"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

Получив отказ, гонец просто задохнулся от негодования: — Как это «позже»?! — голос его показался мне раздражающе громким. — Вас ждут сейчас! Ну пусть ждут дальше, подумал я, пожав плечами, но этот отчаянный заступил мне дорогу. Захотелось послать и гонца и того, кто его послал, куда подальше, но тот успел меня перебить прежде, чем я набрал достаточно воздуха в грудь: — Уважаемый Тэтсуя-сама вынужден был вас ждать целый день! — Действительно, а мог бы чем-нибудь полезным заняться, — фыркнул я. — Да! — с жаром воскликнул гонец, не поняв сарказма. — Вы отняли у почтенного старейшины кучу времени! Насчет целого дня парень явно привирает, но раз старик меня караулил, то просто так не отвяжется. К тому же не стоит забывать, что мы тут гости и уже показали себя не с лучшей стороны, надо бы исправить впечатление. Затолкав раздражение подальше, чтобы дубль не вызверился на нерасторопных работников кухни, сложил печати. Стоило только появиться копии, похожей на унылую панду с потухшим от боли взглядом, как заносчивый гонец начал интенсивно потеть и заикаться. — Глубокий вдох, еще-еще, — подсказал я парнишке, — и выдох. Лучше? Покивав, как китайский болванчик, гонец замер, вытаращившись со страху. Проводив взглядом спину клона, вздохнул. — Ладно, веди уже, — милостиво разрешил я, сунув руки в карманы обычной куртки, которую носил поверх брони. В который раз во мне не признают не только шиноби Конохи, но и шиноби вообще. Некоторые даже на драку нарывались, но ровно до тех пор, пока не понимали кто перед ними. Тогда отношение менялось на диаметрально противоположное: все становились такими приторно любезными, рассыпающимися в тысяче извинений, готовыми выполнить любой приказ в ту же секунду. На ходу я сменил куртку на форменную жилетку и повязал налобную пластину на шею: к целому старейшине иду, надо соответствовать. Далеко меня не увели, за одним из полотнищ был проход на верхние этажи. Судя по узкой лесенке и фальш-панели вместо дверей — для слуг. Но мы не гордые, нам пофиг. Хотя парниша всю дорогу извинялся, что решил срезать путь. Моим глазам предстала широкая остекленная галерея, ярко освещаемая предзакатным светилом, которое только-только начало намекать, что скоро стемнеет. Солнечный свет заливал коридор и, отражаясь от теплого, даже на вид, деревянного пола, резал глаза, заставляя щуриться. Однако, надо признать, отсюда открывался великолепный вид на склон горы. С такой высоты уже можно было увидеть изменения. Снег основательно подтаял, и с елей упали снежные шапки. Теперь эти места были похожи на Альпы с весенних фотографий. Разве что травка сильно побита жизнью и местами похожа на унылую солому в куче навоза. До пасторальных пейзажей еще ой как далеко. Отвлекшись, оглядел декор, хмыкнул. Весь верхний этаж дворца был выстроен в классическом японском стиле, но материалы были иными: раздвижные дверцы из стекла и металла, искусно имитирующие дерево и рисовую бумагу, подозрительные доски, напоминающие ламинат своим повторяющимся рисунком. Татами не из соломы, а какого-то синтетического материала. Не уверен, что даже на ощупь пойму, из какого. Чувствовалось, что по-настоящему натуральных материалов тут не так и много, если они вообще есть. Зала, куда меня проводили, скорее всего, была больше, но в отделенном перегородками уголке, едва помещался низкий столик и две подушки со спинкой цвета гангрены, на тон светлее, чем кимоно мастера печатей. Если не ошибаюсь, называются они заису, а просто плоская подушка без спинки — дзабутон. Судя по подносу с парочкой сиротливых печенюшек и почти пустому стеклянному чайнику, Тэкуми и вправду проторчал тут долго. От печенья и чая вкусно пахло цитрусами, словно от Анко после душа, так что я невольно улыбнулся, чувствуя, как отпускает раздражение. Но стоило переступить порог, как меня окатило неприязнью. Это ясно ощущалось во взгляде старейшины, в его настороженной позе. Буквально во всем! А еще он меня опасался. Странное сочетание, непривычное на «вкус». Усталость снова накатила волной, хорошее настроение улетучилось, как дым. Ну, что ж, улыбаемся, стараясь это делать не слишком вымучено, и слушаем. Говорил старик долго и витиевато, тщательно отслеживая мою реакцию. Говорил о погоде, о ценности старой, проверенной временем дружбы, о родственных узах, о пользе долговременного сотрудничества и о глупости и гибельности предательства ради сиюминутной выгоды. Под конец это реально стало звучать как