Взгляд с другой стороны

Через 2 года после описываемых событий. Июнь 2010 года, Подмосковье.       Ранним утром из корпуса загородного пансионата, принадлежащего компании «INGRID», вышел молодой мужчина. На нём был темный спортивный костюм, лицо скрывал капюшон. Он направился в сторону парка на ежедневную утреннюю пробежку. Пробежав десять кругов, остановился, давая себе передышку, и посмотрел на часы, что-то подсчитывая. Следующие десять кругов — и опять остановка, взгляд на часы. Последние десять кругов — и он перешёл на неспешный шаг, ещё раз посмотрел на часы и улыбнулся. Вчера пробежка длилась час, сегодня — 55 минут. Неплохой результат.       Подойдя к своей комнате, он вытащил из кармана электронный ключ и приложил его к замку. Дверь неслышно открылась, он вошёл внутрь и снял с головы капюшон. Это был Вадим Уваров. Два года назад…       Полина и Антон сидели в приёмном покое хирургического отделения ЦКБ РАН. Три часа назад «скорая», за которой они ехали, доставила сюда Вадима. Его сразу увезли в операционную. Через час Антона попросили подойти к стойке администратора, чтобы заполнить документы на госпитализацию. — Скажите, у кого я могу узнать о состоянии моего брата? — спросил он. — Врач в операционной, ждите, — равнодушно ответила медсестра.       Полина сидела, глядя в одну точку. Антон обхватил руками голову, взъерошил волосы. — Как же так? — произнёс он. — Как это могло произойти? Бред какой-то, Вадька всегда очень аккуратно водит. Да как он вообще там оказался?! — Это я во всём виновата, — тихо сказала девушка. — Он звонил мне несколько раз, если бы я не выключила телефон, если бы ответила, … может, ничего бы этого и не было. — Поля, не надо сейчас об этом. Мы точно не знаем, что произошло, к чему обвинять себя раньше времени? — А если не узнаем? А если он, … если он… — Полина заплакала, закрыв лицо руками. Антон обнял её, погладил по вздрагивающим плечам. — Не смей даже думать об этом, поняла? Он не умрёт, операция пройдёт успешно, и всё будет хорошо. Ты слышишь меня?       Она кивнула. Следующие два часа прошли в мучительном ожидании. Полина сидела, сжавшись в комок, обхватив себя руками. Антон хмуро молчал, уставившись в пол. Мимо сновал медицинский персонал, сердитый и занятый своими делами. Двери приемного покоя постоянно открывались, кого-то привозили на носилках, врачи и медсёстры занимались вновь поступившими больными.       Через какое-то время Антон вновь подошёл к администратору. Она подняла голову: — Операция ещё не закончилась, ждите. А лучше, поезжайте домой, вам позвонят, когда всё закончится. — Нет, мы будем ждать. Где у вас тут можно воды попить? — Автомат на втором этаже, по лестнице направо. — Спасибо, — Антон вернулся к Полине: — Хочешь чего-нибудь? Воды или кофе? Здесь есть автомат. — Воды. — Побудь здесь, я принесу, — Уваров направился на второй этаж.       Подождав, пока он скроется из вида, Полина направилась в туалет. Закрыв дверь на задвижку, сползла на пол и разрыдалась. Она старалась больше не плакать при Антоне, понимая, что только раздражает его своими слезами, ведь ему сейчас и так тяжело. Она винила во всём себя, ей казалось, что своим решением расстаться с Вадимом она предопределила сегодняшнюю трагедию. Умом понимая, что это глупость, она, тем не менее, чувствовала себя предательницей.       Подумав, что сейчас придёт Антон, она заставила себя подняться с пола, открыла кран с холодной водой, и несколько раз умылась. Посмотрев на себя в зеркало, бумажной салфеткой вытерла остатки слёз и вернулась в приёмный покой. Через минуту появился Антон, держа в руках два бумажных стаканчика. Один протянул девушке, заметил её покрасневшие глаза, но ничего не сказал.       