"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

— Работа случилась. — болезненно сощурившись, тихо выдохнул я и попытался скрыться от вопросов в ванной. Не вышло. Меня так штормило, что я никак не мог поймать ручку двери. Эталонное истощение инь-чакры, хоть сейчас в палату мер и весов. Его еще можно спутать с сильным опьянением или эффектом от удушья, хотя мозгу это состояние не вредит, как алкоголь или асфиксия. Это защитная реакция: соображаешь плохо, зато в сознании и можешь убежать, уползти, улететь или просто спрятаться в безопасном месте. Короткой передышки, обычно, хватает телу, а инстинктам много ресурсов серого вещества не надо. — Что с тобой? — Анко придержала меня за плечи, чтоб не раскачивался. — Ты пьян? Моргать тяжело и встряхивание головой не помогло прийти в себя. — Завтра. Устал. Думать чуть проще, чем говорить, ведь не приходится подбирать слова и озвучивать их. Кто-то умный говорил, что сказанная мысль уже не та, что была у тебя в голове. — Ирука! — помахала рукой у меня перед носом Анко. — Ты меня слышишь? Что с тобой? — Сильно устал. — веско сказал, будто это объясняло если не смысл жизни и всего такого, то конкретно это опоздание и мой помятый вид точно. Наруто попытался было помочь Анко, но та его выпроводила. Мелкий нехотя согласился, что в ванной и двоим-то тяжело развернуться, так что убрал пару клонов и ушел к себе, пожелав нам спокойной ночи. Шутник, однако. Стоит мне вздремнуть и краткого забытья хватит, чтобы из «почти недвижимости» стать ужаленной в задницу безбашенной белкой на адреналине. Описывают это так: «Хочется что-нибудь делать, но тебе тяжко думать что именно ты делаешь, заснуть не получается глубоко и крепко. Нужно или успокоительное и спасительное забытье или «вырубайка»[1]. В таком состоянии, можно или угодить в очевидную ловушку, или устроить противнику когнитивный диссонанс какой-нибудь адски тупой, но непредсказуемой выходкой, не влезающей в рамки нормальной логики». Какое уж тут «спокойной ночи»?! — Анко, я не настолько… а ладно, — упирался я без особого энтузиазма, позволяя себя раздеть и затолкать под душ. Чуть не уснул в этой лохани, которая тут ванной зовется, сползя по стеночке и подтянув колени к носу. Я был морально выжат до состояния песчаной пыли в раскаленной пустыне. Подумав о пустыне, вспомнил о тушканчиках и перекати поле. Почти услышал глубокий голос диктора, который рассказывает хорошо поставленным голосом о жизни пустынных гадов. Истощение инь-чакры — это когда твой здравый смысл пакует чемоданы и отчаливает в неизвестном направлении. — Мы думали уже идти тебя искать, — обеспокоенно выговаривала мне Анко, массируя голову и так смывая шампунь, — ты бы мог предупредить! В ответ громкий чих и повисшие под носом сопли. Анко ахнула: — Ты не пьян! У тебя истощение! Попытался вспомнить откуда оно у меня, пока вспоминал, снова отрубился. — Как ты умудрился посреди Деревни?! — вывел из дремоты голос Анко. Когда дошел смысл претензий, я расплылся в дебильной улыбке, чуть не расплакавшись от умиления. За меня беспокоятся. Кому-то вправду не плевать на меня! Не помню что ответил и ответил ли вообще, выплыл из дремы оттого, что меня снова тормошили. — Ирука? Ирука! Ну Ирука, проснись! — пауза. — Ру-ру? Разлепил глаза, состроив недовольную рожу: — Не надо. Не нравится. — «Ру-ру» не нравится? — игриво с ехидцей, но не из желания поиздеваться, а от плохо сдерживаемой обиды и боли. Взял ее подрагивающую ладонь в свою руку, и прижав к лицу потерся щекой. — Не нравится, — снова поплыл, но разродился фразой длиннее двух слов, — похоже на кличку мелкой собачонки. Не люблю собак. И Какаши не люблю. Он псина сутулая. Шизуне — коза драная, Цунаде — грядка силиконовых арбузов. — А я? — грустно хмыкнула Анко, не спеша вытащить руку. — Я нравлюсь? — А ты хорошая. — только улыбнулся, как опять захотелось зевать. — Я тебя очень-очень сильно люблю. Ты лучшее, что случилось со мной в этой жизни. Пока Анко пораженно хлопала глазами, я зевнул, пристроив голову на бортике ванной, и снова отбыл к Морфею. Утром стало полегче (очухался в постели, голый), но до нормы «еще