Страшнее только Тишина

Влажные стены постоянно разветвляющегося, узкого и длинного коридора загадочно блестели, когда Спирит подносил факел слишком близко к тёмной кирпичной кладке. Запах сырости и плесени забивал лёгкие, а земляной пол приглушал эхо от шагов. Впереди ничего нельзя было разглядеть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, поэтому, поднимая голову вверх, экстрасенс думал, что упрётся взглядом в низкий потолок катакомб, из щелей которого стекает вода. И каково же было удивление Джона, когда вместо него медиум увидел… небо. Чёрное и бесконечно-глубокое, как сама Вселенная. Бесчисленное множество созвездий (названия которых Спирит не знал) еле заметно кружились над головой экстрасенса. То тут, то там удивительными цветами, причудливым фейерверком вспыхивали всеми красками туманности. И всё казалось таким близким, словно парень смотрел на это через фантастический телескоп. Медиум жадно наблюдал за открывшимся ему таинством. Там рождались и умирали звёзды, шла какая-то своя жизнь, недоступная пониманию простого человеческого разума. Спирит уже забыл, что находится в подземелье, ему казалось, что он летит среди космической вечности. Да и вообще, по сравнению с этим зрелищем всё казалось таким неважным и быстротечным… Внезапно пришло осознание того, почему звёзды и туманности выглядели такими чужими и незнакомыми: Джон наблюдал развитие Вселенной в ускоренном темпе, так что, возможно, знакомые по атласам небесные тела уже давно исчезли с небосвода… Такая неожиданная мысль заставила молодого человека испугаться и резко опустить глаза вниз. Исчезло окрыляющее ощущение полёта, запах подземелья вновь затуманивал разум. Очень остро и болезненно чувствовалась разница между завораживающей чернотой неба и удушающе-плотной тьмой лабиринта. Дальнейший путь Джон продолжил уже не испытывая соблазна посмотреть наверх; экстрасенс сосредоточил практически всё своё внимание на факеле — единственном источнике света в этих катакомбах. Спирит никогда не боялся темноты, даже в детстве, но остаться без освещения здесь… ну совершенно не было желания. Вот и приходилось хвататься за него, как утопающему за последнюю соломинку. Если бы кто-нибудь спросил ясновидящего, что именно он ищет в лабиринте, Джон, скорее всего, не смог бы ответить. Медиум просто чувствовал, что должен идти вперёд, что ещё немного, и он узнает тайну, которая объяснит абсолютно всё происходящее… Спирит всегда доверял своим ощущениям, поэтому упрямо шёл дальше. Подземелье словно играло с молодым человеком: путь, казавшийся верным, заканчивался тупиком, и Джону вновь и вновь приходилось возвращаться. Интуиция подводила медиума в самое неподходящее время, но поддаваться панике было нельзя ни в коем случае. В какой-то момент экстрасенсу показалось, что в лабиринте стало светлее. Присмотревшись, Джон заметил, что где-то через сто ярдов коридор резко сворачивал влево. И за поворотом точно находился источник света… Медиум чувствовал, как его руки еле ощутимо задрожали от непонятного восторга. Он почти у цели… Ещё совсем немного… Парень теперь практически бежал, бросив уже мешающий факел на землю. Расстояние между ним и загадочным поворотом сокращалось до невозможного медленно, но вот осталось лишь заглянуть за угол и… …Пробуждение было настолько неожиданным, что Джон по инерции продолжил движение и резко сел в кровати, растерянно и недоумённо оглядывая собственную комнату. Тусклое осеннее солнце уже взошло, было позднее утро. Из окна, выходящего на восточную сторону, лился приглушённый свет, в котором лениво танцевали пылинки. Экстрасенс не сразу узнал свою спальню, лишь разглядев стоящий в углу шкаф, полный старых книг, и письменный стол, на котором в окружении скомканных черновиков лежало письмо, Джон немного успокоился. Хотя «спокойствием» состояние Спирита можно было назвать лишь условно: сбившееся дыхание и учащённое сердцебиение, каштановые кудри прилипли к покрытому холодной испариной лбу, янтарные глаза горят безумным блеском — умиротворённые и только что проснувшиеся люди так не выглядят. Смутное ощущение дежавю не отпускало медиума. Так что Спирит, погружённый в собственные мысли, не сразу понял, что его разбудило, лишь через несколько мгновений Джон смог расслышать дребезжащий звонок телефона. Уже заранее злясь на того, кто посмел нарушить его сон, экстрасенс поплёлся в