Прошёл ещё час. — Господи, пусть уже скажут хоть что-нибудь, невозможно вот так дальше сидеть и ждать, — пробормотала Полина. — Давай ты поедешь домой, — предложил Антон. — Я позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю.       Девушка упрямо помотала головой. Он знал, что она не согласится, просто видел, что ещё чуть-чуть, и у неё начнётся истерика. Антон сам держался из последних сил, понимая, что кому-то из них сейчас нужно быть сильнее.       Через полчаса из операционной вышел врач, на ходу стягивая с лица маску. — Вы родственники? — он подошёл к Полине и Антону. — Я его брат. — А вы? Жена?       Полина отрицательно покачала головой. — Вы, пойдёмте со мной, — обратился врач к Антону. — А вы, девушка, подождите здесь.       Полина пыталась протестовать, но Уваров жёстко сказал: — Останься здесь.       На улице врач достал сигареты, закурил, протянул пачку Антону. Тот мотнул головой и спросил: — Как он? — Ну, что я могу вам сказать, — врач несколько раз затянулся. — Операция была сложная. Сейчас его состояние тяжёлое, но стабильное, а что будет завтра — я не господь бог, гарантий дать не могу. Множественные переломы, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, но самое главное — серьёзно повреждён позвоночник. Если он придёт в себя, повторяю, если он придёт в себя — это инвалидность до конца жизни. Говорю вам сразу, как врач с двадцатилетним стажем, чтобы вы не питали иллюзий. Он вообще у вас чем в жизни занимался? — Он спортсмен, только что прилетел с соревнований по биатлону, — машинально ответил Антон, не слыша своего голоса. Виски заломило от боли, он потёр их пальцами. — Об этом теперь придется забыть. Как и о многом другом тоже. — И что, нет никакой надежды? — тихо спросил Уваров. — Надежда есть всегда, — пожал плечами врач. — Можно его увидеть? — Сейчас это ни к чему, он в коме. Поезжайте-ка лучше домой. Если будут изменения, вам сообщат.       Антон постоял ещё минуту, жадно глотая ночной холодный воздух, и вернулся в приёмный покой. — Поехали домой, — сказал он Полине. — Что тебе сказал врач? — Нам здесь сегодня больше делать нечего, — Антон взял её за руку, повел к выходу. — Что он тебе сказал? — заупрямилась девушка, пытаясь поймать его взгляд. — Почему ты мне не отвечаешь? — Он сказал, что операция прошла успешно, состояние стабильное, сейчас он без сознания, — на ходу соврал Уваров. — Как только он придёт в себя, нам сообщат. — Ну, слава богу, — выдохнула Полина. — Поехали домой. Спать ужасно хочется.       Следующие две недели прошли в неизвестности. Антон каждый день звонил в приёмный покой ЦКБ, и слышал одно и то же: «Состояние пациента без изменений». Полина порывалась сама поехать в больницу, и, в конце концов, ему пришлось сказать ей правду. Она выслушала всё молча, не заплакала, но вот её взгляд Антон потом долго не мог забыть. Сам он эти две недели жил от звонка до звонка. Каждый день, услышав: «"Состояние пациента без изменений», он сначала облегчённо вздыхал — значит, Вадим ещё жив, и тут же его пронзала мысль: а если завтра он умрёт? Полину он старался не пугать, говоря, что всё будет хорошо, что нужно надеяться, но сам с каждым днём всё меньше и меньше верил в свои слова. И ещё он думал о том, нужно ли сообщать родителям. Их не было в Москве, и с одной стороны, когда они вернутся, Вадим уже может прийти в себя. А с другой стороны, если он умрёт, и они не смогут в последний раз увидеть его?       