Феникс моей души

Первым, что он увидел, придя в сознание, было появившееся словно из тумана лицо Малфоя. Тот пощёлкал пальцами перед его носом, ухмыляясь, будто издалека донёсся его голос: - Эй, народ, Поттер очнулся! Поттер, ты меня видишь? Кто-то оттолкнул его, и взору предстали взволнованные глаза шоколадного цвета. - Малфой, хватит дурачиться. Он ещё очень слаб, и тут ещё вдруг увидит тебя… - Увидит меня? И сразу излечится, узрив неземную красоту!? - Ты невыносим… - Гарри! Гарри! Ты видишь меня?! – розовощёкое лицо в веснушках сменило Гермиону, Рон почему-то орал так, словно говорил с глухим. – Гарри! Гарри! Ты слышишь меня?! Вопль просто невыносимо резал уши, и Гарри с трудом выдавил: - Слышу, Рон. И тут же поморщился – Рон заорал ещё истошнее: - Он видит! Он слышит нас! Гермиона, он меня слышит! Гарри! Гарри! Я так рад! - Рон, успокойся, - спасительный строгий голос Гермионы спас Гарри от появившейся было головной боли. - Гарри, как ты? – спросил тихий мелодичный голосок, и он увидел Полумну, а про себя отметил, что голоса уже слышит чётче. - Нормально, - тихо ответил он. Малфой хмыкнул: - Да уж, Поттер. Герой – это диагноз. Нормально? Тебя мадам Помфри по частям собирала! - Малфой! – гневно зашипела на него Гермиона «По частям»… Воспоминания всплывали в голове Гарри: - Малфой, прости… твоя метла… Я куплю новую. - Поттер, даже не думай об этом! – рассмеялся Драко. – Когда ты сможешь купить метлу, мне уже будет сто лет, и здоровье вряд ли позволит совершать полёты! - Гарри, не обращай на него внимания! – ласково сказала Гермиона. – Главное – поправляйся скорее. - Что со мной произошло? – спросил Гарри. - Мы думали, тебе это лучше известно, - заметил Рон. - Ты что, вообще ничего не помнишь? – удивилась Полумна. - Нет, помню, - поспешил успокоить её Гарри. – Но только до… приземления. - О, как раз после было самое интересное, - протянул Драко и, смакуя каждое слово, продолжил. – На тебе буквально живого места не было: переломы рук, ног, разбита голова, а левая рука – сплошное месиво из костей и кожи… - Малфой, можно без подробностей?! – строго прервала его Гермиона. - Ну, в общем, вид у тебя был не слишком радостный, зато очень даже впечатляющий… Гермиона вновь прервала его: - Гарри, мы нашли тебя в Запретном Лесу и с помощью кентавров принесли в замок. К счастью, мадам Помфри и её «Костерост» оказались рядом. Гарри начинал вспоминать последние мгновения полёта. Земля всё ближе, скорость увеличивается, он протягивает руку за огненным пёрышком и… не успевает поймать его! Он приподнялся на больничной кровати, превозмогая боль во всём теле: - Мне нужно снова попробовать взлететь, - Сквозь зубы выдавил он. Все изумлённо уставились на него. - Зачем, Поттер? – удивился Драко. - Малфой, это МОЁ задание, и Я должен поймать перо! – крикнул Гарри. - Поттер, зачем тебе два пера? Неужели они не понимают, что, пока он здесь отлеживается, Волан-де-Морт готовится к нападению, а у них нет Амулета, который поможет победить его. И именно он должен достать перо Птицы-молнии! Стоп! Малфой сказал «два пера»?! Но как это могло случиться? - Кто-то из вас достал перо? – Гарри был шокирован. Полумна улыбнулась и сняла с тумбочки рядом с ней маленькую шкатулку. Она ловко щёлкнула замочком и раскрыла её. В ней лежало ослепительной красоты огненное пёрышко, которое сверкало миниатюрными молниями, проскальзывающими от его основания к краям. - Это ты поймал его, Гарри, - с улыбкой произнесла она. - Я!? Все друзья согласно закивали, а улыбки на их лицах стали ярче всех молний, что ему довелось увидеть. - Поттер, даже я вынужден признать, что ты – лучший ловец! – по-дружески, но осторожно, чтобы не навредить, хлопнул его по плечу Драко. Гарри