"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

Прежде чем отправиться на тренировку к Эбису, я с огромной неохотой встал пораньше — на пробежку. Недолгую — только чтобы закинуть доклад для Данзо, в котором изложил указание Третьего, тот факт, что спорить с ним я не стал. А также отметил, что от мнения Шимуры-самы зависит, получится ли у Джирайи заинтересовать джинчурики и насколько успешными выйдут его тренировки. Пробежаться я собирался до дома Морио либо до места, где был, так сказать, "почтовый ящик" для Лешего. К счастью, страшно недовольный Маугли был у себя и вышел на звонок в дверь. Я предложил ему прогуляться, незаметно передав доклад. Морио, разумеется, бежать со мной отказался. Думаю, даже не из-за доклада. Ему реально было лень, и кажется, он был не один. Обратный путь до дома был недолгим, а на кухне меня уже поджидал завтракавший Наруто. — А почему ты бегал без меня? — Не стал будить, чтобы ты не заснул на ходу, выслушивая нудятину Эбису. — Ты думаешь, все будет так плохо? — встревожился блондин. — Не думаю. Знаю. Наруто задумчиво хмыкнул, мол, опять твоя интуиция, и вгрызся в бутерброд. Элитный сенсей снова решил схалтурить, потому что после долгого рытья карманов достал листок чакропроводящей бумаги и торжественно вручил Наруто. — Воздух и огонь, — задумчиво хмыкнул он, а я подметил, что бумага разорвалась на две почти равные половинки. Меньшая по размеру полоска бумаги почернела. Видимо, тренировки свое дело сделали, и баланс почти выровнялся. Не такими уж и долгими были наши занятия для того, чтобы в будущем на одинаково высоком уровне владеть двумя элементами. Выдав мелкому для изучения не особо мощную, но сложную технику с еще меньшими по размеру огоньками, чем в "цветах Феникса", Эбису стал наблюдать. Шиноби менялся в лице и эмоциях. Мельком показалось даже уважение. "Жалящий рой" требовал большего контроля, чем уже выученные "цветы", и Наруто было сложновато с ним управляться, но у него пусть плохо, но что-то получалось. — Напоминает Конохамару, да? Эбису вздрогнул, нахмурившись, фыркнул, но промолчал. — В первый день добиться такого результата — это уже само по себе достижение! — ухмыльнувшись, панибратски пихнул я Эбису локтем, чтобы тот сказал хоть что-нибудь, а не стоял, сжав губы в нитку, как чопорная шестидесятилетняя училка английского без единого воспоминания о личной жизни. Метод обучения специального джонина я, к своему удивлению, одобрил. Тут я краем глаза заметил у забора нечто белое и мохнатое, похожее на большую собаку без поводка, намордника и хозяина. Так как больших собак я с детства боялся, то бочком-бочком оттуда отошел, стараясь прямо не смотреть, чтобы псина не почувствовало взгляд и мой страх. Не успел даже сообразить, что я вообще-то шиноби и нет зверя страшнее меня, как животное пошевелилось. Эбису мое перекошенное лицо заметил и спросил: — Что такое? — глянул он в сторону и разъяренно зашипел: — Какое распутство! — Что? Это ты мне? — возмутился я. — Нет! Ему! — указал шиноби в сторону собаки. А потом до меня дошло, что у страха глаза велики и не собака это, а Джирайя на корточках сидел. Сразу видно опыт: никто его не услышал и не заметил, пока Джи не начал гыгыкать, строча в блокноте. Смекнув, что стою слишком близко с Эбису, которого в каноне вырубили, я попытался увести шиноби-учителя. Но тот вырвал рукав и сказав, что не станет игнорировать подобное непотребство, попер на Джирайю, полыхая праведным гневом. Я отошел в сторонку, наблюдая за представлением. Неужели Эбису и вправду не узнал Джирайю?! Ну, земля ему пухом. С хлопком