Канон покаянный

1975 г. Пустые Земли к северу от Форноста Промерзшая земля звенела под копытами, слитно и складно дробящими звук по Пустоземью. Свистнул с холма дозорный, указал направление и расстояние. Сомкнули строй, перешли с шага на трот. Берет разгон конная лава! Вскидываются щучьи морды, рысью – шире, шире, еще шире. Кто-то уже расскакался, кто-то еще выбрасывает ноги в могучих размахах и злобно жмет уши. Полный галоп, стук копыт превращается в общий грохот… Давненько лошади Имладриса так не развлекались! Бегущим врагам хватило одного взгляда, чтобы начать уклоняться к северу. Забрызганные кровью, покрытые пеной кони ангмарцев, хрипя и задыхаясь, рвались к горизонту, пытаясь уйти. Следом устремились пешие, кто еще в порядке, иные – только бы унести ноги. Но линия рованионской конницы круто завернула с севера, охватила челюстями ловушки кучку убегающих. Гондорцы усилили нажим с юга. И в зажатых врагов, в самую середину, влетел небольшой отряд Имладриса. Под ноги Асфалоту кинулся варг, завизжал, покатившись, и тотчас затих сзади – кто-то не пожалел стрелы. Асфалот выровнялся, снова набирая скорость. Орк замахнулся шестопером, Глорфиндел привстал в стременах, развернул клинок – нна! По белой шкуре брызнули и расплылись черные капли. Элладан вырвался вперед, развалил другого орка с плеча. Сам едва удержался в седле, когда застрявший меч вывернуло в руке. Конь его крутанулся, отбил по прыгнувшему варгу и пропал из виду. Впереди орки сдвинули щиты, но Асфалот вскинул голову, вынес кованым нагрудником жалко хрустнувшие деревяшки, расшвырял в разные стороны. Лошади перелетали через упавших без остановки, свистели стрелы. Наспех выстроенная оборона края была прорвана так стремительно, что основные силы Чародея заметались в окружении. Орки побежали сразу - их рубили прямо на скаку. Пешие ангмарцы оказались решительнее, успели сомкнуть квадрат, взялись за копья. Глорфиндел всерьез побоялся столкнуться с гондорцами: уж очень целеустремленно разгонялись к кучке обреченных тяжелые конники Эарнура. Скомандовал уклониться, радуясь, что на его всадниках нет доспехов Древних дней, а то бы не успели. Точно птицы, сваливающиеся под ветер, легкие кони эльдар уходили, пластаясь по земле, вбок от ощетинившегося строя. В ангмарцев навесом полетели стрелы, с другой стороны почти сразу врубились гондорцы, проломили копья закованными в броню конскими телами, перемололи линии в кашу. Эльдар и рованионцы рассыпались по равнине, лавы распались, всадники гонялись за орками, метались вокруг громадин горных троллей. Лошади дыбились с визгом, рвали зубами и били полузагнанных коней врагов. Спешенных дорезали эльфийские мечи и изогнутые рованионские клинки. Разгром был полнейший. Асфалот вынес своего хозяина на холмик и остановился, тяжело поводя боками и встряхивая головой. Рядом мгновенно оказался Эарнур. У принца был сбит на сторону шлем, у его жеребца - промята броня на груди, но глаза у обоих горели бешеным азартом. - Как мы их, а, лорд Глорфиндел! – заорал гондорец, потрясая мечом. – В брызги! Ни один не уйдет! - Ты Чародея видел? – охладил его пыл Глорфиндел, улыбаясь про себя. - Он где-то там, - нимало не смутившись, Эарнур ткнул куда-то в тусклые сумерки равнины, на которой его воины доламывали остатки обороны Ангмара. Глорфиндел тронул Асфалота с места: - Скорей! Он может уйти! - Я ему уйду, - мрачно пообещал Эарнур, разом вырываясь вперед на половину головы коня. Асфалот