Кот в мешке

Отправились они на другое утро назад в ту харчевню и сказали хозяину, что получили они, дескать, не то, что им принадлежало. У одного, мол, рука вора, у другого — кошачьи глаза, а у третьего — свиное сердце. Братья Гримм «Три фельдшера».

      Из Портленда хотелось бежать без оглядки, прикрыв голову руками. В последние дни перед коронацией это желание только усиливалось, а когда счёт пошёл на часы, стало почти непреодолимым.       Агент Совета везенов — Александр — как специально, назначил встречу в мотеле «Милуоки», на самой окраине. Лично позвонил Нику, сказал, что нужна помощь, что не хочет впутывать ни Розали Калверт — вернее, давно уже миссис Монро, — ни её супруга, и, поскольку они, Александр и Ник, в прошлом пересекались на одних делах и успешно находили общий язык, то не мог бы он подъехать? Срочно. Один. Пожалуйста.       А что если не останавливаться, проехать мимо, добраться до автострады… Джульетте позвонить уже утром — с ней ничего не случится: перед их домом всю ночь будет дежурить патрульная машина. Ник прогнал минутную слабость и свернул на ярко освещённую уличными фонарями парковку вдоль второй линии пошарпанных белых домиков. Шестая дверь, — сказал Александр, — самый дальний номер. Самый дальний угол дешёвого придорожного мотеля, далеко от аэропорта, далеко от центра. Странный выбор. Этот агент представительской наружности даже мумию через окно воровал, не снимая элегантный плащ, пиджак и галстук. И шевроле эквинокс, большой и красивый, припаркованный напротив шестой двери, явно арендован им. Нет, в средствах Александр не был стеснён, и скрывался не особо тщательно: он не просил сохранить их встречу в тайне. Возможно, рассчитывал своим звонком застать Ника по дороге домой, впрочем, и тогда бы тот кого-нибудь предупредил, по телефону, но этим вечером Ник задержался в участке и как раз только-только выключил компьютер. Он бы предпочёл сообщить напарнику, где потом искать его труп и кого винить в смерти, но Хэнк закончил с отчётами вовремя, наверняка успел добраться до дома, и прерывать его заслуженный отдых было жалко. Ник и сам бы не отказался отдохнуть, но кто же ему даст? Поэтому, немного подумав, он заглянул к капитану, в двух словах обрисовал ситуацию и обещал позвонить.       Припарковавшись рядом с кроссовером агента, Ник внимательно огляделся, прежде чем покинуть уютный, безопасный салон пикапа: время позднее — движение на дороге поредело, и людей вокруг не было, светились окна только первого, второго и шестого номеров, но что там внутри — из-за плотных штор разобрать не получалось.       На улице было холодно и сыро. Ледяной ноябрьский ветер ударил в лицо мелкой колючей моросью, пробрался в распахнутую куртку. Ник нахохлился — застёгиваться не стал, так проще будет выхватить пистолет, — не спуская глаз с окна, прошёл к двери и вежливо постучал.       Почему Совет везенов свалился ему на голову именно сейчас? Что им всем нужно в Портленде?.. Впрочем, что нужно всем, понятно: голова Гримма — сегодня, например, в городе снова видели Жнецов, но отношения с Советом были не в пример лучше, и они могли бы проявить учтивость, нагрянуть хотя бы неделей позже.       Время шло, из номера не доносилось ни звука. Ник поднял руку, чтобы постучать ещё раз.       — Кто там? — смущённо поинтересовался глубокий мужской голос прямо за дверью.       Издевается, что ли? Ник непроизвольно хохотнул: и тон, и сам вопрос в его представлении не соответствовали высоченному крепкому агенту. Может быть, он ошибся номером, и это не Александр? Впрочем, нет, голос точно его.       — Ник Бёркхардт, — привычно отозвался он и, не сдерживая выработанную годами привычку, язвительно продолжил: — Полиция Портленда.       Щёлкнул замок, дверь распахнулась — и на пороге действительно стоял Александр, но что-то было не так — весь его облик отличался от прежнего: рукава белой рубашки закатаны до локтей, тёмные волосы взлохмачены, губы сжаты в тонкую полоску, во взгляде замер страх. Больше Ник ничего увидеть не успел.       — Извини, — сказал Александр.       Ник отпрянул, но его резко бросило вперёд, втянуло в комнату, в глазах ярко вспыхнуло, уши сдавило, тело словно вскинуло под потолок, выгнуло до боли в суставах — и вдруг отпустило, бросило на пол… и новой волной ударило в голову. Он сжался пружиной, огляделся — заметил кого-то перед собой, и из горла вырвался хриплый рык. Сознание затянула красная пелена злобы, с зубов потекла пена. Он бросился — существо бросилось на него.       