под белогривым мужиком появилась жаба размером с крупного теленка и ударом языка вырубила Эбису. У меня аж в затылке заболело от того, как очкарик долбанулся головой о гальку. — Скрытого извращенца вырубил явный извращенец! — воскликнул Наруто, отвлекшись от тренировки на появление Джирайи. — Кого ты назвал извращенцем, мелкий пиздюк?! Я святой отшельник с горы Мьебоку! Запомни это! — От большого пиздюка слышу! — сказал как отрезал Узумаки. — Ты вырубил моего сенсея! Я аж закашлялся от такого "светского" диалога на повышенных тонах, да тем более около женской бани. Тьфу, то есть онсена! Но на меня не обратили внимание. Я уже специально покашлял — опять ничего. Махнув рукой, сел на камень наблюдать за ссорой. Авось не огребу, если дергаться не буду, как виноватый. — Он мешал мне творить! — помахал Джи своей книжкой перед носом Наруто, тыча пальцем в Эбису. — Да ты просто пялился на голых женщин! Знаю я эту книжку, — разъярился мелкий. Джирайя глупо улыбнулся и пролепетал: — Знаешь? О, похоже, я знаменит! — А затем, опомнившись, наехал снова: — Ты не слишком маленький, чтобы такое читать? — Конечно знаю! Там одна похабщина и грязь! Людей убивать не мелкий, а читать — мелкий?! — Да что ты знаешь?! Да! Мелкий такое читать! Похоже, Джирайю всерьез задевало все, что касалось его книжки. Казалось бы навсегда умерший в моей душе форумный тролль вышел из комы и стал довольно потирать зеленые лапы. Интересно, а как жабофил отреагирует на здоровую критику? Окинув взглядом фигуру обиженного словами Наруто саннина, я мелко-мелко помотал головой. Скорее всего, рассенганом вместо бана. Не, ну его нафиг. Я слишком молод, чтобы умереть за правду! Эбису вырубили всерьез, но без травм, потому я просто прислонил его к камню, чтобы не валялся на дорожке. Видя, что диалог зашел в тупик и Джирайя, задетый за живое, не торопится поднять тему обучения, я решил немного помочь: — Джирайя-сан, — на мои слова обернулись оба, — вы только что вывели из строя учителя Наруто, который его обязан был тренировать к финалу. Вы просто обязаны возместить ущерб и заменить Эбису. — У меня нет на это времени, — попытался отвертеться Джи, не поняв, что это ему надо нас уговаривать. Забылся, что ли? — Ну и не надо! — показал мелкий язык графоману. — Ирука, пошли Эбису в госпиталь отнесем. Поняв, что протупил, Джирайя скорчил недовольную рожу, пока мелкий отвернулся, и жестами показал, чтобы я ему помог. Вздохнув, я сказал: — Наруто, а ты попробуй вежливо попросить. — Зачем? — удивленно обернулся мелкий, рассматривая беловолосого шиноби как в первый раз. — Затем, что Джирайя-сан оценит твою вежливость и даже если не будет тренировать, то... — Буду! — словно мог не успеть, перебил Джи. Ну да, такой-то оценит вежливость и такт, ага. Два раза. — Я тебя научу крутой технике, достойной ученика легендарного Джирайи! — тем временем соловьем разливался саннин. Скепсис довольно быстро уступил жажде выучить что-то новое, и мальчик согласился. Я выполнил и перевыполнил план. Мысленно вытер честный трудовой пот. Надеюсь, Джирайя не полный козел и не забудет об этом сказать Хирузену. Я хочу быть на хоть сколько-нибудь хорошем счету у начальства, хотя бы внешне, на публику. До тех пор, пока оно не откинет копыта — так легче будет прислониться к следующему. На первой тренировке мне побывать не удалось, потому что Джирайя явно был против, а Эбису так и не очухался. Шиноби народ крепкий, но от таких травм быстро не оклемается. В госпитале очкарика поручили мне. Раз уж сам его принес, то мне с ним и разбираться. Поначалу мне показалось, что ушиб