***
- Попрошу минуточку внимания! – повышает голос Венди, стуча кулачком по кафедре. Галдеж в зале утихает. Женщины усаживаются на места и обращают взгляды на юную особу, которая собрала их всех по наболевшей причине. Общественный центр полон под завязку. Сюда прибыли почти все представительницы прекрасной половины Южного Парка, чтобы высказаться и прийти в процессе острых обсуждений к решению проблемы, которая возникла с утра и ко второй половине дня разрослась до невероятных масштабов. - Дорогие жительницы Южного Парка, – серьезно начинает Венди, откидывая с плеча угольно черные волосы, - все мы знаем, зачем мы здесь собрались. Все мы хотим одного – устранить главный источник всех бед нашего тихого мирного городка. Мы достаточно натерпелись, и пора положить этому конец! Пора избавиться раз и навсегда от Эрика Картмана! - решительно и даже воинственно восклицает Тестабургер, поднимая голову вверх. Ее пламенный призыв встречают согласными криками. - Да! Из-за этого мальчишки мой Баттерс будто с ума сошел, - хватается за сердце миссис Стотч. – Он все обои исписал его именем, сидит рисует его портреты и разговаривает сам с собой, репетируя признания в любви… - Ой, это еще цветочки! – встревает миссис Марш, - мои все трое свихнулись. Стэн приложил Рэнди по голове торшером, пока сам Рэнди пытался скинуть деда с коляски! Все в больнице уже отдыхают. В психиатрической. Венди понимающе кивает, потому что ее тоже задело поведение Стэна, которого вдруг стало тошнить не на нее. Это было возмутительно, и девочка не намерена была с этим мириться, как и со всеми другими выходками своего жирного хитровыделанного одноклассника. Картман по ее мнению заслуживал быть подвешенным за яйца к ближайшему фонарному столбу. - А мой Джеральд собрался перевести все наши сбережения этому маленькому подлецу! – вклинивается со своими жалобами миссис Брофловски. – Айк спятил, как и все, а Кайл, - женщина всхлипнула, - а Кайл вообще пропал черти куда. Я не знаю, что делать! Мы должны что-то предпринять. Этот наглый сукин сын должен получить по заслугам! - Я полностью согласна, - сквозь рыдания произносит миссис Маккормик. – Мой сыночек вообще распрощался с жизнью в петле, а в записке написал, что всему причина - неразделенная любовь! Женщины тут же начинают галдеть, причитая на разные лады, то жалуясь на своих мужчин, то предлагая всякие формы расправ над Картманом, то просто поддакивая на чужое горе. Только одна дама молчит и прячет глаза, не зная, что и сказать. Это несчастная – Лиэн Картман, которой перепало выслушивать такие жуткие вещи о своем поросеночке. Венди замечает растерянность матери вселенского зла и призывает всех к молчанию. - Давайте, дадим слово миссис Картман, - предлагает девочка и обращается к Лиэн: – Вы понимаете, что мы вынуждены что-то сделать с вашим сыном, чтобы предотвратить это безумие? Это сложно, но вы должны с нами сотрудничать, миссис Картман. Лиэн тяжело вздыхает и встает, поворачиваясь к притихшей аудитории. - Я не знаю, как такое могло произойти, но мой сыночек ни в чем не виноват… - Всем матерям свойственно защищать свое дитя, Лиэн, но так больше продолжаться не может! – выкрикивает Шейла. – Мы остались без мужчин! Это настоящая катастрофа! Вам придется выдать сына в наши руки сегодня же. Мы заключим его под стражу, а позже решим, что предпринять. - Да-да, мы согласны, - подает голос миссис Такер. Ее поддерживают остальные женщины и девушки. - Что скажете, миссис Картман? - выслушав мнение народа, говорит Венди. Лиэн понуро опускает голову. У нее нет выбора. С ней или без нее сыночка схватят и придадут незаконному суду. Ее содействие хотя бы поможет рассерженным дамам не перегнуть палку. - Хорошо, я помогу вам. Я думаю, если мы поговорим с Эричкой, то он сам исправит ситуацию, - отвечает миссис Картман. - Вот и отлично, - довольно констатирует Венди и объявляет о начале наступления: - А теперь мы отправляемся на поиски Эрика Картмана.***