Родители Вадима и Антона Уваровых работали в МИД России в Москве, в отделе внешней политики. Отец занимал должность старшего советника, мать работала переводчиком, знала несколько языков. Вадим и Антон были их приёмными детьми. Своих детей Уваровы иметь не могли. Первые несколько лет своей жизни близнецы жили вместе с родителями в Германии, потом была Франция и Италия. Когда мальчикам исполнилось восемь лет, родителям пришлось отдать их в спец интернат для одарённых детей в Москве (о причинах такого поступка будет сказано чуть позже). После окончания девятого класса они попали в школу-пансионат «Логос», которая находилась в Подмосковье в бывшей усадьбе графа Щербатого. Потом с первой попытки поступили в МГОУ. Всё это время родители приезжали в Москву наездами. После поступления в университет близнецы получили в подарок квартиру и машину. Кроме того, родители постоянно снабжали их деньгами, и видимо, на этом считали свою миссию по воспитанию детей выполненной. Отношения между Уваровыми-старшими и младшими были ровными, с каждым годом становясь более прохладными. Но, тем не менее, родители Вадима и Антона интересовались их жизнью и успехами, и по-своему любили их.       В тот день, когда Антон уже решился позвонить родителям, раздался звонок из ЦКБ: — Приезжайте, ваш брат пришёл в себя.       Антон не сказал Полине о звонке из больницы, решил сначала съездить сам. Дежурный врач разрешил ему зайти в палату, предупредив, что находиться он там может не дольше пяти минут. Антон сначала замер на пороге, потом шагнул к больничной койке. Вадим лежал, весь опутанный какими-то проводами и трубками. Глаза его были закрыты, дыхание ровное. — Вы же сказали, что он пришёл в себя, — шёпотом обратился Антон к врачу, который стоял рядом. — Он спит, — ответил врач нормальным голосом. — Час назад ваш брат пришёл в себя, но потом он разволновался, его состояние начало ухудшаться, и нам пришлось вколоть ему успокоительное. Но есть и хорошая новость — мы отключили аппарат искусственной вентиляции легких, дышит он сам. — Я могу подождать, пока он проснётся? — Он проспит несколько часов. Приезжайте завтра. Часы для посещения — с двух до четырёх. — Спасибо, — поблагодарил Антон. Во время разговора с врачом он неотрывно смотрел на брата. За две недели синяки и ссадины на его лице почти прошли, и если бы не капельницы и трубки, можно было бы подумать, что Вадим просто спит.       Вечером Антон позвонил Полине и рассказал о том, что днём ездил в больницу. — Он пришёл в себя? — обрадовалась девушка. — Да, но когда я приехал, он спал. Врач сказал, что завтра можно его навестить. — Я поеду с тобой, — тоном, не допускающим возражений, сказала Полина. — Нет, — твёрдо сказал Уваров. — Сначала я должен сам его увидеть. — Хорошо, — согласилась девушка, подумав, что Вадим всё-таки его брат.       На следующий день Антон в половине третьего приехал в ЦКБ. Но когда он вошёл в приемный покой, его окликнула дежурная медсестра. — Вы к Уварову? Вам туда нельзя. — Почему? — не понял Антон. — Зайдите сначала к лечащему врачу, кабинет 37 на третьем этаже.       Антон поднялся на третий этаж и, увидев кабинет с нужным номером, толкнул дверь. — Почему я не могу увидеть своего брата? — спросил он, едва переступив порог.       Врач поднял голову от бумаг и жестом пригласил его сесть. — Вы — брат Вадима Уварова? — Да, вчера мне сказали, что я сегодня могу его навестить. — Обстоятельства изменились, — врач вздохнул. — Вас, простите, как зовут? Антон? Меня — Юрий Николаевич. Так вот, Антон, как я уже сказал, обстоятельства изменились. — Ему стало хуже? — Да нет, его состояние лучше, чем вчера. Но когда он случайно услышал, что вы сегодня хотите его навестить, он заявил, что не желает вас видеть. Я не могу противоречить желанию пациента, это раз. Когда медсестра попыталась его успокоить, решив, видимо, что он недопонял, и снова повторила, что вы сегодня придете, Вадим стал кричать, чтобы вашего духу здесь не было. Он швырнул об стену стакан с водой и вырвал из вены капельницу. У него поднялось давление, и нам снова пришлось вколоть ему успокоительное. Это два. — Вадим сам сказал, что не хочет меня видеть? — в полном недоумении переспросил Антон. — Послушайте, я не