Холодок

Там, где я оказался, было темно, холодно и ужасно одиноко. Ни низа, ни верха, ни дна, ни покрышки. Просто какая-то пустота. Она прикасалась ко мне сотней мягких лапок, гладила, обнимала, хотела забрать к себе, чтобы я растворился, стал частью её. Но я этого не хотел. Отчего-то я понимал, что оказаться здесь я успею всегда, и ужасно протестовал и сопротивлялся. Я не хочу быть здесь, в этом пустом и вязком пространстве, где кончается всё. Я ведь ещё и не жил. Пустота не унималась, шептала что-то в уши, льстила, уговаривала, приманивала… Но я не сдавался. И она сдалась первой. Разочарованно что-то прошипела и вытолкнула меня, исторгла из себя – непонятно куда, неизвестно зачем – но исторгла. И ко мне вернулась способность чувствовать. Ох, лучше бы и не возвращалась – вместе с этой способностью ко мне пришла боль. Но тут же на лицо мне что-то полилось, и я услышал плачущий голос Антохи, произносящий с удивительной мелодичностью: - Холоооодок… Ну Холодооочек… Просыпайся, а? Я открыл глаза и слегка охренел. Странное существо с нежно-голубого цвета кожей, белыми длинными патлами, золотыми глазами с вертикальным зрачком, но, впрочем, с вполне узнаваемыми Антохиными чертами, отчаянно теребило меня, пытаясь привести в чувство. - Ты чего, Антоха, обалдел? – поинтересовался я и моментально закрыл рот. Голос был… мой. Но звучал он не менее напевно и мелодично, чем у Антохи. Что за ерунда здесь творится? И почему Антоха так выглядит? Что это за помесь Леголаса со смурфиком? Мы же… Мы же… Тут ко мне в голову с безжалостностью бульдозера вломилось воспоминание об аварии. Мы же должны были погибнуть – там путепровод такой высокий был – машина навернулась и наверняка взорвалась при падении. Почему тогда мы живы? Что произошло? Антоха же напряженно глянул на меня и тихо сказал: - Холодок, ты не пугайся… Но мы умерли и куда-то перенеслись… кажется. И теперь мы – это не совсем мы. - Тош, ты что, фантастики на ночь перечитался,что ли? – проворчал я. – Если мы умерли – значит, мы мёртвые. Точка. - Ага, - ехидно отозвался Антоха, - ты ещё скажи, что это – рай, а мы с тобой ангелы. Нимб не жмёт? Крылья не режутся? Ты на меня посмотри… А потом на себя. Нет, это стопудово другой мир. Я осторожно попробовал сесть, и это у меня получилось. После чего я уставился во все глаза на преобразившегося Антоху. Что и говорить, на райского ангелочка, равно как и на демона, мой друг походил мало. Ну, и кроме того… Он подрос. Существенно так. Расти Антоха перестал года в четыре. А сейчас – да, для своих семнадцати он, наверное, был мелковат, но в целом… Я удивлённо оглядывал весьма симпатично сложенного подростка, до пояса его кожа была нежно-голубого оттенка, ниже начиналось что-то вроде чешуи, перламутрово-белой, как жемчуг. На шее, чуть выше ключиц у Антохи были какие-то непонятные дуги с нежной кожей и приоткрытым розоватым нутром. Жабры? Моя рука непроизвольно дёрнулась к собственной шее, нащупав там примерно то же самое, что и у Антохи. Ага, судя по жабрам и чешуе – мы водоплавающие какие-то. У меня тоже ниже пояса чешуя начинается – тоже с перламутровым отливом – только не белая, а серебристо-стальная. Красиво. Антоха смотрел, как я тихо обалдевал, рассматривая его и себя, а потом повернулся и сказал: - Здесь тоже есть, правда? Я глянул ему на спину. Полоска чешуек спускалась от основания шеи до гмм… сливаясь с чешуёй на пятой точке. Довольно красиво, кстати, смотрится. Но… но только… Моя рука дёрнулась, дотронувшись до паха, и я похолодел. Ничего. Гладкое место. Чёрт, вот обида-то какая – я его даже в деле попробовать не успел ни разу, как-то всё возможности не было… Что ж, теперь помирать, как Жанна д’Арк – девственником? Чёрт, да я вроде умер уже… Лицо у меня было, видимо, такое, что Антошка расхохотался от души: - Холодок, ты чего? Всё у нас в порядке, смотри! И мой отвязный приятель провёл рукой по чешуйкам спереди. Они как-то раздвинулись, и тут-то и обнаружилось то, о потере чего я уже успел посокрушаться. Правда, тоже нежно-голубого цвета, но это не суть важно. А то я за всю свою прошедшую жизнь успел привыкнуть к тому, что я именно мальчик, а не нечто непонятного… точнее, вовсе отсутствующего пола. В остальном наши тела не особо отличались от обычных, человеческих, но что-то мне подсказывало, что это ещё не все сюрпризы. Однако… Ноги… Мои ноги… А если попробовать встать? И я, осторожно перекатившись набок, встал на четвереньки. Моему восторгу не было предела, когда этот нехитрый маневр увенчался успехом. Ободрённый этим, я рывком вскочил на ноги… и пошатнулся. Оказывается я уже и подзабыл, каково это, когда собственное тело тебе подчиняется. Перепуганный Антоха подскочил ко мне и поддержал: - Холодок? Ты как? - Офигенно, - совершенно честно ответил я и улыбнулся. – Кажется, здесь я могу ходить. - Скорее уж, плавать – резонно отозвался Антоха. – Что делать-то будем? Мой желудок отозвался громким ворчанием, Антохин ответил ему полным согласием. - А что мы есть-то здесь будем? – удивлённо спросил Антоха. Я окинул взором тот кусочек суши, на котором мы оказались. Это был небольшой уютный островок с янтарного цвета песком, окружённый