Это моя комната! (It's my room!)

— Малфой. Ноль эмоций. Разумеется. — Малфой. В ее голове это звучало так прекрасно: ей, Гермионе Грейнджер, была оказана честь быть старостой школы. Да она чуть не закричала от радости, когда получила письмо. Какой же она была глупой. Да, быть старостой школы оказалось замечательно. Особенно Гермионе нравились ответственность и контроль. Одним из ее первых поручений было назначить других старост для наблюдения за вагонами в Хогвартс-экспрессе, и она была очень довольна, когда поездка прошла без особых проблем. Не меньше радовали и привилегии. Ее нынешняя спальня была вдвое больше той, что она занимала раньше, не говоря уже о своем собственном книжном шкафе, в который она могла положить любые книги практически в любом количестве. Однако ее радость омрачала только одна деталь, деликатно не упомянутая в письме. Вторым старостой школы был назначен не кто-нибудь, а Драко Малфой. И ей пришлось работать вместе c человеком, который на протяжении всех школьных лет оскорблял и изводил ее. И это было даже не самое ужасное. Им приходилось делить гостиную и ванную комнату, то есть она не могла избежать его присутствия, даже если бы захотела. Гермионе оставалось лишь утешать себя тем, что у них были хотя бы раздельные спальни. — Моя очередь! – нетерпеливо прокричала она. Гермиона стояла у двери ванной так долго, что окончательно вышла из себя. Она со стыдом посмотрела на самодельную табличку «занято», висевшую на ручке двери. Замок сломался несколько дней назад, когда Гермиона и Драко так усиленно боролись за возможность первым принять ванну, что в пылу битвы сломали его. — Еще минуту! – прокричал Малфой из-за двери. Разумеется, он провел в ванной куда больше минуты. Он просто привык так отвечать, когда Гермиона просила его поторопиться. Из-за этого она злилась больше всего. Он мог просидеть в ванной несколько часов: мыться, причесываться, чистить зубы, делать все что угодно, лишь бы подольше проторчать там и досадить ей. — Панси придет сегодня, так что к вечеру тебя здесь не должно быть, — заявил Малфой в своем обычном тоне, будто приказывал. Ему бы и в голову не пришло вежливо спросить, не будет ли Гермиона против его гостей. — Опять? – вздохнула она. – Но я уже пригласила Гарри и Рона. — Я же сказал тебе не приглашать этих двоих. Понадобится неделя, чтобы вывести всех вшей Уизли. Хватает того, что это чудовище живет со мной под одной крышей. — Живоглот — животное, а не чудовище, — устало ответила она. — Ага, Поттер и Крысли тоже, — язвительно сказал Малфой. — Мы это уже проходили. Если мне нельзя приглашать Гарри и Рона, тогда ты не можешь приглашать Крэбба и Гойла или этого парня — Блейза. Хоть итальянец и был самым умным из друзей Малфоя, Гермиона всегда неуютно себя чувствовала, когда он приходил. Блейз всегда как-то странно смотрел на нее, будто бы прицениваясь. Возможно, если бы кто-нибудь другой так ее разглядывал, она была бы польщена, но в случае с этим парнем чувствовала лишь отвращение, потому что подобным образом он пялился на каждую девушку, которая попадала в его поле зрения. Устав от ожидания, Гермиона оглядела гостиную, которая миллион раз становилась причиной спора между ними. В конце концов дело дошло до того, что им просто пришлось поделить комнату на две части, проведя черту, обозначавшую границу между их половинами. Сейчас с гостиной явно что-то было не так. Внимательно осмотрев комнату, Гермиона увидела, что несколько ящиков ее комода были открыты, как будто кто-то там копался. — Ты заходил на мою половину? – с подозрением спросила она у Малфоя. В этот момент тот вышел из ванной, и Гермиона, к своему ужасу, увидела, что он забрал из ее шкафа. Полотенце. Ее розовое махровое полотенце. — Мерлин, не смотри на меня так, будто я совершил страшное преступление! – воскликнул Малфой. – Мне нужно было полотенце — и я его взял. Или ты предпочитаешь, чтобы я ходил голым? — Да! То есть нет… — покраснела Гермиона. – Но ты мог хотя бы спросить! Он просто пожал плечами и взял банку с гелем для волос. Раздраженная его безразличием, Гермиона направилась в