Спасение

Рэтчет как раз заканчивал с уборкой в медотсеке после того безобразия, которое учинили Санстрикер и Сайдсвайп, когда к нему доставили трансформера в полуразобранном состоянии. Проул сказал, на него напала триада Старскрима, удивительно, что они не вытрясли из синего (судя по сохранившейся кое-где краске) транспортника искру. Один манипулятор оторвало начисто, броневые пластины были измяты и протерты о дорожное покрытие, а камера искры… сильно повреждена. Неудивительно, что товарищи поспешили оставить медика наедине с пострадавшим. Сильная пульсация, пробивающаяся сквозь пробитые в нескольких местах защитные створки, заставляла сбоить процессор. Собственная искра реагировала на это болезненными толчками, так что Рэтчет не решился пока приблизиться к умирающему, лихорадочно соображая, что делать. Даже на первый взгляд, огромный корпус был непригоден даже на детали, разве что на переплавку. Даже по отдельности повреждения были фатальными, счастье, если процессоры и глубоко запрятанные блоки памяти уцелели. Заперев дверь изнутри, медик снял фальшь-панель, закрывающую нишу в одной из стен, где находилось его детище. Созданием этого корпуса автобот занимался уже не один солярный цикл. Изящная легкая конструкция, красивый изогнутый спойлер, тонко проработанные манипуляторы, узкое брюшное сочленение (ох и пришлось же повозиться с конструкцией топливопровода!) – все детали он изготовил сам, когда выдавалось свободное время, используя то, что оставалось после ремонта товарищей по оружию. Об этом увлечении Рэтчета никто не догадывался, а сам он не горел желанием рассказывать. Медик старался для себя. Его никогда не устраивала собственная конструкция и громоздкая трансформа. Новый корпус был миниатюрным и имел легкую двухколесную трансформу. Оставалось немного доработать нижние конечности и еще кое-какие мелочи, благо теперь материала на это было хоть отбавляй. Рэтчет всегда был готов пожертвовать своим временем, силами и даже личным счастьем ради других. Сейчас этот корпус был единственным спасением истекающего энергоном трансформера, грудой валяющегося у него на ремонтной платформе. Не раздумывая больше ни секунды, медик перекинул недоделанный корпус через плечо и взобрался на платформу, а оттуда на продавленный топливный бак. – Извини, – проговорил он, погладив транспортника по участку паховой брони, на котором еще сохранилась краска, а значит, прикосновение не отозвалось бы болью в поврежденных системах. Бережно отстегнув сегмент, закрывающий топливные шланги и диагностический разъем, Рэтчет пожалел, что не додумался до такой пикантной особенности конструкции, когда собирал новый корпус. Больше не отвлекаясь по пустякам, он надел переходник на тяжелый толстый шланг пострадавшего и осторожно протолкнул его кончик в блестящее от смазки новехонькое кольцо на пустом корпусе. Оставалось только завершить стыковку и запустить спуск топлива, но для этого… Рэтчет затолкал какую-то тряпку между собственными дентапластинами, чтобы не стесать их ненароком, и подключился к пострадавшему. Боль и сообщения об ошибках ненадолго оглушили его, но больше всего его потрясло то, что незнакомец не был офф. – Я друг, – транслировал Рэтчет. – Я хочу помочь, но для этого тебе надо довериться мне. Ответа не последовало. Оставалось надеяться, что трансформер не попытается выбить его, почувствовав угрозу функционированию. Впрочем, об оной сигнализировали практически все системы, так что сливающийся энергон был наименьшей из бед. Все равно он ручейками сочился из поврежденного бака, заливая платформу и пол. – Я должен снизить уровень топлива до предела допустимых значений, – Рэтчет проверил его характеристики. Как и следовало ожидать, энергон был тяжеловат для собранного им корпуса, но стенкам топливопровода это не повредит, как какое-нибудь танковое топливо. Медик вынужден был пару раз стукнуть себя по головному процессору, чтобы немного включиться в реальность и подсоединиться к диагностическому разъему второго корпуса. После нескольких циклов регулярных проверок и тестов штекер практически провалился в гнездо. – Надо бы заменить… – пробормотал медик, сплюнув-таки тряпку. Он немного адаптировался к чужим ощущениям, хотя полностью отсечь их и не получалось. Кроме того, процессор сразу получил горячий отклик отменно откалиброванных систем. Будь это не пустышка, а трансформер с искрой, он бы корчился от острого, граничащего с болью наслаждения, и каскадно перезагружался раз за разом, пока баки заливал