INAD

Мы слышны только самым ближайшим друзьям и врагам. Мы смешны, если вечность пытаемся бросить к ногам. Есть предел у цветка, у зари и у сердца в груди. Роберт Рождественский.

Poets Of The Fall – Sleep Бен теребил телефон в руках, постукивая панелью по ладони сначала левой, затем правой руки. Это нервировало Лету так сильно, что она уже хотела отнять телефон, когда из дверей показался знакомый врач. Девушка сорвалась со своего места быстрее, чем седовласый мужчина нашел ее глазами. ― Доктор Чейз, ― почти простонала девушка от десяти минутного ожидания, которое уничтожило ее нервы, заставляя чуть ли не дрожать от нетерпения, ― как он? Бен подошел сзади, внимательно вслушиваясь в слова, и положил руку на плечо девушке. Лета и глазом не повела: все так же продолжала смотреть на врача безумным взглядом, ожидая ответа на ею заданный вопрос. ― Риск большой, ― произнес доктор Чейз стальным тоном. Не удивительно, он произносит эту фразу по десять раз на дню, а сообщения о летальном исходе готов произносить как тост на свадьбе дочери. ― Вашему питомцу почти четырнадцать лет, в таком возрасте снотворное может быть смертельным. Его организм просто не выдержит. Лета замерла, словно ударенная по голове чем-то тяжелым, но не упала обездвиженная на землю, а продолжала стоять перед высокой фигурой доктора. Ее дыхание сделалось обрывистым, она почти не вдыхала воздух. Она знала, что летальный исход возможен, но слышать это со стороны для ушей было сущей пыткой. Сильная рука на ее плече заметно сжалась. ― Нет, ― с какой-то сумасшедшей улыбкой приговорила девушка, все еще продолжая смотреть в безынтересные глаза доктора, ― этого не может быть, нет. ― Лета, ― тихо и осторожно позвал ее Бен за спиной, подключая свою вторую руку, которая легла на другое плечо. Он боялся, что она разнесет эту больницу в щепки, а первой ее целью будет напротив стоящий врач. ― Моя задача ― предупредить вас и спросить о дальнейших действиях, ― слишком официально проговорил доктор Чейз, чем задел Бена, но последний вида не подал. ― Я могу провести операцию, но есть девяноста девяти процентная вероятность, что он не проснется. Бен искренне хотел закрыть уши девушке, чтобы она не слышала всего, что только что произнес этот неприятный мужчина. Гнетущее молчание напрягало его все сильнее; он сжал голое плечо Леты в своей руке и потянул на себя. Она резко выдернула его из своей хватки, чуть кулаком не заехав по выпятившемуся пивному животу доктора Чейза. ― Есть множество видов эвтаназии: удушение азотом, воздушная эмболия или прокаливание спинного мозга… ― Что-нибудь более гуманное вы в состоянии предложить? ― прошипел Бен. ― Наркоз, а потом гексенал. Но все, что я перечислил ранее, обойдется дешевле. Лета открыла рот от возмущения, но вышло наперекос с безумной улыбкой. Равнодушие било по самому живому и оголенному, вынуждая девушку поражаться реакции врача. Она отказывалась даже рассматривать второй вариант. ― Причем здесь деньги? ― процедила она сквозь зубы; улыбка сменилась безрассудным взглядом, в котором полыхала животная ярость. ― Лета, ― вновь позвал ее Бен, но она в который раз оставила его без внимания. ― Какое мне дело до этих чертовых денег? ― повторила она громче. Все присутствующие заинтересованно повернули к ним лица, вслушиваясь в разговор и отстранив перечитанные по несколько раз журналы. Бен нервно сглотнул. Лета сделала шаг навстречу и хотела переместить вес на эту ногу, чтобы встать чуть ли не впритык к доктору Чейзу, как в этот самый момент ее резко схватил Бен за плечи и развернул к себе. Она была на себя не похожа: красные ниточки в ее глазах окрасили белок полностью, начинаясь у радужки. Ее рот перекосила усмешка, а глаза ― такие же большие ― неадекватно смотрели прямо перед собой, даже не на лицо мужчины, который тряс ее изо всех сил в своих руках, а куда-то ниже, на его ворот чистой рубашки. Лета все же нашла глаза