Кайл ощутимо бьет себя по губам, словно пытаясь затолкать эти ужасные слова обратно по самые гланды. От боли даже слезы выступают. Весь гребаный день Брофловски боролся со своей противоестественной любовью к Картману, изображая из себя обычного, равнодушного Кайла, которому абсолютно плевать на жирного дружка антисемита. Прекрасного дружка антисемита, сексуального, дерзкого, потрясающего! Рыжий в каком-то смысле воспользовался Картмановской наивностью. Когда жиртрест подбежал к нему с мольбами о помощи, Кайл не смог не притвориться, чтобы втереться ему в доверие. Так он оказался фаворитом, которому было позволено беспрепятственно нежиться в обществе личного бога всех мужчин Южного Парка. Ему часто становилось стыдно из-за своего коварства, ведь он вроде как обманывал того, кого любит. Но испытывая невероятное обожание, муки совести и прочие лирические чувства из женских книжонок, Кайл ни на минуту не расставался со здравым смыслом и логикой. Он отлично осознавал, что происходящее ненормально, что он одурманен и пребывает не в себе, от этого в душе Кайла зрело и крепчало благое бешенство. Но вот признание зависимости, вопреки всем ожиданиям, не давало избавления от этой самой зависимости. Как только Картман предложил секс, вылетело желанное «да». Кайл не хотел мутить всякие непотребства с жиртрестом, а тело хотело и отвечало за него! - Сука, Картман, какого хрена ты несешь? Ты специально это предложил, зная, что я не откажусь! – орет рыжий, багровея, как спелая свекла. Картман лишь улыбается, как-то загадочно поглядывая в сторону и прикусывая губу. В его голове зреет коварная мыслишка, и от этого Брофловски становится не по себе. Несчастный парень не знает, сможет ли противиться действию зелья, если Картман вдруг прикажет ему что-то. - Как интересно, как интересно, - произносит Эрик лукаво, подходя к Кайлу ближе. – А как так получается, что ты любишь меня, Кайл, а гадости говорить не перестаешь? Когда ты в меня влюбился? Только что? - Нет, - признается Кайл, не видя уже смысла скрывать очевидное. – Я встал с утра и тут же почувствовал что-то странное. Знаешь, такое мерзкое ощущение в голове, как будто там поселилось что-то жирное и на редкость отвратительное. Все мои мысли стали крутится только вокруг тебя, Картман. Это было просто невыносимо, я даже в рулоне туалетной бумаги смог различить твою симпатичную мордашку и найти в этом что-то романтичное, - с отвращением вещает Кайл, нервно подергивая плечами и раздувая ноздри. Говорить Картману правду невероятно тяжело, а еще так и тянет кинуться жиртресту на шею с извинениями и жаркими признаниями в любви. Картман выслушивает эту информацию молча, на его лице растягивается зловещая акулья улыбка. Кайл теперь в его власти! Действие зелья позволит Эрику полностью управлять евреем, будто дергать за ниточки куклу. Безграничная власть! Картмана переполняет щенячий восторг, но в тоже время возникает растерянность. Что сделать в первую очередь? Как унизить Кайла? Столько вариантов! - Кайл, ты же любишь меня? – щебечет Эрик, хлопая ресницами, как девочка-кокетка. От этого голоса по спине Кайла прокатываются мурашки. Картман проводит пальцем по его груди. Рыжий испуганно отскакивает, задевая какие-то вещи на письменном столе, которые с грохотом осыпаются ему под ноги. Большего унижения ему не приходилось испытывать, но парень понимает, что все только начинается. - Да, я не могу жить без тебя, - откликается Кайл с нежностью и страстью и тут же шипяще добавляет: - Жирный говнюк, как только это закончится, я заставлю тебя жрать твое же дерьмо. - Раз так, то ты отдашь мне свои карманные, да? – Эрик ожидающе протягивает руку для своего приза. Он до последнего не верит, что Кайл подчинится, но чудо-зелье не дает сбоев. Брофловски кисло кривится, а Картман весь загорается счастьем, когда содержимое еврейского кошелька номиналом в сорок долларов оказывается на пухлой ладошке вымогателя. - И то, что ты носишь