Потом было темно.       — Ещё раз извини, что так получилось, — без каких-либо признаков сожаления в голосе повторил Александр. — У меня не было выбора.       Ник слабо пошевелился, пытаясь сообразить, что происходит, и хотя бы ощутить себя в пространстве. Сидеть было неудобно, видимо потому, что руки ему крепко скрутили за спинкой стула, щиколотки примотали к ножкам. И на голове у него был мешок, сильно пахнущий стиральным порошком с избытком химического ароматизатора «Морской бриз»… Наволочка? Плотное белое полотно хорошо пропускало свет, но увидеть ничего не позволяло, даже собственный нос. Александр притянул ткань к его лицу ещё тщательнее и, немного отдалившись, сел напротив — чуть слышно скрипнула кровать.       — Я тебя развяжу, — пообещал он, — как только всё объясню: это для твоего же блага, Ник.       От злости в голове прояснилось: значит, заманил в ловушку, сделал с ним что-то плохое, связал, — всё для блага? Ремни и стул заскрипели под напором мышц, в горле снова заклокотало.       — Ник, пять минут — и я сам тебя развяжу! Успокойся и дай мне объяснить.       — Объясняй! — рявкнул он, заставив себя прекратить ломать стул. Казалось, ещё немного, и тот рассыплется в щепки прямо под ним. Или и впрямь казалось, или мебель в «Милуоки» древняя и ветхая — вот и незачем лишать хозяина его антиквариата, можно потерпеть пять минут в едко пахнущей душной наволочке.       Александр начал так, будто часа два репетировал:       — Совет направил меня расследовать и остановить убийства с участием везенов.       — Тебя — в Портленд?! — возмутился Ник.       — Нет, не в Портленд, — терпеливо возразил он, — убийства начались ещё в Европе, в окрестностях Вены.       Это звучало уже гораздо серьёзнее. И хотя не терпелось заставить этого… как его… белобрысого ягуара… эту мечту таксидермиста… — да как же он называется?.. Вернодолг! — заставить этого Вернодолга перейти к сути того, что он с ним сделал на входе в номер, Ник прикусил губу и решил слушать внимательно. Вена в лице некоторых родственников капитана Ренарда оставалась верна себе и продолжала исправно поставлять Портленду отборные неприятности, чаще всего руками Феррат. Александр не стал разочаровывать.       — В Европе Совет только наблюдал. Я знаю, какие отношения у вас с Феррат, но постарайся не перебивать. Так вот, в Европе поисками убийцы занимались они, и мы не сомневались, что его возьмут, поскольку первыми погибшими были люди Феррат. Связи между остальными жертвами найти не удалось — обычные мирные жители, оказавшиеся не в то время не в том месте. След прошёл через Германию и оборвался во Франции, в аэропорту. Затем, через четыре дня, след появился в Лейквилл, Миннесота, и двинулся дальше, в сторону Орегона. Тогда оказалось, что Феррат этим делом больше не занимается.       — Это странно.       — Да, но моя первоочередная задача всё же — поимка убийцы, а не выяснение мотивов Феррат. Мне выдали все данные по смертям в Европе, какие удалось собрать, и направили к вам. Вернее, я шёл за ним от Вайоминга, пока мы наконец не добрались до вас. Всего было шестнадцать случаев, последний произошёл три дня назад.       — У меня здесь что ни день — убийства с участием везенов, — буркнул Ник. Дышать в мешке становилось всё тяжелее, и начинали сдавать нервы. Когда там эти пять минут ради его блага истекают? — Раз вы обратили внимание именно на эти, значит, они каким-то образом раскрывают тайну обычным людям?       — Да. Если коротко… — Александр немного помолчал, задумавшись, и встал с кровати. — В каждом случае один везен, независимо от видовой принадлежности, без всякой причины бросался на всех, кто попался под руку. В результате всегда несколько трупов: тех, кто не успел убежать, и сам убийца, застреленный, зарезанный, один раз даже сбитый машиной — в порядке самообороны. Потом люди на всех углах начинали кричать, что на них напал монстр, и описывали в подробностях. Были даже видеозаписи, хорошо, что только издалека и мельком.       — Мне показалось, или вначале ты говорил об одном убийце?       — Я опрашивал родственников погибших. Ни у кого не было причин неожиданно впадать в бешенство, никто впоследствии в этой местности больше не бросался убивать направо и налево, а след чётко двигался в одном направлении.       — Кто-то их травил на пути своего следования.       — Я тоже пришёл к этому выводу. Но самое интересное: среди случайных жертв обязательно оказывался хотя бы один везен — их родственники выдавали себя сменой облика на опознании, а вот родные обезумевших везенов-убийц оказывались людьми, и о везенах они ничего не знают.       — Кто-то из родителей должен быть… — опешил Ник. Если он ничего не напутал и правильно понял рассказ Монро, как тот выразился, «о птичках и пчёлках»: когда один из родителей — везен, шансов у ребёнка стать таким же — пятьдесят на пятьдесят. Каковы шансы обратиться у ребёнка, если его родители всего лишь носители свойства? Кажется, никаких, но даже если такое возможно в десятой доле шанса из сотни, то не во всех же инцидентах от Вены до Портленда.       — Они люди, — повторил Александр, подошёл ближе и склонился к нему, обозначившись на белом полотне наволочки тенью. — Тогда у меня было только предположение, а сегодня я выследил нашего отравителя и попытался его скрутить, но… Он сбежал.       Убивавшие не могли быть везенами — они были обычными людьми, но что-то изменяло их, превращало в обезумевших монстров. Что-то — или кто-то, как Александр после столкновения с «отравителем». Странная встреча, устроенная на пороге номера, обрела смысл.       — Не-е-ет… Ты не мог этого сделать! — Ник снова рванулся из ремней.       — Ты себя контролируешь?       — Проверь, — сквозь зубы зашипел он, стискивая кулаки. Что там с пальцами? Тело, словно чужое, чувствовалось с трудом, отделённое от разума волной паники. Пальцы он ощутил именно так, как и ожидал — пушистыми.       Александр расправил наволочку и, аккуратно сняв с его головы, плавно шагнул назад.       — С-с-сво-о…       — Не было выбора, — он развёл руками, откинул наволочку на кровать и улыбнулся. — Представь, что бы случилось, если бы сущность попала к обычному человеку? Меня бы он убил в первую очередь и потом кого-нибудь ещё и ещё, пока ты бы его не застрелил. А сейчас все живы: и я смог защититься, и ты легче перенёс… — Александр настороженно запнулся и договорил уже не так уверенно: — Чем… мог кто-то другой. Ты как-то странно на меня смотришь.       — Ну-ка, наклонись.       Наклонился он, только убедившись, что Ник, даже подпрыгнув вместе со стулом, до него клыками не дотянется.       Бездонные дыры вместо глаз представляли жутковатое зрелище. Чёрные провалы, будто не ограниченные пространством черепа, в них жила тьма, клубилась, затягивала, и оттуда на Ника смотрело нечто — мохнатое и дикое… отражение.       — Вот что вы, значит, видите, — хмыкнул он, отводя взгляд и осматривая всё остальное. На лице Александра их стычка не отразилась, рубашка только потрёпана, и на руках наливались яркой синевой с пурпуром свежие гематомы, ни укусов, ни страшных глубоких царапин, естественных после драки с Вернодолгом. Похоже, Александр чем-то его быстро вырубил.       — Тьму в глазах? — он выпрямился и заинтересованно отошёл к умывальнику в нише, где, похоже, висело большое зеркало. — Да, когда в везенском облике, видим. А сам я не должен её видеть?       — Ты не должен быть Гриммом! — взвыл Ник, выгибаясь на стуле. Ножки опасно зашатались, но это его уже не останавливало. — Развяжи меня!       — Хорошо, только тихо, — предупредил Александр. — Мы и так нашумели — надеюсь, соседи не вызвали полицию.       Ник перестал дёргаться и злобно засопел, чувствуя, как топорщатся вибриссы на верхней губе. Пусть вначале развяжет, а уже потом он ему голову отгрызёт… Нет, нельзя: если его убить, то сущность Гримма канет в небытие, и вернуть её уже никак не получится. Нужно отвлечься и взять себя в руки.       Пока Александр, присев на корточки, распутывал узлы, намертво затянутые его прыжками и попытками развалить стул, Ник хмуро зыркал по сторонам. Ожидаемо дешёвый облезлый номер, двухместный, хотя не похоже, что с Александром тут был кто-то ещё. Поперёк длинной, но узкой комнаты стояли две большие кровати, застеленные пёстрыми синтетическими покрывалами. Возле одной виднелась дорожная сумка, на вешалке рядом с умывальником висели пиджак и кашемировое пальто, чуть в стороне за настежь распахнутой дверью открывался вид на унитаз и крохотный душ. У стены напротив кроватей равномерно гудел небольшой холодильник, придавленный старым телевизором. Похоже, Александр не выбирал, где останавливаться: напав на след, снял номер в первом попавшемся мотеле — только чтобы бросить здесь вещи и сразу продолжить преследование.       — Давай рассказывай, — буркнул Ник, когда тот переместился за спину и начал развязывать руки. — Как это исправить? Чем он тебя отравил? Кто это был?       — На все три вопроса — не знаю. Я не заметил ничего особенного: с виду обычный человек, но в пяти случаях он засветился на камерах.       Ремень ослаб. Ник нервно стряхнул его и метнулся к нише, в зеркале его встретил Вернодолг — ягуар, белый с чёрными пятнами. От Ягуарете и Баламов он отличался не только цветом — те виды сохраняли человеческие волосы, этот же был покрыт шерстью полностью.       — Когда я попытался его скрутить, он обсыпал меня пылью или порошком — и вырвался. Я вдохнул, долго не мог откашляться и вначале решил, что таким образом он меня отвлёк, — продолжал Александр, оттаскивая стул в угол комнаты, — но потом…       И всё-таки от везенского облика Александра отражение отличалось: морда круглее, уши мохнатее, глаза не зелёные, а голубые.       — Вернулся в мотель, очень старался по пути никого не встретить — хорошо, что ехать было недалеко, — и позвонил тебе.       — Скотина.       — Я надеялся, что когда ты приедешь, ничего не произойдёт, что он обсыпал меня чем-то случайным.       — Где этот порошок? Это на тебе было? — Ник сдёрнул с вешалки его пальто и принялся внимательно осматривать, начиная с воротника.       — Да, но вещество не сохранилось, — разочаровал Александр. Прибрав ремни в сумку, он расправил рукава, пряча синяки, заправил рубашку и пригладил волосы — никаких следов противоправной деятельности в номере не осталось. — Вначале был светлый налёт, потом испарился, я поскрёб — ничего. Если для обратного процесса нужно противоядие, то нам придётся достать образец. Но, возможно, оно не потребуется.       — Почему?       — Я не против остаться Гриммом.       Ник оскалился и пальто швырнул в него комом. Ловко поймав перед самым лицом, Александр усмехнулся и без всякого страха подошёл ближе.       — Спокойно, я пытаюсь разрядить обстановку, — объяснил он, расправляя и вешая пальто обратно. — Подумай: во всех случаях всегда погибал везен, и везеном становился человек — это не обмен, человек ничего дать не может. Это переход сущности. Похоже, вещество разрушает некую связь, сущность отходит к первому встречному человеку, и ты оказался достаточно… человеком. Но сущность Гримма, видимо, тоже нечто, и это нечто несовместимо с сущностью везена, поэтому оно так же перешло в ближайшее свободное тело — моё. Можно повторить этот процесс: разрушить твою связь с моей сущностью и обменяться обратно, — Александр склонил голову и, наверное, проникновенно заглянул Нику в глаза, вот только обрамлённые ресницами дыры не вызывали и капли доверия. — Я его найду.       — Нет уж, искать мы будем вместе, и начнём немедленно.       — Хорошо, я надеялся на твою помощь. Ты ведь тоже считаешь, что он прибыл в Портленд не просто так и не в случайное время?       Ничего не ответив, Ник хмуро отвернулся, стянул куртку и устроил её рядом на вешалке. В номере было очень тепло, ещё и мех дополнительно грел — жара действовала на нервы.       — Я случайно не сорвал твоё участие в церемонии? — уточнил Александр. — Ты обязан присутствовать в качестве Гримма?       — Я не обязан присутствовать, — огрызнулся Ник. — Но не думай, что позволю её сорвать.       — Уверяю, — он прижал ладонь к сердцу и, чуть подумав, заодно расстегнул верхние пуговицы рубашки, — чьих бы рук дело ни было, Совет не имеет к нему отношения. От Портленда всегда было много шума, кто знает, может быть, Шон Ренард наведёт здесь порядок, и мои поездки сюда прекратятся. Но даже если он не справится, сейчас у Совета нет оснований для вмешательства, и лично я хочу завершить дело до коронации. Когда она состоится?       — Обойдёшься.       — Я же не прошу назвать место.       — И время тебе тоже знать не надо, — отрезал Ник.       — Вы параноики, — с улыбкой вздохнул Александр и, потерев шею, направился в противоположный конец комнаты. — Жарко здесь, приоткрою окно.       Интересно, что скажет капитан, если обнаружит, что его детектив и союзник — уже не Гримм, а везен? Сильно расстроится? Лучше ему об этом не знать…       Александр отдёрнул штору и, чуть приподняв створку, посмотрел сквозь стекло на улицу, в сторону дороги.       — У нас проблема, — сообщил он, оборачиваясь, — полиция. Похоже, соседей мы всё-таки побеспокоили.