Бена, но ее иступившийся взгляд не говорил ничего хорошего о ее состоянии. Мужчина прижал несопротивляющуюся девушку к себе, пряча ее лицо на своем плече, а сам поднял глаза на доктора Чейза и кивнул. *** Подписав все выданные бумаги меньше, чем за десять минут, Лета и Бен покинули клинику. Девушка шла ровно, аккуратно ступала на асфальт сначала пяткой, а затем носком, как истинная балерина, и держала спину прямо. Мужчина шел чуть поодаль, рядом с бордюром, ежесекундно двигая желваками. Его не на шутку беспокоило внутреннее состояние Леты, поэтому был неспособен оставить ее одну сейчас. Запланированную встречу пришлось перенести на вечер, сославшись на непредвиденную ситуацию. Девушка бы незамедлительно вырвала телефон из его рук и сбросила вызов, покрутив пальцем у виска, если бы знала, с кем он разговаривал. От этого человека зависела его будущая карьера. Но Лета равнодушно смотрела куда-то перед собой, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Она передвигала ногами машинально, почти не заботясь, куда ступает. Ее голова была пуста, как и копилка сбережений. Девушка не увидела перед собой бордюр и, запнувшись, приложилась руками к асфальту. Бен, находившийся в своих мыслях, не успел быстро сообразить, что нужно сделать. Реакция его редко подводила, но сейчас она отпечаталась кровью на разодранной коленке и ладонях Леты. Пока мужчина что-то непрерывно бормотал и трогал запястья, она не чувствовала ни капли боли и смотрела прямо перед собой. ― Ты можешь идти? Лета, посмотри на меня. Нога болит? Лета! ― эхом отзывалось в ее голове, почти неразборчиво. Девушка поднялась с его помощью на ноги и с промокшей от крови коленкой и содранными ладонями успела сделать только шаг, как Бен вмиг нагнал ее и заставил остановиться. Сделал он это по-особенному: он дотронулся ее лица ладонью. Внимание Леты сразу же приковалось к мужчине, а сам он чуть не взвыл от радости, когда увидел осмысляющий взгляд. Руку он убрал сразу же. ― Отвези меня в Гринвич, ― сказала она неживым тоном. ― Кто в Гринвиче? ― Дарси. Он должен был догадаться, что развернутого ответа не получит, а дальнейшего продолжения ждать Бен не стал, поэтому подхватив девушку под руку, повел ее к дороге. Предложения о посещении больницы, Лета встретила молчанием, из-за чего он не стал насильно тащить ее. Поймав кэб, мужчина помог ей сесть на заднее сидение, после чего примостился рядом и прочел предложенный адрес, высвеченный в заметках на телефоне Леты. Пробок на дороге почти не было, до Гринвича они добрались меньше, чем за час. Бен заплатил за проезд и вышмыгнул из машины, еле поспевая за девушкой. Она быстрым шагом прошла по дорожке с заросшими по бокам кустарниками, и принялась барабанить изо всех сил по деревянной двери, не думая пользоваться звонком. Бен подошел сзади, замерев на первой ступеньке, и молча выжидая, когда появится тот, кого Лета так отчаянно пытается увидеть после случившегося. Костяшки начали тупо ломить, но девушка, закрывая глаза на боль, продолжала всхлипывать от не имеющихся слез и приносить себе мучительные страдания. На ее громкие удары выбежала пожилая женщина из рядом стоящего дома в фартуке и тапочках, крича на ходу, чтобы она остановилась. Лета повернулась в сторону незнакомки и, видимо, не удовлетворившись увиденным, пнула в последний раз дверь. ― Что вы творите? Остановите ее! Господи, сумасшедшая! А Бен даже не старался как-либо помешать крикам с одной стороны и непрерывным ударам по двери с другой. Лета с безумным взглядом, каким она смотрела на доктора Чейза, двинулась в сторону старушки, но не сошла с крыльца. ― Здесь жила Дарси, ― проговорила она, указывая пальцем на дверь, ― где она? Старушка засомневалась, стоит ли продолжать разговор или пойти и вызвать полицию, но имя ее соседки заставило ее остановиться на месте. Она нахмурилась, создавая еще больше морщин на лице. ― Кто вы такая, милочка? ― Где Дарси? ― прошипела