Холодок

- Бис-мил, - сказал тюремщик, - меня зовут Бис-мил. - И я постараюсь облегчить твою участь, дитя Моря. В память о моём сыне. - Простите, если я прошу вас вспоминать неприятные вещи… Но вы уже второй раз говорите, что потеряли сына… Это был несчастный случай? - Именно что несчастный, - скрипнул зубами Бис-мил. – И зовут этот несчастный случай – Сур-эт. Побочный сын Правителя и лучший друг принца Кай-сура. Предан он сводному брату, как собака, что правда, то правда. Но в целом – такая дрянь… Сур-эт? Что-то это имечко мне знакомо… Я задумался и вспомнил красавчика в расшитой куртке, который приплыл на корабле за спасённым нами Кай-суром. Так он ещё и побочный сын Правителя? Как всё запущено… - Я видел этого человека, - сказал я Бис-милу. – И мне действительно показалось, что он предан Кай-суру. В остальном же… он не показался мне хорошим человеком. Бис-мил мрачно кивнул: - Ты прав, дитя Моря. Именно по вине этого плода любви плешивой обезьяны и дохлого таракана погиб мой единственный сын, счастье моё, отрада моих очей… Мой Бис-лал… Жена этого не пережила – угасла от горя. А я всё ещё живу. И даже правосудие Правителя не помогло мне. Бис-мил вновь скрипнул зубами и от души вдарил кулаком по стене башни. Что-то хрустнуло – что характерно, внутри стены, а не внутри кулака, и с потолка посыпалась штукатурка. Я непроизвольно чихнул и с уважением покосился на Бис-милов кулак – да уж, нехилый такой кулачок, с мою голову размером. Этак он когда-нибудь стенку у башни проломит – накипело у мужика… - Прости, дитя Моря, - вздохнул Бис-мил, - я не хотел тебя пугать. Просто, когда я думаю об этом мерзавце – мне трудно сдерживать себя. Ты всё ещё хочешь услышать мою историю? Я только коротко кивнул, и Бис-мил принялся рассказывать. Он происходил из бедной крестьянской семьи, мать его рано овдовела, оставшись с четырьмя детьми, и Бис-милу, как старшему – а ему тогда было двенадцать лет – пришлось наниматься на подённую работу к богатым людям. Многие жалели мальчика, зная его историю, но были и такие, кто норовил нажиться на сироте, который брался за любую работу, лишь бы вечером принести матери несколько монет. Так прошло семь лет. За эти годы Бис-мил вытянулся, стал первым силачом на деревне, сумел пристроить двух младших сестрёнок замуж – хоть и вторыми жёнами, но к хорошим людям, которые жили в достатке. Младшего братишку удалось выучить, и он стал помощником сельского писца. Мать же, которая всегда старалась отдавать детям лучший кусок и тоже много работала, к этому времени слегла и как-то незаметно угасла. Похоронив мать, Бис-мил оставил дом младшему брату, который собрался жениться, и отправился в столицу в поисках счастья. В одном из трактиров по дороге он встретил вербовщика, который, восхищённый его ростом и силой, уговорил парня вступить в Ночную Стражу Правителя – что-то вроде нашей полиции. Жалованье было неплохим, работа – не слишком обременительной для того, кто с детства привык работать по четырнадцать часов в сутки, к тому же всякое отребье вроде воров, грабителей, насильников и убийц – а и такие встречались в прекрасном Даане, ибо нет в мире совершенства, - Бис-мил искренне ненавидел и вскоре стал грозой для всех местных правонарушителей. Прослужив десять лет, Бис-мил накопил достаточно денег, чтобы купить небольшой домик на окраине столицы, и занялся разведением цветов. Да-да, именно цветов – у угрюмого отставного стража была добрая душа, которая совсем не была чужда прекрасному. К тому же он придумал, как бы у нас сказали – «ноу-хау» - плавучие сады. То есть, плелась огромная корзина, в неё насыпался тонкий слой земли и высаживались семена цветов. Потом плавучая клумба пускалась в озеро возле арендованного Бис-милом крохотного песчаного островка. Присматривать за цветами