вновь обвёл взглядом их сияющие лица и, остановившись на восхищенных лучистых глазах шоколадного цвета, понял: он самый счастливый человек на всём белом свете! *** Больше месяца Гарри пришлось пробыть в больничном крыле, все убеждения мадам Помфри, что он уже здоров, разбивались о скалу строгости и профессионализма школьной медсестры. Впрочем, ничего важного он не пропустил: каждый день приходили друзья, сообщали о школьных новостях, а Гермиона вызвалась даже «дежурить» в свободное время рядом с ним, развлекая рассказами и общением. За всё время они ни на шаг не продвинулись в разгадке второй стихии, и теперь каждый день Гермиона приносила горы книг, которые они вместе пересматривали. Гарри уже даже выучил наизусть строки из Пророчества о второй стихии, но это не помогало. Другая – точности стихия, От бесконечности вращаясь, Вмиг поглощает всё, рождая, Неся и радость, и печали. Она тому подарит счастье, Кто не страшится точных правил, Законов, принципов вращенья Вселенной по законам чисел. Что они могут значить? Пока они были очень далеки от разгадки. Сегодня был последний день его лечения, и Гарри с нетерпением ждал завтра, когда он с чистой совестью перед мадам Помфри сможет покинуть больничные стены. Он был в полном порядке, рука зажила, переломов как не бывало, и настроение тоже было чудесным. Завтра он выйдет, и они смогут снова все вместе заняться поисками ответа на вторую загадку. Однако, Гермиона не разделяла его оптимизма: - Гарри, я просмотрела половину библиотеки Хогвартса и не нашла ничего о самой точной стихии! Даже теория чисел подчёркивает, что всё относительно! Не говоря уже об алхимии, математике и нумерологии. - Гермиона, возможно, мы просто не там ищем. Я чувствую: ответ проще, чем нам кажется. Но пока не могу понять, что это. Она вздохнула. Да, наверное, он прав, а она просто слишком устала от долгих утомительных поисков неизвестно чего. - Скажи, - тихо проговорила она, - там, в небе было страшно? Он неопределённо пожал плечами: - Я и сам не знаю. Иногда – очень, иногда – совсем не страшно, будто это вовсе не со мной происходит. - Ты молодец, Гарри! Я горжусь тобой! Ты ведь столько перенёс! Он взял её за руку, внимательно глядя в глаза: - Гермиона, я хотел тебе сразу сказать, но не смог… Я… в общем, я не выжил бы там, если бы… - он почему-то замялся, она не отводила глаз от его взволнованного лица, - если бы не ты. Я подумал о всех вас, что с вами будет, если я не вернусь с символом стихии, я представил себе… Я увидел тебя, Гермиона! И смог сделать невозможное! Он увидел в её глазах слёзы: - Прости, если обидел…. Я не хотел, Гермиона… - Нет-нет, Гарри, - прервала она его. – Ты не можешь меня обидеть. Я плачу… от счастья. Он смотрел на неё, такую смущенную, робкую, непривычную Гермиону, со слезами в глазах и капельками на волосах, в которые превратились снежинки, когда она вошла с улицы в тепло. Он чувствовал такую безграничную нежность к ней, что готов был тотчас же утонуть, раствориться в этом бесконечном чувстве. Гермиона подняла на него взгляд, полный благодарности и тепла и крепко обняла его: - Гарри, Гарри, я так боялась за тебя! Я так рада, что ты жив! Мой родной, мой хороший! Он увидел два омута цвета горячего шоколада, и вдруг она поцеловала его. Это произошло так неожиданно и внезапно, что он не сразу сообразил, что происходит, но его сердце уже гулкими ударами отвечало на этот пылкий жаркий поцелуй. Он отвечал ей, забыв обо всём мире вокруг, ведь во всём мире были только двое – он и его Гермиона… Звук разбившегося стекла кинжалом разрезал сознание. Они в испуге отпрянули друг от друга и обернулись. В дверях больничного крыла стоял Рон с изменившимся лицом, у его ног лежали осколки чашки, в