Холодок

Потом Хозяин повертел головой, обводя взглядом кабинет, и неожиданно стал смотреть в мою сторону. А потом задал вопрос, от которого я выпал в осадок: - Слушай, парень… Вот почему ты мне всё время снишься? Я вздрогнул. Неожиданно, да… И я не нашёл ничего лучшего, чем ляпнуть: - Вы меня видите? - Вижу, - отозвался Хозяин. – Уже год, как вижу. Почти каждую ночь. В этих твоих драных джинсах и рубашке в клеточку… Что? Я оглядел себя и понял, что в этом своём сне я выгляжу совсем не как Чоуроджи. Я вновь стал Мстиславом. Только не тем, кого авария отправила в инвалидное кресло – ноги мне повиновались вполне. И сейчас я был выше и крепче, чем привык себя ощущать… Но джинсы точно были мои, ещё интернатские – бледно-голубые, вытертые до невозможности, с распадающимися на нитки прорехами на коленях. И рубашка… Красная рубашка в чёрную клеточку, именно в неё я был облачён в момент ещё той, первой аварии… А потом я вообще не знал, куда она делась. По идее, рубашка мне должна была быть безнадёжно мала, но вот поди ж ты… - Вообще-то, - задумчиво протянул я, - это я сплю… Это ты мне снишься… Хозяин хохотнул: - Значит, мы оба ненормальные! Что ж, я давно знал, что этим кончу, а ты – моя личная шизофрения… Выпьешь? Я покачал головой: - Я не пью. А даже если бы и пил – с вами не стал бы. Потому что вы убийца. - Ты о чём? – удивился Хозяин и тут же швырнул в меня невесть откуда взявшийся в руке короткий нож. Я даже испугаться не успел, когда нож прошёл сквозь меня и воткнулся в раму висевшей на стене картины, чуть вибрируя. Всё-таки это сон. Но какой реальный… Хозяина, похоже, разочаровало отсутствие видимых результатов, он вздохнул: - Значит, всё-таки шизофрения… - а потом налил себе ещё виски и выпил. После этого глаза его странно заблестели, и он заявил: - Говоришь, я убийца? А теперь посмотри на меня повнимательнее, мальчик-призрак… Странно, ты так похож на меня в юности… Может, ты и есть я? - Нет, - ответил я, - это не так. Точно не так. - Ну и хрен с ним. Посмотри всё-таки. Я хотел сказать, что не могу, что всё равно не вижу его лица, как ни стараюсь, но тут словно кто-то навёл невидимую резкость. И я непроизвольно отпрянул. Потому что не видел в жизни ничего ужаснее – сизая, глянцевая кожа, покрытая неровными бугристыми поджившими шрамами. Лица у Хозяина практически не было. - Что это? – спросил я, когда ко мне вернулся дар речи. - Ты правда хочешь знать это, мальчик-призрак? - Почему бы и нет? – ответил я вопросом на вопрос и, подойдя ближе, примостился на подлокотнике соседнего с Хозяином кресла. Я уже понял, что Хозяин ничего не сможет мне сделать, а послушать хотелось. Мне было понятно, что в прошлом моей семьи крылась какая-то зловещая тайна, за которую пришлось заплатить жизнью отцу и мне… и никаким боком к этому непричастным Антошке и адвокату. Хозяин задрал голову к потолку – словно волк на луну - и рассмеялся странным смехом – словно скулил. А потом сказал: - Ты действительно хочешь знать? На твоём месте я бы крепко подумал… - Хочу, - отозвался я, - мне интересно, за что ты так безжалостно расправился с Холодовыми. Что они тебе плохого сделали? - А ты не понял? – мрачно спросил Хозяин. – Ладно, слушай… Жили когда-то два друга… Назовём их Дима и Саша… И были они просто не разлей вода… А потом влюбились в одну девушку… Но это ещё не беда… Беда была в том, что девушка оказалась циничной, расчётливой стервой… И, выйдя замуж за одного, захотела поиметь обоих. Что? Неужели он о маме? О моей маме? - Девушка, - продолжил рассказ Хозяин, - узнала о том, что у Димы имелся богатый дядя за океаном. Поэтому она ответила на Димины чувства, а он, дурак, был на седьмом небе от счастья. Саша же благородно отошёл в сторону. Казалось бы, отошёл… А потом была свадьба, свадебное путешествие и два года самой прекрасной семейной жизни. Через год Димин престарелый родственник скончался… И он стал очень богатым человеком. Очень. Даже дал Саше денег на развитие дела – отчего же не дать по дружбе? Какие могут быть счёты между друзьями? Дела Саши быстро пошли в гору, Дима был рад за друга, он и не догадывался, что его жена стала изменять ему… С лучшим другом. Ей Саша и раньше больше нравился, а за Диму она вышла замуж только из-за перспективы наследства. Девушке страшно надоело быть бедной, ей хотелось богатства… И Сашу ей тоже хотелось. Понимаешь? Дима при таком раскладе становился лишним… Совсем. - Что было дальше? – спросил я, а внутри было так больно – не продохнуть. Я не сомневался, что Хозяин рассказывает о моих родителях… о моих папе и маме… и что самые пакостные сюрпризы ещё впереди. - Дальше? – хмыкнул Хозяин. – Дальше был отпуск в горах, в который отправились Дима и его молодая жена. Она как-то неожиданно увлеклась всей этой романтикой – горы, палатки, гитара, покорение неведомых вершин… Диме не очень нравилось это её новое увлечение, но кто из нас хочет выглядеть трусом в глазах любимой? К тому же на этот раз не намечалось ничего экстраординарного – только катание на лыжах… Из этой поездки девушка вернулась одна – они попали под лавину, говорила она, и Диму не удалось найти… И плакала. Естественно, Саша