прихожую. Поднимать трубку не хотелось абсолютно, но всё-таки пришлось. Интересно же, из-за чего он так и не дошёл до того загадочного поворота. — Поздравляю, твоя бессонница излечилась, — насмешливо заявил Эдвард Свифт на другом конце провода. — Откуда такая уверенность? — устало спросил медиум. — Раньше ты отвечал после первого звонка, а не третьего. Извини, если разбудил. Сам виноват, помнишь, ты ведь меня настоятельно просил звонить пораньше, если что понадобится, так как просыпаешься в четыре утра и тебе до вечера совершенно нечем заняться… — Помню, конечно. И что же конкретно тебе нужно? — немного грубо перебил Джон болтовню друга. Судя по интонации, адвокат пребывал в самом лучшем расположении духа, что с Эдвардом случалось крайне редко. Однако сейчас экстрасенса раздражало его приподнятое настроение. — В принципе ничего, только хотел узнать, разговаривал ли ты с мисс Грин после нашей встречи, — Свифт никак не отреагировал на тон ясновидящего, списав всё на недовольство ранним пробуждением в воскресное утро. — Да, мы замечательно побеседовали. У девочки высший балл за тест по литературе, её одноклассники разукрасили скелет в кабинете биологии и… Ну что ещё?.. Ах да, в школе проходит конкурс юных талантов, Лиза хочет принять в нём участие — собирается показывать фокусы, — монотонным голосом диктора новостей парень перечислил всё то, что смог вспомнить. — Понятно. То есть освобождение Джорджа вы не обсуждали, — со вздохом заключил адвокат. — Хотя я даже не удивлён… — А как ты себе это представлял, Эдвард? Сказать Элизабет, что её дядя на свободе, но при этом добавить, что с этим никто ничего делать не собирается? Ты хоть понимаешь, как она отреагирует на это?! Я даже объяснить, почему так будет лучше, не успею! — сорвался на крик медиум. — Для начала успокойся. Мисс Грин не глупая девочка, а новости разносятся быстро. Она всё равно узнает, не от тебя, так от кого-то другого, — осадил Джона его собеседник. — И тогда действительно можно ожидать всего чего угодно. — Тогда сам расскажи Лизе, почему не надо продолжать расследование, — язвительно предложил экстрасенс. — Ну уж нет, спасибо, только подросткового суицида на моей совести не хватало, — хмыкнул Свифт. — Пойми, ну не нужна здесь моя железная логика с весомыми аргументами наперевес. Элизабет будет достаточно, что она услышала об освобождении мистера Грина от того, кому может доверять и без доказательств. Она знает, что из себя представляет этот человек и на что он способен лучше всех нас, тебе не придётся ей ничего объяснять. Адвокат помолчал немного, ожидая хоть какой-нибудь реакции на свои слова. Эдвард не понимал, что именно не нравится ясновидящему, ведь они всё уже обсудили. Спирит даже, кажется, признал правоту своего друга. Свифту даже в голову не приходило, что мысли медиума в тот момент были далеки и от Джорджа Грина, и от его племянницы. — Кроме того, — задумчиво продолжил Эдвард, — я беспокоюсь за Элизабет. В последнее время она стала слишком беспечной: задерживается в городе допоздна, слишком доверяет незнакомцам… Я пытался объяснить девочке, что так нельзя, но бесполезно… Мисс Грин боялась только своего дядю, может, новость о его освобождении заставит её стать хоть немного осмотрительней? Ты как считаешь, Джон? Медиум закрыл глаза и по привычке быстро досчитал до десяти. На протяжении всего телефонного разговора Спирит думал только о своём сновидении. Экстрасенс даже примерно не смог бы пересказать содержание беседы, если бы сознание изредка не выхватывало из реплик адвоката отдельные фразы: Элизабет… Джордж… освобождение… новость… осмотрительность… Каждое слово поднимало в душе парня новую волну раздражения, и каждая последующая была сильнее предыдущей. Сейчас больше всего Джон походил на ребёнка, не получившего обещанный подарок на Рождество. Ведь известно, что чем ближе человек к своей цели, тем больнее оступаться. И объяснять ему, что это всего лишь сон, было совершенно бесполезно. От вяжущего привкуса разочарования медиум хотел избавиться любым способом… или хотя бы заставить другого человека испытать малую толику той обиды и злости, что чувствовал сам. Даже если для этого необходимо поспорить со своим лучшим другом, неважно из-за чего. Однако последняя фраза адвоката заставила Спирита устыдиться своего поведения. В конце концов, Эдвард Свифт вовсе не обязан беспокоиться