на шее, еврейчик. Не жидься, кошерный мой, - вовремя вспоминает Эрик о мешочке с золотишком, который держит у сердца каждый уважающий себя жид. Кайл готов волком выть, но он, не колеблясь, вручает Картману свои секретные запасы. Эрик потирает ладошки, присвистывает, злобно хихикает, купаясь в своей безграничной власти. Но ему определенно мало, нужно еще и еще. Больше еврейский унижений! - Кайл, мне нравится твоя шапка, - намекает садист. И пусть, по мнению Эрика, этот головной убор безобразен и вовсе ему не сдался, но он все равно пялит ушанку на голову с самым довольным видом, ведь Кайлу эта вещь дорога. Рыжий без нее, как без рук. Теперь кудри Брофловски торчат во все стороны нелепым птичьим гнездом, на лице его печаль и безысходность, а Картман давится восторгом, захлебывается им, булькая и пуская слюни. - Кайл, мне что-то скучно. Повеселишь своего любимого и обожаемого? – подает голос толстяк, придумав новое эффектное издевательство. Кайл поднимает на мучителя бешеный взгляд, холодный, как сердце его мамаши. - Чем я могу тебе помочь, Эрик? – непривычно кротко спрашивает Брофловски, тихо прибавляя что-то вроде «блядское жирное отродье». Картман прикусывает пухлую нижнюю губу и скалится. Он по-королевски разваливается в крутящемся кресле, надвигая на лоб свой трофейный головной убор. Кайл весь цепенеет, когда его тиран поднимает свою короткую мясистую ногу и шевелит ступней, спрятанной в черный, чуть потертый носок. - Ммм, даже не знаю, - задумчиво тянет Эрик и, наткнувшись на идейку, невинно выдает: - Может, сделаешь мне массаж ног? Скрипя зубами от злости, Кайл падает на колени перед Картманом, вызывая у того новый прилив наслаждения, да такого мощного, что даже член в штанах просыпается. - Ты поплатишься за это, жирный, - сердито цедит рыжий раб и исправно исполняет приказ. Он стягивает носок с ноги Картмана и, коротко вздохнув, приступает к делу. Кайл мягко массирует и поглаживает крупную ступню, надавливает чуткими пальцами на нужные точки, умело так, будто бы знает все тонкости этого дела. Через пару минут таких нехитрых манипуляций Эрик расслабляется, начинает блаженно мурлыкать, закрывая глаза от удовольствия. Ему становится так невообразимо приятно, что аж зло берет. Еврей просто бог массажа. Кайл так мастерски орудует руками, уделяя внимание каждому пальчику, каждому участку мышц стопы, что появляется ощущение того, что занятие это ему в радость. Картман с большим сожалением прекращает сеанс принудительного массажа, ведь все становится как-то совсем не весело, а неестественно приятно и с намеком на интим со светоходящими жидами. Кайл сидит у его ног на заднице и непонимающе смотрит на строптивый объект своих воздыханий, который начинает отмечать, что еврей-то не такой уж и страшный, даже симпатичный, когда не несет всякую пургу. Картман откровенно пялится на друга и злится на него и на себя, потому что Брофловски выглядит в своем смирении так… привлекательно, что ли. На ум почему-то сразу приходит тот факт, что в доме они совсем одни, а еще Кайл может исполнить все, что только Картман пожелает... Становится как-то неуютно. Эрик пихает ногу в отвратительно милую Кайлову мордашку, чтобы хоть на секунду избавиться от наваждения и неловкости. - Целуй, - капризно требует Эрик, пытаясь придать своему надломленному от возбуждения голосу хоть какую-то естественность. - Да, ты охренел, - озлобленно рычит Кайл и тут же, противореча себе, целует ступню Эрика, быстро касаясь кожи мягкими чуть влажными губами. Картман, вопреки своим ожиданиям, не чувствует неприязни к униженному еврею или же торжества победы, вместо этого снова набирает обороты возбуждение. Перепуганный парень отталкивает от себя Кайла с психами и стыдом. Еще чуть-чуть и он сам полез бы облизывать Брофловски во всех местах. Тело плавится, его охватывает истома, от которой хочется вывернуться наизнанку. Какого хрена еврей своей паршивой покорностью сносит ему башню? Это