Лета, чуть ли не брызжа слюной. ― Кем вы ей приходитесь? ― Она моя няня, ― ответила девушка мягче, но сумасшедший взгляд зеленых глаз никуда не делся. ― И я хочу видеть ее. Она переехала? Куда? Дайте мне ее адрес. Я должна поговорить с ней. Старушка заметно расслабилась и позволила жалостливой улыбке дрогнуть на ее губах. ― Так вы ― Лета, ― догадалась она. (Девушка молчала). ― Дарси нет. ― Что значит ― «нет»? ― недовольно переспросила Лета, спускаясь со ступенек. Она почувствовала руку на своем предплечье и остановилась, но не скинула, как прежде. ― Я должна видеть ее. ― Лета, ― совсем нежно произнесла старушка, ― Дарси нет уже как месяц. ― Я хочу видеть ее! ― закричала девушка, пытаясь вырваться из рук Бена, но на этот раз он сильнее прижал ее к себе, обхватывая удобнее двумя руками. ― Тихо, ― прошептал он, ― тихо, Лета, спокойнее. ― Я хочу видеть ее! ― повторила она, все еще вырываясь. ― Дарси умерла второго июня, ― подала голос старушка. Лета в руках Бена замерла всего лишь на секунду, после чего принялась вырываться напористее. ― Лета, ― предостерегающе прошептал ей Бен, но она не прекращала попытки выбраться из его хватки. Девушка больно пихнула ему несколько раз под дых локтем и меж ребер, после чего обязательно останутся синяки. Терпение мужчины сходило на нет, как песчинки в перевернутых песочных часах. Еще немного и его терпение даст трещину; отпустить он ее не мог. ― Дарси! ― изнеможенно заскулила Лета, обмякая в руках Бена окончательно. Мужчина растерялся. Тело девушки постепенно расслаблялось, а хватка, которой он стискивал ее, казалась пыткой и мешала дышать не только ей. Бен подумал, что сейчас было бы кстати поднять ее на руки, но боялся за сохранность своего лица, ибо Лета находилась в непредсказуемом состоянии. Он так же отмел идею о том, чтобы перекинуть ее руку себе через шею по двум причинам: шея болела до сих пор, и тогда бы девушка повисла на нем, если бы он выпрямился во весь рост. Ну и конечно же самый удобный вариант: позволить ей осесть на траву рядом с цветущими ромашками и, разведя руками, просить ее встать. Все же он выбрал первый вариант. Бен без каких-либо проблем взгромоздил девушку к себе на руки, отчего шея предательски заныла.. Мужчина искал глазами лавочку или какой-нибудь намек на сидячее место, чтобы пристроить туда неживое существо в его руках. Старушка тряхнула седыми прядями и приложила ладони ко рту: ― Она поранилась? ― Упала, ― проговорил Бен. ― Заходите в дом, у меня есть аптечка, ― воскликнула женщина и побежала в сторону открытой двери. Она бы не позвала первых встречных в свой уютный дом, чтобы поделиться пластырями и таблетками. Старушка была вдоволь наслышана о Лете из уст Дарси в самом лучшем свете, поэтому решила, что для ее некогда любимой соседки и подруги это будет прекрасным доказательством их дружбы. Мужчина задействовал все свои мышцы рук, чтобы не выронить из рук девушку, но чуть ли не кинул ее на диван, когда он вошел в гостиную. Сразу же спохватившись, весь запыхавшийся он выпрямил спину Леты, что была готова отклониться куда-то в бок, и посмотрел в сторону кухни, в которой скрылась старушка. Бен слышал, как она спрашивала сама себя, куда положила аптечку, пока он пытался заставить девушку обратить на него внимание. Ее отсутствующий взгляд остановился на уровне ее разбитой коленки. Кровь окрасила джинсы в коричневый цвет. ― Лета, ― позвал он ее, ― тебе придется снять джинсы, слышишь меня? Давай, девочка, посмотри на меня. Лета, я здесь. Бен повторял эти слова безумолку, пока не подошла старушка и не протянула ему белый закрытый чемоданчик. Мужчина ничего не ответил и, отложив его в сторону, хотел без спроса потянуться к ее пуговице на джинсах, как почувствовал руку на своем плече, что остановила его от действий. ― Я сама, ― кивнула старушка вопросительному взгляду и попросила его выйти. Бен облегченно выдохнул и прошмыгнул на кухню. На