ванную, чтобы наконец-то принять душ. — Не заходи, мне еще надо уложить волосы, — Малфой быстро оттолкнул ее, зашел в ванную и захлопнул дверь прямо у нее перед носом. «Не злись. Не злись, иначе ты сделаешь что-нибудь, о чем потом будешь жалеть», — думала Гермиона. Ведь ей еще жить с ним семь месяцев. Всего семь месяцев, и это закончится. О Мерлин, какими долгими будут эти семь месяцев! * * * — Хуже соседа по комнате и представить себе нельзя, — пожаловалась Гермиона друзьям, когда они все вместе сидели в гриффиндорской гостиной. — Если хочешь, я могу спросить Фреда и Джорджа, есть ли у них что-нибудь новенькое для Малфоя, — предложил Рон. Его губы расплылись в ухмылке, когда он представил себе все те несчастья, что могли бы случиться с Малфоем. — Спасибо, но я сама справлюсь, — отказалась Гермиона. – Я с ним поговорю. Гарри закатил глаза, а Рон просто уставился на нее в недоумении. — А что я такого сказала? – она, казалось, и вправду не понимала абсурдности ею сказанного. — Ты с ним уже говорила в прошлый раз, — объяснил Гарри. — Ага, и еще один раз до этого, и еще раз до этого, и еще раз до этого… — добавил Рон. — Я просто не понимаю, почему ему так надо раздражать меня, — вздохнула Гермиона. – Мы согласились быть сдержаннее по отношению друг к другу настолько, насколько это возможно, пока нам приходится жить в одном помещении. — Не забывай, Гермиона, он Малфой, — сказал Гарри. – Он родился для того, чтобы раздражать других. Оставшись недовольной таким ответом, она снова принялась за чтение книги о мифологических существах. Доклад нужно было сдавать только через три недели, но Гермиона уже сейчас хотела подготовиться, чтобы все было идеально. Она всеми силами пыталась сконцентрироваться на чтении, но мысли вновь и вновь возвращались к Малфою. Отвратительный, самовлюбленный слизеринец. Ему удалось помешать ей и во время выполнения домашнего задания, а ведь в этот момент его даже рядом не было. Если бы он только не был вторым старостой школы, ее последний школьный год был бы просто идеальным. И почему старосты должны жить в одной комнате? Дурацкое соглашение… — Точно! Как я раньше об этом не подумала! – неожиданно воскликнула Гермиона. Гарри и Рон удивленно посмотрели на нее, не понимая, о чем она говорит. — Есть такое соглашение для старост, которое мы оба подписали в Хогвартс-экспрессе. И там есть пункт, в котором говорится, что один из старост может покинуть комнату, только если добровольно откажется от нее. Малфой доставал меня, чтобы я отказалась от комнаты, — Гермиона улыбнулась, гордая, что смогла разгадать причину несносного поведения Малфоя. – Так что теперь я буду раздражать его еще больше, чтобы он сам от нее отказался. — Миона, а ты не думаешь, что Малфой ведет себя так просто потому, что он Малфой? – спросил Рон, явно не впечатленный ее идеей. — Ты же понимаешь, что мы сейчас говорим о Малфое. Неужели ты хочешь специально злить его, когда тебе даже не нужно этого делать? – добавил Гарри. — То есть вы думаете, что я не смогу перехитрить его? – обиженно спросила она. — Я не это имел в виду. Просто он ведет нечестную игру, а ты… ты не такая. Ты играешь по правилам, а он нет. Он же слизеринец. Это может быть даже опасно. Гермиона печально вздохнула. В этой ситуации ей действительно следовало повести себя по-взрослому и не поддаваться на провокации. У них и без Малфоя была куча проблем с возрождением Волдеморта. Она снова попыталась сосредоточиться на чтении. Но неосознанно ее взгляд скользнул по стопке книг, которые она принесла с собой. В одном из учебников Гермиона заметила странную зеленую ткань. С любопытством она вытянула кусок материала из книги и поняла, что это был носок. С вышитой на нем буквой «М». Гермиона с отвращением отбросила его от себя. Все! Это уже слишком! С нее достаточно. Малфой осквернил ее книгу, оставив в ней свой отвратительный носок, и ему это с рук не сойдет. Она всегда была лучшей по всем предметам и уж точно могла посоревноваться с каким-то самоуверенным блондинчиком. Она опустится до его уровня и даже ниже, если придется. Эта комната будет ее. Только ее.