какая-то проповедь, суть которой от меня ускользала. Он так этим увлекся, что даже забыл предложить мне присоединиться к «чаепитию». Или подумал, что здоровая паранойя не позволит мне воспользоваться гостеприимством? И поэтому не стал даже предлагать? Я слишком устал, чтоб припоминать уроки этикета… Протерев глаз тыльной стороной ладони, подавил зевок: — Все это, конечно, замечательно, Тетсуя-сан, но я пока не понимаю главного… К чему этот разговор и чего вы хотите? Старик весь подобрался, будто ему уже отказали, а он в спешке искал слова, чтоб переубедить меня. Тетсуя молчал долго, пристально вглядываясь в мое лицо, словно рассчитывал там прочесть что-то кроме «как же я заебался». Конечно, в эти игры можно играть и вдвоем, но я просто не вижу смысла. Да и сил у меня на это нет. Особенно сейчас, после почти трех суток без нормального отдыха. Мне уже в полудреме начали мерещиться бесконечные ленты сухих цифр и строчки иероглифов, которые не желают состыковываться. А когда прикрываю глаза, мне мерещится мерцание. Шиноби выносливее людей, так что я мог бы, наверное, и неделю без сна продержаться, но не без стимуляторов, медитаций и не с такой нагрузкой на мозги. Удивительно, как Коюки еще не свалилась с ног, хотя львиная часть забот о машине на ней. Что-то тут не чисто… Начав подозревать, что где-то меня наебали, невольно напугал мастера печатей своей пасмурной рожей. Натянуто улыбнувшись, пояснил свои слова: — Я сильно вымотался, спасая вашу страну от катастрофических затоплений, обвалов и оползней. Да вы и сами это хорошо видите. И если хотите до меня что-то донести, то лучше говорите как есть. На намеки у меня сейчас нет ни сил, ни желания их разгадывать. — Это сложно, — подумав, ответил старик, не теряя настороженности. — Тогда постарайтесь как-нибудь попроще, чтобы даже дурак вроде меня все понял. — я подавил зевок. Недоверчиво усмехнувшись, Тэкуми наконец разродился. — Наруто-кун из клана Узумаки? — А почему вы спрашиваете? — на автомате поинтересовался я, мобилизуя ресурсы для мозга, но пока не трогая маску переговорщика. То, куда свернул разговор, мне не понравилось. — Если он действительно из Узумаки, возможно, у нас есть нечто, что заинтересует его клан. Вы же можете решать такие вопросы? Машинально кивнул, задумавшись. Из тяжелого рукава, как фокусник, старик вытащил тубус для свитков с завитком на торце. В таких тубусах были свитки-учебники с полигона призраков. В одном таком тубусе умещается два-три пособия на тонкой прочной бумаге. Выглядело все как мышеловка с вкусной наживкой. Но тут любой ухватился за возможность прибрать к рукам что-то из наследия погибшего клана. — Если это нечто из наследия Узумаки, почему вы это нечто еще не продали? — задал я логичный в такой ситуации вопрос. Не стал добавлять, что все, оставшееся от Узумаки, на черном рынке стоит очень приличных денег. Умино некоторым образом был в курсе: как-никак, именно в «Пестрой пиале» был выход на этот самый рынок, да и сделки там же порой заключались. — Никто, кроме Узумаки, не может его использовать. Кровная защита, — ответил старейшина Снега. Внешне он был спокоен, но я ощущал азарт блефующего в покер игрока. В голове у меня словно щелкнуло, вспомнился пустой свиток дяди. — Знаете ли вы, что там? И что вы за это хотите? — Мы знаем, что там свитки, но не знаем их содержание, — пожал плечами Тетсуя, — может, знания, может быть, что-то иное, но не менее ценное. Взвесив все «за» и «против», сказал: — Если первое — каждый напишет себе копию. Если материальные ценности, то оцениваем их, и тот, кому содержимое нужнее, пусть выплачивает половину стоимости второй стороне, — на всякий случай обговорил я условия. — Согласен, — прищурившись, мгновенно согласился старик, окончательно дав понять, что он или Узумаки, или какой-то наш общий с мелким родственник и это очередная проверка. Ну никто бы в здравом не согласился на раздел возможных ништяков так просто, без ожесточенного торга. Безнадежная ситуация, десятилетиями не могли открыть, деньги отчаянно нужны? Ха! Я же эмпат, и отчаяния никакого от старика не чувствую, жадности тоже. Да и вообще, как говорил Станиславский: не верю! Пока посланный за «ключом» клон искал Наруто, мы со стариком поговорили о погоде, о ЧП при пуске машины, но если я поддерживал вежливый разговор, то Тетсуя осторожно попытался выяснить мое отношение к Коюки и узнать, чем именно мы занимались наедине. — Коюки-сама — наш Клиент, будущий дайме Страны Снега, — в ответ на завуалированные