Три богатыря и ведьма

Где-то в горах и песках, два года спустя       Он очнулся от яркого света, жестоко резанувшего его по глазам, и понял, что лежит на железной панцирной кровати. Бездумно посмотрел на двух битюгов, застывших возле открытой двери с автоматами наперевес, обвел взглядом пустую серую комнату без окон, подергал руками, прикрепленными к кровати наручниками, и снова закрыл глаза. Почему-то ему было насрать на то, что с ним будет дальше. Грудь, перевязанная окровавленными бинтами, болела, в голове стучал даже не дятел, а отбойный молоток, и казалось, что все в его жизни пошло под откос. Почему?       Очередная дрель в голове отбила всякое желание думать. Насрать. На все насрать. Раз он лежит здесь с дырой в груди, прикованный к постели наручниками, а в гости к нему пришли санитары с автоматами, значит, однажды он что-то сделал не так. Прошлое невозможно исправить, а будущее… Насрать на будущее. Там всем и без него будет прекрасно. Два неясных мужских силуэта и один женский мелькнули перед глазами и уплыли в никуда, а в груди закололо. — Как тебя зовут, мужик? — требовательно спросил кто-то.       Он с трудом разлепил веки и не смог отвести взгляд от зеленых змеиных глаз крепко сбитого парня, который возник рядом с кроватью словно из воздуха. Ощущение того, что это робот-убийца, поселилось в его душе мгновенно. Такие, как зеленоглазый, убивают, не задумываясь ни на секунду, и не важно, кто перед ними — двухметровый громила, слон или человеческий младенец. Битюги по-прежнему маячили возле двери и явно его боялись. В былые времена он бы тоже насторожился, но теперь ему было насрать. — Ты помнишь, как тебя зовут? Как ты сюда попал?       Он отрицательно пошевелил головой, которая отозвалась на это движение дикой болью. Змеиные глаза просканировали его с ног до головы и вернулись к лицу. — Я буду называть тебя Ник, — сказал парень. — Никита, — неожиданно для себя поправил его он.       На русском поправил. Странно, а на каком языке ему задавали вопросы? Ответ не пришел, но собственное имя прокатилось по телу теплой волной. Почему-то он очень им гордился. Почему? Отбойный молоток принялся за работу и разнес гранит мыслей в песок. Сил хватило только спросить: — А кто ты? — Змей, — усмехнулся зеленоглазый. — Значит, ты русский. Ожидаемо. — Почему? — Татуировку русских вдвэшников, что выбита у тебя на плече, знают во всем мире. Убить вас очень сложно, и ты тому очередное доказательство. — Ты пытался меня убить и не смог? — Не я. Мои враги. Поэтому я и выловил тебя из горной реки, в которую ты сверзился с водопада. Мало того, мои врачи вытащили из тебя три пули. — Откуда? — Одну из груди, вторую из бедра и третью из ноги. Кроме того, кто-то профессионально раскроил тебе череп в районе затылка. Мало кто после такого выживает. Ты счастливчик. «Свет и Тьма, не пустите Зла Тело и душу сберегите сполна Надежда, вера, моя мечта Мою любовь храните всегда»       Женский голос прошелестел в голове Никиты, принося умиротворение, смешанное с тоской, обидой и желанием, и отбойный молоток в мозгах затих. — Я не помню о себе ничего, кроме имени.       Змей снял с него наручники, а один из битюгов воткнул шприц в шею. Комната поплыла, звуки затихли, эмоции угасли. — Меня это устраивает, как нельзя больше. Ты мне должен, так что будешь работать на меня, пока не расплатишься, — услышал он решительный голос Змея и потерял сознание. Москва, Парк Победы, сентябрь, два года спустя       Золото осенних листьев снова накрывало Москву пугливым ветреным покрывалом, багровое солнце медленно уходило за пыльный горизонт, а Машка сидела на скамейке в парке и улыбалась, глядя на то, как крепкий шустрый Яр гоняет хрупкого, почти прозрачного Андрея по дорожкам. — Мой сын старше твоего на два года, а кажется, что наоборот, — задумчиво сказал сидящий рядом с ней молодой мужчина.       Машка откинулась на спинку скамейки и взяла тонкую аристократичную руку в свои. Опять ледяная. Наверняка забыл принять лекарство, упрямец. Хотя… Забыл ли? Может, специально себе жизнь укорачивает. Это было чертовски грустно и обидно. Недолго ему осталось, такими-то темпами, а жаль. Всего 28 лет парню, а сердце ни к черту. Нет в жизни справедливости. Хорошо хоть наследника успел сделать. Машка прислонилась к нему, чтобы чувствовать его как можно лучше.       Петр был умен, как дьявол, и прекрасен, как ангел: светлые волосы отливали на солнце золотыми бликами, стройная фигура поражала совершенством пропорций, серьга в ухе подчеркивала красоту лица, а темно-синие глаза искрились грустью и непостижимой мудростью того, кто знает о боли все. Он стал для Машки близким другом, в том числе и потому, что глядя на него, она забывала о своем разбитом сердце и начинала думать о том, что было бы неплохо перестать ждать Никиту и хотя бы попытаться начать жизнь сначала.       Они познакомились с Петром три года назад, когда она вышла гулять с новорожденным Ярославом в первый раз. В тот знаменательный день Машка спасла ему жизнь: маленький Андрей едва не угодил под колеса велосипедиста, слабое сердце Петра, кинувшегося к сыну, не выдержало физической и моральной нагрузки и остановилось. Если бы не ведьминские таланты Машки, друг Петра и по совместительству лучший кардиолог России Елена Борисовна (попросту Масяня) ни за что бы не успела добраться до него вовремя. — Наши дети — копии своих отцов, — сказала Машка, наблюдая за тем, как Яр догнал Андрея, отобрал у него игрушечный пистолет, но увидел слезы в голубых глазах хрупкого темноволосого ангелочка и молча отдал игрушку обратно. — Жаль, что Андрей в меня, а не в Олежку, — проводил взглядом повеселевшего сына Петр. Мальчишки помирились и унеслись к памятнику стрелять водой в голубей. — Прожил бы жизнь не в пример дольше и веселее, да и твоему дьяволенку по шее давно бы надавал. — Я тебе сейчас сама по шее надаю! Опять лекарство не выпил? Ведешь себя хуже ребенка, — проворчала Машка, растирая ледяные руки Петра не только ладонями, но и тонкими струйками привязанности, дружбы и надежды.       Ему это нужно было гораздо больше любых лекарств, ведь если у человека нет желания жить, ничто ему не поможет. О том, что он без ума любит не свою бывшую жену, а школьного друга, Петр рассказал ей через месяц после знакомства. Впрочем, Машка увидела это сама, как и то, что жизнь в ангельском теле нового знакомого держится на двух вещах: бесконечной любви к Олегу и надежде на то, что однажды он вернется в Москву и останется с ним рядом навсегда. Машка понимала Петра, как никто другой, потому что за четыре года разлуки Никита из ее сердца так никуда и не делся.       Поначалу все было не так уж и плохо, но дни превращались в месяцы, месяцы в годы, и надежда покидала их обоих все чаще. Если бы не дети, они сдались бы давным-давно, даже Машка. Как бы она ни старалась, что бы ни придумывала, увидеть Никиту за все эти годы ей так ни разу и не удалось. Ведьминские таланты отступали перед стеной из обиды, тоски и равнодушия, которой он оградил себя ото всех и вся. Единственное, что она могла сказать Илье и Лехе, которые с каждым месяцем переживали за Никиту все сильнее, это то, что их упрямый друг жив.       Год назад терпение богатырей иссякло: они свернули все свои дела в Москве и исчезли вместе с Медведем и Князем в неизвестном направлении, пообещав вернуть Никиту домой во что бы то ни стало. Мишаня и Вовка вернулись обратно через три месяца уставшими, поюзаными и молчаливыми. По очереди поцеловали Машку и Ярослава в макушки и сказали, что все будет хорошо. Больше из них не удалось выжать ни слова даже Лису и Марго, хоть они и старались изо всех сил.       Вот тогда-то Машка и стала терять надежду на то, что Никита вернется в Москву и узнает, что у него есть сын и верная, любящая его беззаветно ведьма. За три года, что прошли с рождения Ярослава, Машка так ни с кем больше и не переспала. Желающих было хоть отбавляй, несмотря на маленького ребенка и двух богатырей в постоянной охране, а вот у нее желания не было совершенно. Иногда ей казалось, что Никита украл не только ее сердце, но и либидо, чтобы жизнь без него ей медом не казалась. Машка тяжело вздохнула. Непросто ведьмам любовь достается, ох, как непросто!       