о своей подзащитной больше, чем это предусматривает закон и профессиональная этика. — Не думаю, что нужно таким образом использовать страх Лизы перед своим дядей, даже для её блага, — после недолгой паузы ответил Спирит. — Тем более, что сейчас ей нечего бояться. Джордж Грин очень осторожен, вряд ли он станет преследовать свою племянницу. Скорее всего этот человек больше не появится в жизни девочки, так зачем пугать её напрасно? А если страх, особенно необоснованный, перерастёт в паранойю? Ты же знаешь, насколько велика вероятность рецидива у людей, страдающих раздвоением личности. И я не уверен в том, что смогу помочь Элизабет так же успешно, если это случится снова. Адвокат молчал, обдумывая слова друга; сквозь шум на телефонной линии Джону был слышен шелест бумаг, рассеянно перебираемых Свифтом. Каждый был по-своему прав, и каждый всё равно остался при своём мнении. Хотя это было естественно для двух упрямых людей, не привыкших уступать в принципе. — Как поживает Эльга? — медиум не хотел заканчивать разговор на такой ноте, не хотел прощаться холодно и отчуждённо, как с посторонним человеком. К тому же совесть услужливо напомнила, что Спирит уже давно не интересовался, как дела у дочери Эдварда. — Элли? Просто прекрасно! Представляешь, вчера заявила мне, что у неё есть парень, — возмущённо поведал адвокат, с лёгкостью переключаясь на другую тему разговора. — Да? Ну, это многое объясняет… — Поясни тогда и мне, что именно тебе стало понятно, — нервно потребовал Свифт. — Теперь мне ясно, почему ты позвонил мне по поводу Лизы сегодня утром, а не вчера вечером, — весело сказал медиум, чувствуя, как его рот невольно начинает расплываться в широкой улыбке. — Ей всего лишь тринадцать лет! Естественно, мне вчера было, чем заняться, — продолжал возмущаться Эдвард. — К тому же… Погоди! Ты что, смеёшься? — адвокат прислушался к странным звукам со стороны Джона. — Вовсе нет! — экстрасенс отодвинул трубку подальше от себя, когда понял, что беззвучным хохот всё-таки не вышел. — Связь просто плохая. — Ну-ну, хотел бы я так же посмеяться, глядя на тебя, когда твоя дочь учудит такое, — проворчал Свифт. — Это произойдёт ещё не скоро, — заверил своего друга Спирит. «Если вообще такое может со мной случится», — это уже медиум добавил про себя. — Так кто же стал счастливым избранником Эльги? — Томас Браун, четырнадцать лет. Вместе сидят на английском, — уже спокойней произнёс адвокат. — Знаешь, моя дочь слишком быстро выросла, а я так и не научился её понимать… Может, нам следует сходить к семейному психологу? Или лучше сразу к тебе? — Оставь и себя, и девочку в покое! Ты хороший отец, а она — нормальный ребёнок, нет у вас никаких проблем, — экстрасенс видел Эльгу вместе с её отцом не очень часто: в основном, только во время случайных встреч в городе, но этого капризного светловолосого ангела с холодными серыми глазами запомнил с первого взгляда. Ради интереса Джон тогда даже ненадолго вошёл в транс, чтобы хоть мельком увидеть внутренний мир девочки. Медиум так и не понял, как в её городе могут спокойно уживаться футуристические строения и сказочные создания, но факт оставался фактом: в городе Эльги Свифт царил полный порядок. Девочка не ожидала вторжения в своё сознание, а потому не успела закрыть ворота в свой город. Да и Спирит не собирался надолго там задерживаться, но Эльга, кажется, всё равно что-то заподозрила — слишком уж серьёзным взглядом серо-стальных глаз она наградила в тот раз Джона. — Если тебе не жалко меня, то подумай хотя бы о психологе, — трагически заключил экстрасенс, с содроганием вспоминая некоторые уловки, к которым девчонка прибегала, чтобы добиться желаемого от окружающих в общем и от отца в частности. Причём адвокат знал её приёмы чуть ли не наизусть, но всё равно продолжал потакать прихотям Эльги. Так что можно было смело утверждать, что между отцом и дочерью точно существует, пусть и своеобразное, но всё-таки взаимопонимание. — А вот, кстати, и Элли, — вздохнул Свифт. Спирит услышал какой-то грохот, а затем звонкий девичий голос что-то требовательно прокричал совсем рядом. — Хорошо, милая, уже собираюсь. И ещё, Джон. Насчёт Элизабет… Я надеюсь, что ты прав и так действительно будет лучше для неё… Да иду я, Элли, иду!.. — А я-то как надеюсь… — прошептал медиум в трубку, из которой теперь доносились только длинные и равнодушные гудки.