знаю, что между вами произошло, это не моё дело. Но я не могу допустить, чтобы из-за вас его состояние ухудшилось. Он только недавно вышел из комы, плюс его физическое самочувствие оставляет желать лучшего. Я категорически рекомендую, нет, я даже настаиваю, чтобы вы повременили со своими визитами. Подождите недельку-другую, он пойдет на поправку, успокоится, вот тогда и придёте. — Может быть, вы и правы, — всё ещё ничего не понимая, кивнул Уваров. — Юрий Николаевич, я бы хотел узнать у вас ещё вот что. Дело в том, что хирург, который делал операцию, сказал, что если Вадим выживет, то остаток дней проведёт в инвалидном кресле. Это действительно так?       Врач немного помолчал, потом кивнул. — А… он сам об этом знает? — Мы ему пока этого не говорили, но я думаю, он уже догадался. Может быть, это тоже повлияло на его нежелание видеть вас. Я же вам говорю, нужно немного подождать.       Когда Антон, находясь в растерянности от того, что услышал от лечащего врача Вадима, вышел на улицу, зазвонил его мобильник. — Я слушаю, — ответил он. — Уваров Антон Юрьевич? — уточнил собеседник. — Да, а кто это? — Вам звонят из милиции по поводу вашего брата, Уварова Вадима Юрьевича. Вы не могли бы сегодня подъехать к нам? Это по поводу аварии. — Сегодня? — Антон взглянул на часы. Скоро начнется факультатив в лаборатории, хотя… да к чёрту всё, после таких-то новостей. — Куда мне подъехать?       Собеседник продиктовал адрес. Через тридцать минут Антон на метро добрался в Чертаново в Южное ОВД. Дежурный милиционер взглянул на его документы и выписал пропуск, добавив: — Пройдите на второй этаж, к Сафронову, 10 кабинет.       Антон без труда нашел нужный кабинет, постучал и толкнул дверь. — Здравствуйте, моя фамилия Уваров, мне звонили по поводу ДТП с моим братом. — Проходите, садитесь, — жестом указал рукой на стул возле стола хозяин кабинета. — Я старший оперуполномоченный отдела милиции, занимающегося дорожно-транспортными происшествиями, Сафронов Николай Петрович. Это я вам звонил. Дело в том, что я веду дело по факту произошедшего ДТП на Варшавском шоссе 5 июля этого года. Ваш брат пока не в состоянии ответить на мои вопросы. Я бы хотел у вас кое-что уточнить, если вы не против. — Спрашивайте, — пожал плечами Антон. — Вы знаете, куда или откуда ехал ваш брат по Варшавскому шоссе? — Нет. В тот день мы с ним не виделись. — А если не секрет, как вы сами там оказались? — задал Сафронов второй вопрос, делая для себя пометки в блокноте. — Я знал, что утром Вадим должен был прилететь из Ижевска, он там был на соревнованиях по летнему биатлону, — ответил Антон. — Он не отвечал на телефонные звонки, и мы поехали в аэропорт Домодедово, узнать, прилетел ли он, или, может, рейс задержали, — почему-то Уварову не хотелось рассказывать этому оперу, как именно они с Полиной искали Вадима. — Возвращаясь из аэропорта, мы ехали по Варшавскому шоссе и увидели «скорую» на обочине. Я вышел из машины, спустился к месту ДТП, узнал нашу машину и увидел своего брата. — А мы — это кто? — поинтересовался Сафронов. — Я и Полина Мальцева, девушка.  — Чья девушка — ваша или вашего брата? — уточнил Сафронов. «Хороший вопрос» — подумал про себя Антон, а вслух ответил: — Полина — девушка моего брата Вадима. — Хорошо, тогда следующий вопрос, — Сафронов внимательно посмотрел на Уварова. — Вы не замечали у вашего брата привычки ездить за рулем в состоянии алкогольного опьянения? — Что?! — Антону показалось, что он ослышался. — То есть вы не знали, что в момент аварии ваш брат был пьян? — Сафронов сделал очередную пометку. — Да вы что такое говорите? Этого не может быть! — Ознакомьтесь с протоколом освидетельствования вашего брата на алкоголь при поступлении в ЦКБ РАН, — Сафронов протянул Уварову копию протокола. Тот прочитал и бросил на стол. — Чтобы вам было понятнее, объясню на словах. В крови вашего брата обнаружено 2,5 промилле алкоголя. Это означает, что прежде чем сесть за руль, он выпил не меньше половины литра водки. Судя по вашему удивленному взгляду, вы этого не знали.       