плите жарилась рыба под прозрачной стеклянной крышкой, испуская из маленькой дырочки горячий пар. Мужчина прислонился к столешнице и потер переносицу. Двери у обеих комнат были раскрыты, да и находились они напротив, но голоса Леты или этой незнакомой ему старушки он не слышал. Зажмурившись, он думал, что теперь делать с девушкой и будет ли рациональным оставить ее одну. Стрелка на наручных часах медленно приближалась к шести вечера, а переносить встречу ему было запрещено. Билли узнал об этом из неизвестного ему источника (хотя созванивался с Патрицией лично Бен) и, позвонив Брайсу, мягко высказался по этому поводу, наотрез отказываясь принимать его отговорки. Он, конечно, выслушал его, но назвал это «делом, которое может подождать, а карьера набирает обороты, поэтому не стоит втаптывать в грязь мои заслуги». Бен был безгранично рад, даже гордился Морганом, но в этой ситуации он увидел его под другим углом. «Профессия должна стоять на первом месте, ― говорил Билли, когда Бен вышел ненадолго из ветеринарной клиники, пока Лета заполняла бумаги, ― а все дела потом». Мужчина чуть ли не сломя голову вбежал в гостиную, когда услышал спокойный и равномерный голос девушки. Когда он переступил порог, то застал ее в тех же джинсах, что и была до этого, только на руках виднелись бактерицидные пластыри, которые сливались с цветом ее кожи. Лета и глазом не повела, когда вошел Бен. ―…я застираю только это место; брюки высохнут в считанное время, ― мягко уговаривала ее старушка, закрывая аптечку в своих руках. ― Нет, спасибо, не стоит, ― сказала в ответ девушка, но добавила чуть настойчивее: ― Вы обещали рассказать мне о Дарси. ― Да, дорогая, я помню, ― сказала та и по-доброму улыбнулась. ― Может, хочешь чаю? ― Нет, ― отрезала она и прикусила язык за свою резкость, ― спасибо. Старушка улыбнулась и, отложив аптечку на тумбочку, покрытую салфеткой ручной вязки, и села в кресло напротив. Бен прислонился к дверному косяку плечом, сложив руки на груди. ― Дарси жила здесь с две тысячи второго года. Работала в «Nordic Bakery», ни с кем почти не разговаривала. Мы познакомились, когда я, в качестве дружеского соседского жеста, принесла ей пирог. Дарси была молчалива и не любила рассказывать о себе, но любила вспоминать тебя. Я часто заходила к ней летними вечерами на чай, каждый день слушая о тебе новые истории, начиная с самого рождения. Она даже читала твои письма, иногда зачитывала свои, что хотела отправить тебе. Эта женщина хранила их в ящике с железным замком. Она сказала, что ты приехала в город, но пока не нашла времени ее навестить. Твое последнее письмо Дарси получила в больнице, его читала я. После него прошли две недели, и она скончалась от остановки сердца в семь тридцать утра. Лета заплакала совсем «по-взрослому»: без каких-либо всхлипываний или еще каких-то звуков. Лицо старушки, чье имя она до сих пор не узнала, двоилось у нее в глазах из-за накатившихся слез. ― Ей очень не хотелось тебя оставлять в твои пятнадцать, ― продолжила та, ― но ее больная мать нуждалась в ее присутствии. После ее смерти Дарси переехала сюда. ― Джек… ― проговорила Лета. ― Твой пес? ― Старушка получила согласный кивок. ― Я тоже про него слышала. Он был с тобой почти столько же, сколько и Дарси. Он жив еще? Она покачала головой. ― Очень жаль, ― искренне произнесла та. ― Твой отец? Лета вновь покачала головой, но ответила: ― Не знаю. ― Думаю, тебе стоит вернуться в Германию и найти его. Девушка сморщилась, словно от пощечины, но ничего не сказала. ― Серьезно, Лета. Он должен знать, что Дарси больше нет. ― Ему не было до нее никакого дела, ― горько проговорила она, с каким-то отвращением вытирая щекочущие дорожки из слез. ― Ты не права, ― мягко ответила старушка. ― Они тоже вели переписку, но, как и тебе, о своем состоянии она ему не говорила. ― Если бы я знала…― прошептала Лета. ―…ты бы пришла. Дарси любила тебя всем сердцем. Девушка