Бис-мил нанял пару бывших земляков, сам же занялся исключительно торговлей – за прошедшие годы он выучился грамоте, а так как от природы был сметлив – дело пошло. Цветы в теплом климате и при наличии большого количества влаги росли отлично и продавались влёт – как ни странно, до придумки Бис-мила продавать цветы никто из купцов не додумался. А потом Бис-мил влюбился в девушку из небогатой семьи и посватался к ней. Ему не отказали, юная жена оказалась доброй, работящей и хозяйственной, вскоре родился сын, которого счастливый отец назвал Бис-лалом, правда, роды прошли не совсем гладко, и целитель еле спас мать и сына, но предупредил Бис-мила, что больше детей иметь Бисайя не сможет. Но Бис-мил был так счастлив, что его жена и сын живы, что даже не стал задумываться об этом. Бис-лал подрастал, радуя своих родителей, он был красивым ребёнком, а позднее стал превращаться в красивого юношу. Бис-мил старался дать сыну всё, чего не было в детстве у него самого – нарядную одежду, дорогие игрушки, возможность учиться. Однако, что несмотря на попустительство со стороны отца, Бис-лал рос мальчиком добрым и совершенно неизбалованным. А ещё он вырос очень романтичным и не ждал от жизни никакого худа. Правду сказать, ему никто и не стремился причинить зло – к юноше хорошо относились все. А когда ему исполнилось шестнадцать лет, он сумел поступить в Высшую школу Даана – что-то вроде института, окончив который, можно было сразу же рассчитывать на получение государственной должности. Бис-лал оказался настолько способным, что легко сдал все сложные экзамены и оказался в числе учащихся, хотя детей простого звания в Высшую школу принимали крайне редко – в основном там обучались отпрыски знатных семей. Бис-мил очень боялся, что заносчивые дети знати начнут задирать его сына и издеваться над ним, но этого не случилось. Мальчик действительно был обаятельным, умел находить общий язык со всеми, и его соученики если и не дружили с ним, то, по крайней мере, общались вполне дружелюбно. Беда пришла с той стороны, с которой Бис-мил не ждал. Однажды Высшую школу посетил сам Наследник – принц Кай-сур в сопровождении верного друга – Сур-эта. Бис-лал был представлен обоим в числе десяти лучших учеников и получил из рук принца золотой знак отличия, которым очень гордился. Но сказка продолжалась недолго. Через несколько дней дом Бис-мила посетил Сур-эт с недвусмысленным предложением – продать Бис-лала в наложники в его гарем. Он предлагал очень хорошие деньги и был весьма удивлён, когда бывший страж, не питавший особого пиетета к знати, едва не спустил его с лестницы за этакое предложение. На самом деле в предложении Сур-эта не было ничего необычного – многие знатные покупали красивых юношей из простонародья в свои гаремы, и, частенько замученные нищетой родители даже радовались этой сделке. Да и мало кто из юношей возражал, тем более, что существовал строгий закон, запрещавший обращаться с наложниками чересчур жестоко, а по прошествии энного количества лет их полагалось освобождать с хорошим отступным, позволявшим начать новую жизнь. На самом деле не всё было так радужно, и судьба многих юношей попавших в лапы к знатным садистам была очень печальна, но многие надеялись на удачу… Бис-мил же не хотел для своего красивого и умного сына судьбы живой игрушки на долгие годы, не хотел этого и сам Бис-лал. Так что Сур-эту было отказано. Тогда ни отец, ни сын не догадывались о гадкой и мстительной натуре ближайшего друга и сводного брата принца. Спустя несколько недель Бис-лал не вернулся вечером с занятий, и отец с матерью забеспокоились. Бис-мил оббегал весь город в поисках сына, призвал на помощь старых друзей из Ночной стражи, но несколько дней поиски были тщетны. А потом рыбаки выловили из озера труп юноши, и даже тот, кто не