Петр пошевелился и окликнул мальчишек, которые приставали к продавцу мороженого с просьбой подарить шарик, привязанный к его тележке, чем откровенно мешали ему работать. Машка только головой покачала, когда хитрый Андрей отвлек продавца, а Яр быстро развязал веревочку и дал деру от слишком поздно спохватившегося владельца желтого летучего сокровища. Два сапога — пара: крохи совсем, а такие авантюры проворачивают, что только в путь. Машка, как и Петр, гордилась ими обоими неимоверно. — Маша, — посмотрел на подругу Петр. Улыбнулся грустно, поцеловал кончики ее пальцев. — Я так больше не могу. Тринадцать лет ожидания — это пытка, а не жизнь. Без Олега в ней нет смысла. Я думал, сын поможет мне, заменит любимого человека хотя бы отчасти, но этого не произошло. — Петр, не оставляй меня, — прижалась к нему Машка, с ужасом наблюдая за похоронной процессией в видении, на мгновение вспыхнувшем в ее голове. Только не это! Не сейчас, не сегодня! Она собрала все свои ведьмовские силы и направила веру и любовь в будущее. — Все у нас с тобой наладится, надо только захотеть как следует.       Петр зажмурился, обнял Машку за плечи и зашептал отчаянно, зная, что никто ему кроме ведьмы уже не поможет. Безнадежность в глазах Масяни, которую он увидел вчера вечером на очередной медицинской проверке, сказала ему, что конец близок. — Вернись, Олежка. Хотя бы попрощаться!       Странная тишина повисла вокруг них: ветер затих, листья замерли и даже вечный гул Кутузовского проспекта растворился в звенящем молчании стремительно меняющегося будущего. Ярослав с Андреем запрыгнули на скамейку и обняли Машку за шею. — Мам, колдуешь, да? Хочу, чтобы папа к нам вернулся! — прошептал Яр ей на ухо. — Тетя Маша, вы же ведьма, да? Мне Яр сказал. Мой папа грустный все время, пусть к нему Олег приедет и его развеселит! — зашептал в другое ухо Андрей. — Я бы с удовольствием вам помогла, но сил моих на всех не хватит, — покачала головой Машка, обнимая детей. — Я помогу, — очень серьезно сказал Ярослав. Обхватил ее за шею, прижался и прошептал тихо-тихо: — Я за папой Бегемота послал. Вчера еще. Он найдет, я знаю.       Мир закружился у Машки перед глазами, черный кот махнул хвостом и разбил затянувшееся на долгие годы ожидание вдребезги, погружая ведьму в глубокий обморок. — Мама? Мама! Ближний Восток, полгода спустя       Никита лежал на постели в душном номере захудалой гостиницы и думал о том, как ему надоела жара, песок, дохлые пальмы и арабы. Он бы отдал все, что у него есть, лишь бы снова увидеть снег и пропитые морды русских мужиков после двухнедельного новогоднего запоя. — Мявк, мяяяяуууу, мяяяууууууу!       Очередной противный кошачий вопль заставил Никиту нашарить под кроватью ботинок. Сколько можно орать?! — Повторишь — побью, — громко предупредил он невидимого певца. Мысль засандалить кошаку по черепушке так, чтобы он больше никогда пасть не открывал, грела душу. — А если ты черный, так и вовсе на клочки порву. Ненавижу черных котов! — Мяяяууу, — еще громче заорал кот, явно отвечая на угрозу отборным кошачьим матом. — Ах так! — слетел с постели Никита.       Подскочил к открытому окну, увидел наглого черного кота, спокойно сидящего на соседней крыше, и в сердцах запустил в него тяжелым армейским ботинком. Кот непостижимым образом увернулся, башмак застрял в щели между двумя крышами, а Никита понял, что натворил. — Сученыш дьявольский! Чтоб тебе в Аду гореть, тварь блохастая! — Мявк, — отозвался кот. Подошел к бутсе и нагло на нее помочился. — Убью! — взревел Никита, метнулся к постели, натянул ботинок, напялил на себя всю свою колюще-режущую и стреляющую снарягу и выбрался в окно.       Кот безмятежно сидел рядом с ботинком и откровенно нарывался на неприятности. Никита перекатился с одной крыши на другую, подтянулся на руках, затаскивая себя на следующую, и вдруг увидел, что в дом, где он только что был, зашли несколько мужиков, явно скрывая под серыми хламидами автоматы. — Мявк, — тихо, но очень насмешливо сказал кот и обвил лапы хвостом. — Мяуууу! — Сам дурак! — возмутился Никита, натягивая второй ботинок на ногу. — Никуда я с тобой не пойду! — Мяяууу! — неожиданно взвыл дурным голосом кот и скинул на мостовую черепицы, что чудом держались на самом краю крыши, гарантированно привлекая к себе внимание всех участников действа. — Вон он! — заорал один из тех, кто выбил дверь в комнату Никиты, и бросился к окну, поливая крыши градом пуль из автомата. — Убью! — зарычал Никита и пополз следом за удирающим котом со скоростью и изяществом курьерского поезда. — Хвост вырву вместе с яйцами!       Пиу-пинк-пинк-хрусть-хрусть.       Черепица разлеталась вокруг Никиты, пули свистели над головой, а он упрямо полз за черным котом, который не торопился забиваться в щель и пер по крышам там, где Никита мог протиснуться за ним следом. Очередная ветхая развалюха не внушила беглецу никакого доверия, но деваться было некуда: он пристрелил двоих преследователей, однако остальные наверняка скоро его догонят и убьют. Автомату на открытом пространстве сложно что-либо противопоставить, а деревушка была слишком маленькой, чтобы раствориться в ней без следа. Оставалось только одно — заманивать преследователей в ловушку. Еще бы, блять, эту ловушку соорудить!       Хррррусть-шшшрых-шлеп. — Блять!       Дырявая крыша глиняной хибары провалилась под Никитой, и он рухнул в нее, матерясь, как последний сапожник. Вскочил на ноги, смахивая пыль с лица, и вдруг понял, что в затылок ему уперлось дуло пистолета.       Чпок-чпок-чпок-чпок.       Едва слышные звуки выстрелов из винтовки с глушителем мигом успокоили суету наверху, пистолет у затылка чуть дрогнул, и Никита поспешил изменить ситуацию в свою пользу: кувырком ушел в сторону, выпуская четыре пули в того, кто наставил на него ствол, вскочил на ноги… и в лоб ему снова уперлось дуло пистолета. — Не дергайся, — по-русски посоветовал удивительно знакомый на вид мужик, — здоровее будешь. — Чего надо? — хмуро спросил Никита. — Поговорить, — усмехнулся тот, не обращая внимания на открывшуюся за спиной дверь.       Никита хотел было порадоваться такой оплошности, но парень, вошедший в разоренный дом, явно был с любителем поговорить заодно: дошел до стены, к которой пригвоздили Никиту, и спокойно оперся на нее плечом. Вот дьявол! Что этим отморозкам от него надо? Почему не пристрелили сразу? А все черный кот, будь он неладен! Правду говорят: перейдет такой мерзавец дорогу — жди беды. Тот, что с винтовкой, задумчиво и как-то очень знакомо почесал макушку, и мысли в голове Никиты понеслись вскачь. Где он этих качков видел? Где?! Стальные серые глаза одного и широченные плечи другого… Черт! Образы крутились, но никак не могли собраться в единое целое. — Здорово, Добрыня, давно не виделись, — сказал вновь прибывший и неожиданно приложил его прикладом винтовки в висок. — Эх, хорошо. Давно хотел это сделать!       Никита потерял сознание и мешком рухнул на пол, а сероглазый укоризненно посмотрел на широкоплечего: — Дурак ты, Леха, Добрыня сто кило весит. Зачем ты его вырубил? Как мы эту тушу до машины потащим? — Он бы по дороге сбежал, — отмахнулся Леха. — Что ты, Никиту не знаешь, что ли? А мне за ним бегать осточертело. — Осточертело ему, — проворчал Илья, поворачивая напарника к себе спиной и наклоняя головой к полу. — Эй, ты чего? — попытался распрямиться Леха, но тот ему не позволил. — Илья, я не прочь потрахаться, но, черт возьми, времени в обрез, да и бандюки кругом. Может, не будем рисковать? — Маньяк ты, Леха, сексуальный, — рассмеялся Илья, закинул тяжеленное тело Никиты ему на спину и скользнул к двери. — Дело закончим, тогда о сексе и поговорим. — А че о нем разговаривать? — пробухтел Леха, выметаясь на улицу на полусогнутых под тяжестью Добрыни ногах. — Сексом надо заниматься. Долго и со вкусом. Домой приедем, я тебя из постели месяц не выпущу.       