Брошенные но Йоко

      Домой мы с Саске вернулись хорошенько нагулявшись на улице. Учиха прикрыла за собой дверь, активировав барьерные контуры, разулась и … осталась стоять на месте, как вкопанная.       - Саске?       - Что? – бурчит Учиха, едва не отфыркиваясь.       «Не поня-я-ял…»       Я красноречиво развёл руки и изогнул бровь, будучи уверен в том, что её риннеган меня видит, несмотря на чёлку, за которой прятался. Она медлит с ответом, а эмоциональную сферу начинают заполнять волнение, смятение вместе со стыдом и злобой. Последняя была направлена больше вовнутрь, то есть на себя, нежели на меня.       - Я привлекаю тебя?       - Что? – вопрос из моих уст прозвучал хрипло. – Что за херня, Учиха?       - Ты сказал, что мы поговорим дома! – вскинула голову Саске. – Вот я и хочу поговорить.       Затянув рукав, я обнажил печать предварительного договора.       - Я сделал тебе предложение, на которое ты ответила согласием. Я разорвал помолвку? – рычанием я показывал своё раздражение, хотя повода, по сути, и не было – просто достала.       - Нет, - отвернулась Саске.       - Я оказываю знаки внимания другим девушкам? – шагнув вперёд, я заставил её отступить.       - Нет, - твёрдо отвечает Учиха, пытается, но меня эта обмануть не сможет.       - Может быть, я перестал оказывать их тебе?! – рявкаю на неё и подхожу ещё ближе, из-за чего приходится смотреть сверху вниз.       - Н-нет, - девушка стушевалась ещё сильнее, вжимая голову в плечи.       - И раз у тебя нет повода, может, тогда ты прекратишь капать мне на мозги?!       Учиха чуть отклонила голову, но потом в её эмоциях засквозило ехидством и предвкушением – ей нравится играть на моих нервах и ждать развязки, смотреть, что же я предприму на этот раз или снова спущу всё на тормоза. Пытается манипулировать. Я не люблю, когда чувствую над собой чужие ниточки, если только это не часть моего собственного плана.       - Нет, - глумливо сверкают её глаза, когда она поднимает голову.       - Гр-р, - рука сама дёрнулась, хватая её за затылок и притягивая.       Ей приходится встать на цыпочки, и я одним рывком проталкиваю колено между её ног. Дёрнув ногой, я подкинул её, второй рукой хватая одну грудь и с силой сжимая её.       - М-м-м-м, - широко распахнув глаза, Учиха натыкается на мой взгляд из двух опасно горящих додзюцу.       Вперемежку с поцелуями, я с силой цапнул её за губу и с упоением ощутил вкус её крови. Металлический и немного кисловатый. Когда Учиха попыталась отомстить, укусив меня, я сильнее сжал грудь и напряг колено, чуть подкидывая её на ноге. Она с блаженством застонала, обвивая мою шею, а руки, некогда сопротивляющиеся, начали переплетать волосы на затылке и оттягивать ворот кимоно, чтобы в следующее мгновение вцепиться ногтями в кожу спины. Раздирает кожу, не думая ни о чём.       Я сильнее напряг тело, силой заставляя её изогнуться подо мной. Она едва-едва касалась пола своими пальчиками. Моё колено осязаемо давило на её промежность, натягивая ткань кимоно и вынуждая её реагировать на такие грубые ласки. Её лопатки были прижаты к стене, потому что отпускать нежную девичью грудь я не собирался.       - Ах-м-м-м, - болезненно тянет Саске, ощущая мою вторую руку, оттягивающую её волосы на затылке. – Йок-хо, - шепчет она, едва её губы получили секунду свободы.       - Замолчи! – рыкнул я, вновь двигая ногой и наслаждаясь её стоном.       Странное удовольствие от ощущения власти над ней вскружило голову. Она меня допекла своими заскоками, своими приступами ревности, да даже к той самой Харуно. Мне осточертело это чувство, испускаемое ей в ментале. Хотелось, наконец, заткнуть её раз и навсегда, подчинить её себе и единолично наслаждаться ей.       