утешал бедную женщину, потерявшую мужа. Себя не щадил, утешал днём и ночью… А через полгода они поженились… И сынок у них родился. Мстиславом назвали… Хозяин помолчал, потом вылил из бутылки оставшийся виски, залпом выпил и продолжил: - Только вот не погиб Дима-то… Хоть и искали его не там. Его местный охотник в горах нашёл, выходил уж, как сумел, только вот в больницу отправить не смог – зима началась лютая, снежная… Так и пробыл Дима у охотника… Надолго остался… А когда в зеркало на себя смотрел – умереть хотел. Потому как лицо ему лавина стесала, пока за собой тащила, да и обморозился он капитально… И детей у него не будет… Никогда… Так и выжил в горах в охотничьем домике бирюк бирюком полных три года. А потом такая его тоска одолела – по людям, по прошлой жизни… Решил он узнать, как там его любимая и друг живут. И узнал. Что жена любимая наследство получила, в новый брак вступила, ребёночка новому мужу родила… И что они живут – в ус не дуют. Дима дураком не был, сложил два и два понял, что не просто так он под лавину попал… И решил извести всю эту подлую семейку – так что и следов бы не осталось… Был у него один секретный счёт… на всякий случай. Вот с него Дима начал снова подниматься. Долго поднимался, долго месть свою холил и лелеял… В таком деле торопиться не след – месть – это блюдо, которое подают холодным. Друг неверный и жена-предательница и позабыли про него давным-давно, жили себе, ребёночка растили… Трудно было к ним подобраться, но он смог. Нашёл нужного человечка, повязал его накрепко… Всё получилось. Жёнушка его бывшая слабой на передок оказалась, в нужного человечка влюбилась, как кошка… Даже не переживала особо, когда муж погиб, а сын калекой остался. Плохо человечек сработал, надо было, чтоб оба подохли, да, видать не судьба… Вот и пришлось потом подчищать… Как тебе история? А, мальчик-призрак? - Мерзкая история, - ответил я, - и вы в ней – главный мерзавец. Вот с чего вы взяли, что жена вам изменяла? Что под лавину вы попали не случайно? Да, всё, что с вами случилось – ужасно, хуже не придумаешь… Но ведь ваша жена, что, самоубиться должна была после вашей смерти? Или ждать тридцать лет не пойми чего? А друг ваш бывший? Он-то здесь каким боком? Тоже на вас покушался? А их сын? Он-то вам что плохого сделал? Мужчина зловеще скалится, и я понимаю, что передо мной самый настоящий сумасшедший – буйный и опасный: - Я хотел, чтобы их не стало – и их не стало! Валик своё дело сделает – тоже исчезнет… А уж жёнушка моя бывшая… да сдохнет она под забором, но прежде помучается… шлюхой привокзальной будет… у бомжей за фанфурик* сосать… А дочурку её я к себе заберу и сам воспитаю… Как положено… Я ведь всегда детей хотел... много… А теперь – когда сдохну – ничего от меня не останется… так вот, пусть и от Сашки ничего не останется! Сдох его наследничек! Сдох! Сдох! И Хозяин, уронив голову на руки, начинает смеяться совсем уж жутко. Я отшатываюсь. Мне становится страшно за мать и маленькую сестрёнку. Понятное дело, когда Валик переведёт отцовские денежки на счета Хозяина – ему наступит конец. И его мне нисколько не жаль – он отца убил и меня убивал два раза… Какая уж тут жалость… Но мама… Пусть она повелась на этого дешёвого хлыща… Пусть отправила меня в интернат… Но такой мести она точно не заслуживает. А что уж станет со Светочкой в лапах у этого маньяка – даже и думать не хочется. Нет, надо что-то делать, но что? Ведь в этом мире я призрак, и видят меня, похоже, только явные неадекваты… вроде этого Димы. Хозяин поднимает голову и смотрит на меня. А я вижу, как стены комнаты начинают растворяться, таять… И Хозяин тоже тает, но он успевает крикнуть: - Заходи ещё, мальчик-призрак! Милости прошу к нашему шалашу! Я уже к тебе привыкать нач… Последнее слово словно обрезают. А потом я начинаю ощущать, как меня отчаянно трясут и умоляют: - Холодок! Холодочек! Проснись, пожалуйста! Ну, проснись же! Я открыл глаза и увидел встревоженных Антошку и Мурика, который был на этот раз в своей человеческой ипостаси. - Что… случилось? – с трудом выдавил я. - Ты так стонал во сне, - тихо сказал Антошка. - Тебе было плохо… и больно… я чувствовал, - высказался мьяли. – Я пытался пройти за тобой в твой сон, чтобы помочь и успокоить, но мне не удалось… Я никак не мог настроиться на тебя… Ты словно пропадал. И тогда я испугался, разбудил Антошку, и мы стали вместе будить тебя… А ты всё не просыпался… Тут мьяли всхлипнул: - Не уходи больше… позволь мне сопровождать тебя… Я не смогу жить, если ты уйдёшь… Я обнял вздрагивающего мьяли, стал гладить по спине, по лопаткам, по спутавшимся рыже-чёрным волосам. Антошка обхватил нас обоих… и я физически почувствовал, как тает ледяная корка, которой покрылось моё сердце после рассказа Хозяина. Мы вместе. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Так мы и сидели, обнявшись до тех пор, пока снаружи не раздались шаги, а потом деликатное покашливание. А потом голос Мит-каля произнёс: - Мальчики, вы бы вставали уже. Дракон вернулся. И у него для нас новости. *Фанфурик - жаргонное название небольшого флакона с дешёвой спиртосодержащей жидкостью.