настоящее гейство! - Черт тебя дери, Кайл! – Картман злится и паникует. Он откидывает со лба зеленую ушанку, будто в ней таится вся причина его неправильных желаний. Эрик не знает, что предпринять, потому объявляет новый приказ, который должен спасти от позывов тела: - Встань на четвереньки, еврей, и засунь в рот… эм… мой носок. Глаза Кайла превращаются в две округлые плошки. - Картман, сука, заканчивай этот дебилизм! Тебе мало пережитых мной унижений? Как же я тебя ненавижу! – чуть ли не рыдает еврей. - Я требую! - отчаянно верещит Эрик. – Не зли меня! - Прости, - раскаивается Кайл, - я все сейчас сделаю… Брофловски, страдальчески матерясь, с отвращением запихивает себе комом в рот Картмановский носок и становится в заказанную позу. Эрик усмехается с некоторым облегчением, подмечая комичность вида еврея. - А теперь лай, как собака, Кайл. Рыжий что-то гневно мычит и начинает вроде как гавкать, сдавленно и отрывисто, будто кашляя. Эрик смеется, ощущая короткое избавление от невыносимой сексуальной тяги к Кайлу, которая открылась как-то не вовремя. Наваждение постепенно спадает, больше не хочется присунуть еврейчику в рот или еще куда, потому что он выглядит крайне глупо. Эрик бы придумал еще что-нибудь веселенькое, чтобы занять их с Кайлом досуг, но шум за окном помешал продолжению банкета. Картман кидается к подоконнику и прилипает носом к стеклу. Брофловски тут же выплевывает обслюнявленный носок и присоединяется к приятелю, вставая с ним рядышком. Картман на секунду задерживается взглядом на аккуратном розовом ухе Кайла, обрамленном медными кудрями. Хочется облизнуть раковину или укусить за мочку, так чтобы еврейчик вскрикнул от боли. Снова эти противоестественные гейские мысли! Из оцепления Эрика выводит такой до боли знакомый голос, усиленный громкоговорителем. - Эрик Картман, мы знаем, что ты дома. Выходи немедленно и ответь за содеянное! Мы должны обсудить то, что ты натворил! – грозно вещает Венди, решительно смотря на Картмана, выглядывающего из окна. На лице девушки непоколебимая упертость. - Отпусти моего сына! – раздается визгливый голос миссис Брофловски, которой удается выдрать из рук девчонки рупор. – Кайл, бубочка, держись! Мама уже здесь! Женщины толпятся у входа в дом, где Лиэн Картман пытается отомкнуть дверь, но замок не поддается, потому что ее сыночек забыл вытащить ключ из замочной скважины и не забыл закрыться еще и на щеколду. - Поросеночек, пожалуйста, впусти нас, - упрашивает миссис Картман, когда ей вручают громкоговоритель. – Все будет хорошо, мы просто должны во всем разобраться… Картман резко задергивает штору, задевая нос удивленного Кайла. Он хватает друга за руку и в панике произносит: - Раздевайся, Кайл, живей! - Ты рехнулся? Отпусти меня! - Нам нужно это сделать сейчас же! Они с минуты на минуту ворвутся в дом! Снимай же свои дурацкие шмотки, - Картман вцепляется в майку Кайла и тянет ее вверх. Брофловски изворачивается, выскальзывая из рукавов и горловины, оставаясь в одних джинсах. Парень стыдливо обнимает себя руками, пытаясь прикрыться. - Какого хрена, Картман? Выбери кого-нибудь другого! Если бы я мог, то отказался бы. У тебя есть хоть что-то святое, черт тебя дери?.. – взвывает к уму разуму Брофловски, чуть ли не плача. - У меня нет выбора, Кайл! Эта сука Венди настроила всех против меня. Скоро эти чокнутые тетки заявятся сюда, схватят меня, и тогда я точно не успею до двенадцати ночи хоть с кем-то трахнуться. При таком невеселом раскладе эффект зелья станет вечным, все останется так навсегда, сечешь? – спешно объясняет Картман, стягивая с Кайла штаны. - Если бы у меня был сейчас выбор, Кайл, я бы тоже не согласился на тебя, уж поверь. Потому просто прими ситуацию. Кайл высвобождает ноги из штанин джинсов и хвататется за голову, чувствуя острый приступ счастья и отчаяния одновременно. С улицы доносятся возмущенные крики женщин, среди которых отчетливо выделется голос его матери. Внизу ключ скрежещет