Илья на сие возмутительное заявление не ответил, потому что его рядом с другом уже не было. Пока Леха медленно шлепал по неровной мостовой узкой грязной улочки, Муромец смотался до джипа, подогнал поближе к напарнику и запихнул обоих внутрь за миг до того, как на одной из крыш возник Змей, который проводил взглядом уезжающую машину и сжал руки в кулаки так, что они побелели. — Наконец-то, — выдохнул он едва слышно и на мгновение прикрыл глаза. — Осталось совсем чуть-чуть. — Змей! Что произошло? — окликнул его один из тех самых бугаев, что вместе с ним нашли Никиту два года назад, заставляя привычно каменеть.       Охрана, приставленная к Змею Мустафой, всегда следовала за ним по пятам. Наверное, они очень хотели хоть раз подобраться к нему со спины, но Змей на то и Змей, что застать его врасплох было практически невозможно. Как и подставить или обвинить в измене. Этот молодой и очень загадочный парень появился в рядах террористов четыре года назад из ниоткуда, прошелся по головам заслуженных мастеров и стал правой рукой Мустафы так быстро, как никто и никогда.       Змею не доверяли теракты, где планировалось большое количество человеческих жертв, но зато все остальное — похищения ради денег и информации, промышленный шпионаж и торговля оружием — находилось под его контролем и приобрело невиданный размах. Кем был Мустафа пять лет назад? Середнячком, если не сказать больше, а теперь его объявили террористом №2. Конечно, до Бен Ладана ему было еще далеко, но нет предела совершенству, ведь так? Мустафа прекрасно понимал, благодаря кому поднялся так высоко, а потому делал все, чтобы пешка по имени Змей случайно не заняла его королевское место: следил за ним в оба глаза и днем и ночью, проверял и провоцировал, но парень был безупречен. Он чуял агентов спецслужб за версту, разделывался с ними быстро и решительно, убивал всех, кого ему приказывали убить, не колеблясь, выполнял немыслимо сложные задания в рекордно короткие сроки и даже не воровал.       Кроме того, Змей умудрился подмять под Мустафу почти половину торговцев оружием и наркотиками аж в четырех странах и останавливаться на достигнутом не собирался. Змея боялись, уважали и не пытались убить даже те, кто ненавидел его лютой ненавистью. Мустафа не без оснований полагал, что через пару лет парню надоест играть вторую скрипку, и он попытается устроить переворот. Здравый смысл требовал убить талантливого выскочку прямо сейчас, а вот гордыня… Мустафа мечтал посрамить Бен Ладана и стать первым, а потому раз за разом откладывал убийство курицы, несущей золотые яйца, на потом. Единственной проблемой, с которой никак не мог справиться великий Змей, был Феникс — гениальный хакер, за голову которого все без исключения террористы и наркоторговцы готовы были платить золотом. Он портил всем жизнь, воруя миллионы долларов с их счетов, срывая теракты и поставки, сталкивая лбами и провоцируя кровавые разборки между поставщиками на ровном месте. Мустафа поручил Змею устранить его еще три года назад, но результата так и не получил. Впрочем, это было единственным, за что можно было парня упрекнуть.       Мустафа приставил к нему своих кровных братьев и почти успокоился, но два года назад на одном из заданий Змей выловил в реке могучего русского медведя и сделал его своим личным телохранителем, чем возродил все опасения Мустафы к жизни заново. Досье на потерявшего память Никиту Добрынина террористу положили на стол довольно быстро, но Змей на впечатляющий послужной список спасенного спецназовца отреагировал очень просто: вживил ему в шею капсулу со взрывчаткой, а волшебную кнопку вручил Мустафе, чем успокоил его паранойю и вернул душевное равновесие. Змей крайне редко отпускал от себя Никиту, но в этот раз был вынужден отправить его на встречу с очередными торговцами оружием одного, за что и поплатился.       Махмед, младший брат Мустафы и самый дотошный охранник Змея, только головой покачал, глядя на количество трупов, усеявших квартал. Уму непостижимо! Как Никита умудрился с ними со всеми разделаться? Змей почуял неладное пару часов назад, но вовремя добраться до места событий они не успели. Махмед поежился. Сейчас они находились в чужой стране, их человек убил хренову кучу бойцов местного воротилы, а сам исчез. Незавидная ситуация. Им оторвут голову либо за бойню, либо за Никиту, без которого возвращаться к Мустафе было равносильно самоубийству. Махмед покосился на застывшего статуей Змея и повторил вопрос: — Что здесь произошло, можешь сказать? — Русские спецназовцы похитили Никиту, — ответил Змей, брезгливо переворачивая один из трупов ногой. — Видишь, как черепушку разнесло? Калибр входного отверстия 51мм. Этот недоносок убит выстрелом из снайперской винтовки Т 5000, такие только у русских есть. Никита уложил лишь двоих. — Зачем русским вмешиваться в местные разборки? Они же умнее америкосов и не лезут дальше дозволенного. — Меня не интересуют их мотивы. Мне важен Никита и его голова. Если он расскажет им все, что знает, Мустафе конец. Да и нам тоже. — Ты прав, — разом вспотел Махмед. — Что будем делать? — Здесь нам разборки устраивать нельзя, и так наследили. Я поеду за Никитой в Россию, а ты дуй к Мустафе за волшебной кнопкой от его головы, а потом прилетай в Москву, — ответил Змей, ловко спрыгивая с крыши на мостовую. Ни одного звука! Махмед восхищенно цокнул языком. Эх, вот бы ему так научиться. — Мы должны убить Никиту прежде, чем он покается во всех грехах первым встречным. — Может, не надо к Мустафе? — тоскливо спросил Махмед.       Перспектива рассказывать брату о том, что они проебали Никиту, откровенно пугала. Мустафа был скор на расправу и мог запросто отрубить руку и за меньшее. — Надо, Махмед. Надо, — похлопал его по плечу Змей. — Если он узнает о пропаже не от тебя, то спустит на нас всех собак, а я жить хочу. — Я тоже, — еще больше помрачнел Махмед. — Да и кнопку от головы Никиты Мустафа никому, кроме тебя, не доверит, так что вариантов у нас нет. Давай, шевелись, время — деньги!       Махмед тяжело вздохнул и смирился, не давая себе труда подумать о том, что Никиту можно упокоить и без кнопки. Махнул Змею рукой, сел в машину и рванул на Базу, рассказывать брату о неприятностях и огребать люли, а Змей посмотрел на часы, задумался ненадолго и запустил на них таймер обратного отсчета:40:00:00 Москва 32:04:46       Ночь одела Московские улицы в желто-белые фонари и красные стопы машин, стоящих в многокилометровых пробках. Снег валил так, словно прохудился небесный мешок, облака злости и недовольства жизнью нависали над головами москвичей все ниже, а богатыри расслабленно почивали на заднем сиденье навороченного Крузака и докладывали о проведенной операции Медведю, который забрал их из Шереметьево, куда они прилетели на частном самолете семьи Лисовских. Князь, сидящий на переднем сиденье, внимательно слушал, хмурился и пытался свести концы с концами. Выходило у него не очень. — Змей — правая рука Мустафы, профи и чертовски опасный тип, — сказал, наконец, он, разглядывая дрыхнущего без задних ног Никиту в зеркало заднего вида. — Почему он не преследовал вас до аэропорта? — Мужики, отъебитесь, а? — взмолился Леха, охрипший от долгого доклада. — Мы за Добрыней полтора года носились по всему миру, как в жопу ужаленные. Теперь ваша очередь. Что хотите делайте, а привязки с него снимите. Вы бы только видели, сколько на нем шрамов. Да в каких местах! Я бы сдох давно. — Леха прав, Вовка, — задумчиво протянул Мишаня. — Богатыри свое дело сделали, теперь наш черед. Плохо то, что Мустафа — террорист мирового масштаба, и его пасут все, кому не лень, а значит, про Никиту спецслужбам наверняка все давно известно. Другое дело Змей. О нем никто и ничего не знает, и это говорит о том, что он может оказаться не тем, кем кажется. — Терпеть не могу шпионов и разведчиков, — проворчал Леха. — Скользкие, как угри. Тьфу! — Раз Змей Никиту отпустил, значит, у него для этого были причины, — продолжил мысли вслух Мишаня. — Завтра же Добрыню в нашу лабораторию загоним, проверим от и до. Вдруг в него датчик слежения или капсула смертельная вшита? — Медведь, он не помнит нихуя, — мрачно сказал Илья, осторожно прижимая голову Никиты к своему плечу. — Ты уверен в том, что его надо к нам домой везти? Он же непредсказуем! А там Ярослав… — Машка мне мозг выжгла воплями о том, что как только Никиту найдем, его к ней надо доставить, — поморщился Мишаня. — С этой хитрой ведьмой только Макс нормально договариваться умеет, но они с Саньком умотали на свой любимый остров и на звонки не отвечают, так что сделаем так, как она хочет, а завтра днем Добрыню заберем. Никуда он ночью не денется. Свяжите его покрепче и снотворное посильнее вколите, чтоб дрых, как сурок, до обеда. — Умеешь ты держать слово так, чтобы сразу двух зайцев убить, — устало рассмеялся Леха. — У меня огромная практика, — хмыкнул Мишаня, — с Лисом по-другому никак.       