сутки сна и покоя». Я залипал на стены, пока одевался, залипал с едой возле рта и постоянно покашливал в кулак, как старый пес. Сопли прошли, но состояние все равно было таким, будто меня по голове мешком с мукой избивали или набили мой череп синтепоном. Самое мерзкое в истощении инь-чакры — дисбаланс энергий духа и тела. Поначалу похоже на общее истощение, когда у тебя нет ни инь, ни ян-чакры, а ты лежишь пластом и мечтаешь, чтоб тебя добили. Затем появляется дурная энергия, как от банки энергетика, и тебе хочется ее куда-нибудь употребить. Но мозг тебе не помощник, потому что истощение инь-чакры — это запутанность мыслей вплоть до того, что одно короткое предложение можно прочесть сотню раз и даже на сто первый не понять, что же ты прочитал. Дичайшая рассеянность, нестабильный разум, странное нехарактерное поведение и многое другое! А потом наступает отходняк, когда ты натыкаешься на стены, как крот, можешь залипнуть уставившись в одну точку, как кот. В таком состоянии тебе можно вручить любую несложную работу, не требующую участия мозгов, и ты будешь ее делать «отсюда и до обеда». Ну или пока тебя из этого транса не вышибет кто-то или что-то. Попытавшись припомнить вчерашний день, бездумно уставился в декольте Анко. Кажется, я всю ночь приставал к ней, судя по россыпи засосов на груди и шее. Заметив мой взгляд, Анко поправила шелковый халатик из неудачного кимоно и густо покраснела, повернувшись обратно к плите, где скворчала яичница и подогревался вчерашний плов. Причем улыбка у нее при этом была как у кошки, которая припоминает, как вылакала банку сметаны и мечтает повторить. Кажется, я сделал что-то сильно выходящее за рамки нашего обычного шпили-вили. — подумалось мне, когда я заметил засосы и на внутренней стороне бедер любимой. — Если бы я еще помнил, как их ставил! — сокрушался я. Подкладывая добавки, Анко коснулась моего носа палочками, чтоб пришел в себя и доел. — А? — моргнул по очереди сначала правым, потом левым, будто пытался изобразить волну, с трудом разлепляя веки. — Я сказала «Уже утро». Ирука? — перед моим носом пощелкали пальцами, привлекая внимание. — Ты сказал, что завтра утром расскажешь, почему пришел в таком виде. Ирука! Я мыкнул что-то, стараясь удержать оба глаза открытыми. Наруто наблюдал, за этой сценкой, не скрывая своего веселья. — Так что вчера было? — снова спросила Анко. Если бы мозг мог издавать собственные звуки, то сейчас бы они напоминали натужное скрипение диалап-модема. Титанические усилия и все умственные ресурсы были брошены на обрабатывание этого сложнейшего запроса! Аж глаза в кучку съехались. Наруто фыркал, закусив губу. — Секс? — наконец, осторожно уточнил я. — Вчера был… — Нет! То есть был! — перебивая, возмутилась, снова отчаянно краснея Анко, бросив быстрый взгляд на Наруто, похрюкивающего в тарелку, чтоб не сорваться на громкий ржач. — Но я не то спрашивала! Облегченно выдохнул. — Я тронут, что вы обо мне так переживали, но лучше бы вы легли спать. Ничего страшного не произошло. — Да что вчера случилось?! — синхронно, в один голос, закричали и Наруто и Анко, теряя терпение. Умилился, но тут же скорчил рожу от прострелившей мозг боли. — Работа случилась — устало ответил я. — Сейчас уже все хорошо. Подробности позже, когда или если мне позволят их раскрыть. — Куда ты снова влез?! — изумилась моя невеста покачав головой. — Ничего страшного не произошло. — попытался я успокоить Анко, улыбнувшись. Видимо получилось не очень. Она возмутилась, с гримасой сострадания и боли на лице: — Не важно?! Тебя стошнило кровью, у тебя истощение… — Ну не за столом же! — поморщился я. — Ты мог умереть! — сжала мою руку. — Не мог. От кровотечения из носа еще никто не умирал. — Там было много крови и целые сгустки! Будто у тебя внутренние повреждения! Я подумала, что ты их сам залечил! Но боялась тебя тормошить! Я уже думала бежать звать кого-нибудь из Госпиталя! — Не, это не кровь — я замялся, — из еды у меня с собой были только помидоры, которые забыл выложить… Поел по дороге. Есть хотелось, они, наверное, не успели перевариться. Наруто задумчиво хмыкнул. Уверен, он придумал