Учиха вновь простонала в губы на грубые методичные движения коленом. Я знаю, что ей нравится, да даже грубость с моей стороны она воспринимает как направленное исключительно на неё внимание. Она ловит от этого кайф – собственница, которая наслаждается, когда я смотрю и реагирую только на неё.       - Нравится? – я вновь кусаю её, нащупывая бугорок на груди под кимоно и сжимая его пальцами.       - АУ! Мне больно! – хныкнула Саске. – АХ-М-м-м-м…       «Да-а-а, ты должна издавать именно такие звуки!» - пронеслось в голове в тот момент, когда Учиха неожиданно конвульсивно дёрнулась и начала легко трястись, безвольно обвиснув на моей ноге.       Когда рука, сжимающая её волосы, ослабила хватку, Саске упёрлась лицом мне в ключицу, шумно глотая большие порции воздуха. Она с наслаждением облизывалась, ощущая свою же кровь. Резко убрав ногу, я с каким злорадством и наслаждением наблюдал за своей девушкой, жалобно пискнувшей и ухнувшейся вдоль стены на колени.       Она так и осталась сидеть, опираясь на руки.       - Повторить? – рычания в голосе было уже в разы меньше, когда я присел на корточки перед ней.       Саске молча вытянула трясущуюся руку и сжала ворот моего кимоно, неловко потянулась и второй рукой обхватила шею, используя меня, как опору.       - Н-н-нет, прости, просто я… - чувствую её горячее сбитое дыхание на своей шее.       - Ты просто эгоистичная стервозная наглая собственница, которая готова глотку порвать любой другой лишь за косой взгляд на меня! Где та маленькая Саске, которая всегда была мила и застенчива, была немножко труслива, требовала только ласки и прятала все свои эмоции под коркой неприступного льда? А сейчас? Ты ловишь оргазм от грубых прикосновений! – её ухо рядом, и моё шипение-рычание заставляет её легко подрагивать и выпускать эманации предвкушения и удовольствия.       Ответа не последовало, но я почувствовал невесомый поцелуй как раз в том месте, где проходила сонная артерия, отбывающая ритм грохочущего сердца. После по коже прошёлся шершавый язык, и её губы снова коснулись того же места.       - Как это понимать?       - Как извинения за своё несносное поведение, которым ты был недоволен. Я не хотела тебя злить и раздражать, но очень хотела добиться внимания… Даже «такого»… И я не буду иметь что-либо против … в будущем…       - Тогда впредь прекрати вести себя, как смазливая девчонка, куноичи Учиха Саске.       Ровные зубки слабо и мягко сомкнулись на коже шеи, а потом я ощутил шершавую поверхность языка.       - Иди в душ! – безапелляционно бросил я, поднимаясь. – Потом схожу я, и будем укладываться спать. Орган предчувствия намекает на ранний визит матери, а может, и не её одной.       ***       В дверь мягко постучали, когда будильник отбил восемь часов. Спать не хотелось совершенно, и не я один такой. Саске тоже не спала уже пару часов, просто нежилась у меня под боком. Постоянные тренировки и, фактически, жизнь на свежем воздухе привели к сбою «внутренних часов». Ночь мне нравилась больше своей затаившейся и обманчивой тишиной, и опасностями, тихо-тихо ожидающими и отслеживающими каждый твой неаккуратный шаг.       - Иди, накрой на стол, - холодно попросил я, что больше походило на приказ.       Саске молча потянулась и вновь припала к моей шее. Ненадолго, всего на мгновение, и тут же отправилась выполнять поручение. Её эмоциональная сфера мягко переливалась контрастами наслаждения. Всем довольна. Странно.       - Сейчас открою, - отозвался я, натягивая майку и выправляя длинные волосы.       Делегация была большой и полной.       - Доброе утро, - нейтрально поприветствовала меня мама, хотя я прекрасно ощущаю смятение.       