которой он нёс чай для Гарри. - Герой развлекается? – каким-то нервным и дрожащим голосом спросил он. – Ну что ж, не буду мешать! Он резко развернулся и быстро вышел, оглушительно хлопнув дверью. Гермиона и Гарри были в недоумении. - Мне надо поговорить с ним! – крикнул Гарри и, не взирая на запреты мадам Помфри, выбежал из больничного крыла вслед за Роном. Он догнал его у главной лестницы. - Рон! Тот резко обернулся. В глазах друга Гарри заметил огоньки ярости и злости, так не свойственные Рону. - Я не желаю с тобой разговаривать! – с тихим бешенством проговорил тот. - Рон, что произошло!? – Гарри не понимал, что случилось с другом. - Ничего! – заорал Рон. – Ничего не произошло! Всё, как положено! Герой развлекается! Тебе и так всегда достаётся всё – слава, внимание, восторги! А теперь ещё и Гермиона! Очередная прихоть героя-спасителя! Гарри оцепенело смотрел на него. Он ничего не мог понять, однако, ярость друга передалась и ему: - Рон, какая прихоть!? Что ты несёшь?! При чём тут Гермиона?! Какой, к чёрту, герой!? Я никогда им не был и таковым себя не считаю! - Какая скромность! Жаль, не могу врезать тебе! Ты же у нас пострадавший герой! - Заткнись! Думаешь, это легко, когда тебя считают невесть кем?! Да я бы с радостью поменялся бы местами с тобой, чтобы ты вволю насладился этим «счастьем»! - Нет уж! У меня ещё остались и совесть, и душа, чтобы не стать таким, как ты! - Что?!!! Значит, у меня нет ни совести, ни души!!! – Гарри бросился на него. - Поттер, Уизли, что за шоу? Я что-то пропустил? – раздался насмешливый голос, сверху по лестнице к ним направлялся Малфой. - Гарри! Рон! Что здесь происходит? – из больничного крыла к ним подбежала Гермиона. Гарри и сам не заметил, как в разгаре перепалки схватил Рона за ворот рубашки, тот тоже вцепился в рукав его мантии . Гарри резко отшвырнул его. Не хватало ещё, чтобы Гермиона видела их драку.Однако, она уже всё поняла и теперь переводила горящий возмущением взгляд с одного на другого. - Он использует тебя, Гермиона, а ты не видишь этого! – крикнул Рон! - Заткнись, придурок! – заорал Гарри. - Да уж, куда мне, придурку, до тебя, героя! – со злым сарказмом прошипел тот и обернулся к Гермионе. – Он поиграет с тобой и бросит! Ты просто трофей! Он резко развернулся и быстро зашагал по лестнице, больше не проронив ни слова. - Ого, да тут нешуточные страсти! – присвистнул Драко. - Заткнись! – обрушился на него Гарри. - Потише, Поттер! – с тихой угрозой произнёс Драко. – если эмоции зашкаливают, так иди и ударься головой о стену – может, полегчает. - Прости, - пробормотал Гарри. Драко озадаченно посмотрел на него. Видимо, очень скверно на душе, раз он пропустил мимо ушей его издевку. Гарри что-то буркнул себе под нос и удалился в сторону больничного крыла. Драко перевёл взгляд на Грейнджер. Вот оказывается, из-за кого два неразлучных друга устроили весь сыр-бор. Она молчала, глядя вслед ушедшему Поттеру, а потом вдруг всхлипнула и опустилась на нижнюю ступеньку лестницы. - Грейнджер, ты чего? – удивился Драко, глядя на её чуть подрагивающие плечи. («Из-за неё кавалеры бьются, а она ревёт!»). Он присел с ней рядом, не зная, чем может поддержать и утешить, а она лишь закрыла лицо руками и сильнее расплакалась. - Малфой, - услышал он в потоке слёз и всхлипываний, - за что мне всё это? Почему так вышло? Это ведь из-за меня. - Грейнджер, да любая девчонка радовалась бы… - Я не любая! – крикнула она. – А они – мои друзья, и я не хочу быть причиной их ссоры! - Да что ты так переживаешь! Это же Уизли и Поттер! Сегодня – поссорились, завтра – помирились! Ему даже показалось, что она перестала плакать, но Грейнджер лишь всхлипнула, обдумывая слова, а затем разревелась с новой силой. - А