гневно хрюкнул, прибавил шагу – пришлось придерживать. Ну, в наши ли годы рваться обогнать всех и каждого, дружище, пусть его скачет! И точно, на спуске гондорский жеребец поскользнулся и проехал половину склона, подогнув ноги под зад, точно уселся. Асфалот тихонько фыркнул, осторожно ставя копыта на промерзшую землю… И вдруг замер, низко склонив голову и настороженно принюхиваясь. Чуть в стороне, в комьях взрытой земли, лежал убитый эльда. Глорфиндел погладил друга по шее, утешая, и мягко подтолкнул вперед: не время оплакивать погибших, надо спешить. Не бывает битвы без потерь… Но Асфалот уперся, втягивая расширенными ноздрями воздух, и тоненько заржал, будто жалуясь. Глорфиндел всмотрелся внимательнее – и у него оборвалось сердце. Серебристые волосы, слипшиеся от крови на узком затылке, были ему слишком хорошо знакомы… Как же это случилось с тобой, Эмельдор? Кем была пущена проклятая стрела, выбившая тебя из седла, ученик? Как случилось, что ты оказался под копытами вражеской конницы? Лошади эльдар никогда не наступят на упавшего! Будут прыгать, высоко поджимая ноги и настороженно косясь – не задеть бы. Только оркам от них не бывает пощады. Но на твое тело опустились подкованные копыта, раздробили кости, разорвали связь фэа и роа… Над равниной хрипло проревел ангмарский рог, заглушая вопли недорезанных орков и победные крики союзников. Глорфиндел скрипнул зубами, разворачивая храпящего Асфалота. Погнал его туда, где раскатился голос Раба Кольца: - Принц Эарнур! Я вызываю тебя на поединок! Не ори, тварь, не зови Эарнура! Здесь есть тот, кому ты задолжал много больше. И на Кольцо не надейся: эта дрянь запугает разве тех, кто не видал слуг настоящего Врага! Асфалот влетел в круг мрачно нацеленных копий Гондора и светлых клинков Имладриса. - Cano, стой! – крикнул оказавшийся рядом Элрохир. – Стой, уже нельзя… - Нельзя?! – Глорфиндел осадил жеребца, бешено стиснул рукоять меча. – Эарнур, дурень безмозглый! Он что, драться с ним пошел? - Cano! – взмолился Элрохир, хватая поводья рвущегося вперед Асфалота. – Остановись! Это поединок! - Поединок? - Глорфиндел беззвучно застонал. – Это убийство! Смертный не совладает с Рабом Кольца. - Мы опоздали, cano, - виновато уронил голову Элрондион. – Прости… - Вы? Это я опоздал! Но если эта гадина сейчас не станет драться честно, я тоже плюну на правила поединков. Глорфиндел мрачно смотрел, как принц Гондора неспешно выезжал в круг, опуская забрало сияющего шлема и перехватывая копье. Чародей горячил вороного красноглазого коня, при виде которого Асфалот брезгливо содрогнулся, как при виде змеи. Люди пятились от незримого взгляда Кольценосца. Эльдар смотрели с отвращением. В отличие от эдайн, боявшихся пустоты меж короной и плащом, они-то видели омерзительную морду, в которую тление превратило некогда прекрасный лик Короля Карн Дума. Подлетевшего Элладана ухватили уже в четыре руки. Он сперва рычал, пытался оттолкнуть конем брата с дороги, потом поднялся в стременах, с бессильной яростью заорал Чародею: - Ты бы колокольчик надел, чумная твоя рожа! Глядишь, подадут на бедность! – и тут же обернул перекошенное от боли лицо к Глорфинделу: - Cano, Эмельдор и еще… Глорфиндел торопливо поднял руку, странным образом собравшись при виде отчаяния ученика: - Знаю, Элладан. Не спеши… Он смотрел на Чародея, ловя каждое движение. Вот оно, Кольцо, на высохшей руке скелета, торчащей из лохмотьев. Если палица в этой руке попадет по Эарнуру, от