обвинения в разврате отозвался я, — но отрицать, что она красивая женщина, я не стану. Старейшина замер с чашкой у рта. — Судя по реакции, вы не это хотели услышать, — усмехнулся я. — Нет там времени на глупости. Принцесса занимается настройкой, проверкой, отладкой, я лишь помогаю. Основная нагрузка на ней. И раз дворец еще не взлетел на воздух, а в предгорьях не стоит вода на месте деревень, — справляемся. — О, это, наверное, сложно? Сможет ли в этом разобраться человек со стороны? — спросил Тетсуя, будто бы просто для поддержания разговора, но я-то чуял интерес! — Смотря какой человек, — я пожал плечами, принимая эту игру. — Я и Коюки-сама все-таки не совсем со стороны, у нас какой-никакой опыт был, — достал планшет и нарочито потыкал в ничего не значащие отчеты. — У машины иная логика, не человеческая. Этому нужно учиться едва ли не раньше, чем научишься ходить. — «Вру и не краснею». — Но проблемы не только в опыте. Это должны быть обычные люди, не шиноби, но с крепким здоровьем и гибким умом. Образованные, с научным мышлением и хорошей памятью. Люди, которые способны учиться чему-то новому. Клоны, увы, не годятся. Теневые бесполезны, а стихийные опасны. Старейшина слушал крайне внимательно, будто вот-вот схватится за бумагу и начнет конспектировать.  — На теневых инструменты ввода просто не реагируют. Машина имеет сенсорное управление, настроенное на человеческую кожу. Живую и прикрепленную к телу кожу, обмануть машину не выйдет, — от этих слов старик вытаращился, но быстро опомнился и кивнул с мрачным видом. — Стихийные клоны не только бесполезны, но еще и опасны для самой машины. Вода или песок могут повредить капризным и хрупким частям машины. Ледяных клонов не рекомендую из-за возможного конденсата. Эта машина простояла так долго только благодаря искусственному микроклимату, который там поддерживается. Старик перестал скрывать удивление и лишь он покачивал головой, пока я продолжил жаловаться-просвещать, плотно присев ему на уши: — Мое мнение таково: эти машины делали под обычных людей, которые далеко не все видят и слышат, а также не обладают повышенной реакцией. Работа сидячая, но от того не менее тяжелая. Мигрень, приобретенная близорукость, боли в позвоночнике — это лишь малая часть проблем, с которыми столкнутся будущие ассистенты Казахана-самы. Как ирьенин, я бы посоветовал особенно пристально следить за здоровьем глаз принцессы и ее будущих помощников. Не доводите до того момента, когда им придется носить очки, как Соусецу. Слабое зрение может стать источником проблем и ошибок. Там нет кнопок, которые можно найти на ощупь. Также нужен ясный ум, энергетики использовать только в крайних случаях. — Ты повторяешься, — хихикнула Коюки в наушник. — Опьянение, сильное утомление, болезнь — все это может спровоцировать катастрофу с непредсказуемым результатом. Кажется, один процент — это такая мелочь, что не стоит внимания, а потом начинается цепная реакция проблем! — я потряс головой, отгоняя усталость. — Извините, отвлекся. От чего еще хотелось бы предостеречь, — задумчиво постучал по столу. — Характер у Казахана непростой, на принуждение может ответить бунтом или побегом. Сами понимаете, что до такого лучше не доводить в принципе. Так что счастливая принцесса — гарант вашего благополучия. В наушнике раздался заливистый смех и сдавленное: — Я тебя обожаю! Удержав участливое и унылое лицо, продолжил нагнетать: — Кроме Казахана Коюки, у вас нет людей, которые могут управлять климатической машиной. И появятся они не скоро. Учитывайте, что прямо сейчас уничтожить Снег может всего лишь одна смерть. Старейшина как-то совсем загрустил от моих слов. Чтоб немного разрядить обстановку, попенял, что идеи Дото живее, чем он сам. Мол, надо вымарать его идеологию исключительности шиноби из голов, иначе вы будете чужаками-наемниками в собственной стране. Посмеялся над отношением ко мне снеговичков, которые приняли меня за гражданского, а потом лебезили и оправдывались, будто я их уже убивать собрался. Но Тетсуя то ли не понял намеков, то ли не заметил, так что я продолжил в лоб. — Люди не будут передавать вам на обучение своих детей. Помощь получить сумеете только после пинка, да и местные крестьяне с радостью помогут любому, кто отнесется к ним, как к равным. Защитить Коюки станет в разы сложнее, если ее свита будет ненавистна обычным людям. Отношение с вас, в конечном итоге, может быть перенесено на принцессу и ее хорошие дела не смогут перевесить свинского поведения. То как относятся