или мышьяк?
— Опять ты со своим ядом! — недовольно отвечает снайпер.
Так не может больше продолжаться, но ностальгия и воспоминания не давали Джиму покоя. И, глядя на дверь в комнату Морана, в которой он грозился сделать замочную скважину, тоска охватывала Мориарти с новой силой.
— Себастьян, ты слышал о Шерлоке Холмсе?
— Это тот, что может рассказать о пилоте по большому пальцу?
— Да. Сегодня мы идём с ним на встречу. Хочу, чтобы ты прикрыл меня.
— Не вопрос.
Джим любил чай. Крепкий, чтоб с лёгкой горчинкой, без сахара. Но не сегодня. Сегодня он предпочёл виски любому другому напитку.
— Обязательно нужно было понтануться и щёлкнуть пальцами?
— Зато как это смотрелось со стороны! Надо будет повторить как-нибудь.
Теперь Мориарти остался один. Совсем один.
«
Ты обещал, идиот!»
Внезапный звонок в дверь заставил Джима вернуться в настоящее. Он открыл её и, не взглянув на гостя, прошёл на кухню за ещё одним стаканом.
— Не удивлён? — поинтересовался гость, скорей по старой традиции.
— Нисколько, — ответил Мориарти. — Не скажу, что тебя ждал или рад видеть, но не удивлён. Что они там сейчас делают? Утешают друг друга или просто вспоминают прошлое? — Джим плеснул виски и протянул ему стакан.
— Неплохо, — отпив немного, заметил Холмс. Отвечать на поставленные вопросы нужды не было, все они были риторическими, Мориарти не ждал на них ответа.
— Себастьян привёз его из Шотландии, он хорошо разбирался в выпивке и не только в ней… — Джим резко замолчал, посмотрел на янтарный напиток в гранённом стакане и, залпом допив остаток, плеснул себе ещё.
— А Джон был неразборчив в еде, — горько усмехнулся Шерлок. — Прошло три дня, его всё ещё не нашли.
— Ты… А, неважно, — он махнул рукой, теперь неважно было абсолютно всё. — Почему ты пришёл, Шерлок? — неожиданно поинтересовался Джим. Холмс молчал.
— Ты знаешь почему, — наконец ответил он. И поставил пустой стакан на столик, рядом с бутылкой.
— Знаю. Не знаю. У меня нет настроения разгадывать шарады!
— Именно поэтому я здесь. Ты сидишь третий день, я думал, что Джим Мориарти не из тех, кто бросает слова на ветер. Похоже, я ошибся.
— Заткнись! — сейчас Джим был совершенно непредсказуем.
А холодный, логичный и отвергающий какие-либо эмоции мозг Шерлока старался регенерироваться после нанесённого шока от внезапной смерти Джона. Холмс долго стоял у могилы верного друга, что-то шепча себе под нос. В голове смешалось всё в кучу. Звучали отрывки фраз брата «я предупреждал тебя, Шерлок. Эмоции — это не преимущество», потом они сменились отрывком из разговора с Джоном, что людей берегут друзья. В памяти всплыл Редбред, и это стало последней каплей.
«Хватит!» — приказал он то ли себе, то ли воспоминаниям. Но это сработало. Мозг, отравленный кучей эмоций за период дружбы с Джоном, снова замкнулся. Теперь все воспоминания были глубоко на дне «жёсткого диска», там, куда он больше не заглянет. Никогда. И Шерлок почувствовал облегчение. Сейчас холодный ум мог подкрепить только тот же холодный и презирающий всякие эмоции мозг. Вот только Холмс малость просчитался. Хладнокровный Мориарти терпел глобальное порождение.
Кажется, он стал слишком сентиментален. Или просто отвык от одиночества. Ведь рядом всегда был снайпер. Себастьян переехал к нему после покушения, лет десять назад. Джиму же теперь казалось, что прошло гораздо больше времени. Мориарти сильно привязался к снайперу. Он был единственным человеком, которого можно было назвать другом.
— С итальянцами покончено. Траванулись собственными пирожными с цианидом.
— Однако, стоит признать, пицца у них не плоха.