того мокрого места не останется! Одна надежда, что Эарнур не промахнется в первой же сшибке, нанижет врага на копье, как наверняка привык бить кабанов. Если промахнется – принца можно будет среди живых не числить… Но силы Ангмарца хватит, чтобы отразить, а то и просто уничтожить оружие гондорца. Что ж, если враг воспользуется чарами, это будет уже не слишком честный поединок, верно? Валинорский клинок, конечно, отправит эту зажившуюся дрянь за Грань мира, или куда там положено отправляться эдайн по замыслу Илуватара. Силой Кольца Возрожденного тоже не напугаешь. Вот только палица против меча. И ни щита, ни тяжелого доспеха нет… Плевать, он ему руками череп открутит! За Эмельдора! За всех остальных! За чуму трехсотлетней давности, так кстати помянутую Элладаном! За изуродованные тела артедайн на Амон Сул, за разрушенный Форност, за обезлюдевшие земли! За этот издевательский вызов слабейшего из противников! Что бы тебе, тварь, не схватиться с Нерожденными да Возрожденными? Ни кишок, ни славы? Эарнур тронул жеребца с места. Асфалот гневно фыркал и бил копытом по земле, казалось, подбадривая собрата. О, Элберет, если это схватка Людей, так дай потомку Верных силу! Красноглазый конь Ангмарца ощерился, заплясал, сорвался. Эарнур погнал жеребца полным галопом, уже пригнулся, прижимая копье, готовясь к смертельному удару… Ну же, давай, не дрогни! В Незримом полыхнул багровый огонь! Жеребец Эарнура с визгом шарахнулся, спотыкаясь, гондорец едва не слетел, выронил копье. Люди попадали на колени, эльдар зажмурились, ослепленные вспышкой. Глорфиндел с трудом разлепил глаза и увидел, как перепуганная лошадь помчалась прочь, задирая голову и вскидывая задом. Эарнур сумел поймать ускользнувшие поводья, но остановить несчастное животное не смог. Ангмарец гулко захохотал, наполняя торжествующим ревом всю окрестную равнину. Странное спокойствие снизошло на душу Глорфиндела. Он был клинком Валар. Он был светом Амана. Белое пламя, вскипавшее в душе, выжигало остатки мыслей и чувств. Перед ним был враг. Окончательный враг, порождение Тьмы, против которой ему был дарован Свет. Асфалот прянул вперед, раздувая ноздри и встряхивая снежной гривой. Больше не было Зримого и Незримого. Глорфиндел видел все: и кочки под копытами коня, и скалящийся череп Чародея, обтянутый лохмотьями истлевшей кожи. Неважно, какое у кого оружие. Свет против Тьмы, сила живого фэа против заемной силы Кольца… Валар, позвольте Вашему посланцу вступиться за жертв проклятого Саурона! Насмешливый хохот оборвался, когда отблеск Света Валинора лег под копыта красноглазого чудовища. Тварь бессильно попятилась, мотая головой и роняя кровь с удил. Раб Кольца повернулся и тотчас с криком зажал костяшками провалы глазниц. Глорфиндел медленно поднял меч. Черная клякса Тьмы разверзлась за спиной Ангмарца, с хлюпаньем втянула его в себя вместе с уродливой клячей. Грохот прокатился над равниной, сверкнула молния – и стало очень тихо. Только с затянутого черными тучами неба начали сыпаться крупные холодные капли, перемешанные с хлопьями снега. Элладан осторожно приблизился к склонившемуся к гриве Асфалота Глорфинделу, потянул его за рукав: - Cano… - Он ушел, - неожиданно охрипшим голосом ответил Глорфиндел и закашлялся. Элрондион вдруг взял его руку, поднес к губам, одновременно склоняя голову. Гондорцы и рованионцы вокруг стряхнули оцепенение, разразились восторженными криками, загрохотали мечами по щитам. - Это