замочную скважину, вот-вот взбешенные дамочки отопрут дверь и наломают дров. Тело и разум борются, не желая прийти к компромиссу. Но думать больше нет времени. Кайл падает на кровать, над ним нависает напуганный и растерянный Картман, который в отличие от друга полностью одет и, кажется, раздеваться не собирается. Эрик стягивает с Кайла белье и раздвигает его ноги, придерживая под коленями. Брофловски запрокидывает голову, кусает тыльную сторону своей ладони. Парню дико стыдно от того, что он демонстрирует свои самые интимные места человеку, которого ненавидит. Меж тем его член стоит, доказывая положительный эффект проклятого зелья. Эрика трясет от паники и возбуждения, а еще от страха. Он просто пялится на Кайла с глупо открытым ртом и мутным отупевшим взглядом. Что надо делать? Типа погладить Кайла, потрогать где-то? Может, коснуться его члена? Он у него такой чуть изогнутый, темный от возбуждения и, конечно же, обрезанный, будто бы совсем голый. А еще у Кайла маленькие розовые соски, подтянутый живот и рыжие волосы между ног. А еще еврейчик тяжело дышит и смотрит на него так испуганно и в то же время вопросительно. - Эм, тебя это… - Картман чуть хрипит, - поцеловать, наверное, да? – задает идиотский вопрос Эрик, чувствуя себя настоящим тупицей. У него никогда не было ничего подобного, потому парень не знал, что делать, а инструкция к Кайлу не прилагалась. Зато манили доступные губы, искусанные и чуть приоткрытые. Хотелось попробовать. - Что? – с трудом произносит Кайл надрывным голосом. – Хватит тупить, Картман, просто вставь в меня свой член. Какой же ты придурок! – досадливо выкрикивает Брофловски, густо краснея. Ему уже невыносимо лежать в такой позе и в таком виде. - Ах, да, - обиженно соглашается Картман, принимаясь расстегивать ширинку. – Я это и собирался сделать, можно было и не орать. Нет времени на всякие там нежности, нужно просто вставить и кончить. Все очень просто. Картман нервничает, его руки дрожат. Он разводит ягодицы Кайла, пытаясь не пялиться на его тугой вход. Толчок и Кайл вскрикивает, отлетая от него к спинке к кровати. - Ты больной, что ли? Смажь меня чем-нибудь! – возмущается Брофловски, сдвигая ноги. – Ну, живее, жиртрест. - Твою ж мать, - шипит Картман. – Чем я тебя смажу, жидяра? Потерпи! - Ты меня порвешь, я тут сдохну, Картман! Найди что-нибудь, - орет Кайл не своим голосом. Картман начинает носиться по комнате, как раненая антилопа, сверкая при этом голой задницей и каменно стоящим членом. - Вот, подойдет? – Эрик трясет перед носом Брофловски тюбиком геля для волос. - Ты сраный недоумок! Он же быстро засохнет, и ты прилипнешь ко мне намертво! Найди что-нибудь в комнате своей мамаши, блять! Эрик отбрасывает гель и, теряя штаны, бежит на поиски смазки. Он перерывает полки матери, пытаясь не коснуться какого-нибудь шального вибратора. Нужный тюбик быстро попадает под руку. Адреналин зашкаливает, эрекция тянет и давит, в голове полнейший тарарам. Картман летит в свою комнату, спотыкаясь о мебель, задевая углы. Ему кажется, что в дом уже ворвались безумные тетки. Сейчас его схватят и помешают сделать с Кайлом то самое. Картман запирает дверь и запрыгивает на кровать, рывком подтягивая к себе еврея. - Да, это то, что надо. Смажь меня, - говорит Кайл и, когда видит испуганное выражение лица Картмана, меняет решение: - Или, давай, я сам. - Нет, нет, просто лежи, еврей, - артачится Картман и дрожащей рукой выдавливает смазку на ладонь, а потом наносит ее между ягодиц Кайла и на свой член. Ему так дико хочется чего-то, но он сам не знает чего. Наверное, войти в Кайла до самого основания. - Давай, Картман, - молит рыжий, когда с первого этажа слышится шум ломающейся двери. Эрик отбрасывает все мысли и резко вторгается в соблазнительное тело, выбивая из Кайла крик. Становится так хорошо, так горячо. Еще никогда Картман не испытывал таких ощущений. Он двигается быстро, не пытаясь сдерживать себя. Кайл кричит как