ласковым изумрудным морем. Такой же, но более насыщенный, кстати, цвет был и у здешнего неба, с которого светили два солнышка – одно побольше, другое поменьше. Красиво, конечно, но поблизости не наблюдалось ничего похожего на растительность. Просто изогнутый дугой песчаный пляж посреди океана. Однако, есть хотелось всё сильнее, и я сказал Антохе: - Слушай, раз мы водоплавающие, похоже, что-то вроде русалок, так может, нам попробовать в море пищу поискать? - А давай! – радостно заявил Антоха и с разбегу плюхнулся в море. Я последовал за ним… и вот тут-то моё новоявленное тело выдало новый сюрприз. На голенях откуда-то развернулись серебристые плавники, а пальцы ног странно удлинились, образовав что-то вроде ласт. На пальцах же рук выскочили недлинные, но острые серебристые когти. Ого… по интересному пути пошла здешняя эволюция. Между тем тело явно хорошо знало, что ему надо. Оно радостно изогнулось, набрав под водой… ага, я уже под водой… прямо-таки немыслимую скорость и рвануло к стайке довольно крупных серебристо-синих рыбок. Рыбёшки прыснули врассыпную, но не тут-то было. Один взмах рукой, и мои когти вонзились в бок крупной рыбине, когти другой руки без особых усилий отсекли ей голову и выпотрошили, потом легко, словно чулок, сняли шкурку. Да, с таким умением рыбу разделывать… за три секунды… меня бы в любом японском ресторане приняли бы на ура. Однако теперь-то что делать? Тело само ответило на мой вопрос, развернувшись к островку. Так, значит, под водой мы всё-таки не питаемся… Логично. У меня же, кроме жабр, ещё и лёгкие есть, а им лишняя вода совсем ни к чему. Я покосился на Антоху. Тот тоже сжимал в руках рыбью тушку, разделанную так же безупречно, как моя. Ну, вот, значит, нужно выйти на сушу и пообедать. Самое интересное, что как только мы вернулись на островок, плавники и «ласты» тут же исчезли, словно внутрь втянулись. Нет, определённо, здешняя эволюция была весьма затейливой и странной. Когти, кстати, втягиваться не спешили – ну, да, столовых приборов у нас нету, а кусочки отрезать как-то надо. Выбравшись на берег, мы с удивлением воззрились на сырую, хоть и разделанную рыбу, которую сжимали в руках. - А мы сможем… сырую? – с некоторым недоумением пробормотал Антошка. - Ну, японцы же как-то едят, - отозвался я. – А мы, то есть, такие, как мы, в этом мире наверняка только сырой и питаются – не будешь же в море костёр жечь. Антоха с сомнением отрезал кусочек от рыбьей тушки и положил в рот. Прожевал и отрезал ещё один, пробормотав: - Ефь, это ффкуффно… Рискнул и я. Надо сказать, на рыбу нашего мира это было не особенно похоже. Больше всего по вкусу наша добыча напоминала отварную чуть-чуть подсоленную курицу. В общем, была вполне съедобной. Так что мы умяли всё и растянулись на песочке. Когти же смирненько втянулись, едва мы закончили трапезу. - И что теперь? – поинтересовался Антошка. Вот же неугомонный. Ладно, попробуем проанализировать ситуацию. - Думаю, - высказался я, - что мы действительно попали в другой мир. - А почему? Почему мы не умерли? – удивился Антоха. - А вот ты что последнее помнишь? Перед тем, как здесь очнулся? – спросил я. - Ну… - протянул Антоха, - я задремал, потом удар страшный, грохот, треск… А потом я словно в пустоте повис. И ещё я успел услышать, как ты думал: «Не хочу умирать…», и я к тебе так потянулся… и кричал мысленно, что тоже умирать не хочу. А потом меня словно вытолкнуло что-то. Открыл глаза – лежу на песочке, рядом какое-то чудище синее… Только потом сообразил, что это ты – у тебя лицо почти не изменилось, только голубое стало. Я и стал тебя тормошить, а ты всё никак не очнёшься. А потом… очнулся. - Понятно, - отозвался я. – Знаешь, думаю, мы с тобой так умирать не хотели, что наше желание стало материальным, и нас зашвырнуло чёрт знает куда. Значит, так. Для начала, я считаю, нам стоит на этом островке немного покантоваться… - Зачем? – удивился Антошка. - Думаю, нам нужно привыкнуть к собственным телам и узнать про их возможности. Поизучать местную морскую фауну. Проверить окрестности, так сказать. Мы об этом мире ничего не знаем – может, на таких, как мы, здесь охотятся. А может, удастся встретить соплеменников и начать жизнь заново. - Ты серьёзно? – спросил Антошка. - Ну, да, - ответил я, - смотри – мы теперь здоровы, за себя постоять можем, с мозгами у нас тоже всё в порядке. Будем жить, если у нас появился второй шанс. Ведь не просто же так мы его получили? Антоха помолчал, переваривая мои слова. За время нашей трапезы солнышки успели ускользнуть за горизонт, сменившись стайкой некрупных, словно теннисные мячики, лун, окружённых россыпью ярких, совершенно незнакомых звёзд. Ночь была тёплой, море нашёптывало что-то успокоительное, Антоха переместился поближе ко мне и пробормотал: - Утро вечера мудренее… - после чего ткнулся мне в плечо и спокойно засопел – так, словно засыпать на теплом, нагретом за день песке под абсолютно чужими созвездиями было для него не в диковинку. Некоторое время я вслушивался в шум моря, а потом и сам задремал. Ах, какими же мы были тогда наивными – словно котята, выброшенные из родного дома на улицу чьей-то безжалостной рукой.