победа! – крикнул кто-то. – Слава эльфийскому лорду! - Мы увидели Свет, лорд Глорфиндел, - тихо сказал Элрохир, опускаясь на колено. Следом склонились и люди, и эльдар. У Глорфиндела на душе было совершенно пусто. Поднял руку, качая головой: - Встаньте немедленно. Это не победа! Я пока не знаю, как можно его победить. Эарнур осадил рядом взмыленного, дрожащего жеребца. Он-то на колени падать не собирался и вообще выглядел взбешенным: - Он ушел! Ты прогнал его, мы его потеряли! Где теперь его искать? Погрузившись в свои мысли, Глорфиндел рассеянно положил руку гондорцу на плечо. - Не гонись за ним. В эти земли он не вернется, - почему-то сейчас он был совершенно уверен в том, что говорил. Не удержался от бессильной угрозы: - Его конец еще далеко, и он падет не от руки человека! Подобравшиеся поближе эдайн внимали ему с таким благоговением, что он чуть пришел в себя. Еще примут эти слова за какое-нибудь пророчество, нагородят баллад про воина Света на белом коне да переврут половину… Хорош воин Света, упустил гаденыша вместе с Кольцом! Ищи его теперь по всему Средиземью! Владыке Мира надо бы голову ему оторвать за такое бестолковое выступление! Но досадовать будем потом, сперва надо подумать. Глорфиндел встряхнулся: - Так или иначе, он ушел и не вернется. Битва выиграна, Арнор свободен. - Я его найду, - Эарнур погрозил кулаком в пространство. – Я еще никому не позволял над собой смеяться! Он в гневе хотел огреть несчастного жеребца по шее, но Элладан удержал его руку: - Нашел, на ком сорвать злобу? Мог ли он противостоять Кольценосцу? Это же просто лошадь! Эарнур досадливо покосился на все еще храпящего Асфалота, махнул рукой и погнал жеребца торопливой рысью к своим отрядам. - Что именно сделал Чародей? – спросил Глорфиндел у близнецов. – Вы что-нибудь заметили? На него посмотрели две пары восторженно сияющих глаз. - Он исчез! – выпалил Элладан. – Это было… Это было невероятно, cano! Как ты это сделал?! - Ты был равен самому Оромэ! – Элрохир благоговейно приложил ладонь к груди. – Теперь мы видели Свет Амана! - О, Эру! – не выдержал Глорфиндел. – И вы туда же! Ему было плохо. Вывернутое наизнанку фэа, выплеснувшее все силы разом, теперь отчаянно требовало покоя. Асфалот повернул голову и коснулся носом его колена: то ли понял, что с хозяином неладно, то ли пожаловался на собственную усталость… А люди и эльдар вокруг восторженно вопили и бросались друг к другу на шеи, лишь постепенно начиная осознавать, что им довелось дотянуть до победы, а значит, они будут жить. Глорфиндел все-таки продержался до самого Форноста. Проследил, чтобы на поле боя подобрали всех убитых, закопали павших лошадей, сожгли кучи трупов темных тварей. Позвал Аранарта, угрюмого и мало радовавшегося победе, в Имладрис для совета. Велел Элладану с Элрохиром заняться ранеными и отправил самых тяжелых с эдайн Аранарта к Элронду. Когда его уже начало шатать от усталости, они столкнулись с Кирданом. Нерожденный хмыкнул, оглядев его с головы до ног, и протянул ему фляжку. - Моргот с ним, - махнул рукой Корабел. – Найдет это черное отребье свою судьбу, не переживай. Как ты там сказал, не от руки воина? - Не от руки человека, - поправил с досадой Глорфиндел, чувствуя, что эта история окажется живучей. - А, никакой разницы, - Кирдан пригладил бороду. – Жалко Арведуи, не дожил… И Аранарта жалко, не поднять ему теперь свое Королевство. Но мы-то с тобой в этом не виноваты, слышишь? Он склонил голову к