если не помирятся? Это будет на моей совести! Драко начинал злиться. На себя, в первую очередь, - за то, что не знает, как утешить её, и, честно говоря, не очень понимал причину её слёз. - Грейнджер, произнёс он твёрдым голосом, - в таком случае только ты сама сможешь рассудить их. Просто скажи им правду – и одному, и другому – как есть. Это было первое, что пришло ему в голову, и над смыслом сказанного он не слишком задумывался, но действие его слов оказалось поистине чудодейственным. Грейнджер подняла на него заплаканные глаза и вдруг просияла улыбкой: - Ты гений! Он изумлённо смотрел на неё, а она, чуть призадумавшись, добавила: - Я и сама над этим думала, но не решалась, не знала, правильно ли это. А теперь знаю. Спасибо! И он едва не задохнулся от вихря каштановых волос. Она обняла его и так тепло, по-дружески чмокнула в щёку. Наверное, он и правда сказал что-то стоящее. Драко улыбался, обнимая Гермиону и глядя на белеющие вьюжные вихри за окном. В следующее мгновение входная дверь холла распахнулась, и его улыбка мгновенно погасла.. Он увидел того, кого меньше всего хотел бы встретить при данных обстоятельствах, в объятиях и поцелуях Грейнджер, пусть даже самых дружеских. Гермиона, видимо, почувствовала это и, отстранившись от него, обернулась. Драко видел, как на пороге всего лишь на мгновение замерла Полумна, глядя на них, как остановился её взгляд (вместе с его сердцем, пропустившим пару ударов), а затем она, словно не замечая их, поднялась, пройдя по лестнице мимо, оставляя за собой лишь маленькие снежинки, слетавшие на пол с одежды и тут же превращавшиеся в крохотные капельки воды. Он уловил встревоженный взгляд Грейнджер. («Чёрт возьми, как она всё понимает!?»). Словно прочитав вопрос в его глазах, Гермиона кивнула, и он бросился вслед за Полумной, надеясь, что сможет всё объяснить. - Луна! – он окликнул её уже у самого входа в гостиную Когтеврана. Полумна обернулась. Она смотрела на него, как обычно, будто ничего не произошло. Но он знал, что она всё видела и поняла совершенно неправильно. Пусть это было заметно лишь мгновение, но тогда, у входа, он всё понял по её глазам. - Луна, это не то, что ты подумала! – выдохнул он. Удивление проскользнуло по её лицу: - О чём ты? - О том, что ты видела. Не притворяйся, будто ничего не произошло. Но это не так! – он понимал, как глупо звучат его слова, но других не мог подобрать. Ещё больше удивления появилось в бездонных глазах цвета неба. Он не знал, что ещё ей сказать. Это всё вышло так нелепо, так внезапно. А теперь она делает вид, что ничего не происходит. Лучше бы она кричала на него, обвиняя во всех смертных грехах, а она просто стоит и смотрит задумчиво и молча, убивая своим удивлённым и равнодушным взглядом. Она качнула головой, видимо, давая понять, что «разговор» окончен, и скрылась за дверью гостиной. А он так и стоял у входа, прислонившись к холодной каменной стене и проклиная самого себя за то, что не сказал ей самых важных слов… Гермиона вошла в тёмную гостиную Гриффиндора и взмахнула палочкой, добавляя света. Свечи озарили комнату мягким сиянием, и она увидела Рона, сидящего у камина с безучастным видом. -Рон, я хотела поговорить с тобой… Он резко обернулся. Беспросветная тоска в его глазах так не вязалась с прежним, всегда жизнерадостным и весёлым Роном. - Не надо, Гермиона. Ты ни в чём не виновата. - Рон, я… - Я всё понимаю. Это его вина, - вновь не дал договорить ей он. - Нет! – крикнула она и подошла ближе к удивлённому другу. – То, что ты видел… это… в общем, это я так решила. Он даже слегка приподнялся в кресле и пристально посмотрел ей в глаза, чтобы удостовериться в её словах. - Но, Гермиона… - Рон! Я люблю Гарри! – решительно прервала его она