Себастьян смеётся, глядя, как Джим отрезает ещё один кусок «Маргариты». Пицца действительно была очень хорошей, итальянская компания знала в своём деле толк.
— Джим, мы вновь оказались в одной лодке, только уже на одной стороне. Оно всё ещё живо и…
— Это ненадолго. Поверь мне.
Шерлок верил. Теперь Мориарти ничего не сможет остановить.
***
Джим проснулся от чьего-то ледяного прикосновения. Вздрогнув, он открыл глаза и чуть не свалился с кресла. Перед ним стоял весь мокрый и грязный Себастьян Моран. Яркая вспышка молнии осветила его бледное, измазанное мокрой землёй и глиной лицо. Казалось, он только что встал из могилы. Точнее, не казалось… С потемневших от дождя волос на пол капала грязная вода.
— Себастьян?! Ты… Быть не может! Похоже, я сильно перебрал…
Моран прижал палец к губам — «тихо» — и жестом приказал следовать за ним.
Джим захватил зонт, и они вышли на улицу. Ветер дул с такой силой, что от зонта проблем было больше, чем пользы. Его то и дело выворачивало, и Джим решил его сложить. Костюм всё равно уже был испорчен.
— Джим, знаешь, я не говорил тебе, но так должно было случиться. Та цыганка мне говорила, но тогда я её не слушал. Да что уж там, её никто не слушал. Я тебя только прошу, не лезь ты на рога.
— Себастьян…
— Нет, Джим, послушай меня. Послушай меня хоть раз! Посмотри к чему всё идёт, — новая вспышка молнии осветила лицо снайпера, Джим поёжился, следом прогремел оглушительный грохот.
— Куда мы идём?
— Считай, что ты меня провожаешь домой или в последний путь, как тебе угодно.
— Ты скотина, Моран!
— Не каждый после смерти может выжить или жить дальше, — попытался пошутить Себастьян.
— Лучше заткнись. И так тошно, ещё ты тут… — он осёкся, забыв, что «тут» он только на эти два с половиной часа, пока они идут к месту вечного упокоения, как однажды сказала его мать.
Дальше они шли молча. Просто шли под проливным дожем. Джим хотел было вновь начать разговор, но так и не решился. Говорить же штампованными фразами, как на похоронах отца, сейчас было ещё противней, чем тогда. Моран, опустив голову, смотрел как пузырятся лужи. Что сейчас происходило в его голове?
Себастьян замедлил шаг, когда они подошли к огромным воротам городского кладбища.
— Всё, Джим. Дальше тебе лучше не ходить. Я не хочу, чтобы ты… — он запнулся, подбирая подходящие слова, но так и не найдя нужных, оставил фразу незаконченной, надеясь, что Джим поймёт. — Прощай, друг, и знай. Эти года были самыми лучшими, — он улыбнулся, широко, словно подбадривая, только вот Джим больше верил взгляду. Себастьяну было страшно и грустно. — Я уже говорил это на твоей могиле…
— Я знаю… А я на твоей обозвал тебя дебилом.
— Ну спасибо, дорогой, — горько усмехнулся Себастьян. — Прощай, — и обнял его, но, спохватившись, тут же отпустил. В нос ударил едкий запах формальдегида и мёртвой плоти. Мориарти чуть не стошнило.
Джим смотрел через ограду вдаль удаляющейся фигуре под яркие вспышки молнии и грохот грома. Вот она потерялась из вида среди надгробий. Мориарти решил, что пора возвращаться.
***
— Эй, вставай! Джим!
Мориарти портер глаза и с недоумением посмотрел в около. Гроза уже кончилась, но небо всё ещё было пасмурным. Случившееся можно было бы принять за сон, если бы не грязные следы из засохшей земли, оставленные киллером.
— Кто-то восстал из могилы? — поинтересовался Шерлок, Джим уловил нотки иронии в его голосе. — Формальдегид и запах мокрой земли, — по привычке объяснил Холмс.
— Он больше не придёт. Приходил попрощаться. Напомнил, чтоб я не лез к клоуну.
— А дело как раз в нём. Ты со мной?
Джим, не раздумывая, кивнул.
— Только переоденусь.