Антон отрицательно покачал головой. — Хорошо. Я вас больше не задерживаю. Всего доброго. Не забудьте отметить пропуск у дежурного.       Сафронов уткнулся в свои бумаги. Антон уже дошёл до двери, но вдруг обернулся и спросил: — А что ему за это будет? — Кому? А-а, вашему брату? Ну, лишение водительских прав — это как минимум. Административное наказание — штраф, размера, к сожалению не помню. Когда Уваров вышел, Сафронов снял трубку телефона и набрал номер. — Это я, — сказал он, когда ему ответили. — Я поговорил с Антоном Уваровым насчёт ДТП, как вы и просили. Нет, он ничего не знает. — Что случилось? — Полина открыла дверь, впуская Антона в квартиру. — Ты позвонил, сказал, что тебе срочно нужно со мной поговорить. Ты был у Вадима?       Антон кивнул и прошёл в кухню.  — Чай будешь? — девушка достала чашки, нажала кнопку на электрическом чайнике, поставила на стол вазочку с печеньем. Антон снова кивнул и сел на стул. — Ты с ним говорил? — нетерпеливо спросила Полина, устроившись за столом напротив Уварова. — Нет. — Почему? — Он не хочет меня видеть. Его лечащий врач сказал, что когда Вадим узнал о том, что я хочу его навестить, у него случился нервный срыв, и его состояние ухудшилось. Меня попросили подождать недельку-другую, пока он не придёт в себя. — Может, Вадим просто не хочет, чтобы ты видел его таким? — предположила Полина. Щелкнул чайник, она бросила в чашки пакетики с заваркой и залила их кипятком. — Боится, что может увидеть жалость в твоих глазах. — Это ещё не всё, — Антон, отхлебнул чай, обжегся и отставил чашку в сторону. — Потом я был в милиции. Знаешь, что я там узнал? Оказывается, в момент аварии Вадька был пьян в стельку. Выпил не меньше пол-литра водки, а потом сел за руль и влетел в дерево.       Полина слушала, широко раскрыв глаза. — Этого не может быть. Вспомни, когда мы были в ночном клубе, я с трудом уговорила его сделать глоток коктейля из моего бокала. А чтобы он выпил почти бутылку водки и сел за руль — нет, я в это не верю. — Вот и я так сказал, — Антон снова подвинул к себе чашку, осторожно попробовал — вроде чуть остыл. — А мент мне протокол показал, где черным по белому написано, что в крови у него был обнаружен алкоголь. Что могло заставить его так поступить? — Я не знаю, что тебе сказать, — вздохнула Полина. — А сам как думаешь? Ведь он твой брат, ты знаешь его лучше, чем я. — Я вообще без понятия, — признался Уваров. — Всё чаще ловлю себя на мысли, что это всё не по-настоящему, как будто, я сплю, и мне снится кошмар. Хочу проснуться и понимаю, что это реально на самом деле. Я, когда к тебе ехал, всё думал о том, что мне врач и мент этот сказали. Как будто кусочки мозаики, собираешь их вместе, а картинка всё равно не получается. — Единственный, кто может что-то объяснить — это Вадим. Пройдёт время, он немного успокоится и захочет с тобой поговорить. Тогда всё и узнаем.       Через десять дней Антон, устав жить в подвешенном состоянии, всё-таки решил съездить в больницу к Вадиму. Пусть он сам, глядя ему в глаза, скажет, что не хочет его видеть. — Я к Вадиму Уварову, — обратился он к медсестре в приёмном покое. — А его нет в палате, — ответила она, заглянув в журнал. — То есть? — не понял Уваров. — Он на процедурах? — Нет. Ваш брат вчера выписался. — Подождите, я не понимаю. Он десять дней назад вышел из комы, он не может ходить, как он мог выписаться? — Антон чувствовал, что ещё немного — и он сорвётся. Когда кончатся эти сюрпризы?! — А вы не знали, да? — сочувственно посмотрела на него медсестра и сняла телефонную трубку. — Юрий Николаевич, здесь пришёл брат Вадима Уварова, да, он не в курсе, спуститесь, пожалуйста. — Сейчас придёт его лечащий врач, он вам всё объяснит, присядьте пока, — обратилась она к Антону.       