и тихо добавила. – Прости. - Ты в этом уверена? – с сомнением спросил он. – А вдруг это он своим героизмом тебе голову заморочил? - Рон! Когда не уверены, такое не говорят! Я люблю не героя, а человека – как же ты не поймёшь?! – воскликнула она. Гермиона видела, как с бешеной скоростью мысли проносятся в глазах друга, сменяясь чувствами, самым сильным из которых оказалось отчаяние: - Гермиона, я ведь не знал всего… Я думал… Чёрт! Я поссорился с ним! Я думал, что это он…. Она не выдержала: - Рон, хватит себя винить! Если ты попросишь прощения, Гарри обязательно простит. Он поймёт тебя. Тень сомнения промелькнула во взгляде друга, но её вытеснила решимость. - Да. Я так и сделаю. Она облегчённо улыбнулась: - Рон, ты чудо! Я так люблю вас обоих! Она обняла его, а он рассеянно похлопал её по плечу. Гермиона поспешила к выходу. Теперь она направлялась в больничное крыло. Малфой был прав: стало намного легче после разговора с Роном. Теперь ей надо поговорить с Гарри, а это казалось намного сложнее. Как ей быть? Просто зайти и сказать о своих чувствах? Но это будет выглядеть, по меньшей мере, глупо! Да ладно – она что-нибудь придумает. Главное – завтра Гарри и Рон помирятся, Гарри выпишут, и они смогут продолжить поиски ответа на загадку второй стихии. Она уже собиралась войти в больничное крыло, как взгляд наткнулся на небольшие часы, висевшие на стене справа. Надо же, уже одиннадцатый час вечер! А она и не заметила, как пролетел день! И вдруг Гермиона остановилась, как вкопанная. Она всё поняла! Она нашла ответ! Осталось лишь проверить. А ведь Гарри оказался прав – все намного проще, чем она думала! Гермиона резко развернулась и побежала в противоположную сторону. Она знала, что, если её догадка окажется правильной – то путь ко второй стихии открыт. А возможно, ей даже удастся добыть её символ… *** Утро ярким светом ворвалось в окна больничного крыла. Гарри проснулся от слепящего зимнего солнца, ярко озарившего всю комнату. Сегодня он вновь войдёт в любимую гриффиндорскую гостиную, красно-золотые стены которой сменят белые больничные. Воспоминание о родном факультете вызвало укол неприятного чувства. Он ведь вчера поссорился с Роном! Хотя, он ведь не хотел этого, Рон сам вспылил. Но в глубине души Гарри понимал, что окажись он на месте друга, вряд ли повёл себя иначе. Ему было прекрасно известно, что тот тайно влюблён в Гермиону ещё с первого курса, а увидеть в таком случае картину, которая вчера предстала перед ним, было поистине испытанием. Гарри постарался взглянуть на ситуацию глазами друга. Он вдруг всё понял. Рон просто решил, что это сам Гарри воспользовался ситуацией! Наверное, он и правда чувствовал себя тенью в лучах славы Гарри, и всю его известность воспринимал слегка искажённою. До определённой поры он спокойно мирился со своей ролью, но вчерашнее происшествие, а точнее – домыслы Рона по поводу него – задели его за живое. Ведь он не мог знать, насколько сильно тяготит эта слава самого Гарри, с какой радостью он бы действительно отдал её кому угодно. Это было тяжелейшее бремя ответственности и обязательств перед всем миром. Сам Гарри никогда не решился бы сказать о своих чувствах Гермионе. Во-первых, он не хотел становиться соперником Рона. Во-вторых, он боялся, что она действительно ответит на чувства не ему, настоящему, а тому герою из газетных вырезок и книг, что писали о нём. Она сама была должна сделать свой выбор. И, если он не ошибался, вчера она его сделала. От воспоминания о Гермионе в груди потеплело, и сердце забилось чаще. А вот, наверное, и она сама! Гарри обернулся на звук открывающейся двери. В комнату влетел запыхавшийся взлохмаченный Рон с огромными испуганными глазами: - Гарри! Гермиона пропала!