На этом разговор иссяк, а через пять минут богатыри вывалились из машины и потащили бесчувственную тушку Никиты домой. Снег запорошил их следы, фонарь над подъездом моргнул и погас, а Москву закрутила метель. 31:45:53 — Фух! — выдохнул Леха, скидывая Добрыню на постель в Машкиной спальне. — На вид похудел, а по весу так тяжелее слона стал!       Илья ловко перетянул руки и ноги лежащего без сознания друга пластиковой лентой и вколол ему в шею очередную порцию снотворного. На пару-тройку часов точно хватит, а там посмотрим. Машке Илья верил безоговорочно, а потому шанс поговорить с Никитой без свидетелей оставил. Леха наклонился над кроватью, аккуратно укладывая друга на бок, и начал укрывать его одеялом, но был выдернут из спальни за шиворот Ильей, который внезапно понял, что никто больше не помешает им заняться сексом. — Охуел?! Шею сломаешь! — возмутился Леха, но увидел полные страсти глаза любимого и вспыхнул сверхновой. — Заткнись! — прорычал Илья, впечатывая его в стену. Жадно обшарил руками могучее тело и вцепился в стальную задницу изо всех сил. — Мы дома, Леха. Дома! Наконец-то! Я выебу тебя во все щели. Везде! На кухне, в спальне, в гостиной, в коридоре, в душе! На полу, на подлокотнике, на диване, на столе! Так, чтобы ты охрип от криков. Раскрашу твою задницу в красное рукой и ремнем, не позволю надевать трусы месяц, засуну… — Привет, дяди. — Аппп! — отпрыгнули друг от друга богатыри и немедленно подхватили вошедшего в коридор пацаненка на руки. — Привет, племяш. — Дядя Илья, зачем ты дядю Леху об стену бил? Он же хороший! — спросил Яр, по очереди обнимая огромных дядечек, которых видел на фотографиях и помнил скорее по ощущениям, чем как-то еще. Они уехали, когда ему было всего полтора года. — Он грязный, — смутился Илья. — Я хотел из него пыль вытрясти. — Лучше помой, — посоветовал Яр. — Замечательная идея! — переглянулись богатыри и поставили племянника на пол, где его взгляд наткнулся на жестоко топорщащиеся ширинки их штанов.       Яр ткнул пальчиком в ту, что выпирала особенно сильно. Леха дернулся, зашипел жуткую непотребщину, но вовремя спохватился, закрыл рот и бросился вверх по лестнице в ванную. — А почему у вас штаны так далеко торчат? У меня не так. — Однажды у тебя тоже так будет, — пообещал Илья, сглатывая слюну при виде Лехи, который скинул футболку и на ходу пытался снять одновременно штаны, трусы и носки. — Правда? — не поверил Яр. Увидел голого Леху, одолевшего лестницу и нырнувшего за угол, и ахнул: — Какая у него пиписька огромная! Вот это да! — Я пойду дядю Леху помою, ладно? — снял футболку Илья.       Наклонился, чмокнул в макушку Яра и рванул к Лехе. Они не трахались нормально полтора года! Тихушные перепихоны в счет не шли, ибо распаляли обоих еще больше. — Ладно, — согласился Яр. — Но ты его осторожно мой, а то он от моего пальца аж подпрыгнул. — Ничего, потерпит, — притормозил на самом верху лестницы Илья. Скинул последнюю одежду на пол, оглянулся на малыша. — Леха не мылся очень давно, Ярослав, а значит, вел себя плохо, так что я его отшлепаю, отмою и сделаю из него человека. Он немного покричит, но это нормально, не переживай. Я обещаю вернуть тебе его в целости и сохранности. — Не буду переживать, — махнул рукой Яр. — Иди, мой, а я пойду на папу смотреть. Вдруг он проснется?       Илья, скрипя зубами, дождался, пока малыш с таинственным видом шмыгнет в спальню, и шагнул в ванную, запирая за собой дверь на замок. Леха стоял под душем и остервенело сбривал с паха жалкие останки былых джунглей. Когда успел-то? Гладкая белая кожа и стоящий, чуть покрасневший член мигом лишили Илью остатков разума. — Выебу!       Станок упал на пол, кабинка душа вздрогнула от напора двух тел, но устояла, а Илья впечатал Леху спиной в стенку, закинул его ноги себе на талию и забрался в любимую задницу до упора, не обращая внимания на сдавленное шипение и опавший член. — Мудила озабоченный, больно же! — Потерпишь, — прорычал Илья. Замер ненадолго, упиваясь нахлынувшим удовольствием, и чувствительно приложил Леху по заднице ладонью. Тот перестал шипеть и тихонько вскрикнул. — Громче! — Да пошел… — начал Леха из вредности и желания огрести по полной. Схлопотал целую серию ударов и застонал в голос: — Ильяя! Сукаа! — Я не сука, — впился в него вампирским поцелуем Илья, получил в ответ такой же и принялся втрахивать Леху в стенку душа не щадя ни свой член, ни его задницу, ни содрогающийся душ. — Я самый главный кобель! — Люблю… тебя… — задохнулся от удовольствия Леха, лапая его везде, куда смог дотянуться. Оставляя на нем засосы, царапины и синяки. — Мой господин. — О да. О дааа! — зарычал Илья и кончил, целуя Леху в шею.       Развернул к себе спиной и заткнул ему задницу пальцем, удерживая в ней свою сперму. Зачем? Да кто бы знал! Просто так. Чтобы видеть, как она потечет из него чуть позже, доказывая, что Леха не только друг, но и любовник, и любимый. Илья подтолкнул его к выходу из кабинки. — Идем. — Садист! — простонал Леха, послушно топая к зеркалу, столешнице и ящичкам под ней.       Член торчал и молил о ласке и освобождении, но не получал ни того, ни другого. Кайф, господи, какой же это кайф! Как и палец Ильи глубоко в анусе. Пока еще палец, который наверняка сменит анальная цепочка с тремя маленькими стальными шариками. Леха попытался вспомнить, кто первым начал эти игры, но так и не смог. Иногда им было в невероятный кайф поиграть в господина и раба, давая выход чему-то темному и страшному, что сидело в них очень глубоко и прочно.       Годы, проведенные в спецназе, давали о себе знать, как и нередко вспыхивающая жажда мордобоя. Но как только Илья первый раз отхлестал Леху хлыстом, загнал в его задницу стальные шарики, а потом жестоко выебал его вместе с ними, доводя до экстаза, на них нашло умиротворение и какое-то странное единение, словно недостающие части паззла встали на свои места и собрали узор полностью. Они перестали нарываться на драки в кабаках и занялись бурными и подчас жестокими игрищами в постели. — Мазохист, — прикусил стальное плечо Лехи Илья.       Достал из ящика тонкую цепочку, вымазал в смазке и ввел ее в его анус. Поиграл, заставляя стонать от шарика, давящего на простату, и нацепил на мощную шею Лехи затейливый серебряный ошейник. Взялся за него, потянул на себя, заставляя выгибаться и хрипеть. Лизнул в ухо: — Мой послушный раб.       Взял его напряженный член в руку, провел по нему вверх-вниз, сдавливая у головки сильнее привычного. — Ильяяя! Ещееее! — тихо застонал Леха, глядя на себя в зеркало. Сильные пальцы любимого сжали головку, причиняя долгожданную боль, и он зарычал в голос: — Еще!!!       Илья прихватил второй рукой его мошонку и скрутил ее, продолжая терзать член. Вцепился зубами в мышцы плеча, и Леха взвыл зверем, забрызгивая себя спермой до груди. Илья повернул его к себе, обнял, поцеловал крепко: — Люблю тебя, хоть ты и ебнутый на всю голову извращенец. — Сам такой, — хмыкнул Леха, разворачивая Илью к себе спиной.       