хотела ответить то же, но не смогла. Ее слова показались бы жалким оправданием, а оправдывать себя она ой как не хотела. ― Она попросила сжечь твои письма, а дом выставить на продажу. Не думаю, что Дарси держала на тебя зло, но в тот момент, когда она была одной ногой по ту сторону, единственного, кого она хотела видеть, ― тебя, Лета. ― У нее никого не было, ― прошептала Лета, глядя в глаза старушке. ― У нее была ты, ― обнадеживающе произнесла та и, поддавшись вперед, коснулась ее руки. ― Это самое главное. Девушка наморщила нос от высказанных в ее адрес слов, которых она вовсе не заслуживала, и поднялась со своего места. Колено саднило, но она была в силах передвигаться сама. Пропитанная кровью ткань неприятно прилегла к коже. ― Могу я приехать завтра? ― спросила она, мысленно дополняя, что на этот раз будет одна. ― Конечно, дорогая. Но до пяти вечера: у меня служба в храме. ― Хорошо, ― кивнула Лета и вышла из дома, чувствуя спиной пристальный взгляд милой пожилой женщины и рукой ощущая чужое тепло. Бен до проезжей части шел молча, не рискуя задавать интересующие вопросы. Конечно, ответы на них дали хоть какую-то ясность в происходящем, но пока его слишком смущало душевное расположение рядом идущей. И все же он разрывался между двух огней: между своим дальнейшим проектом и вполне возможных последствий со стороны Леты. Он остановился, привлекая к себе внимание девушки. Она подняла на него опухшие от слез глаза. ― Лета, мне надо уехать, ― выпалил он, сильно сжимая челюсти после высказанного. Бен прекрасно знал, что уговаривать его Лета не станет, даже и не станет спрашивать. Если бы сейчас он развернулся и пошел в сторону Крик-роуд, девушка бы не стала и останавливать его: если он ушел, значит, ему это необходимо. Порицать за это она не будет ни при каких обстоятельствах: знает же, что вернется. ― Конечно, ― согласно кивнула она. Мужчина хотел что-то еще сказать, но Лета уже развернулась к нему спиной и быстрее, чем прежде, направилась в сторону проезжей части. Девушка по приходу домой первым делом направилась в душ. Из одежды она стянула с себя лишь легкую белую рубашку с длинным рукавом и, не развязывая привычный черный шнурок, на котором висела своеобразная подвеска, шагнула под струи воды. Холодная ― нет, ― ледяная вода осколками приземлялась на волосы Леты, заставляя фактически кричать от нестерпимого холода и рушащихся стен внутри. Ее кулаки сжимались и разжимались, она пыталась изо всех сил не произнести и звука, а когда стало адски невыносимо, из горла девушки вылетел хриплый стон отчаяния. От студеной воды она не чувствовала ни одну конечность, а когда ступила на такой теплый плитчатый пол, почувствовала вибрацию в заднем кармане. Безучастным взглядом она окинула дисплей экрана и приложила телефон к уху, не вытерев предварительно руки. ― Лета, ― с каким-то напускным предостережением начал Бен, ― если ты сейчас же не откроешь дверь, я выломаю ее к чертям собачьим. Твоя соседка напротив уже зарекалась вызвать полицию. Девушка подняла с пола брошенную рубашку, отключила вызов, и вышла в коридор. Дверь была закрыта всего на один оборот, следовательно, если чисто теоретически Бен захотел бы вышибить ее, он отделался бы гематомой на половину плеча и болтающейся на крепежах металлической дверью. Лета накинула на себя сухую рубашку и застегнула ее на пару пуговиц. ― Ты пришел, ― произнесла она, ощущая, как намокает от волос одежда. ― И ты понятия не имеешь, чего мне это стоило, ― без какого-либо осуждения в ее адрес, что это он был вынужден так поступить, сказал Бен. В его тоне слышались грустные и жалостливые нотки к этому наполовину мокрому человеку. ― Ты, я надеюсь, не топиться собралась? Лета как-то невесело ухмыльнулась и пропустила гостя внутрь. ― Думаю, я бы предварительно позвонила тебе. Ну, знаешь, попрощаться. ― О, прослеживается сарказм и ирония. Можно это считать хорошим знаком? ― с широченной