***

Конец ноября выдался пасмурным и туманным. Сквозь тяжёлые, будто налитые свинцом тучи невозможно было даже примерно разглядеть очертания солнца. Природа словно впала в апатию, тщетно протягивая свои костлявые руки-деревья ввысь, как будто умоляя небеса послать на землю снег. Людей также коснулись изменения в настроении природы. Лица случайных прохожих и в солнечные дни умудрялись навевать тоску, в облачную же погоду город словно превратился в кладбище: такой же мрачный, серый и унылый. И всё же глубоко в душе люди ждали какого-то чуда, способного развеять эту всеобщую меланхолию. Для детектива-парапсихолога такое время тоже было не самым лучшим — ведь даже постоянные клиенты, кажется, забыли о существовании Джона Спирита. Хотя последний относился к отсутствию каких-либо дел спокойно, можно даже сказать благодарно. Ведь чёткий график работы существовал только на бумаге, в действительности же медиуму приходилось, в лучшем случае, чуть ли не ночевать у себя в офисе. Поэтому неудивительно, что парень воспринимал кратковременную (а в том, что этот период затишья будет недолгим, детектив не сомневался) передышку не иначе, как подарок судьбы. Тем более, что Спирит знал, чем занять себя в отсутствие новых расследований: за год с небольшим у него накопилось большое количество вырезок из статей по психологии, журналов и энциклопедий по медицине, да и просто интересной художественной литературы, оставленной на потом. Но, к сожалению, даже такое приятное времяпровождение не позволило медиуму забыть о письме, полученном накануне беседы с Эдвардом Свифтом. В самой записке не было ничего особенного: просто ещё одна просьба о помощи, изложенная на бумаге женской рукой. Судя по названию города, указанного на конверте, потенциальная клиента жила относительно далеко — на автомобиле при нормальной погоде на дорогу уйдёт чуть меньше суток. В принципе экстрасенс мог позволить себе командировку на несколько дней. Только Лизу не получится взять с собой — её учёбу никто не отменял. А жаль, девочка наверняка расстроится, что он будет вести это дело без неё… Хотя если говорить откровенно, то медиум не хотел браться за это расследование вовсе не из-за того, что боялся огорчить свою помощницу. Нет, такого преданного своему делу человека как Джон Спирит это бы не остановило. «Не просят — не делай, но если уж обратились за помощью — будь любезен сделать всё, на что способен. А иначе быть беде», — слова дедушки, произнесённые резким старческим голосом, отпечатались не столько в памяти, сколько на сердце парня. Разумеется, даже из этого правила были исключения: ясновидящий мог отказать тому, кто собирался использовать его дар во вред другим. Не обязан он был и доказывать кому-либо без надобности, что действительно обладает сверхспособностями. Но имеет ли медиум права безнаказанно отказать просто потому, что от одной мысли об этом деле у него холодеют руки и темнеет в глазах, а внутренности, кажется, скручиваются в тугой узел? Этого Джон не знал. Он никогда прежде не испытывал подобного чувства. Даже когда расследование заведомо было небезопасным, даже когда вероятность благополучного исхода была минимальной, Спирит не испытывал страха. Экстрасенс так и не смог заставить себя ответить на письмо. Согласиться вести это дело не позволяла интуиция, а отказаться не давала осторожность. В конце концов, Джон, собираясь ещё подумать над письмом у себя в офисе, положил конверт в карман своего осеннего пальто. Где оно благополучно находилось вот уже вторую неделю… — Джон, скажи, сколько я должна мистеру Свифту за его услуги адвоката? — на одном дыхании вдруг выпалила Элизабет, отрываясь от создания очередного рисунка (медиум на днях пошутил, что даже при отсутствии новых расследований они не пропадут — перепрофилируются на агентство по продаже живописи, благо