какую-то шутку на основе этого «знания». — Не уверен, что могу рассказывать о случившемся. Если коротко — Якумо, та девочка из клана Курама, попала в беду. Я смог помочь. Надеюсь, это задание не засекретят, чтобы я мог вам о нем рассказать во всех подробностях. Заинтригованный участием Якумо Наруто начал заваливать меня вопросами, но тут же замолк, стоило только Анко положить руку на блондинистую макушку и сказать «подвинься, дилетант». — Шутка хорошая, но я правда не могу разглашать информацию. — вымученно улыбнулся. Шпион из меня в таком состоянии — как из говна пуля: в итоге за завтраком из меня вытянули если не все, то очень многое, хоть я и старался избегать любых подробностей. Анко все-таки не зря работает дознавателем. — Милая, — устало вздохнул, — документы я тебе точно не покажу, они из серии перед прочтением сжечь. Хотя, если подумать, запрета разглашать эти данные не было… все равно рисковать не буду. Но и совсем без предыстории нельзя, так что я отделался очень короткой официальной версией про то, что родители Якумо, оба джонины, погибли при пожаре, потом ее учила Куренай, без особых успехов. Про то, что я помогал Якумо и в нее подселили демона, рассказать все-таки пришлось. Наруто воспринял это с детским удивлением, Митараши — со скепсисом. На работу я не торопился, мое дежурство должно было начаться только после десяти. И вообще, я вчера переработал и могу накосячить, так что я болею. А нет, блин… Нельзя. У местных так не принято, даже если прям щас умираешь — пришли извещение заранее, не подводи людей, местное общество этого страшно не любит. Да и хрен бы с этим обществом и его «особо ценным» мнением, но вот друзья и коллеги по госпиталю — это уже важно. Но сначала нужно забрать Якумо, я же обещал. — И что, демона так просто заперли? — недоверчиво переспросила Анко. — Да, просто заперли. — Прикинулся я валенком. — Но я не беспокоюсь, это ее подсознание, Якумо там дайме и бог в одном лице с ее-то клановой предрасположенностью к гендзютсу. Как только она это поняла, демон, считай, уже был обречен, это я перестраховываюсь и ожидаю подвоха там, где его, кажется, нет. Разговор с Анко дал мне понять, что уже только одна тема демонов нервирует местных дальше некуда. А если они узнают о том, что Якумо может взять и связать демона одной волей. Как бы не подумали, что она и Лиса также может. Или про то, что надо проводить исследования того, как то на нее повлияло и в чем суть ее способностей. Или про то, что подобное надо делать и с другими шиноби. Или еще какая ерунда им в головы придет. А вот меня моя змейка явно посчитала невероятно храбрым, раз я так спокойно про неведомую жуть рассказывал. Хотя что там страшного? Подумаешь, мелкий демонюка-вселенец, неспособный даже мелкую девчонку заломать. Вот если бы это был очередной «самой тьмой избранный» попаданец из говнофиков с тонной плюшек, оркестром в кустах, неограниченными возможностями раскачки и чертежами автомата Калашникова и ядерной бомбы в голове, то вот тогда да, стоило бы испугаться. Всем. Вообще всем. Сказать Цунаде, что Якумо только с моей помощью победила? И что я буду делать, если мне начнут задавать неудобные вопросы о том, как я разобрался с демоном? Надо будет об этом подумать. А вообще Цунаде надо будет соврать так, чтобы было поближе к правде. Или говорить всю правду. — Ирука, расскажи, а как прошла твоя последняя встреча с Цунаде, — как-то очень нервно спросила меня Анко, когда я объяснил, что не мог отказаться, потому что это было персональное задание от Пятой. Кажется, мы оба с Наруто выглядели одинаково обескураженными внезапной сменой темы. — А… хм. Последняя, — задумался, снова чувствуя как подвисаю, — я пришел чтобы… Выслушав, Анко начала в задумчивости покусывать губу, хмуря брови. — Все это не правильно… — нахмурилась еще сильнее. — Нельзя тебе было брать это задание. — Почему? — приоткрыл один глаз. В тайне я надеялся, что умею спать половиной мозга, как настоящие дельфины. Но, видимо, мои предки не настолько давно обзавелись призывом. Сна явно не хватило и меня снова начало отрубать. Анко говорила что-то еще, я кивал и