улыбкой на лице воскликнул мужчина. ― Бен, ― вяло произнесла она, ― давай сегодня без этого, ладно? ― Прости. Он был теплый. Лета сама не поняла, как оказалась притесненной к его груди, а макушка коснулась чего-то мягкого. Всегда искренние объятия со стороны Бена многим обходились недешево. Открытого вида просьбу он воспринимал с гримасой ужаса и мысленным «за что?», а когда его насильно стискивали в своих руках, так вообще терялся и не знал, как поступить. Сейчас же он сам дико желал притронуться к Лете. Они шагнули друг к другу навстречу одновременно, будто бы что-то щелкнуло в голове, отдав команду с пометкой «выполнить в первую очередь». За прошедшие четыре дня со смерти Джека на Бена можно было без усилий нацепить табличку «личный доктор». Мужчина категорически запрещал куда-либо без его разрешения уходить Лете: он не говорил это открыто, но это подразумевалось. Он должен был всегда знать, что она делает в каждую секунду, чтобы быть на шаг впереди, и чтобы его многочисленные труды не оказались напрасными. Количество упаковок с заваркой пополнялось ежедневно, ибо заканчивалось каждый раз около половины двенадцатого ночи. Бесчисленные разговоры обрывались синхронно: на проигрывателе стоял один из альбомов Scorpions, и обоим удавалось дослушать только до седьмой песни, потом они засыпали на разложенном диване, устремив взгляды в потолок. Им же поставленная задача выполнялась на пять с плюсом: любыми способами не дать Лете ввести себя в депрессию. Он звонил каждый раз, когда было время, даже когда смотрел телевизор или ел. Ему было необходимо знать, чем она занимается и что планирует, чтобы на один шаг опережать ее. Каждый день он встречал ее после рабочего дня, засыпал в ее квартире под Love of My Life, просыпался под легкое касание предплечья, провожал девушку до работы, а сам шел по своим делам. Лета знала, из-за чего Бен так сильно старается, и была безгранично благодарна ему за такой щедрый поступок. Маленькая стрелка часов пересекла цифру «10» на настенных часах. Солнце догорало на западе, окрашивая комнату пламенно оранжевым цветом, а голоса за стеной стихали с каждой новой минутой. Девушка сидела на не разложенном диване, подложив ладони в подколенные ямки, и нервно трясла ногами. Бен не звонил целый день: утром он проводил ее до работы, а, как уже вошло в традицию, должен был раздаться звонок через двадцать минут, которого не было. Как и смс-сообщений. Лета тоже не звонила, уверенная, что мужчина просто загружен работой, из-за чего не нашел времени на звонок. Она не придерживалась правила «Я – девушка, первая не звоню», но отвлекать от дел в столь не ранний час тоже не хотелось. Ругая себя, она подошла к окну, возле которого стояла около получаса, как вернулась после работы. Двор был пуст, ни одна душа не выходила и не входила домой, наводя на Лету тоску и подозрение. В такое время дети всегда играли на детской площадке. Она увидела его, как только Бен вывернул из-за угла со стопкой бумаг в руках и направился в сторону ее подъезда. Девушка выдохнула облегченно, будто бы пронесла на плечах непосильный груз, и сейчас ей удалось его скинуть. Радость сильным напором окатила все ее тело, заставив чуть ли не вприпрыжку подойти к двери как раз в тот момент, когда Бен хотел жать на звонок. ― О! ― удивился он и улыбнулся. ― Я видела тебя в окно, ― быстро ответила она, пробегая глазами по стопке журналов в его руках. ― Это что? ― Здесь смехотворные анекдоты, ― фыркнул он. Лета не стала переспрашивать и направилась в сторону кухни, чтобы поставить чайник. ― Как прошел день? ― куда менее энергично спросила девушка, усаживаясь по другую сторону стола. ― Знаю, ― кивнул Бен, ― виноват. После того, как я тебя проводил, я заехал домой, чтобы переодеться, и оставил телефон в брюках. По ее лицу скользнула тень улыбки. ― Было как-то неуютно целый день работать без приложенного к уху мобильного, ― честно произнесла