разбирался в целительстве, мог сразу сказать, что перед смертью этого несчастного подвергли самому гнусному насилию и издевались долго и жестоко. Бис-мил чуть с ума не сошёл от горя, его жена сразу слегла, не перенеся такого известия. Похоронив сына, Бис-мил стал искать убийц-насильников с удвоенной силой. И ему удалось напасть на след. Некая старуха-нищенка рассказала ему, что на возвращавшегося домой юношу в безлюдном переулке напали трое. Отбивавшегося юношу скрутили и утащили в крытую повозку, на дверцах которой глазастая нищенка разглядела почти стёртый, но ещё видимый герб, герб с широкой белой полосой по краю – знаком бастарда Правителя. А помимо Сур-эта у Правителя не было других признанных бастардов мужского пола. Но старуха наотрез отказалась официально свидетельствовать против могущественного и знатного человека. И тогда Бис-мил прибег к последнему средству – он оделся в старый мундир стражи, нацепил на грудь две медали за беспорочную службу и встал у ворот дворца Правителя, повесив на шею свой пояс – таков был древний обычай для тех, кто просил справедливости Правителя. И его выслушали. Не сам Правитель, правда, но его Наследник. А выслушав, Кай-сур спросил – есть ли у него доказательства вины Сур-эта? Бис-мил был вынужден сказать, что прямых доказательств у него нет, а единственный свидетель ни за что ничего не скажет официально. Вызванный же Сур-эт с негодованием отверг обвинение и заявил, что глубоко оскорблён подобным подозрением. Однако он понимает горе отца и готов помочь материально. Сказав это, он достал из поясного кошеля несколько золотых монет. Но тут Бис-мил окаменел – за одну из монет зацепился и выпал ему под ноги круглый знак на цепочке - знак, который выдавали лучшим ученикам Высшей школы. Знак его сына. Сур-эт тут же придумал какую-то правдоподобную ложь, но Бис-милу было уже всё ясно. Он развернулся и покинул дворец, понимая, что никакого правосудия не будет. Он вернулся домой, и через несколько дней его постигло новое горе – смерть жены. А потом его нашёл один из старых друзей и предложил должность тюремщика в Башне Духов. Друг намекнул, что некая облечённая властью особа хочет свести с ним счёты и что лучшего способа, чем стать тюремщиком в Башне Духов, чтобы избежать её гнева, нет. Прежний тюремщик недавно скончался, а нового на эту должность отыскать весьма сложно – никто не желал становиться тюремщиком, боясь, что его зацепит древнее Проклятие Шамшуров. «Проклятие?» – насторожился я. Вот и Рах-мат что-то говорил о Проклятии. Интересно, это одно и то же, или два разных? Не слишком ли много проклятий на квадратный метр? Но прерывать горестный рассказ Бис-мила и расспрашивать о Проклятии я счёл нетактичным и продолжил слушать. Бис-мил согласился на предложение друга. Проклятия он не боялся, потеряв самое дорогое, что у него было, а покончить с жизнью ему не давала вера в Солнечных Богинь, которые не одобряли самоубийц. Так Бис-мил поселился в Башне Духов и очень скоро понял, что он такой же заключённый, как и те, кого он охранял. Но ему было всё равно. Заключённых в Башне было немного – судебная система редко приговаривала провинившихся к тюремным срокам – самыми ходовыми наказаниями были смертная казнь или отправка на рудники в качестве государственных рабов. Преступник не должен был отягощать судебную систему своим содержанием – его либо быстро казнили, либо отправляли туда, где он мог приносить пользу до последнего вздоха. Бис-мил выполнял свои обязанности, как автомат. Он не был жесток, скорее, равнодушен, все чувства его умерли, и только когда в башню по приказу Советника Рах-мата привезли совсем юного Чоуроджи, Чоуроджи, которого хотел сделать своим наложником принц Кай-сур, Бис-мил понял, что не все его чувства умерли. Он понимал, что за его