резанный, плачет, ругается и стонет, пытаясь ударить его или поцарапать. Эрик терпит эту маленькую боль, ведь ниже живота у него пожар наслаждения. На лестнице слышится топот, в дверь стучат. - О боже, я сейчас, еще немного, - успокаивает Картман, когда видит испуганный взгляд Кайла, обращенный к содрогающейся от ударов двери. – Помоги мне, Кайл. Пожалуйста, Кайл, - сбивчиво просит Эрик, не зная даже, что именно имеет в виду. Кайл же понимает, о чем речь. Он чуть приподнимается и притягивает Картмана на себя, прижимаясь всем телом и целуя сначала быстро и смазано, а потом дико, с языком и обилием слюны. Это оказывается той самой помощью, которая была нужна. Эрик взлетает на вершину блаженства, растворяясь в водовороте сладких ощущений. Он несдержанно и грязно вылизывает рот еврейчика, не заботясь о приличиях и технике. Губы Кайла красные, как спелые вишни, его подбородок блестит от слюны. Картман вдалбливается сильнее, а рыжеволосый громко стонет ему в рот. Еще немного, еще чуть-чуть, и дверь распахивается, а Картман кончает с глухим вскриком. Ему не хочется расставаться с Кайлом, но приходится. Пока преступника оттаскивают и скручивают, действие зелья развеивается, как утренний туман. Они успели, и это радует.***
- Как сидится? – спрашивает Кайл, беззлобно усмехаясь. Картман встает с жесткой кровати и подходит ближе к решетке. Он вцепляется руками в прутья и вжимается лицом между ними, чтобы быть ближе к еврейчику, по которому он невыносимо скучал. - Отстойно. Камеру мне, конечно, дали одноместную, но от этого не лучше. Скучно, да и кормят паршиво, - жалуется Картман, внимательно рассматривая Кайла, который выглядит бодро и свежо. Довольный жизнью еврей без каких-либо претензий и намеков на истерику. Значит, все хорошо? Скоростной секс пошел Кайлу на пользу или задница за три дня отболела? - Сочувствую, но тебе придется посидеть тут еще недельку, - сообщает Кайл и мимолетно улыбается. - Так зачем приперся? – грубовато спрашивает Эрик и жалеет о своем тоне. Он пока не в силах поменять манеру общения, хотя после произошедшего стоило бы. - Мне уйти? – дразнит Кайл, отлично понимая, что ни он, ни Картман не хотят этого. - Нет, останься, - просит Эрик, протягивая руку из-за решетки и пытаясь ухватить Кайла за куртку. – Хотя если пришел поглумиться, то можешь проваливать, еврей, - передумывает толстяк и возвращает свою жаждующую прикосновений конечность обратно за решетку. - Нет, я пришел сказать, что все стало по-прежнему. Все мужчины Южного Парка вернули себе трезвость мысли. Тебя решили помиловать, но пока не выпустят в воспитательных целях. Картман довольно хмыкает, мысленно радуясь такому раскладу. Значит, когда он выйдет, то его не облепят безумные поклонники. Но больше Эрика заботило не это, а кое-что конкретное. - А ты? - Что я? - Ты вылечился? – спрашивает Картман, хотя отлично знает ответ. - Ну, моя мать сначала хотела отправить меня к психоаналитику иль еще куда, но я сказал, что абсолютно ничего не помню, и она поверила, ведь остальные тоже не помнят, как сходили от тебя с ума, - охотно делится Кайл, но Эрик остается не удовлетворен. - Так, значит, ты ничего не забыл? – уточняет Картман, плохо скрывая свое волнение. Кайл качает головой и бросает загадочно игривый взгляд на Эрика, который выражает что-то такое, что раньше Картман от еврея не получал. - В общем, я жду, пока ты откинешься, Картман, - небрежно бросает Брофловски и проводит пальцем по прутьям решетки, почти задевая удивленное лицо заключенного. - Правда? – излишне радостно восклицает Картман, понимая, что зелье действительно не подвело. Кайл влюблен в него, как и обещала гадалка. - Да, - дразняще ухмыляется Брофловски, - чтобы наведаться в тот гадальный салон, жиртрест, потому что меня уже задолбало думать о тебе! До скорой встречи! Кайл уходит, оставляя Картмана в раздумьях. Эрик искренне надеется, что на этот эффект зелья антидота ни у гадалки, ни на всем белом свете не существует.