перегретый густой энергон, тяжко раскатывающийся по системам. Рэтчету на минуту захотелось ощутить это на себе, но, конечно, момент был неподходящим. Нужно было работать, отключить по максимуму пострадавшие кластеры систем, перекрыть питание и снабжение энергоном в особенно поврежденных участках, чтобы он перестал вытекать на пол. При этом Рэтчет не забывал повторять: «Все под контролем. Я знаю, что делаю. Скоро станет легче». Чтобы осуществить задуманное, ему нужно было ослабить нестабильную искру будущего партнера, более мощную и подавляющую его собственную. Снова стукнув по процессору и нечаянно сбив визор на пол, он полез в небольшой отсек под своей брюшной броней, где для сохранности и на всякий случай хранилось несколько кубиков сверхзаряженного. Вообще-то они предназначались для тех, кто попадал к нему на ремонтную платформу в критическом состоянии, но сейчас был особый случай. Вскрыв энергетическую оболочку, он залпом выпил субстанцию жутковатого зеленого оттенка. Вкус был просто ужасным – едким и обжигающим, по броне побежали искры статического электричества, подача хладагента удвоилась. «И это только начало», – напомнил он себе, расстыковывая топливные системы. – Верь мне, – передал медик и отсоединился от дигностических портов, неловко укладываясь на грудную броню раненого и пристраивая пустой корпус напротив, благо, размеры транспортника позволяли удобно разместиться. Сверхзаряженный продолжал действовать, двигатель взревел, набирая обороты, систему затопили предупреждения о перегреве. Рэтчет отдал команду для выброса хладагента и, помогая себе манипулятором, открыл немного заклинившую камеру искры. Корпуса перед ним залило непривычно ярким светом, увеличение мощности сказывалось даже на искре, которая сейчас готова была выжечь его изнутри. Тускло-голубая искра, большая, но слабая, почти невидимая в этом свечении, не заставила себя ждать, хоть раненый и пытался остановить открытие камеры. Она испуганно пульсировала, но все же потянулась на зов Рэтчета, несмотря на опасность спалить всю проводку в разрушенном корпусе. Сейчас все и должно было решиться. Если только хватит мощности… Такое жесткое слияние заставило медика задымиться и взвыть от боли. Он разделил с партнером все, что тот испытывал сейчас, и это было чудовищно. Никаких обрывков воспоминаний, ни малейшей толики удовольствия и окутывающего все существо тепла. Только беспросветная боль и ужас перед вечным оффлайном. Рэтчет послал в ответ на это все свои силы, уверенность и те добрые воспоминания, которые хранились в памяти. Пульсация чужой искры стала ровнее, она начала проникать в него, принимая такую необходимую для функционирования энергию и разгружая его системы. Последним усилием медик отодвинулся назад, оттягивая ее дальше от поврежденного вместилища, и обнял потяжелевший от влитого энергона пустой корпус. Их искры разъединились, так и не слившись полностью, и бледно-голубая уютно скользнула в новое вместилище. Рэтчет продул системы, приходя в себя после пережитого, закрылся сам и осторожно защелкнул створки ожившего корпуса, пряча вспыхивающий сгусток света. Судя по тому, что швы их камер не заросли сразу после этого, обошлось без беты. Сверхзаряженный еще гулял по системам, значит, еще немного онлайна у него есть. Медик перетащил маленького трансформера на чистую платформу, вытер дочиста и закрыл паховую броню, после чего принялся безжалостно курочить мертвый, искалеченный корпус гидравлическими ножницами, выуживая блоки памяти. К счастью, они оказались целы и совместимы, установить их было нетрудно, да и необходимо для успешной интеграции в новый корпус. Убедившись, что с незнакомцем все в порядке, Рэтчет включил магнитное поле, чтобы тот, включившись, не навредил себе, и рухнул рядом, прямо на пол, залитый липким густеющим энергоном. Дверь со щелчком открылась, хотя он точно помнил, что запирал ее. Видимо, кто-то ввел режим чрезвычайной ситуации и воспользовался аварийным кодом. В медотсек ворвался перепуганный Проул, он что-то кричал и тряс медика, но тот был слишком слаб, чтобы отвечать внятно. – Спас, – измученно проронил тот, погасив окуляры. – Ржа тебя подери, Рэтчет, нашел время валяться! Что здесь произошло? Мы слышали крики! Краем отключающегося процессора медик подумал, что надо проверить вокодер, звукоизоляция в отсеке всегда была получше, чем в других частях базы. Он наконец позволил себе отключиться окончательно. Проул – умница, он поймет, что ему сейчас необходим полный цикл перезарядки.