согласно мычал не вникая в то, что мне говорят. — Если я права, почему ты вообще взялся за это? С усилием тряхнув головой, заставил себя проснуться и собраться. — Я и не хотел, пока не узнал, что Якумо хотят сгноить в лечебнице для умалишенных. Это заведение закрытого типа даже лечебницей зваться не должно, там никого ни от чего не лечат. — Но это дела клана! — возмущенно поджала губы Анко. Наруто тоже надулся. — Она моя подруга! Анко в ответ уже собиралась сказать что-то ядовитое, когда я прервал зарождающуюся перепалку. — Увы, но нет. Во-первых, судя по заявлению Шизуне, Якумо якобы представляла опасность для всех в Конохе. Не уверен что это так, но проверять не хочется. Во-вторых, это и мое тоже дело, поскольку клан Якумо худо-бедно учил меня, а я учил Якумо, они мне уже не совсем чужие. В-третьих, это касается меня еще и потому, что это задание ее сисястое сиятельство поручило мне, а не кому-то еще. И в-четвертых, мне просто жаль девочку. — Э? И ты мне еще выговаривал, что «Бабуля Цунаде» — это… — вылез Наруто. Анко шикнула на Наруто, после чего спросила: — И это все, Ирука? — В каком смысле? Анко вдруг подозрительно уставилась на меня, будто чуя подвох. — Судя по твоим словам, ты не в восторге о Цунаде. Расскажи-ка мне, — от ее тона у меня мурашки по хребту пробежали, — как прошла твоя последняя встреча с хокаге? Я порядочно так занервничал, — будто нашкодивший ребенок перед родителем, — но сумел сохранить бесстрастный и невозмутимый вид. Вот же… проницательная моя. И как я от тебя буду что-то скрывать?! Но все же сдался: — Я не в восторге от всей этой херни с Якумо. Меня раздражает неприязненное отношение Шизуне, хотя повода так ко мне относиться я не давал. Что касается Пятой… Не припомню чего-то примечательного. — Ты говори, я сама решу важно это или нет. — сложила Анко руки на груди, повернувшись ко мне всем телом. Я попытался состроить жалобную рожу кота из «Шрека» и таким образом уйти от допроса, но Анко была непреклонна: — Ладно. — выдохнул я. Через пять минут Анко сидела, глядя на меня очень круглыми глазами, как удивленная совушка. Наконец она выдавила из себя: — Любимый, ты ведь шутишь, да?! Мне было жаль разрушать ее надежды. — Нет. Именно так все и было. — То есть тебя, — тихонько, чтоб приходилось прислушиваться, начала Анко, — главу Умино, имеющего голос в Совете кланов, заслуженного учителя, бывшего бойца АНБУ и не последнего шиноби в Деревне встретили, как проштрафившегося генина, даже не предложили сесть, не то чтобы налить чая?! Тебя не спросили, чего ты хочешь и какие твои планы, а просто вручили команду, которую всеми силами портил Хатаке на протяжении года и отправили на D-миссии, как последнего неудачника, которому ничего серьезнее доверить нельзя?! И ты говоришь, что это нормально?! Под конец Анко почти кричала. Я же сидел с потерянным видом и замирающим сердцем, чувствуя, как растет пропасть между мной и той ролью, что я так долго играл. То, что Цунаде на приеме натурально вытирает об меня ноги, и по местным меркам, просто издевается, я не заметил в упор, хотя должен был! А вместо этого я как будто прогибался еще больше и заискивал, чуть не повизгивая от радости. И это не объяснить тем, что я был слишком обрадован тем, что Какаши свалит от меня подальше. Это проеб по этикету, который для меня так и остался чуждым. Местный так страшно облажаться не мог! Я сглотнул и слабо пробормотал, украдкой утерев рукавом испарину: — Ну я не говорил, что это нормально… — Ты не сказал ничего против! — громко прошипела Митараши. — Да как она могла?! Да-да, милая моя, уже дошло, — мысленно выдохнул, обрадованный тем, куда вырулил разговор, — что об меня тогда вытерли ноги и теперь мне надо делать хорошую мину при плохой игре. — Ну, Умино Ирука не самый приятный человек… — хмыкнул я и попробовал перевести все в шутку. — Особенно если судить только по досье и по тому, что меня все информированные люди считают человеком Данзо. Могу понять причину… — Не смей ее выгораживать! Замер, как кролик, перед удавом, позабыв как дышать. Анко выглядела довольно пугающе и… непонятно. — Тебе не надо ничего