несильный, но пришедший в сознание Эбису доказал, что это не так: он начал "квакать", как это бывает перед рвотой. Он порывался что-то сказать, но тошнота мешала. — Мда, — выдохнул я, успев сунуть в руки шиноби утку. Хотя тут бы больше подошло ведро или тазик. — У вас сильный ушиб головы, — наложил я руки на затылок Эбису, — не дергайтесь, не то мимо утки промажете и будете сидеть так, пока не придет санитар. Закончив с лечением, я отметил, что Эбису больше не тошнит и цветом он перестал напоминать молодой лист салата. — Большое спасибо, — усталым голосом выдавил шиноби. Интересно, что он сказал это искренне, без всяких гримас. — Меня предупреждали о Джирайе. Что он должен хорошо показать себя на моем фоне. Но никто не сказал, что это будет так... так... Подняв на меня глаза, Эбису смутился, а затем скорчил рожу, будто сдал шпиону пароли и явки. Я сделал вид, что ничего не заметил и не услышал. — Постарайтесь первое время воздержаться от нагрузок и чаще гулять на свежем воздухе. Вечером вас выпишут. Выздоравливайте, Эбису-сан. Насколько я помню из манги, Джирайя потом еще разок показательно вытрет об этого кадра ноги, сообщив ему, что отныне он тренирует Наруто. Шиноби, конечно, не самураи, а вполне себе шпионы, воры и наемные убийцы, но у них тоже нельзя иметь слишком гибкий позвоночник — уважать не будут. А кого не уважают и не боятся, с теми не считаются и интересы их не учитывают. Раз все равно был в госпитале, то зашел проведать Ли, передал ему привет от Наруто и принес немного фруктов. Рок искренне обрадовался вниманию и даже порывался доказать упражнениями на выносливость, что он не безнадежен. — Ли-кун, — покачал я головой, усадив его обратно, — ты обязательно поправишься, нужно только набраться терпения. Тренировки в твоем состоянии могут не просто отсрочить выздоровление, но и сильнее покалечить. Я понимаю, что тебе непривычно лежать и ничего не делать, но кроме тела можно еще много чего тренировать. — Что, Ирука-сенсей? — Мозги. Мозг тоже нуждается в тренировке. Например, память можно улучшить упражнениями и в процессе тренировок заучить что-то полезное. Пожелав удачи воодушевленному парню, я сожалел лишь о том, что больше утешить мне его было нечем. Он выздоравливал, но пока было непонятно, понадобятся ли дополнительные операции и смогут ли их провести здесь, в госпитале, без Цунаде. У меня было возникла мыслишка проконтролировать процесс обучения Наруто, да только не считал я свои шпионские способности выдающимися, а палиться не хотел. Кроме того, Наруто и сам мне обещал рассказывать, что он и Джирайя будут делать. В идеале должно было получиться так: утром и днем Узумаки тренируется с Джи, а вечером мы тайно работаем над техниками, приемами и тактикой для экзамена на полигоне Призраков. Так что следующим днем, оставив Наруто с саннином, я направился к кварталу уже своего нового сенсея. Место было тихим и чем-то напоминало дом Саске. Скорее всего, дело в том, что кроме сопровождающего гостей клана на улице никого не было. Даже ворота охраняли бесклановые — камонов Курама я на них не заметил. Хмурый калека, прихрамывая на обе ноги, довел меня до центрального дома в конце улицы и молча ушел, тихо постукивая тростью по брусчатке. Курама Ункаи был мужиком неприятным, как на вид, так и на эмоции. Откровенно говоря, в его клане мне был не рад не только глава. Даже учитель, которую мне назначили, не стесняясь кривила лицо. Пожилая старушка без правой руки, Курама Аи, привела меня в сад и завалила теорией без всяких объяснений, будто я уже должен был знать гендзютсу минимум на уровне