Наклонил над столешницей, капнул смазкой на копчик, не жалея, и достал из ящичка небольшую анальную пробку. Илья жестокости по отношению к себе не терпел совершенно, а Леха обожал сдувать с него пылинки, облизывать с ног до головы и трахать, как хрупкого невинного ангела. Сейчас он вряд ли смог бы удержать себя в руках, так что за его член в заднице Ильи поработает пробка, а вот потом, скажем, через полчаса-час, когда они готовы будут продолжить… Мысль терялась среди вариантов того, что Леха сделает с любимым, и наоборот. — Ууууу, — простонал Илья, морщась от постороннего предмета, растянувшего подзабывшую про такое задницу. Медленно распрямился, получил серию поцелуев по плечам и посмотрел на Леху в зеркало: — Мы заросли, покрылись грязью и выглядим гориллами. — Теперь у нас есть хуева туча времени, чтобы все это исправить, — ухмыльнулся Леха и откопал в ящичке новый станок. — Чур, я брею тебя первым! — Ты так соскучился по моему члену? — рассмеялся Илья, лаская рукой бугры мышц на Лехином плече. Медленно и неловко дошел до душа, включил воду и опустил своего брутального извращенца на колени. — Не терпится проглотить его целиком? — Я высосу из тебя жизнь, — пообещал Леха, для начала заливая пах Ильи пеной для бритья. Прихватил его мошонку рукой и принялся за дело. 30:31:22       Змей поднялся в свою квартиру на девятом этаже на лифте, а не пешком, как делал это раньше. Легко открыл сейфовую дверь и ступил в знакомый с детства коридор, не позволяя себе никаких эмоций. Вообще. Он не видел любимого человека почти шесть лет. Он забыл, что значит любить и верить, он превратился в убийцу без совести и чести. Он стал роботом. Он пришел сюда, чтобы сдержать слово. Не больше. Роботы не могут любить по определению.       Змей увидел большой портрет, висящий напротив входа, горящую под ним свечу… и прислонился к стене плечом, чтобы удержаться на дрогнувших ногах. Два парня смотрели на него и улыбались. Строгие костюмы, дурацкие бело-розовые воздушные шары за их спинами и надпись над головами: «Совет да любовь». Что-то набухло в его груди, мешая дышать и сдавливая горло обручем, чтобы через минуту взорваться ядерной боеголовкой, сметая монолитные стены тюрьмы, в которую он засадил свое Я, под основание.       Роботы и убийцы могут любить. Могут!!! — Здравствуйте, Олег. Если вы пришли к папе, то он в больнице.       Змей не шелохнулся — просто перевел взгляд на пацана, возникшего в дверях одной из комнат привидением. — Давно он там? — Со вчерашнего вечера, — ответил пацан и шагнул вперед, протягивая ему руку. — Андрей, его сын. — Олег, его… — замешкался с ответом Змей, беря маленькую ладонь в обе руки. — Любимый, — подсказал Андрей. — Папа хотел, чтобы я знал о вас правду. — Даже так? — Да. Вы лучше к нему в больницу езжайте, — грустно посмотрел на долгожданного гостя Андрей. — Он умирает. Масяня сегодня даже у меня ночевать не осталась и плакала все время. Мне не говорят, но я все понимаю. — Он не умрет, малыш, — обнял его Олег. Поднялся на ноги и, едва мальчишка моргнул, испарился, будто его и не было.       Андрей поежился от мурашек легкого страха, но тут же взял себя в руки, улыбнулся и заглянул в соседнюю дверь. Масяня спала, как всегда раскинувшись поперек кровати. Он присел рядом и подергал ее за волосы. — Масяня! — Мммм… — Бабуля! Проснись! — Ммммм! — Олег приходил, — сказал Андрей и чуть не упал, потому что Масяня подскочила, как ужаленная, и едва не снесла его рукой на пол. — Когда? Где он? Куда… — Я его в больницу отправил, — улыбнулся мальчишка. — Сказал, что папа умирает, а Олег поверил и…       Андрей наткнулся на виноватые глаза Масяни и замолчал, как-то вдруг понимая, что не он обманул Олега, а Масяня обманула его. Всхлипнул, рванулся прочь из комнаты, но был пойман и прижат к пышной груди ласково, но непреклонно. — Мальчик мой, послушай меня. Олег пришел, а это главное. Он не один раз спасал твоему папе жизнь, спасет и сегодня. — Правда? — поднял на нее мокрые от слез глаза Андрей. — А как? Ты же самая умная в мире и не можешь! — Я всего лишь врач, а Олег — чудотворец, — улыбнулась Масяня. — Утром пойдем в больницу и посмотрим, как у твоего папы дела. Я уверена, ему станет гораздо лучше. 28:05:12 4 утра       Змей проклял себя последними словами за то, что не спросил у Андрея, в какой именно больнице лежал его отец. Он потратил больше двух часов, обшаривая три частных госпиталя, так что когда зашел в палату, где лежал Петр, дело шло к утру. Олег грустно улыбнулся. Все как в старые добрые времена: он приходит в 4 утра, а Пит спит и видит его во сне. Капельница, присоски, мертвенно-бледное лицо без капли крови — все это едва не вывело Змея из себя, но привычка контролировать эмоции взяла верх. Он ждал и терпел так долго не для того, чтобы потерять любимого человека на финишной прямой. — Слава Богу, я не видел тебя таким раньше, цыпленок, — прошептал Олег, осторожно устраиваясь с Петром рядом на широкой больничной койке. Обнял, не рискуя шевелить, и осторожно положил голову на холодную грудь. — Хороший мой, соберись, я прошу тебя. Не время умирать, время начинать жизнь заново. Вместе.       Петр глубоко вздохнул, но в сознание не пришел, только монитор с показаниями сердца перестал противно попискивать и успокоился. Олег заулыбался, провел рукой по стройному телу, останавливая пальцы на косточках бедра, и поцеловал любимого в шею, в сапфировую серьгу в ухе, в щеку, в острый подбородок. — Я сейчас сделаю тебе больно, но ты уж потерпи. Это последний раз, клянусь, — через полчаса блаженного лежания в обнимку с Петром сказал Змей и достал из недр одежды тонкий стилет. — Ты должен знать, что Игра началась, а по другому я тебе об этом сказать не смогу.       Сделал несколько надрезов рядом с выступающей косточкой в паху Петра, промокнул перекисью водорода, вернул одежду и одеяло на место и склонился над порозовевшим лицом своего Феникса: — Скоро, любимый. — Олежка… — пробормотал Петр, улыбаясь.       Змей улыбнулся в ответ, ласково поцеловал его в губы и вышел из палаты, не обращая внимания на стоящую на другом конце коридора у окна женщину, которая вошла к Петру в палату, едва Олег закрыл за собой дверь на лестницу. — Твой Змей — ведьмак, каких поискать, друг мой. Тебе с ним несказанно повезло, — поцеловала Петра в лоб Машка. — Я не вижу того, что он затевает, но его план — наша с тобой единственная надежда. 24:56:34 7 утра       Утро в охраняемой, как Форт Нокс, частной клинике началось с пропажи четырех незримых телохранителей Петра. Охрана ходила на ушах, когда в госпиталь приехали Масяня с Андреем. Она едва не ударилась в истерический хохот, увидев своего вчера еще практически мертвого подопечного беспечно жующим виноград и болтающим с Машкой. Олег был здесь и совершил очередное чудо, объяснить которое невозможно. Масяня даже не стала пытаться. Что медицина знает и умеет? По сути — ни черта не знает и не умеет! О чем говорить? Лучше промолчать и порадоваться.       Андрей немедленно забрался к отцу на колени и, конечно же, задел его пах. Петр взвыл, скинул сына на постель и заглянул в штаны. Смотрел он туда минуты две, не меньше, а потом засветился радостью так, что все, кто был в палате, заулыбались и прищурились, скрывая эмоции, а пробегающий мимо охранник заподозрил неладное. Масяня выставила его за дверь, а Андрей прижался к отцу и прошептал на ухо то, что Петр теперь знал и сам: — Олег тебя вылечил, да? — Да. Нам осталось потерпеть совсем чуть-чуть, и я больше не буду болеть и грустить. — Он волшебник? — Лучше, — тихо рассмеялся в темные волосы сына Петр, — он маг, но тссс, никому ни слова, заметано? — Заметано, — важно согласился Андрей и украдкой скрестил пальцы на удачу.       Машка перестала шептаться с Масяней, чмокнула Петра в щеку и отправилась домой, а охранники нашли исчезнувших телохранителей в одной из кладовок и доложили о происшествии тому самому Павлу, который, узнав о чудесном воскрешении Феникса, достал из ящика стола пачку сигарет и впервые за шесть лет закурил. 