она и налила в чашки чаю. ― Наверстаем, ― отпивая, сказал Бен и положил ладонь на журналы, что лежали с его стороны. ― Здесь есть интересные статьи. ― Тематика? Губы мужчины медленно растянулись в кривой улыбке. ― Ладно, можешь не говорить. *** ― Знаешь, я все равно не могу понять, как ты мог сломать диван. Он стоит здесь с довоенного времени, а ты умудрился испортить раритет, ― проговорила Лета, стрельнув глазами в сторону Бена, который удобно пристроился под изгибом ее ног. Девушка, прислоненная спиной к стене, поерзала, разминая затекшие ягодицы. Бен «вынырнул» из-под своего журнала, виновато посмотрел на Лету. Диван теперь умещал только одного человека, но брошенные друг на друга взгляды все разрешили мгновенно. Теперь девушка, поперек перекинув ноги через мужчину, чувствовала тепло от вздымающегося живота под ее голыми ногами. ― Прости, кста-а-ати…― сразу же сменил он тему, чуть принимая сидячее положение. Бен прикоснулся под пледом коленом ее бедра, но из-за несуразного положения, не смог никуда более пристроить свои длинные ноги и оставил их в таком положении. ― Я нашел тест «как узнать, нравишься ли ты парню». Лета скопировала лицо миссис Шори, когда та принимает отчет по работе от Камиллы, и продолжала ждать дальнейшего продолжения. ― Я так посмотрел, ― продолжил тем временем он, окинув взглядом пестрые страницы, ― если верить составителям, у нас самая первая категория: не может жить без тебя. ― Быть такого не может! ― воскликнула Лета, выдергивая из его рук уже кем-то потрепанный журнал. Сама же она отложила в сторону книгу, что без разрешения взяла сегодня с работы. ― Что ты ответил на первый? ― По-моему, второе. Там про что? ― «Как ведет себя парень, когда видит вас?». ― Я выбрал ответ с улыбкой и приветом. ― Хоть не соврал, ― пробубнила девушка, читая дальше. ― А на второе ― что? ― Я метался между вторым и третьим. Ты как думаешь? ― подавляя внезапную улыбку, поинтересовался Бен. ― Если бы отвечала я, я бы выбрала первый ответ, ― осознанно задела его она. ― Ну, уж чай ты мне явно не предлагал. ― Я был «рад сделать его тебе», ― процитировал он ответ. ― Конечно, ― ухмыльнулась Лета. ― Я мчалась через весь город с бутылкой пива и кефиром прямиком к тебе в пять утра. Ты обязан был меня угостить еще и печеньем. ― Если бы я вместо него дал тебе пакет с макаронами, виновата была бы ты. Девушка коротко рассмеялась, смотря в улыбающееся лицо мужчины, но до возникновения неловкой паузы, снова уткнулась носом в чтение дешевого журнала для подростков. Над следующим вопросом она громко хохотнула: ― Представляю тебя в роли альфы-самца. ― Я выбрал третий вариант. ― Врать не хорошо, ― быстро проговорила она, пробегая глазами дальше, ― почему нет ответа «не слушает, но делает вид, что заинтересован»? ― Ты меня сейчас оскорбляешь? ― с напускным удивлением и театральным недовольством воскликнул он. Лета стала вдруг серьезной, пропуская один из вопросов. Ее глаза сощурились, после чего она заметила пристальный взгляд Бена, но покачала головой и вернула на лицо все ту же неизменную улыбку. ― На восьмой я бы ответила последнее. ― Мы были знакомы всего лишь второй день, ― защищаясь, ответил мужчина, ― я имел право не помнить твоего имени. ―… и тут нет и слова о совместной загробной жизни, ― пропуская его слова мимо ушей, задумчиво проговорила она. Лета сосчитала в уме, сколько раз повторяется каждая буква и подсчитала баллы. ― «Возможно, вы ему нравитесь, но вы не одна такая…». ― Странно, ― довольно улыбаясь, произнес Бен, как-то подозрительно смотря на девушку. Он вернулся в горизонтальное положение, подперев голову рукой. Лета возвратила ему журнал, сощурившись, отвечая ему тем же пристальным взглядом. ― Ты мне в любви сейчас признался, ― сказала она не то с вопросительной интонацией, не то с утвердительной. ― В таком случае, в фильмах после этого следует поцелуй. ― Мы не в фильме, ― безразлично бросила