поведением периодически наблюдают, и первоначально повёл себя жестоко, чтобы не вызывать подозрений. Но проснувшаяся совесть не давала тюремщику покоя. Он совсем не хотел, чтобы прихоть принца ломала жизнь кому-либо, пусть и не человеку. К тому же, когда он узнал, что Чоуроджи участвовал в излечении Правителя, то почувствовал к Кай-суру ещё большее омерзение. К тому же до этого в Башню Духов привезли для посмертного заключения брата Наследника – Кара-сура. Болтливые стражи охотно рассказали обычно нелюбопытному тюремщику о провалившемся государственном перевороте, и Бис-мил только плечами пожал. По его мнению, Кара-сур вполне заслуживал наказания. Однако, присмотревшись к опальному принцу, Бис-мил понял, что тот не так уж виноват и действовал не по своей воле, а по приказу Главы Ордена, Наместника Божественного Аш-Асина. Магически одарённый мальчик, с самого раннего детства подвергавшийся крайне своеобразным методам воспитания в Ордене, всё-таки не стал послушной куклой, и для того, чтобы он всё-таки стал выполнять тайный план Главы Ордена, потребовалось подчинить его сильнейшим заклятьем. Но Правитель не стал разбираться с мнимой виной Наследника – он предпочёл отправить его в Башню Духов и забыть о нём. Но самым отвратительным было даже не это. Для того, чтобы Кара-сур, который был весьма силён магически, не смог взломать охранные заклятья Башни и бежать, его силу периодически нужно было отнимать. Самым простым способом для этого было… групповое изнасилование. Я так и не понял, в чём там дело, да и Бис-мил не мог мне этого объяснить – он в местной магии не разбирался совсем. Во всяком случае, каждые два дня Рах-мат обещал появляться в компании двух стражей, тоже не одарённых магически – это чтобы никто не смог усилиться за счёт отнятой таким способом магии. Стражи уже не в первый раз насиловали несчастного принца, Рах-мат наблюдал за процессом, и если Кара-сур ещё не повесился от такого счастья – то только потому, что заклятья, наложенные на Башню Духов, не давали заключённым сделать это. В жизни и смерти несчастных был волен только Правитель. Выслушав всё это, я тихо сказал: - Мне жаль вас, Бис-мил… Вы потеряли самое дорогое. Но почему вы продолжаете служить Правителю и Наследнику? Почему остаётесь здесь? После всех этих несправедливостей… И принца Кара-сура мне жаль… Не думаю, что он заслужил такое… - Мне жаль вас обоих, - вздохнул Бис-мил. – Но даже самый плохой Правитель лучше мятежа и гражданской войны. А уж если бы у власти оказался Орден… Мне даже страшно представить, что могли бы начать творить эти фанатики. - Но гражданская война уже идёт, Бис-мил… - возразил я. - Думаю, она скоро закончится. Войска Правителя взяли почти все крепости Аш-Асинов. Народ поддерживает своего Правителя – так единодушно, как этого не было уже многие годы. Возможно, без Ордена жизнь изменится к лучшему… - К лучшему? Пока к власти близки такие люди, как Сур-эт… и ведь он не единственный мерзавец, просто самый заметный… разве с такой знатью что-нибудь может измениться к лучшему? Лицо Бис-мила словно окаменело: - Не рассуждай о вещах, в которых ничего не понимаешь, мальчик… Прости, но сейчас я покину тебя – есть и другие, кто требует моего внимания. Я приду вновь через несколько часов и отведу тебя в купальню. Может быть, общение с тобой немного развлечёт принца – он в очень плохом моральном состоянии… Боюсь, что не протянет долго… Затем тюремщик вышел, а я задумался. Такое было чувство, словно в теле Бис-мила борются две души – одна явно сочувствовала и мне, и принцу, а другая твёрдо стояла на том, что он должен служить и выполнять приказы. Может быть, он тоже под заклятьем? И я задумался – нельзя ли как-нибудь удрать совместно с опальным принцем? Даже если я ошибусь – таких унижений никто не заслуживает…