23:32:01 8 утра       Острые когти, вонзившиеся в плечо, заставили Никиту распахнуть глаза и грязно выругаться. Черный кошак, точно такой же, как тот, что загнал его на крышу, нагло прошелся по нему туда-обратно, запрыгнул на подоконник и растекся там толстой кляксой, напрочь игнорируя наливающегося недовольством Никиту. Снег за окном и гнусный серый свет свинцово-желтых облаков подсказали ему, что пока он был без сознания, его увезли от песков, арабов и солнца очень-очень далеко. Знать бы еще, куда и зачем? И где те два качка, что уделали его, как младенца? Кот потянулся, улегся удобнее и уставился на него насмешливыми желтыми глазами в упор, намекая на то, что у него, в отличие от некоторых неудачников, жизнь — малина. — Я те ее щас подпорчу… — начал Никита, подрываясь с постели… и немедленно падая обратно. Руки, стянутые пластиковым жгутом, крепились к связанным ногам за спиной и не давали разбежаться ни при каком раскладе. — Блять, ублюдки ебаные… — Мама говорит, что ругаться нехорошо.       Никита перекатился на другой бок и уставился на стоящего в дверях малыша в полном недоумении. Какого черта к нему пустили ребенка? Совсем мозгов нет?! Это же идеальный заложник! — А еще мама говорила, что я на тебя очень похож, — сказал пацан и уселся на пол рядом с постелью скрестив ноги. — Я ей не верил. — Почему ты должен быть на меня похож? — Ты же мой папа! На кого мне еще быть похожим? — Я? Твой! Отец?! — опешил Никита. — А как зовут тебя и твою маму? — Ярослав я, — важно кивнул светлой головой пацан, — а мама — Мария, но все зовут ее Машкой, потому что она ведьма.       Неясные тени прошлого промелькнули и исчезли в памяти Никиты, намекая на то, что эта бесстрашная мелочь может говорить правду. Не о ведьме, конечно, а о своем происхождении. Кто знает, чем Никита занимался и где был хотя бы два года назад? А пацану не меньше трех! — Удивился, да? Мама сказала, что ты про меня не знал, когда уезжал, потому что я еще не родился. — Зато теперь знаю, — заворочался Никита, мысленно проклиная умников, связавших его пластиковыми жгутами, а не наручниками. Как от них избавляться без подручных материалов? — Ты рад? — спросил Ярослав. — Не очень, — пропыхтел Никита. — Вот если бы ты меня освободил, тогда бы я больше радовался. — А ты не сбежишь? — Сбежит, Яр. Он всегда сбегает, — ответила за Добрыню Машка.       Подобная формулировка возмутила Никиту до глубины души, как и прислонившаяся плечом к косяку зеленоглазая красотка. Он определенно был с ней знаком, подсказала ему его дырявая память, и расстались они явно не по-людски. — Я не сбегаю! Освободи меня. Я не уйду отсюда, пока не разберусь, какого черта тут происходит. — Твои друганы из постели вылезут, вот тогда мы тебя и освободим, — сказала Машка, отлепляясь от косяка.       Кто бы знал, как ей хотелось прикоснуться к Никите хотя бы пальцем! За эти годы он сильно изменился: похудел, заматерел, обзавелся шрамами на лице и руках и сетью морщинок в уголках жестоких голубых глаз. Раньше Добрыня смотрел на мир совсем по-другому. — Друганы? — Илья Муромец и Леха Попович, — ответила Машка, присаживаясь на уголок постели и касаясь его рукой.       Никита дернулся было в сторону, но в последний момент передумал. Чего ему ее бояться? Она же просто женщина, пусть и красивая. Травяной аромат коснулся его носа и закрутил в душе вихрь из желания, злости, обиды и… чего-то еще, названия которому не было. Машка провела пальцами по обветренным загорелым скулам, выцветшим на солнце добела бровям и запустила их в светлые волосы. Никита зажмурил глаза и затаился. У него так давно не было приличной женщины, что невинные прикосновения просто-напросто обжигали. — Грязный-то какой, — вздохнула Машка. — Ладно, давай так: я освобожу твои ноги, но руки оставлю связанными за спиной. Тебе явно не помешает вымыться. — И как ты себе представляешь процедуру мытья? — открыл глаза Никита.       Мысль о побеге умерла, едва его взгляд наткнулся на Машкину грудь. Сначала она и секс, а потом разборки с «друганами» и побег. Судя по тому, что его притащили в обычную квартиру, зла ему никто не желал. Это было странно и крайне подозрительно, но интуиция, что спасала его не раз, молчала. — Я помогу, — пожала плечами Машка.       Нашла в прикроватном столике ножницы и разрезала ими футболку, освобождая могучий торс Никиты в угоду своим ужасно неприличным желаниям. У нее любовников не было черт знает сколько! А она ведьма! Так что секс у нее будет, хочет того Добрыня или нет. — Ты? Поможешь? А как же правила приличия и все такое? — Мы с тобой встречались, Никита. Любовью занимались. Какие приличия? Чего я у тебя не видела?       Никита благоразумно промолчал. Кто откажется от симпатичной банщицы? Только педик! При мысли о педиках его привычно передернуло. Почему-то эта тема для него была особенно болезненной. Машка перерезала путы на его ногах и отцепила их от рук. Никита поднялся с постели, шагнул на выход, но зацепился взглядом на притихшего в углу Ярослава и остановился. — Ты ведь не сбежишь, пап? — спросил малыш почти неслышно. — Я буду очень хорошо себя вести. Обещаю.       Машка заморгала, сдерживая внезапно накатившие слезы, а Никита проглотил комок в горле и посмотрел на него очень серьезно. — Если я и правда твой отец, то никогда тебя не оставлю. Обещаю. — Идем мыться, папаша, — проворчала Машка, подталкивая Добрыню в коридор. — Воняешь, как скунс. — Объясни мне, женщина, какого черта происходит? — спросил Никита, едва за ними закрылась дверь в шикарную ванную. — Кто меня похитил? Зачем? — На данный момент ты террорист, раньше был спецназовцем, — ответила Машка, стягивая с него штаны. — Сюда тебя притащили твои друзья, чтобы вернуть тебе память. — Как интересно, а про нас с тобой не расскажешь? Кто ты такая? Почему я не знал о том, что у меня сын есть? — Расскажу. Но позже.       Машка сняла с Никиты всю одежду и окинула взглядом с ног до головы. Ему от этого стало очень-очень жарко, кровь бросилась в голову, а желание опалило член с такой силой, что он едва сдержал чертыхание. Дьявол! Да что происходит-то? Никогда раньше он на женщин так не реагировал! Смутное видение векового леса и обнаженной рыжеволосой красотки, сидящей на его бедрах верхом, мелькнуло в памяти и разбилось о настоящее: Машка наклонилась к нижнему ящику шкафа и достала оттуда мочалку. Платье обтянуло попку и открыло глазам Никиты стройные ножки очень высоко. Он громко сглотнул и поклялся, что не пройдет и десяти минут, как зеленоглазая ведьма снова будет принадлежать ему.       Машка включила душ и с непроницаемым лицом подтолкнула в него сверкающего глазами Добрыню, делая вид, что стоящего колом члена не видит. Никита шагнул в кабинку и как бы не заметил торчащие на Машкиной груди соски. Хочет поиграть? Ладно. Пусть только отвернется! Перекинуть связанные руки вперед, протиснувшись между ними бедрами, дело пары секунд, и тогда ей несдобровать. Никита повернулся к Машке лицом, подставляя голову струям воды и недвусмысленно разглядывая ее в упор. Она мило улыбнулась и намылила идиотскую розовую мочалку. Никита хмыкнул и расправил плечи настолько, насколько это было возможно со связанными за спиной руками, подставляя могучую грудь для экспериментов. Машка сжала ноги в глупой попытке удержать стремительно разливающуюся между ними влагу. Провела мочалкой по налитым мышцам, взялась рукой за железобетонное плечо и медленно провела символическим розовым кусочком по кубикам пресса к паху, чувствуя горячее тело Добрыни пальцами. — Хрррхрррр, — не удержался Никита, когда розовая мочалка описала зигзаг вокруг пупка, а хрупкое женское запястье как бы случайно коснулось головки члена. — Издеваешься?! — Есть такое дело, — не стала отпираться Машка, рисуя мыльные узоры в паху и наслаждаясь беспомощностью любимого великана от всей души. — Ты ненавидишь меня?       Слова повисли в воздухе так же ощутимо, как капли воды на теле Никиты. Машка повернула его к себе спиной и принялась за псевдомытье с удвоенным усердием. — Понятно, — протянул Никита, нарушая затянувшееся молчание. — Значит, любишь. — Ты всегда был умнее, чем казался, — собралась с духом Машка. Как вернуть память тому, кто не хочет ничего вспоминать? Любовью или ненавистью? Правдой или ложью? Она выбрала второе: — Ты бросил меня, потому что я забеременела. Сказал, что ненавидишь детей, и сын тебе не нужен. Я не стала тебя уговаривать. — Что?! — возмутился Никита. — Я не мог так поступить с тобой! Это низко и подло. — Может, ты не хочешь вспоминать прошлое, потому что тебе за него стыдно? — спросила Машка и прижалась к могучему плечу лбом, наплевав на льющуюся на голову воду.       