Лета и отвернулась, вновь вернув на колени потрепанную книгу в мягкой обложке. ― Почему бы и нет? Роль сценариста могу взять на себя. ― Я, как продюсер, увольняю тебя, ― с гордо поднятым подбородком проговорила девушка и вновь повернулась к книге. ― В таком коллективе невозможно работать, ― недовольно пробурчал он и прикрыл глаза. ― Что ты читаешь? ― «Принцесса Марса». ― Эдгара Берроуза? ― искренне удивился Бен и через маленькую щелочку посмотрел на нее. ― Читал? ― Конечно. Почитай мне. Лета покосилась на мужчину, подумав, что он шутит, но встретив умиротворенное выражение его лица, слегка смутилась и повернулась к раскрытой книге. ― «– Дея Торис, я не знаю, чем я оскорбил вас. Меньше всего я хотел обидеть или огорчить вас, кого я надеялся охранять и защищать. Забудьте обо мне потом, если таково ваше желание, но теперь помогите мне устроить ваш побег, если только он возможен, и об атом я не прошу вас, я приказываю. Когда вы будете снова у вашего отца - можете поступить со мной, как вам будет угодно, но с этой минуты и до того самого часа, когда вы вернетесь к вашему отцу - я ваш господин, и вы должны слушаться меня и помогать мне. Она внимательным и долгим взглядом посмотрела на меня, и мне показалось, что мои слова тронули ее. – Я понимаю ваши слова, Дотор Соджет, - ответила она, - но вас я не понимаю. Вы - странная помесь ребенка и мужа, зверя и благородного существа. Я очень хотела бы читать в вашем сердце…». Ее голос был размеренный, томный и тягучий, словно карамель, но с каждым произнесенным словом она читала все быстрее, нервно облизывая или покусывая губы. Бен уже не обращал внимания на ранее выводивший из себя акцент; иногда ему даже казалось, что это он так поспособствовал его улучшению. Он почти не вслушивался в смысл текста: смотрел на подвижные розовые губы, бегающие по строчкам глаза и непонятную подвеску на шее, что покоилась на вздымающейся груди. ― «– Опустите глаза вниз, к вашим ногам, Дея Торис, оно лежит у ваших ног, там же, где оно лежало все время с той самой ночи в Кодаре, и где оно вечно хотело бы лежать и биться только для вас, пока смерть навсегда не остановит его. Она слегка подвинулась по направлению ко мне и протянула свои руки каким-то странным движением, как будто она хотела что-то нащупать. – Что вы хотите сказать этим, Джон Картер? - пролепетала она. - Что вы мне сказали?..» Лета остановилась, сильно закусывая нижнюю губу и пробегая по строчкам ниже беглым взглядом. Она читала дальше про себя, в то время как Бен уже полностью погрузился в дремоту. Девушка дочитала до конца главы и, запомнив страницу, закрыла книгу. Она положила ее на спинку дивана, чтобы создавать как можно меньше помех и не разбудить недавно уснувшего мужчину. Его губы были чуть приоткрыты, а дыхание ― равномерное и глубокое. Лета легла на бок, полностью умещаясь на выделенным прежде участке, и рукой дотянулась до кнопки настольной лампы. Только она хотела нажать на кнопку, как почувствовала чужое дыхание на груди. Опустив голову вниз, Лета чудом не соприкоснулась кончиком носа его рта. Ее сердце забилось быстрее от страха, что Бен в эту самую минуту распахнет глаза и увидит ее в слишком близком от себя расположении. Неведомая сила, будто бы сделать последующее было столь жизненно необходимо, что девушка так решительно согласилась, заставила ее попытаться нарушить личное пространство. Лета чувствовала дыхание на своем лице, они были так близко друг к другу, что не хватало всего одного дюйма до соприкосновения приоткрытых губ. Сзади будто бы кто-то внезапно материализовался и, воскликнув, привел ее в сознательное состояние. Она распахнула глаза, не веря, что сейчас сама, по собственному желанию хотела сотворить ошибку, после которой понесла бы плачевные последствия и осложнения. Девушка нажала на выключатель и примостилась на груди Бена, обнимая его одной рукой. Губы мужчины дернулись от победной улыбки.