Через пять мину в приемном покое появился Юрий Николаевич, в его руках была папка с документами. — Здравствуйте, Антон. — Вы можете объяснить мне, что всё это значит? Если Вадим снова не хочет меня видеть, мог бы придумать что-нибудь более убедительное. — Я прошу вас успокоиться и выслушать меня, — врач поднял руку в предупредительном жесте. — Позавчера ваш брат заявил, что больше не хочет находиться в нашем лечебном заведении. Я, естественно, поинтересовался, почему, что его не устраивает. Он сказал, что нашёл другую клинику, где и будет проходить дальнейшее лечение. По медицинским показаниям я не мог его удерживать, он пошёл на поправку и может передвигаться в инвалидном кресле. И по закону я не мог отказать ему в выписке — он совершеннолетний, дееспособный. Кроме того, он собственноручно написал отказ от продолжения лечения в нашем ЦКБ. И подписал расписку о том, что в случае осложнений со здоровьем претензий к нам иметь не будет, и вся ответственность за отказ от лечения ложится на него. Можете ознакомиться.       Юрий Николаевич достал из папки документы и передал Антону. Тот внимательно прочитал и вернул врачу.  — Да, это почерк Вадима, и подпись тоже его. А почему вы мне не позвонили? — Во-первых, ваш брат просил вам не сообщать, а во-вторых, на каком основании? Он взрослый человек, и отдаёт отчет своим действиям. — Но он, же не на инвалидной коляске отсюда уехал? — невесело усмехнулся Антон. — Кто-то ему помог?  — Да, мне тоже было интересно, как он собирается нас покинуть, — признался Юрий Николаевич. — Поэтому, когда ваш брат выехал из приемного покоя, я подошёл к окну и увидел, что во дворе нашей больницы стоит фургон, на нём было написано что-то по-английски, кажется «INGRID». Да, точно «INGRID», кажется, я слышал, есть в Москве такая клиника. Из фургона вышли двое мужчин, открыли двери и помогли вашему брату забраться внутрь. Потом фургон уехал. — Ещё один вопрос. К нему кто-нибудь приходил? Кроме меня? — Насколько я знаю, нет. Если хотите, можно посмотреть в журнале посещений. Вы извините, но меня ждёт работа. Всего доброго.       Когда Антон покинул больницу, Юрий Николаевич вернулся к себе в кабинет, и сделал звонок со своего мобильного телефона. — Вы просили позвонить, когда появится Антон Уваров. Он приходил сегодня. Интересовался судьбой своего брата. Мне пришлось рассказать ему всё, как было. — Вы поступили правильно, — ответил его собеседник. — Дальше уже наша забота.       Из больницы Антон поехал в университет. В библиотеке был интернет, и он надеялся найти что-нибудь о компании «INGRID». Но едва он зашёл на территорию МГОУ, как зазвонил его мобильник. — Антон? — услышал он голос Войтевича. — Здравствуйте, Константин Викторович, — скороговоркой ответил Уваров, торопясь. — Вы извините, но я сегодня, наверное, не смогу прийти на занятия факультатива. — Очень жаль, — огорчился преподаватель. — А ты где сейчас, если не секрет? — В университете, у меня здесь одно дело. — А ты не мог бы подняться ко мне на кафедру? — попросил Войтевич. — Есть один разговор. — Давайте попозже, а? Дело и, правда, очень важное… — Антон, это по поводу твоего брата.       Уваров замер, помедлив, спросил: — Вы что-то знаете? Вы знаете, где Вадим? — Приходи на кафедру, и мы поговорим. Я жду тебя.       Антон, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на третий этаж, где находилась кафедра биологии. — Закрой, пожалуйста, дверь, — попросил Войтевич, когда он вошёл. — Садись.       