Никита думал недолго: дернул им как следует, отправляя ее в полет, перепрыгнул через руки и немедленно вздернул Машку обратно на ноги. Что-то стеклянное с тонким звоном разбилось, вешалка с полотенцами и халатами с грохотом рухнула на пол, но ему было все равно. — Я горжусь своим прошлым! — зарычал Никита Машке прямо в лицо, зная, чувствуя, веря в то, что ему есть, чем гордиться. — И ты любишь меня за то, что я герой, а не злодей!       Увидел в зеленых глазах подтверждение своих догадок и словно сошел с ума: разорвал на ней одежду, надел на нее связанные руки и уложил на пол. — Никита, ты же ненавидишь меня, — символически стукнула его по стальному боку кулачком Машка. — Неправда! — навис над ней Никита. — А что правда?       Он не стал отвечать словами. Какой в них толк, если можно показать все на деле? Поцеловать в губы, раздвинуть ноги, ворваться в тесную влажную глубину изнывающим от желания членом И До Ка Зать Ей Что Она Не Пра Ва! — Никита! Вернись ко мне, — всхлипнула Машка, цепляясь за него, как утопающий за спасательный круг. Ответила на жестокий поцелуй, обхватила ногами за талию, вцепилась в светлые волосы пальцами и заревела белугой: — Пожалуйста! — Какого хуя?! — услышал потерявшийся в телах, эмоциях и воспоминаниях Никита.       Вскинул голову, увидел в дверях знакомых качков, схлопотал от сероглазого ногой в челюсть и, балансируя на грани сознания, неожиданно вспомнил, что он — Никита Добрынин, что сероглазый — его названный брат и лучший друг Илья Муромский, что треугольный качок в дверях — пидор, брат и второй лучший друг Леха Попов, а женщина, которую он так яростно втрахивал в пол минуту назад, — это любимая ведьма, от которой ему никогда в жизни не избавиться. — Машка, я… — начал он, виновато заглядывая в мокрые зеленые глаза, зажмурился от хлынувшей в мозг информации и отключился. — Аааашшшш! — дикой кошкой зашипела на богатырей Машка. Она бы заорала на них матом в голос, но Никита придавил ее собой так, что ей даже дышать было трудно, не то, что орать. — Придурки! Остолопы! Убить вас мало! — Че это? — обиделся Леха, помогая Илье стащить с Машки потерявшего сознание Добрыню. — Мы думали, вы друг друга убиваете, и пришли спасти. Обоих. То есть тебя.  — Идиоты! Я вас об этом просила?! — выпуталась из связанных рук любимого Машка. — Если он сейчас не вспомнит ничего, прокляну вас так, что полгода трахаться не сможете! Зуб даю! — Эй, эй, эй! Давай без проклятий, а? Мы и так из-за вас с Никитой полтора года на голодном пайке сидели! — обнял ее Леха.       Похлопал по голой спине, отчаянно маяча Илье насчет того, чтобы немедленно Машку одеть. Уж больно неприлично они с ней в обнимку выглядели, без одежды-то. Если Никита очнется и увидит их такими, в гости к ним немедленно придет белый пушистый зверек по имени писец. Илья понимающе хмыкнул, нагнулся к лежащей на полу вешалке за халатом и замер от грозного рыка за спиной.       Никита открыл глаза и увидел картину маслом: голый Леха обнимает голую Машку, Машка липнет к нему, как репей, и хлюпает носом в плечо, а голый Илья тянет руки то ли к нему, то ли к вешалке. Ревность, путаные мысли и воспоминания закрутили все в Никите в дикую карусель. Извращенцы! Что это они замышляют?! — А ну стоять! — заорал он и подорвался с пола. Обвел всех грозным взглядом и принялся командовать: — Леха, руки лишние?! Отцепись от Машки и вон отсюда! Илья, убери с моих рук эту пластиковую дрянь и проваливай следом! — Ну и я, пожалуй, пойду, — голосом примерной девочки сказала Машка, делая пару шагов к двери. Никита вспомнил. Вспомнил!!! — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — зловеще протянул Добрыня, потирая освобожденные запястья в предвкушении. — Слышь, Никит, ты ее не сильно убивай, лады? — высунулся из-за двери Леха. Илья обхватил его за шею и потащил вглубь квартиры, но он зацепился за косяк и упорно не желал покидать место сражения. — Машка у нас, между прочим, мама! — Проваливайте отсюда, педики чертовы! — проворчал Никита, подманивая к себе Машку пальцем.       Она закатила глаза к потолку, сделала мученическое лицо и черепашьим шагом поползла на расправу. Судя по всему, Яра Никита ей, вот так запросто, прощать не собирался. — Мы не педики! Мы лазуревые богатыри! — не сдавался Леха, но благоразумный Илья заткнул его поцелуем, закинул на спину и поспешно увез на второй этаж. — Сути дела это не меняет, — едва не рассмеялся Никита, обреченно глядя на счастливо-несчастную Машку, которая до него все еще не доползла. Она стала такой красивой! Еще красивее прежнего. И родила ему сына. И вернула память. Сколько можно спорить с судьбой и с собственным сердцем? — Посмотри на меня, ведьма. — Смотрю, — остановилась Машка. Подняла на Никиту глаза, прочитала в них все до последнего слова и заревела снова, теперь уже от счастья. — Ты такой болван, любимый! — Есть немного, — притянул ее к себе Добрыня.       Обнял, убрал соленые капли с глаз языком и губами, зацеловал, осторожно опустил на пол и продолжил с того места, на котором их прервали непрошеные спасатели. 20:33:51 12 дня       Змей сидел в Парке Горького на скамейке и бездумно смотрел на снег, который накрывал кроваво-красные листья кленов и грязь под ногами пушистым белым одеялом. Эта картина рождала в голове не склонного к философским размышлениям парня четкие ассоциации: снег стирал кровь и смерть из его жизни, чтобы он смог переписать все заново.       Красивый представительный мужчина уселся на скамейку рядом с ним, неторопливо вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил. — Поделишься? — негромко спросил Олег. — Последняя, — сделал глубокую затяжку мужчина. Подумал. — Нет. Курить вредно. — Зачем ты пришел, Павел? — Спросить тебя о том же. Зачем ты приехал в Москву, бросив все в самом разгаре? — Мне это надоело, — ответил Олег. — У тебя достаточно данных, чтобы убрать с лица земли целую орду ублюдков и дать миру передохнуть хотя бы пару лет. — Мне этого мало.       Молчание повисло между ними, говоря больше, чем слова. Павел понял, что Олег никогда больше к своей прежней работе не вернется, а Олег окончательно убедился в том, что отец не собирался никого ликвидировать. Он просто использовал его, дабы получить власть над ближневосточными боевиками, чтобы потом втихую править с их помощью миром. С его, Олега, помощью. Последняя иллюзия разлетелась в сердце Змея вдребезги. Все эти годы он верил в то, что служит Родине, но последние несколько лет перечеркнули все, ради чего он жил и сражался. Олег отрешенно смотрел на падающие с неба снежинки. Он исправит то, что натворил не ради мира во всем мире, а ради корысти и властолюбия одного, отдельно взятого, монстра, и для этого ему не понадобится армия. Несколько правильно подобранных человек прекрасно со всем справятся. — Воскрешение Феникса из мертвых — твоя работа? — нарушил молчание Павел. — Да. Скажи мне за это спасибо. Он бы умер этой ночью, и ты бы остался без гениального хакера. — Он все равно скоро умрет. Так или иначе. — Многие знания — многие печали? — покосился на отца Олег, не давая волю эмоциям ни на секунду. Посмотрим, кто умрет первым, Петр или Павел! — Еще не поздно переиграть, — выпустил в снежное небо пару дымных колец Павел. — Теперь я понимаю, что все эти годы ты любил своего слишком умного цыпленка и сделаешь ради него что угодно. Перестань выделываться, и все станет как прежде. — Не станет.       Молчание снова повисло между ними, но на этот раз оно было лишь завесой.       