понимать! — Митараши взмахнула руками в порыве гнева. — Она не имела права так поступать! Эта старушенция, притворяющаяся девочкой, не ее легендарный дед, чтобы так главу клана унижать! Такого себе даже Третий не позволял, а он-то на троне куда надежней сидел! Поняв, что обвиняют не меня, выдохнул и задышал снова. На самом деле ситуация получилась препоганейшая, давно я так сильно не лажал. Де-факто Умино Ирука показал Хокаге поведение холопа-лизоблюда, а не шиноби-аристократа. И это плохо объясняется подтверждением моего законного ранга и получением команды. Первое и так было моим по праву, по обычаям и по закону, а второе тоже не представляло особого повода для радости. Во-первых, не все шиноби радуются тому, что их заставляют возиться с детьми, а во-вторых, ввиду потерь с вторжением Песка и Звука, всем кому только можно выдали команды и тут я ничем не выделяюсь из сотен шиноби Листа. Да, был удивлен и обрадован, но не так, чтобы забыть вести себя, как положено по статусу… Выехать на амнезии разве что? Как отмазка — годится, но все равно, вся эта сцена, с точки зрения Цунаде, смотрелась как чрезмерное подобострастие. Как уважать того, кто променял чувство собственного достоинства на желание угодить? Я должен был вежливо, но твердо, с самого начала дать понять Цунаде, что не в восторге от такого отношения. Ну да фарш назад в мясо уже не перекрутишь. Играть будем тем, что есть. Я только покачал головой, почувствовав предостерегающую боль в висках. — Анко, вдохни поглубже, успокойся, — поморщился, — посчитай до тридцати и выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай. И заодно дай мне время придумать логичные отмазки. Тщательно обдумав, набрал побольше воздуха и начал развешивать рамен на уши: — Во-первых, от так называемого клана в Конохе есть только один человек. С учетом тебя скоро будет два. Ничто на фоне почти ста тысяч населения города и прилегающих поселений. Во-вторых, со времен Первого в деревне много чего изменилось и Совет глав кланов уже мало что решает. В-третьих, раздувать конфликт в ответ на ее хамство не было смысла. То, что мне надо — седьмую команду, я получил, а значит, Какаши не угробит нас в ближайшее время. В-четвертых, мое досье наверняка не самое приятное, да и проявлять симпатию к явному человеку Данзо нашей Хокаге нет смысла. В-пятых, она легендарный саннин и лучший медик этого мира. У нее огромный авторитет, ей многие обязаны и она последняя из Сенджу. Умино Ирука ей объективно не ровня. И в-шестых… Я тяжело вздохнул и признал. — Я, похоже, просто привык сидеть тихо, молчать и не отсвечивать. При живом Третьем и при Какаши в роли капитана седьмой команды у меня, считай, не было права голоса. Длинная речь вымотала меня, а мысли снова начали путаться и разбегаться. Встряхнувшись, я взял ее за руки и успокаивающим тоном проговорил: — Ты открыла мне глаза, любимая. Я вправду ничего не замечал, как слепец. Видимо сказывается травма. Анко зарделась, мило улыбнувшись, но на словах про травму, вытащила руку, и погладила по виску, беспокойно вглядываясь в глаза. — Спасибо. — серьезно кивнул. — Теперь, когда понимаю причины своих поступков, мне будет гораздо легче. Анко явно хотела сказать что-то в ответ, но передумала. Посидев в тишине несколько секунд, она хмуро сказала:  — Наверное, ты прав. Но все равно мне больно от того, как с тобой поступают. И страшно за тебя. Неприязнь Хокаге — это не то, что способствует долгой и счастливой жизни. Я только горько усмехнулся:  — Ты права. Но на моей памяти это уже второй хокаге, которому я не нравлюсь. Буду надеяться, что и Цунаде я как-нибудь переживу. Ну не понравился ей лизоблюд, хоть это и вышло случайно, попробую иначе! Наступило неловкое молчание, которое нарушила Анко. — И все-таки с Якумо ты поступил правильно, я горжусь тобой. Мне оставалось только кивнуть и неловко пробормотать: спасибо. Похвалу в свой адрес я воспринимал с какой-то болезненной недоверчивостью, будто боясь признать, что меня и мои поступки вправду ценят. — Останешься дома или пойдешь в госпиталь? — уточнила Анко, отвлекая от неприятного самоанализа, навеянного проебом.