Уваров сел и вопросительно уставился на преподавателя. — Мне очень не хочется лезть в ваши отношения с Вадимом, вы одни из моих лучших студентов, — осторожно подбирая слова, начал Константин Викторович. — Мне очень жаль, что с твоим братом случилась такая трагедия, прими мои соболезнования. Я не знаю, почему Вадим выбрал меня на эту роль. Вчера он позвонил и сказал, что находится в клинике «INGRID», попросил приехать… — Вы видели его? — перебил Антон. — Да. — Как он? — Лучше, чем я ожидал, — уклончиво ответил Войтевич. — Вадим просил меня передать тебе кое-что, — он протянул Уварову сложенный вдвое листок.       Тот несколько секунд смотрел на него, потом развернул и прочёл: «Антон, не нужно меня больше искать. Пройдёт время, и ты сам всё поймешь».       Уваров перечитал эти два предложения несколько раз, почерк был Вадима, в этом у него сомнений не было, потом нахмурился: — И это всё? А на словах он что-нибудь сказал? — К сожалению, нет, — вздохнул Войтевич. — А что это за клиника такая «INGRID»? — помолчав, спросил Антон. — Почему он там? — «INGRID» — это экспериментально-исследовательский центр. Ты ведь знаешь диагноз своего брата? — Да, я разговаривал с хирургом, — кивнул Уваров. — Он сказал, что если Вадим выживет после операции, то до конца жизни будет прикован к инвалидному креслу. — «INGRID» специализируется на лечении повреждений позвоночника различной степени тяжести, — продолжил Войтевич. — И других сложных травм и редких заболеваний. И, кстати, является одним из попечителей нашего университета. Лечение наполовину экспериментальное, добровольное и полностью анонимное. Так что если ты захочешь увидеть своего брата, не сможешь этого сделать. Если он только сам не захочет тебя видеть. — Почему же он мне сам этого не сказал? — спросил Антон больше себя, чем преподавателя. — Зачем вот так? — На этот вопрос я тебе ответить не могу, — сказал Константин Викторович. — Тебе должно быть это лучше известно. И ещё, Антон, я очень тебя прошу — выполни его просьбу. Человеку в таком состоянии, в каком сейчас находится твой брат, очень нелегко, и морально, и физически. Пройдет немного времени, и всё уляжется, успокоится, вы встретитесь и поговорите. — Я постараюсь, — кивнул Уваров. — Если Вадим этого действительно хочет… пусть не понять, то хотя бы принять. Я, пожалуй, пойду. Спасибо, что позвонили, Константин Викторович. — Ну что ты, — добродушно улыбнулся Войтевич, — я к вам обоим очень хорошо отношусь, я не мог не выполнить просьбу твоего брата.       После того, как за Антоном закрылась дверь, он набрал на мобильном хорошо известный ему номер: — Проблема с ЕГО братом решена, он не будет его искать. Можно начинать. Сентябрь 2010 года, Москва.       В МГОУ начался новый учебный год, а вместе с ним и занятия факультатива в лаборатории, которые вёл Константин Викторович Войтевич. Но это занятие было не совсем обычным. Когда до конца осталось несколько минут, преподаватель заявил, что у него есть небольшое объявление. — Коллеги, за эти два года, что вы посещали мои занятия, вы все очень многого добились и заметно выросли в профессиональном плане, что не может меня не радовать. У вас остался один год до защиты дипломной работы, и, к сожалению, мы проведём его не вместе. По независящим от меня причинам я вынужден покинуть стены этого учебного заведения.       Студенты взволнованно зашумели, и Войтевич поднял руку, успокаивая их. — Тише, я ещё не договорил. Моё место займёт человек, которого многие из вас хорошо знают. Это студент нашего университета, без пяти минут кандидат биологических наук по специальности молекулярная генетика. До конца вашего обучения он будет вести этот факультатив. Хотя он и не нуждается в особом представлении, тем не менее, прошу любить и жаловать, — Войтевич сделал театральный жест рукой в сторону двери — Уваров Вадим Юрьевич.       Дверь открылась, и в лабораторию вошёл Вадим.