ваши генины к обычным людям, я ощутил на собственном опыте. — Так вы не шутили? Кто-то на самом деле посмел нагрубить вам?! — не поверил старик. Кивнул. — Пару раз меня приняли за рабочего из простых. На лице собеседника крупными буквами можно было прочитать: «Как это возможно?!». Я пояснил, что не носил форму и хитай-ате, чтобы не испачкать, лазая по канализации и прочим засратым местам. — Вы сказали, что были в гражданском, а разве шиноби на миссии в другой стране не должны носить все время опознавательные знаки? — подозрительно спросил Тетсуя, отставив чашку с давно остывшим чаем. — Должны, но я был немного занят спасением вашей страны и мне некогда было еще и гардеробом заниматься, — ответил я, тщательно давя раздражение. Мужик, вот что ты ко всякой фигне цепляешься?! Старикан посмотрел на меня так, будто у меня отросла вторая голова. — Я очень чистоплотный и носил то, что не жаль испачкать. — А по вашим делам и не скажешь… И вашу команду это не остановило! Все ваши «генины», — выделил последнее слово Тетсуя, — были в крови наших шиноби по уши, — не удержался старейшина от шпильки. Я лениво пожал плечами: — Ничего страшного. Пару раз помучаются со стиркой и в следующий раз будут аккуратнее. Очарование моря, похоже, начало плавить мозги мастера печатей, раз он позволил себе такое честное замечание. — Короче, — припечатал я, — с таким отношением шиноби к обычным людям нужно что-то делать, пока не стало слишком поздно. Рекомендую всю вину валить на Дото. Он дохлый, за себя постоять не сможет. — И зачем вы это мне говорите? — фонтанируя подозрением, спросил меня старик. — В чем ваша выгода? — Просто мне за вас стыдно, как шиноби, и Казахана жаль. Все ее труды пойдут прахом, если какой-нибудь генин начнет самоутверждаться за счет обычных людей и вызовет на себя их гнев. А если таких генинов-раздражителей будет больше, то повстанцев вы будете вспоминать с теплотой и скупой мужской слезой. Старик изумился так сильно, что не сумел сдержать эмоций. — Мы даже не думали… — Что-то менять? Не-не, — мотаю головой, — ваше пренебрежение к обычным людям, которое так нравилось Дото, нужно искоренять быстро и жестко. Чем дольше тянете, тем меньше будет веры у гражданских в то, что Дото был такой гадкой и жестокой злюкой и вас всех заставлял быть злыми-презлыми. А, вы, понятно, страдали, плакали, но жрали кактус, в смысле, подчинялись приказу своего каге. Судя по звукам из наушника, там кто-то рожал ежика от смеха. Старейшина тоже хохотнул от такого внезапного перехода с официального тона на «сказки для самых маленьких», но как-то нервно. — И люди в это поверят? — скепсис так и прет. — А куда они денутся, если лить им это в уши при каждой удобной возможности? «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой». Так говорил один паршивый человек, хорошо, что уже дохлый. Однако он был прав: общественное мнение легко поддается внушению. Покачав головой, старик заметил: — Ирука-сан, вы — настоящее чудовище. — Спасибо за комплимент, — радостно осклабился я. — Так мы договорились? Не скажу, что Тэкуми теперь внимал мне, как мудрому сенсею, потому что его периодически кривило, а периодически мы спорили, но к сведенью он сказанное точно принял. Сам я, надо отметить, особо за словами уже не следил, расслабившись, слегка даже забывшись, что вообще-то имею дело с целым старейшиной чужой мне деревни. Хотя я не жалею о сказанном. Я бы позже те же самые истины изрек, но вежливо, сухо и многословно, как того требует этикет. И потерял бы больше времени. Наконец пришел Наруто, вежливо постучавшись и спросив разрешения войти. Третий бы трубку проглотил, увидав такое. — Заходи, Наруто. Тут твоя помощь нужна. Нам нужно свиток вскрыть, — отключил я микрофон. Этот разговор принцессе слушать совсем не обязательно. — Хм, — смерил мелкий взглядом Тэкуми, — а что нам за это будет? Так и хотелось радостно воскликнуть «Моя школа!», но я обрисовал в двух словах, что ценности поделим поровну, а знания скопируем. Покивав, Наруто аккуратно ткнул в подушечку пальца сенбоном и провел по миниатюрной печати на теле свитка, оставляя тонкий и короткий след, который тут же исчез. Шорох бумаги, с мелкого слетает важный вид: — Эй! Тут пусто! Ирука, это как тогда… — начал было Узумаки. — Я помню, — согласно кивнул я, переводя взгляд на старейшину. — Тетсуя-сан, раз мы прошли проверку, — положил подбородок на сплетенные пальцы, — может, теперь скажете, как вас на самом деле зовут? Ну, или звали, пока вы не поменяли фамилию.