им есть, чем торговать). Спирит встрепенулся и резко перевёл взгляд с вешалки для верхней одежды на свою обеспокоенную помощницу: простой карандаш в её пальцах должен был вот-вот сломаться. — По моим подсчётам, простое человеческое «спасибо» должно покрыть все твои расходы, — как ни в чём не бывало ответил экстрасенс. Лиза поджала губы. — Я серьёзно спрашиваю, — девушка с упрёком посмотрела на улыбающегося парня, развалившегося в своём красном директорском кресле. — А чем тебя мой ответ не устроил? — закинул руки за голову Джон. — Он же один из самых дорогих адвокатов в городе! Даже если мистер Свифт твой друг, зачем ему помогать мне бесплатно? — Эдвард до сих пор считает себя моим должником, — хмыкнул медиум. — Хотя лично я считаю, что ничего особенного для него не сделал… — Он что, был твоим клиентом?! А из-за чего он к тебе обратился? — любопытство, вспыхнувшее в глазах девушки, отодвинуло на задний план все материальные вопросы. — Четыре года назад у Эдварда умерла жена: был дождь, она переходила дорогу, а потерявший управление водитель не успел остановиться. У его автомобиля отказали тормоза, — тихо произнёс Спирит, наблюдая за тут же изменившимся лицом девушки. — Хелен была младше своего мужа на двенадцать лет, Свифт долго не мог простить себе, что пережил её. Он очень любил свою супругу. — Извини, наверное мне не стоило спрашивать, — стушевалась Лиза, опуская глаза на свой столик, заваленный всевозможными художественными принадлежностями. — Вовсе нет, всё нормально… — экстрасенс разглядывал потолок, невольно вспоминая подробности дела адвоката. Своего первого дела… — Должно быть это здорово, иметь возможность побывать в своём собственном городе, — вывел экстрасенса из задумчивости мечтательный голос помощницы. Джон лишь мягко улыбнулся на это. — К сожалению, большинство ясновидящих бессильны, когда дело касается их самих. Иногда они не могут помочь даже своим близким. Такова плата за дар; очень редко бывает, что медиум может «видеть» и других, и себя. — Правда? Очень жаль, — разочарованно протянула Элизабет. — Но всё равно иметь такие способности просто замечательно, — тут же беззаботно улыбнулась девушка. — В таком случае, думаю, на рождественских праздниках можно заняться их раскрытием у тебя. Не обещаю, правда, что ты будешь видеть именно города людей — ведь твой дар может заключаться и в чём-то другом — но интуиция у тебя разовьётся точно, — Спирит изо всех сил старался говорить серьёзно, но во взгляде, направленном на обрадованную этим заявлением девушку, мерцали весёлые искорки. — По-хорошему, нужно было начинать ещё раньше, но тогда не было времени. Зато сейчас… — парень красноречиво махнул рукой на дверь, через которую уже как вторую неделю не приходили клиенты. — Хорошо хоть книги есть. — И рисование! — со смешком поддержала Лиза своего друга. — И рисование, — согласился с ней экстрасенс, со вздохом выпрямляясь в своём кресле. Немного отдохнув, можно было возвращаться к «Легендам и мифам Древней Греции». Подарочный фолиант был раскрыт на главе, посвящённой Тесею и Минотавру. Одну страницу полностью занимала больше похожая на яркую фотографию иллюстрация, изображавшая их битву. Медиум сосредоточенно принялся рассматривать короткий меч в руках у героя, почему-то чувствуя себя неловко после беседы со своей помощницей. Утаивание правды, это же ведь не ложь, верно? Нет, вовсе нет. Джон не соврал, многие экстрасенсы действительно не могут использовать свой дар целителя или предсказателя себе во благо. Но он же не сказал, что относится к ним? Запутанный подземный лабиринт под бескрайним звёздным небом… Кто бы мог подумать, что именно так выглядит «Город Джона Спирита»? И вспоминая свой сон, медиум вовсе не был уверен, что действительно хочет повторить подвиг Тесея и встретиться с тем, что обитает в сердце его города.