середнячка. Количество инвалидов, встреченных за такой короткий срок, настораживало. Уже на первом занятии меня не покидала мысль отказаться от обучения. Со слов нового сенсея выходило, что я клинический кретин и мне никогда не постичь искусства гендзютсу. Клан был крохотный и вырождающийся, я сам в этом убедился: старушки-маразматички, не менее дряхлые старики, пара еще бодрых инвалидов, вплотную подобравшаяся к пятидесяти, включая слепого калеку, сам глава и пугливая девочка с косичкой, племянница Ункаи — Якумо. И плюс еще пятеро мужчин, которые не носили клановую символику, потому что были из младшей ветви клана. Якобы у них была слабая кровь, недостаточный перекос инь-компоненты для техник гендзютсу. Один из них меня и встретил в первый день. Хорошо, что у меня барских замашек нет, я ведь одного из провожавших меня парней посчитал было бесклановой прислугой — если не знаешь, кто есть кто, то обязательно перепутаешь. Вот честно, в этот момент я с ностальгией вспомнил свой клан, в котором хватило ума не делить свою родню на полноценных и отбросы только потому, что у кого-то чакра подходила для каких-то техник, а у кого-то нет. Хотя попробовал бы там кто-то особо умный так повыделываться и своих на всю голову отмороженных сородичей и подельников в унтерменши записать. Сразу пошел бы на корм рыбам. Впрочем, к моему удивлению, и среди клана Курама нашелся человек, который был готов поделиться со мной хоть какими-то знаниями. Курама Оборо выглядела как ухоженная пенсионерка хорошо за шестьдесят, но настоящий ее возраст можно было лишь угадывать по обмолвкам о молодой Мито и мелком Хирузене. В благообразный вид божьего одуванчика не вписывался лишь цепкий взгляд и вечно поджатые губы. Ее бы в платок нарядить, на лавку с бабульками посадить во дворе пятиэтажки да научить говорить: "Наркоманы, проститутки!" Цедить сквозь зубы она уже умела. Дело в том, что Аи-сенсей сказала: "Он необучаем", — и умыла руки. Так ее обязанности перешли к Оборо. День на второй старушка отошла, оставив меня в саду с заданием и наказом никуда не уходить за пределы беседки, а тут пришла Якумо с альбомом. Девочка уронила карандаши и замерла, не зная что ей делать. В ней боролся страх и любопытство, но последний все же победил: — А вы ученик бабушки Аи? Я покивал. — Самый бездарный из учеников Аи-сенсея. Теперь со мной мучается Оборо-сенсей. Дурашливое приветствие чуть разрядило обстановку, так что помощь девочка приняла спокойно. Я похвалился тем, что сам рисую. Слово за слово пообещал принести Якумо глины и научить лепить. — Лепить просто, если уже умеешь рисовать объемные предметы. — Рисовать одну вещь сразу со всех сторон, — покивала Курама, покрутив в руках яблоко, которое я взял себе для перекуса, но пожертвовал для ее натюрморта. Вернувшись, старушка-сенсей удивилась, но внучку прогонять не стала, лишь попросила не мешать. Когда мое время на сегодня вышло, Якумо посетовала, что забыла, что я говорил про основы композиции, ритм и метр. Мне не сложно: повторил и примеры набросал. Что поделать, с детьми мне общаться проще, чем со взрослыми. Когда девочка отошла за другим альбомом, который хотела показать, мне устроили допрос с пристрастием. Бабуля немного оттаяла, поняв, что мне совсем не в тягость возиться с Якумо и учить ее. Пусть даже то, чему я научил Якумо, бесполезно для шиноби, но сам факт передачи знаний был воспринят благосклонно. А потому я рискнул и сказал: — У меня на попечении мальчик примерно ее возраста, я тут подумал, что они могут подружиться. — Подружиться? — многозначительно хмыкнула куноичи.