плечу и настойчиво заглянул в глаза Глорфинделу. Тот улыбнулся почти против воли, уж больно Корабел сейчас напоминал какую-то крупную морскую птицу, вроде чайки или орлана. - Слышу… И все-таки, как он это сделал? - Да это, наверное, не он и сделал. - А кто? Или что? Кольцо? - Саурон, кто ж еще, - Корабел помрачнел, складывая руки на груди. – Эта история еще не кончилась, вот увидишь… Зато мы теперь точно знаем, что Кольценосцы до визга боятся Света Валинора. - Ты сейчас пророчествуешь или так, языком чешешь? – уточнил недоверчиво Глорфиндел. Кирдан снова хмыкнул в бороду: - Кто знает, лорд Глорфиндел! Кто знает, чем станут наши слова и дела в веках. Думаешь, Феанаро знал, чем обернется его Клятва? Думаешь, даже сам Владыка Судеб мог знать, как именно обрушится на Нолдор его проклятие? Никто не может постигнуть замысел Единого. Так что твои слова могут оказаться судьбоносными для этого ангмарского паршивца. И мои – для нас, чего бы не хотелось. Считай, что я просто чешу языком, хорошо? Тот не моряк, кто не умеет складно врать. - Соври что-нибудь хорошее, а, лорд Кирдан? – попросил его Глорфиндел, невольно улыбаясь. – Все равно нас никто не слышит, можно не опасаться напророчить! - И совру, - воодушевился Кирдан. – Ты еще не слышал, как Галдор воевал с крачками? Я тогда ему напророчил поражение… Они еще долго беседовали обо всем на свете, неспешно передавая друг другу фляжку и старательно избегая упоминания темных Врагов. Эта не слишком веселая пьянка все-таки позволила Глорфинделу добраться до Имладриса сравнительно спокойным. Но когда он увидел разом побелевшее личико Тинуэль, на котором ярко выступили все веснушки, ему показалось, что его придавило каменной плитой. Близнецы мямлили бессвязные утешения, она недослушала их и ушла, закрыв лицо рукавом. Старший сын Эмельдора бессильно сжимал кулаки, дочка бросилась за матерью, а младший остался стоять посреди двора с глазищами, полными слез. Глорфиндел подхватил испуганного ребенка на руки и понес к себе, шепча ласковые слова и гладя серебристые волосенки. Мальчик обхватил его за шею, прижался дрожащим тельцем. Матери сейчас не до тебя, маленький, не надо тебе видеть ее горе… Когда мальчишка наплакался и уснул, все еще всхлипывая и тяжело вздыхая, Глорфиндел примерился, как бы переложить его на кровать, чтобы не разбудить, но тот испуганно пискнул во сне и крепко вцепился в замызганный нарамник. Пришлось прислониться спиной к изголовью, начать распутывать задубевшие завязки наручей потихоньку, чтобы не потревожить свернувшегося на груди малыша. Интересно, ему действительно удобно спать на кольчуге? Ведь все колечки отпечатаются на детской щечке… Глорфиндел скинул сапоги, устроил ребенка поудобнее на своем плече и откинулся на подушку. Коснулся губами влажной макушки. Спи, малыш, никто тебя не бросит, вырастим! В комнату беззвучно проскользнула Тинуэль. Присела рядом с ними, утирая платком распухшие глаза: - Cano… Как ты думаешь, он скоро вернется? - Скоро, Тинуэль. Наверняка скоро. Он очень любит вас всех. И он не сделал ничего, за что даже Владыка Судеб мог бы осудить его… Она неуверенно улыбнулась в ответ, шмыгнув носом почти как ее сынишка: - Тогда нам лучше, наверное, отправиться в Аман и ждать его там, как тебе кажется? Он бережно разнял детские ручонки на своей шее и передал крепко спящего мальчика на руки Тинуэль. Тяжело вздохнул: - Мне кажется, что пока вы будете здесь в совершенной безопасности, но если