Кушина хочет обнять, но боится своих наихудших опасений, а из-за того, что в нашей «семье» отношения далеки от нормальных, она просто не знает, как себя повести правильно, чтобы не сорвать разговор и не оттолкнуть меня.       - Йо! – радостно поприветствовал меня Хатаке, вытягивая открытую ладонь вперёд, что дать «пять» и сбросить всеобщее напряжение.       - Хей, - хлопнул я в ответ. – И вам не хворать, - киваю головой в адрес Цунаде и Джирайи.       Рассевшись за столом, где был накрыт лёгкий завтрак, и ожидая, пока закипит чайник, мама не выдержала первой:       - Нару, я хотела бы … поговорить с тобой о том, что случилось вчера?       - Случилось? – вытягиваю бровь.       - Подай мясо, - тихо шепчет мне на ухо Учиха, не дотягиваясь до тарелки с нарезанным вяленым блюдом.       Получив желаемое, Саске вновь выключается из диалога. Когда она ест, то не реагирует практически ни на что, за малым исключением. Да и пока молчит, мне нравится больше – я, видимо, ещё не отошёл от вчерашнего.       Мама сглотнула слюну и выдохнула, откладывая столовые приборы.       - Я хочу знать, как ты связан с Данзо. Хочу знать всё!       Сенджу и Джирайя неодобрительно на неё покосились. Полагаю, первоначальной затеей был вкрадчивый и вдумчивый диалог намёками, который так любят политики и из которого потом выстраивают часами теории, сидя где-нибудь под корчем в глубоком апатичном одиночестве с бокалом вина или ещё чего-нибудь, медленно погружаясь в пучину собственной гениальности и способности «читать» собеседника.       А вот Хатаке меня порадовал – сидит, уплетает нашу с Саске стряпню и в ус не дует. Понять, что происходит с этим субъектом, весьма и весьма сложно, даже с учётом сенсорики, просто потому, что он сам толком не может разобраться в себе и своих желаниях. Ему нравится его команда, и он чувствует, как его жизнь меняется, поэтому постепенно привязывается.       - Боишься, что я ударю тебе в спину? – в лоб спросил я.       Такие вопросы позволяют очень резко и без прикрас показать степень обоюдного доверия. И я прямо сейчас чувствую, как на неё давит ответственность за своих «союзников» и как давит то, что я, её первенец, некогда потерянный, но вновь обретённый, оставшийся в живых и спрятавшийся в тени, могу подорвать всю её работу, остальную семью, ведь знает, насколько мы не ладим. И от этого ей ещё хуже.       - Не ставь вопрос таким образом, - женщина осунулась. – Я узнала о том, что ты жив несколько месяцев назад. А предал меня мой муж, мой щит и опора! И я свято верила. И тебе верю, но боюсь даже думать о том, что с тобой будет в «Корне». У тебя … тяжёлый характер, а там…       - Пф, - фыркаю в ответ, хотя её слова были мне приятны, они были правдой. – Да плевать я хотел на АНБУ «Не». Они нужны мне, и…       - И ты готов подставить нас? – вмешалась Цунаде, хотя нельзя было уловить даже толики обвинения в её голосе.       - Подставить? Вас? Следи за своим языком, женщина. Для меня ты и Корень – один хуй, - грязно отвечаю я, заставив женщину выкатить на меня глаза.       - Что? – казалось, что удивлению Сенджу не было ни пределов, ни каких-либо граней.       - Кто ты для меня, Сенджу Цунаде?       - Твоя крёстная мать! – рыкнула она в ответ, полностью меняя модель поведения.       - «Цун-цун и дэрэ-дэрэ, мы идём к вам!» - донеслось из подсознания.       - И что? Я тебя знаю один день. С меня взятки гладки.       - Прекрати вести себя как маленький обиженный жизнью ребёнок, чай не один такой на свете, учитывая то, во что ввязываешься! Знай я, что ты жив, появилась бы раньше, и не я одна! АНБУ «Не» - это не шутки! С Данзо и старейшинами попрекаться не смеет никто. Может быть, ты и сможешь защитить Саске, - косой взгляд в сторону Учихи, чтобы не отвлекаться с мысли, - но она не весь мир. У тебя есть семья и люди, которым ты можешь доверять.       - Знаешь, как это звучит? – изгибаю вопросительно бровь. – Верить нельзя никому, но вот мне … мне можно. Прости, но тебе я не доверяю – раз. Два - я тебе, Сенджу, напомню, что вы играете в «политику», «демократию» и «дипломатию». Всё: и то, и другое, и третье – это искусство говорить, в данном случае, мне «хороший джинчурики», пока у вас нет дубины покрепче.       - Что ты хочешь сказать? – влез Джирайя.       - Саннин, - я ткнул пальцем в него, - саннин, - рука указала на Сенджу. – Джонин, ранг-«S», - тыкаю в Какаши. – Минато Намикадзе, или «Молния», или «Вспышка». «Кровавая Хабанера». Почему бы вам просто не вырезать Данзо, весь АНБУ «Не», старейшин и их приближённых? В чём проблема?       - Ты … хоть … представляешь себе, о чём вообще говоришь? – просипела Цунаде.       - За ними всеми добрая половина шиноби Конохи, - вклинился Хатаке и тут же вернулся к еде – мы с Саске плохо на него влияем, он становится ещё большим пофигистом, чем раньше.       - Помимо этого, они сами являются одними из самых могущественных шиноби, - напоминает Цунаде. – И дубины, как ты выразился, у нас нет!       - Или, может быть, ты её имел в виду? – хмурится Джирайя, коротко кивая на Учиху.       - Я ничего не имею в виду. Когда мне есть, что сказать, я говорю.       - Тогда, - мама напоминает о своём присутствии, - расскажи мне, что тебя связывает с Данзо.       Про себя я отметил словесную формулировку матери – она просит для себя, ради того, что важно лично для неё, а не кого-либо ещё. Матушка уже меня неплохо понимает и знает, она изучает мои повадки и образ мышления очень быстро. Слишком быстро.       - Сделка, - просто отвечаю я.       - И за сколько же ты продался, крестничек? – оскалился Джирайя, демонстрируя «аховый» характер после снятия закладок. – Что тебе предложили такого, если ты согласился стучать?       - Воспитание, - люди тут же посерели в лицах, - образование, профессиональные учителя, тренера, нормальное жильё, а не однушка, в которой ютятся два подростка с играющими гормонами, солидное довольствие – много чего, если взяться хорошенько. Многое из того, что вы все могли бы мне предоставить.       - Но, м-мы, - голос матери дрогнул, - тоже п-предлагали…       - Не ты! Минато, а подачки «собачке» с ручек «хозяина» клоповника «Коноха» мне и за даром не надо.       - То есть ты… - начала Цунаде, но была перебита мной:       - Отказался и поставил свои условия. Мне нужен был мой клан, я имею в виду голоса старейшин на совете, а всё остальное – крутись, как хочешь. Мой клан, чтобы избавить себя и Саске от посягательств со стороны Учиха Ичизоку, Сенджу Ичизоку, - брови Цунаде взлетают вверх, - Узумаки Ичизоку, а также получить небольшую автономию от любых представителей правящей верхушки. И небольшой надел земли, под территорию клана, опять же с оговорками: я получаю преимущественное право на выкуп, а не саму землю.       - С-Сенджу? Ты Сенджу?       - Нет, Цунаде, я не Сенджу, но во мне есть гены Сенджу, всего лишь гены, которых не очень много.       Побелевшая женщина осунулась, поскольку была последней, кто представлял некогда славный и многочисленный, могущественный клан. Оставивший после себя лишь убитую горем и одиночеством женщину, которой свет не мил, а проблеск света может быть лишь в рюмке с тёплым саке.       - Оставьте нас, пожалуйста, - попросила мама. – Я хочу поговорить с Наруто сама.       - Но, - Джирайю тут же заткнули и выволокли из дома.       Какаши же взял тарелку с едой и вышел сам после Цунаде.       - Расскажи мне, - мама поднялась из-за стола и обошла его, присев передо мной, – что происходит, Наруто. Ведь ты нас предупредил, что должен будешь следить за сторонниками Минато. Я вынуждена его поддерживать. Он мой муж и отец моих детей, двоих из них, пока ты не признаешь его. Конечно, я понимаю, поступил он как свинья, но, чёрт… Просто расскажи мне и успокой моё сердце! - со слезами попросила мама.       - У тебя нет повода для переживаний. Меня действительно в этой деревне держишь лишь ты и Саске. Чтобы обезопасить себя на какое-то время, я согласился с Данзо, но поставил свои условия. Он их принял. Значит – сам дурак.       - Но зачем?       - Чтобы потом можно было его убрать, - пожимаю плечами. – Мой клан будет ответвлением от главной ветви Узумаки. Только ты, Глава клана, сможешь отдавать мне распоряжения. Более полно мы обсудим это, когда всё будет закреплено печатями на бумаге – тогда никто не сможет придраться. И если Шимура рыпнется, сделает хотя бы маленькое поползновение в твою сторону, я его убью.       - Но он глава АНБУ «Не».       - Ты забываешься, маленькая Хабанера, - пророкотал Курама, пощекотав Кушину хвостом за воротником, чем заставил её с визгом запрыгнуть на потолок.       - С-с-сволочь! – донеслось сверху, когда она поняла, откуда и от кого была угроза.       - Пха-ха-ха-ха. Вредная бунтарка всё ещё боится щекотки!       - Мама, ты … многого не знаешь, - признал я.       - И что ты от меня постоянно скрываешь?! – донеслось сверху.       - Ну, хватит, слезай. И да, скрываю! А что прикажешь делать? Видишь же, «ходют» тут всякие. Крёстным сыном обзывают. Только вот ответственность нихера брать никто не захотел, кроме тебя.       Мама ловко перевернулась в воздухе, чтобы приземлиться передо мной и мягко обнять.       - Маленький сын, зачем ты так быстро растёшь своевольным и гордым мужчиной, заставляешь чувствовать себя, как за каменной стеной, зачем позволяешь быть слабой? – грустно спрашивает она, но внутри – матушка была счастлива, переливаясь в эмосфере искрами заботы и чистой, ничем не замутнённой любви и благодарности.       - Хватит реветь, - показательно насупился я, протягивая руки и утирая слёзы. – Лучше улыбайся, а то мне память сразу услужливо рисует твой образ на коленях перед могилой. Твоё доверие и слёзы я буду окупать многократно. Потому что хочу тебя защищать, потому что такие люди, как я, которые могут позволить себе кошмарить обывателей и тупую толпу, необходимы. Дикий и животный ужас передо мной – вот, что позволит мне оградить тебя от тягот и бед. И мы (люди такого типа) очень эгоистичны, - я крепко обнимаю радостную женщину.       - Ой-ой, - мама аккуратно отстранилась, продолжая удерживать меня за плечи, - ещё немного, и я начну завидовать твоей Саске! Эх, где мои молодые годы?       - Это говорит женщина Узумаки, которой нет и сорока лет, а эти дьяволы живут в разы дольше, - наконец, Учиха подала голос, покраснев аки маков цвет, когда мама сама назвала её моей.       - Пф! – гордо отвернулась Кушина, но потом вновь притянула меня к себе, начиная шептать, склонившись к моему уху: – Я гнала от себя дурные мысли и тревоги, которые ты посеял, ничего не объяснив вчера вечером. Думала, приду – и всё выясню, всё встанет на свои места, а ты всё мне объяснишь. Было страшно от того, что ты мог бы стать на сторону Шимуры. Не злись на меня, сын, я тебя действительно люблю. Я волнуюсь. Это не отсутствие доверия к тебе или какие-то планы против тебя. Ками, как было страшно услышать от тебя слова о договорённости с Данзо. Пожалуйста, Наруто, сын мой, я … уже много успела пережить. Несмотря на то, что среди Узумаки я очень молода, седина не обошла меня стороной. Пожалуйста, если не включаешь меня в процесс принятия своих решений, то хотя бы посоветуйся. Я не буду, да и не смогу решать за тебя – ты просто-напросто не позволишь, но не заставляй меня метаться из угла в угол от волнения и тем самым создавать дополнительные проблемы своими необдуманными поступками. Просто … просто предупреди, что ты снова попытаешься вляпаться во что-то, но тебе ничего не угрожает… Просто успокой меня и моё материнское сердце… Хмг, - всхлипнула женщина в моё плечо.       - Хорошо, - мои объятия стали шире и крепче, а мама начала успокаиваться, ощущая сильные руки на спине. – Прекрати переживать – всё будет если не хорошо, то сносно! И очень скоро у клана Узумаки появится младшая ветвь – Йоко!       - Угу, - улыбнулась мама и, схватив за шкирку Саске, обняла нас двоих покрепче. – Люблю вас, балбесы!       ***       Полигон № 44 – это закрытая секция Конохи, где испокон веков проводился Чунин Шикен. Менялись задания, экзаменаторы, условия победы, время и прочее-прочее, но неизменным осталось лишь место.       Этот полигон был на самом деле всего лишь частью громадного леса, некогда выращенного Хаширамой Сенджу. Он был в десятки раз больше самой Конохи, защитные стены которой охватывали едва ли процентов десять, а то и того меньше. Полигон расположен как раз-таки на этой огороженной деревенской стеной части леса. А вот остальной лес, не огороженный полигоном, был, скажем так, бесхозной недвижимостью. Даже шиноби относились к идее построить на опушке домик со скепсисом.       В неогороженную часть леса, которая был отделена от «жилой» части деревни широкой рекой, протекающей через всю деревню, чаще всего можно было встретить Инузука, которые выгуливали здесь своих нинкен или редко выходили на охоту; Абураме, которые искали экзотические виды насекомых; и Яманака, которые дальше пары километров не заходили и набирали среди подлеска полезные растения. Кстати, здесь же была огорожена небольшая часть леса, которая принадлежала Нара Ичизоку, и где они разводили своих оленей.       Больше никто сюда не совался. Дремучий лес, кроны деревьев которого закрывали собой небосвод, прятал много тайн и опасностей в виде острых, как бритва, когтей и голодных, слюнявых, зубастых челюстей. Здесь были даже хищные растения, которые без проблем могли сожрать кошака или маленькую собаку.       Нахрена Хаширама этот лес вообще взрастил, понятия никто не имел, даже его внучка. А уж после того, как тут обосновались и постепенно эволюционировали животные, превратившись в машины для убийств, лес стал действительно опасен. Гражданским сюда был вход запрещён всегда, в любое время суток, генинам – только по официальному поименованному разрешению, подписанному Хокаге, и очень редко по таким пропускам можно было пройти без сопровождения.       Твари, жившие здесь, эволюционировали только по одной причине – сенчакра. Хаширама вырастил этот лес, используя её, вот и результат. Природная энергия, которой переполнен лес, влияет на всё живое, как дрожжи.       Это одна из причин, почему сенсоры здесь пробуют тренироваться, поскольку колебания чакры в лесу всегда мешают. Это как с повышением контроля над чакрой при постоянных тренировках с водой, листьями или же ходьбой по деревьям.       - Я тебе говорила, что люблю? – с безличным выражением спросила Учиха, но я-то знаю…       - Было всего пару раз, повторять не надо. Скажешь, если это измениться.       Саске же фыркнула, но улыбнулась и силком за шиворот потянула меня на себя, чтобы подарить поцелуй. Сладкий, горячий, с привкусом крови.       - Г-р-р, - гортанное рычание, знаменующие удовлетворение, на выдохе получалось само собой, моё горло уже претерпело изменения.       - Как тебе удалось? – спросила Учиха, имея в виду наш будущий дом.       - Данзо предоставил мне право на покупку территорий, вот я и выбрал удобное для себя место.       - И позволили здесь?       - Минато подсобил – подписал прошение.       - Что, неужели без подводных камней или закопанной свиньи? – аккуратная бровь саркастично изогнулась.       - Почему же? Данзо надавил на кадастровое агентство и за 2,5 гектара леса, где я выбрал участок, мне пришлось отдать все наши сбережения и деньги с миссии в стране Волн.       - Печальненько, - надула щёчки Учиха, но вот её глаза говорили, что она очень и очень довольна.       И надо признать, не без причины. Обучение здесь пойдёт быстрее – энергетика леса подстегнёт наше развитие. Безусловно, будь мы за пределами деревни, в самом сердце леса, было бы ещё лучше, но кто меня отпустит. Кроме того, мы, наконец-то, избавимся от всеобщего внимания, поскольку здесь можно встретить разве что АНБУ и джоинов, редко – чунинов, ну и живность всякую разную, а вот пасущим меня АНБУ «Не» добавим хлопот, что заставит побеситься Данзо и его персональных престарелых лизунов. Чем не повод для радости? Чувствую себя котом, насравшим ему в тапки, куда он вступил.       Кстати, весьма правдоподобная аллегория, поскольку с точки зрения влияния, его, в смысле Данзо, и моего, так оно и получится. Хотя мне на это глубоко плевать. Ублюдку нравится думать, что своей подачкой он сделал мне услугу, пожалуйста. Но если сунет палец, вырву всю руку, сразу и нахуй.       - Пошли обживаться, - похабный шлепок по подтянутой попе Саске нашёл не менее похабный ответ с её стороны.       «О, какие взаимные заигрывания!»       Землю я выбирал долго и вдумчиво. Мои двести пятьдесят на сто метров участка примыкали к реке, ещё одной, которая протекала через Коноху, но лишь мимоходом – внутри Леса Смерти. В ста метрах от реки вглубь леса была поляна всего в одну сотку земли, где не было исполинских деревьев, хотя если копнуть – придётся прорубать корни.       Собственно этим нам и придётся заниматься в процессе «пошли обживаться».       ***       Ну, что можно сказать, если оформление документов на клан и землю заняло всего неделю, не без помощи матери, с лёгкой руки Минато и только благодаря тому, что я заранее получил согласие старейшин и глав кланов, то вот в земле мы рылись добрых три недели не хуже кроликов или кротов, что подойдёт лучше. За три недели мы вырыли сеть подземных коридоров и где-то два десятка округлых комнат. Не будь у нас техник шиноби и целой оравы рабочих клонов, рылись бы и дольше, поскольку распилить корни деревьев, которые не только питают всё растение, но ещё и чакру удивительно хорошо проводят, из-за чего эти громадины вырастают до исполинских размеров, не сказать, чтобы слишком сложно, но, мать, три грёбанных недели от рассвета до заката. Грубо говоря, пары деревьев из этого леса хватит, чтобы поставить деревянный дом с мебелью. В нашей землянке есть несколько комнат, которые были полностью выпилены-высверлены внутри цельных корней.       Вместо опорных балок использовались специально для этого предназначенные фуин-конструкции, они прописывались вдоль всех углов, в них же задавались параметры купола, если комната была выполнена в форме полусферы, то есть, если проще, наш дом – это сеть барьеров, которые поддерживают и укрепляют всю конструкцию. Однако даже без них обвал землянки или же её усадка невозможны – мощная корневая система этого просто-напросто не позволит. Я подозреваю, что корни самых древних растений уходит вглубь на сотни метров – этот лес действительно удивителен и уникален.       Выпиливание, сверление и бурение осуществлялось с помощью техник молнии и ветра. Уплотнение земляных стен до состояния камня, а также их шлифовку и обработку обеспечил дотон, а вот с помощью катона во всех помещениях были обожжены полы, покрытые поднятой из-под земли глиной, и как результат мы получили керамическую плитку.       