Султанские пленники, или Необыкновенные приключения японцев в Стамбуле

Погуляв в дворцовом саду, Хюмашах-султан вернулась во дворец. Она не могла понять, что с ней происходило во время разговора с Маной. В состоянии лёгкой эйфории она пошла на ужин. Михримах, заметив состояние дочери, спросила: — Что с тобой, Хюмашах? Ты как-то странно себя ведёшь… — Нет, мама, ничего. Всё в порядке. В разговор вступил Рустем: — Я видел, что ты говорила с Маной-пашой. Что он хотел? — Ничего, — замялась Хюмашах. — Просто в саду столкнулись… Я поздравила пашу с назначением, и всё. На этом разговор окончился, и девушка вернулась в свои покои. Она была рада, что ей удалось скрыть от родителей свою влюблённость. Было уже точно ясно: Мана нравился ей, и Хюмашах ничего не могла с этим сделать. А тем временем Мана-паша не находил себе места. Ками, не выдержав, сказал: — Мана, сядь уже. У меня от того, что ты маячишь, уже в глазах рябит! — Я придурок! Влюблённый придурок! — У вас с Хюмашах-султан ничего не может быть. Ты ей не ровня, и если вы будете встречаться, то ты будешь чувствовать себя жалким рабом! Ты этого хочешь? — Нет, Ками, мне это не нужно. — Так забудь про неё! Вырви эту любовь из сердца!.. Ладно, я пойду, у меня дела, — Ками вышел. Паша шёл по длинному коридору и думал, чем можно помочь другу. Мысли его путались и спотыкались, и он не заметил, как столкнулся с шехзаде Селимом. — Ками-паша, что с тобой? Ты как будто не видишь… — Простите меня, шехзаде, я Вас не заметил. — У меня к Вам предложение, паша. Как насчёт того, чтобы приехать ко мне в Манису? — Я с радостью. Только один вопрос: я Вам во дворце не помешаю? — Нисколько, паша. Шехзаде Мурад будет очень рад Вас видеть. Сегодня отправляемся. Начинай приготовления. В этот самый день Ками-паша приехал в Манису. Его волнения относительно пребывания во дворце оказались напрасными: Мурад первым вышел его встретить. Нурбану-султан сразу позвала его к накрытому столу и расспросила о государственных делах. На это паша ответил, что доволен должностью. Затем он отправился к Мураду, чтобы с ним пообщаться. Но тут из коридора раздался крик Джанфеды-калфы: — Скорее сюда! Нурбану-султан и Дильшах-хатун опять поругались! Газанфер-ага! Позови сюда Ками-пашу, и побыстрее! — Сейчас, — и по коридору раздался топот слуг. В покои стали ломиться: — ПАША, ОТКРОЙТЕ! ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ? Ками открыл дверь и спросил: — Что такое, Газанфер? Перепалка в гареме? Идём, разберёмся… В коридоре на рассерженного пашу налетела Фахрие. Она рассказала всё подробно. Оказалось, что в эту ночь к шехзаде должна была идти Дильшах-хатун, но Нурбану-султан узнала об этом и прогнала девушку из покоев. Драка была в самом разгаре, когда озлобленный паша вошёл в ту часть дворца, где располагался гарем. Насилу ему удалось разнять Дильшах и Нурбану. — Госпожа, что произошло? Я слышал, что вы прогнали Дильшах-хатун из покоев шехзаде. — Да, паша, я прогнала её! Эта девица не достойна даже того, чтобы хотя бы на метр приблизиться к шехзаде! — Да что вы её слушаете, паша? — вскипела Дильшах, — Эта венецианская ведьма делает всё, чтобы обольстить шехзаде! Гарем для неё не существует! Возомнила себя госпожой, хотя ей давно пора лишиться головы! — Что ты себе позволяешь? Перед тобой не просто рабыня, перед тобой мать наследников шехзаде Селима! — взревел паша, — Не забывайся! Смотрите, какая выискалась… Нурбану-султан, идите к себе. Вас ждут дети. — Я до тебя ещё доберусь! — кричала Дильшах вслед уходящей Нурбану. Но не успела султанша выйти из гарема, как один из стражников крикнул: — Дорогу! Шехзаде Селим Хазретлери! Перепалка была прервана, и все, кто находился в гареме, согнулись в поклоне. Шехзаде Селим оглядел присутствующих грозным взглядом, всем своим видом показывая, что он крайне недоволен происходящим. — Тааак… Что здесь случилось? — Нурбану-султан и Дильшах-хатун опять поссорились! Фахрие-калфа повела Дильшах к вам в покои, но госпоже это не понравилось. — сбивчиво рассказал Газанфер-ага. — Ками-паша еле разнял их! — Более того, Дильшах-хатун позволила себе неслыханную дерзость! — вступил в разговор раскрасневшийся от злости Ками-паша, — Она посмела назвать госпожу венецианской ведьмой, пыталась всячески её очернить… Шехзаде слушал сбивчивый рассказ и не мог понять, почему его фаворитки не в состоянии мирно сосуществовать. Хотя всё было ясно как белый день: Нурбану ревновала его ко всему, что движется, и один раз даже заставила выбирать: «Или я, или твой гарем!» Селим не собирался выбирать и несколько раз пытался поставить ревнивую султаншу на место, но Нурбану и не думала отступать. Вот и сейчас она прогнала Дильшах, не желая уступать ей сердце шехзаде. — Ладно, — наконец сказал шехзаде Селим, — Расходимся, а со своими женщинами я сам разберусь. Фахрие-калфа и Джанфеда-калфа развели Дильшах и Нурбану по своим покоям. За этой перебранкой никто не заметил, как наступил вечер. Горло Ками-паши пересохло от крика, и он попросил Газанфера, чтобы тот подал ему воды. Выйдя из крыла дворца, где располагался гарем, паша направился в свои покои, но по пути увидел Фахрие и Дильшах и невольно подслушал обрывок их разговора, от которого ему стало не по себе. — Как же теперь быть, Фахрие-калфа? Она сделает всё, чтобы шехзаде Селим даже не посмотрел в мою сторону! — Не переживай, Дильшах-хатун. Пора Нурбану-султан прошла. Если её не станет, то сама увидишь: взойдёт и твоя звезда! От услышанного у паши болью сжалось сердце. «В смысле — если её не станет? Госпожу хотят убить? О, Аллах, пошли мне терпения!» Парень боялся признаться даже самому себе, что с первого дня, как увидел Нурбану-султан, проникся к ней теми же чувствами, что и Мана-паша к Хюмашах-султан. Кое-как доплетясь до своих покоев, паша плюхнулся на кровать и забылся беспокойным сном, как бы в предчувствии чего-то плохого, при этом не подозревая, что спать придётся недолго.