тебе будет легче идти навстречу Эмельдору – идите. Да пребудет с вами мое благословение, дети… Она снова вытерла платком глаза. Посидела какое-то время молча, потом вдруг глубоко вздохнула и ухватила его за рукав, разворачивая к себе: - Cano! Послушай меня, раз в жизни послушай, ведь скоро я уйду в Гавани! Верни Гвельвет, она же жить без тебя не может! Позвольте судьбе одарить вас детьми, будьте счастливы сами для себя. Разве нельзя сражаться с Тьмой и быть при этом счастливыми? - Ты спрашиваешь об этом сегодня, Тинуэль? Именно сегодня, когда ты потеряла свое счастье? Вышло резче, чем следовало… Она жалобно расширила глаза, потом вдруг уткнулась лицом в волосы сынишки и захлебнулась беззвучным плачем. Глорфиндел встал, отстегнул и отложил оружие, стянул нарамник и кольчугу. Снова сел рядом с nis, крепко обнял и заставил положить голову себе на плечо. - Твое счастье вернется, Тинуэль, я уверен, - мягко проговорил он. – И я не сомневаюсь, что ты убережешь своих детей от всех бед. Но этот малыш будет расти без отца и станет совсем взрослым, пока Эмельдор увидит его. Ты думаешь, я не хотел бы счастья? Но мое дело в Эндорэ - война, она будет идти еще очень долго, и кто знает, какие нам предстоят битвы. Если меня убьют снова, я-то не вернусь, Тинуэль! Третьего воплощения в истории Арды не бывало… Что будет тогда с ней? С ними? - Посмотри на эдайн, - тихо возразила Тинуэль, вставая. С ребенком на руках она показалась вдруг очень взрослой и очень строгой. – Для них нет воплощения, и никто не знает даже, суждено ли их фэар соединиться после смерти. И все-таки они не боятся быть счастливыми, cano. Я знаю, что ты меня не послушаешь, - печально добавила она. – Мне жаль Гвельвет. Напрасно она согласилась на союз с тем, кто так боится несчастий… Глорфиндел вдруг вспомнил, как она назвала Гвельвет дурочкой, и как та, смеясь, обнимала ее в ответ. Недолго думая, встал, сгреб ее в охапку вместе с ребенком. Крепко расцеловал обоих в макушки, выпроводил Тинуэль за дверь и рухнул на кровать, не раздеваясь. С него было достаточно и событий, и разговоров. Засыпая, с горечью подумал, что Гвельвет никогда с ним не заговаривала, если он слишком уставал. Не требовала внимания, когда он был занят. Смотрела на мир так же, как он. И как же было ему тепло рядом с ней! А теперь его трясло в ознобе от потери сил, но пустая постель не грела. Он подтянул повыше воротник поддевки, набросил плащ на ноги и закрыл глаза. Благословение может оказаться не лучше проклятия! Леди Нэрданель, частая гостья Скорбящей Валиэ… Была ли она счастлива хоть мгновение вечной разлуки с проклятым Феанаро? Будет ли Гвельвет счастлива, если он навсегда уйдет в Чертоги? И дети… Скольких сирот ему довелось баюкать на руках за все эти годы? Все ли из них встретятся со своими родителями в блаженстве Амана? А если и встретятся, разве они смогут забыть тех, кто их вырастил? Элронд до сих пор помнит Нельо и Кано, это точно. Но они больше никогда не встретятся. Может, потому Эарендиллион ни словом не выразил недоумения своему другу? А Тинуэль не понимает. Не Гвельвет, а она – дурочка! Владыка Судеб, пошли ей счастья в Благословенном крае… Глорфиндел подсунул заледеневшую ладонь под голову. Колечко на руке чуть царапнуло щеку. Серебряное колечко, не золотое. Не это ли хотела ему сказать Валиэ Ниэнна? Ждать, пока не кончится война. Исполнять свой долг. Сражаться. Но почему же вдруг так холодно без его пушистой лесной мыши?..