В нашем доме – землянке – не было электричества, водопровода, отопления или же канализации – все эти функции отдельно прописывались в каждой комнате. Например, в душевой висел только сам дождик, прикреплённый к печати на стене, а сама печать отвечала как за температуру воды, так и за её давление, очистку, и, кроме того, имела достаточно простой пространственно-временном карман, который можно и нужно было иногда обновлять, например, с помощью того же суитона. Канализационные печати – это те же самые фуин-контейнеры, содержимое которых легко уничтожить, пропустив в специальную печать чакру катона. Электричество и освещение обеспечивалось, опять же, с помощью фуиндзюцу, просто менялся функционал и составляющая – райтон. Температуру в землянке поддерживали те же печати, которые отвечали за укрепление сводов и стен.       Звучит просто, но вот с нанесением всего этого счастья, мы трахались около месяца, во время которого мне на мозги методично капали посыльные Данзо, его АНБУ и их проверки по поводу того, какого хера тут происходит. Всем был дан отворот-поворот, и я пошёл на личный поклон к Главе АНБУ «Не», который выразил своё неудовольствие тем, что я мало времени провожу в кругу семьи, а соответственно он не получает инфу.       В связи с этим, на протяжении этого же месяца, иногда мы наведывались в дом Минато, как гости, иногда – они к нам. На верхние уровни. И знать о том, что есть ещё и нижние уровни, никому не надо. И попасть туда можем только мы с Саске по одной простой причине – при построении фуин-конструкций, которые, в конечном счёте, представляли собой систему барьеров внутри землянки, использовались мои познания в пространственно-временных техниках на основе Камуи. То есть, какую-то часть, верхнюю, землянки я показал, где не было ничего сверх того, чего не могло бы быть в доме у шиноби, но вот другая часть землянки – отрезанное самостоятельное измерение, если угодно.       В результате побегушек из гостей в гости, ведь были ещё и «будущие родственники» Учихи, Данзо получал кое-какую оперативную информацию. Например, о том, что Орочимару крутиться, как и я, то есть и тем улыбнётся, и с теми поздоровается, и там у него зад прикрыт. И о том, что Инузука, оказывается, не сильно ратуют в поддержку старейшинам, а начинают почёсываться в сторону нейтралитета. По крайней мере, если ранее за такую идею выступала только Тсуме, не желая бегать по указке умудрённых жизненным опытом старцев, то потом зачесались и её советники, когда для Инузука «закрутили гайки», вроде регистрации каждого нинкен, их щенков, составление на каждого питомца документов за свой, само собой, счёт, повышение ставки налога в случае пополнения личного состава нинкен каждым отдельным шиноби – захотел ходить на миссии с двумя-тремя нинкен, будь ласка, дай нам процент.       Отдельное спасибо за вклад в оборону деревни я получил от Шимуры, с чистой совестью сдав ему шпиона из Кумо. Парня и дальше бы никто не нашёл, но бедолага должен был пасти джинчурики Листа, а делать это в Лесу Смерти жуть как неудобно. На пару с Саске мы без каких-либо осложнений его отоварили: Шинра Тенсей в исполнении Учихи было выполнено идеально и быстро, а мне осталось в нужный момент и в нужном месте поймать голову нерадивого шиноби увесистым куройбо. Ибо нехер лазать по моей территории. В сознание парень пришёл уже после того, как я тряханул его память и сознание риннеганом, и бодро, с помощью увесистого пинка в зад, поковылял в широкие объятия Данзо и его стервятников.       «Ни пуха, ни пера, чувак!» – думал я тогда, но, отвернувшись, тихо договаривал:       - Покойся с миром, ублюдок!