Там, где живёт радость

- Это девочка!- закричал Рафики из глубины пещеры. Над саванной занимался рассвет, тёплое солнышко только собиралось вставать, а небо казалось таким высоким, будто занимало весь космос, и только одинокое большое белое облако плыло над миром, тоже радуясь новорождённой, улыбаясь. Повсюду было слышно ликование, радостное, нет, даже счастливое рычание львов, львиц, львят. Прайда, стаи, семьи. Крики разбудили птиц, и птицы праздничным салютом взмыли в нежно-розовое небо. И вот, на Скале Предков стояла обезьяна-шаман с маленькой, но, я уверена, величественной в будущем львицей, дочерью короля Симбы и королевы Налы. Воздух был полон весёлыми криками, эти крики можно было поймать руками. Девочку назвали Эйка. Эйка - значит "песня любви". Я не знаю, чем Симба и Нала руководствовались при выборе имени, но всё же... - У короля и королевы родилась девочка! Девочка! - Зазу мерил шагами пещеру, прыгал, едва сдерживался, чтобы не закричать. Он был очень рад. Особенно радовался он после нанесения изображения Эйки на скалу цепкими и сильными пальцами Рафики. Да, Рафики немного сумасшедший, зато очень добрый. - Нала, ты в порядке, хорошо себя чувствуешь? Ты же знаешь, я очень беспокоюсь за тебя - Симба не находил себе места всю ночь. - Да, я в порядке, не волнуйся за меня. Поспи, пожалуйста, ты несколько дней не спал. Это я волнуюсь за тебя. - Ладно, береги себя - лизнув в щёку Налу, молодой отец Симба пошёл в широко распахнутые объятья сна. Он, наверное, не думал том, что её дочери придётся стать королевой, править царством. Это большая ответственность. - Зазу, перестань истерить, не причитай! Всё же хорошо! Почему же ты так волнуешься, а Зазу? - Нала уже начинала нервничать. Нет, она рада, что новорожденную уже так любят, но это не повод сходить с ума. После слишком тяжёлой ночи Нала тоже провалилась в сон, сладкий, глубокий сон, так и не дождавшись ответа от Зазу. За малышку она не беспокоилась, Эйка в надёжных руках. А Зазу переживал. Немного, но переживал. Переживал он, думая о том же, о чём думала Нала. А окрик Налы он совсем не услышал. Беспокойство нарастало, будто наматывался на душе клубок стальных ниток, подкрепляемый и пополняемый фактами, слухами, которые он так некстати вспоминал, основа этому клубку был крик: "Это девочка!". Как же она будет править? "Нет, не сегодня. Я подумаю об этом не сегодня, Симба же молодой, ему править долго. Да! Поговорю-ка я с Симбой. Потом... Не сегодня, завтра. А может послезавтра. А может через год..." - рассуждение Зазу прервал негромкий храп Налы. И почему-то он этого сопения на душе у Зазу стало легко, будто он мог взлететь и без крыльев. А между тем рассвет плавно перешёл в полдень, но солнце в своём зените не собиралось раскалять пустыню, период засух прошёл, и саванна с удовольствием вдыхала животворящую влагу, и все животные хотели запастись этой влагой надолго. Все пили и пили. Пока не падали. Они теряли бдительность. Львицы почти не шевелили своими красивыми коготками, добыча сама шла им в лапы. Поэтому львы не нуждались в еде, еды было много. Не о чем беспокоится. Время шло... А Симба всё спал, и спал, и спал... А спал он неспокойным сном. А сон был жутким. Очень жутким. Ему приснилось, будто Эйка падала в каньон с антилопами, как упал отец Симбы, Муфаса. Но никто не помог Эйке. Проснулся Симба ночью, поздно, когда луна уже заявила права на свои владения, и оглядывала их, а трава и деревья шептали луне, что произошло утром. Без объяснений, с просьбой его не трогать и никому не сообщать, что он ушёл, Симба пошёл за границу своей территории, на место, где погиб его отец. Симба сел там, с грустью посмотрел на небо, на далёкие звёзды, и спросил отца: - Паап, папочка, ты хочешь что-то мне сказать? - за спиной Симбы послышался знакомый голос: - Дочка у тебя вырастет красавицей, береги её... - Нет, этого не может быть! Симба резко повернулся, он увидел своего отца, а Муфаса стоял совсем рядом и улыбался. - Я тебя очень люблю, Симба, береги себя, береги свою дочь, жену, береги всю стаю! Слышишь? А я буду беречь вас. Только никому не говори об этом, они забеспокоятся. Только когда Эйка вырастет, скажи ей это. Только ей. И только когда она вырастет. И только когда она найдёт место, где живёт радость. Ты поймёшь это. Совсем скоро. И запомни, я жив. Как же приятно было услышать твой голос... - с этими словами Муфаса нежно прижался к Симбе, вдохнул запах его гривы, а потом он исчез. Вернулся Симба под утро. Да, Симба плакал. Всю ночь. Он так и не понял, что значит "место, где живёт радость". Он очень скучал по отцу.