Они приняли решение одновременно. Посмотрели друг другу в глаза: отец и сын, две стороны одной монеты, которая встала на ребро. Павел замешкался на долю секунды, но Олегу этого хватило. Тонкое лезвие стилета воткнулось в шею того, кто превратил жизнь своего сына в Ад ради мести давно погибшей женщине, ради корысти и ради странной, извращенной и эгоистичной любви, которая все эти годы сводила его с ума. Павел выронил из руки шприц со смертельным ядом и медленно вытащил из шеи стилет, зная, что жить ему осталось от силы минут пять. Змей — профессионал, как ни крути. — Если бы ты понял, насколько Петр мне дорог, то убил бы его давным-давно, несмотря на всю его незаменимость, не так ли? — Да. — Какое тебе дело до того, кого я люблю? — в холодной ярости зашипел Змей. Он отчаянно хотел понять, что творилось в душе и голове монстра, который был его отцом. — Хочешь лишить меня всего из ненависти? — Из любви. — Из любви?! — Я люблю тебя, — прошептал Павел, глотая кровь и окончания слов. Рано или поздно, он должен был ему об этом сказать. — Но совсем не так, как должен любить отец. Я уехал, когда тебе исполнилось семь лет, чтобы не сорваться и не наделать глупостей. — Так вот оно что, — поднялся со скамейки Олег. Откровение отца объясняло если не все, то очень многое. — Ты уехал, но все равно хотел, чтобы я был только твоим, даже если мое тело для тебя недоступно. Чтобы не достался никому и сдох в одиночестве, вечном страхе и ненависти, как ты. — Прости… меня…       Олег наклонился и посмотрел в красивое лицо Павла с ненавистью: — Гори в Аду, мудак. Ты собирался убить меня минуту назад, а теперь просишь прощения?! Да пошел ты!       Выпрямился и шагнул прочь, но сделал всего лишь пару шагов и обернулся. Павел понимающе улыбнулся и сполз вниз по скамейке, откидывая на спинку голову и зажимая слабеющей рукой шею. — Ты… добрый… и это… тебя… погубит.       Олег зло сплюнул в снег и пошел вглубь парка по дорожке, не оглядываясь, а на скамейку рядом с Павлом присел парень в ярко-красной куртке с капюшоном, подобрал шприц с ядом и сноровисто обшарил карманы, заодно снимая с его пальца весьма примечательное кольцо. — Павел, Олег вас пожалел и дал шанс спастись, на что вы и рассчитывали, но я — не он. Так что придется вам сегодня умереть. — Кто… ты? — Князь к вашим услугам, — ответил парень, увидел, как расширились зрачки в глазах Павла, и понятливо заулыбался: — Моя слава за столько лет не угасла, это безумно льстит. Знаете, на каждый хуй с горы найдется еще больший, так случилось и с вами. Не надо было зарываться. — Олег… — Да, он просчитал ситуацию на годы вперед и сделал правильный выбор, когда оставил Никиту Добрынина в живых, зная, что если не сможет убить вас сам, то за него это сделает кое-кто другой. — Переиграл… меня, — слабо улыбнулся Павел. — Не то слово, любезный, — усмехнулся Князь, придерживая его за плечо и аккуратно стирая с губ кровавые пузыри влажной салфеткой. — Если вы думаете, что ваш охранник прямо сейчас собирается прострелить мне башку, то могу вас разочаровать. Он давно мертв. — Почему… — Почему я помогаю Олегу? Я скажу, — наклонился к его уху Князь, на секунду разрешая эмоциям прорваться сквозь отрешенное спокойствие наемного убийцы: — Потому что друг его друга мой друг, гнида. Это только у тебя нет друзей, а у него есть, и даже больше, чем ты можешь себе представить.       Павел захрипел, дернулся пару раз и перестал дышать. — Вот и умничка, — надвинул ему на глаза шапку Князь. Намотал на шею шарф. — Спи, дорогой. До утра тебя вряд ли кто потревожит.       А Олег дошел до конца аллеи, свернул к набережной и возле одной из кафешек успел подхватить под руку поскользнувшегося на обледеневшей дорожке статного седого господина. — Живой! — обхватил его за плечи тот. — Черт, сынок, ты заставил меня поволноваться! — Ты опять за свое, Василич, — заворчал Олег, на долгое мгновение пряча лицо в черном кашемире пальто лучшего друга и названного отца. — Все со мной в порядке. — Не совсем, но скоро точно будет. Идем, прежде чем ты разнесешь половину мира в щепки, мы с тобой выпьем. — Водки? — улыбнулся Олег, послушно шагая рядом с ним к выходу из парка. — Шампанского, — покачал головой Василич. — Ты с водки от всего мира камня на камне не оставишь.       Змей улыбнулся, обнял его за плечи и ничего на это не ответил. Таймер на его часах высветил 20:00:00, а снегопад обрушился на Москву с невиданной силой. 19:12:32 13ч       Дверь в комнату приоткрылась, и Никита моментально проснулся. Яр просочился в спальню и крадучись двинулся к широкой кровати, на которой расположились родители. Добрыня подгреб к себе Машку, попутно укутывая ее в одеяло, и затаился, разглядывая малыша сквозь ресницы и только теперь начиная осознавать тот факт, что у него есть сын. Яр поначалу замешкался, но потом нахмурился и решительно забрался на постель. Пополз вперед по стороне Никиты к изголовью, но до головы так и не добрался, потому что застрял в районе широченных отцовских плеч. Потыкал пальчиками в бугры мышц, пощипал их и даже попробовал на зуб. — Ай! — тихо-тихо возмутился Никита, выпуская Машку из рук и укладываясь на спину. — А если я тебя укушу? — Ты взрослый, тебе нельзя, — авторитетно прошептал Яр, заползая к нему на живот. Поерзал, уселся по-турецки, поставил локти на коленки и подпер ими подбородок. — Ну что, давай, рассказывай. — Что рассказывать? — погладил его по белобрысой голове Никита, ужасаясь тому, какой он маленький и хрупкий. — Как докатился до жизни такой, — явно повторил услышанные где-то слова Яр. — Катился, катился и к твоей маме прикатился. Как в сказке про колобка и лису, которая его съела, — ответил Никита.       Яр похлопал ладошкой по стальному прессу и поковырял пальцем шрам на груди. — Тебя не съешь, ты же железный! — Если я железный, то и ты тоже, — сказал Никита и легонько пощекотал сына за бока. Тот заерзал червячком, захихикал и упал на широкую грудь. — Не похоже что-то. — Хихихи, а я таким же большим вырасту? — спросил Яр, обнимая Добрыню за могучую шею обеими руками. — И смогу как ты маму из ванной на руках носить? — Ну нет, — обнял его Никита, спрятал в руках, укрыл от всего мира. — Лучше я вас обоих буду носить: ее на руках, а тебя на плечах. Пока не вырастешь, конечно. Согласен? — Согласен, — довольно засопел Яр. Полежал немного. — Я есть хочу, а ты? — Я бы тоже не отказался, — тут же согласился Добрыня. — Ты прям мои мысли читаешь. — Я не умею читать, я же маленький, — скатился с него Яр. С трудом дождался, пока Никита натянет штаны, и потянул за палец на кухню. — Давай Растишку с черникой съедим? — Я бы лучше колбасы съел, — подхватил его на руки Никита, усадил на плечо и в несколько шагов добрался до кухни. — Я бы тоже колбасы поел, — тяжело вздохнул Яр, — но мама не разрешает. — Так она же спит, — усадил его на столешницу Никита. — А мы ей не скажем. — Правда? Ух ты! Вот здорово! — А то!       Яр поерзал на столе, подумал о чем-то сосредоточено и постучал шуршащего в холодильнике Никиту по плечу рукой. — Да? — вынырнул из холодильника Добрыня.       Яр протянул ему правую руку: — Ты мой друг, пап. — Конечно, — пожал хрупкую ладошку Никита.       Сварганил два бутерброда с колбасой и помидорами, щедро залив их майонезом, добил сверху сыром и протянул тот, что поменьше, сыну. Яр ухватил его обеими руками, а Никита сделал страшные глаза и прошептал: — Маме — ни слова.       Яр согласно кивнул и впился во вредную вкусняшку зубами.       Машка стояла за дверью, обхватив себя руками, смотрела на своих мужчин в щелочку и не знала, что делать: то ли плакать от счастья, то ли ругаться на Добрыню за самоуправство, то ли просто стоять и смотреть на то, как могучий, покрытый шрамами мужик помогает трехлетнему карапузу запихнуть в рот огромный бутерброд. Из счастливой задумчивости ее вывела трель мобильного телефона. — Машка, за Андреем присмотришь? Мне нужно кое-что сделать.       Голос Петра показался ей странно напряженным, но она не стала мучить его вопросами, тем более что будущее в очередной раз смешалось в ее голове в невообразимую кашу. Пусть делает, что хочет, хуже все равно не будет. В данном конкретном случае ведьминские таланты Машки были абсолютно бессильны, слишком уж много народу вокруг нее вершило свои судьбы самостоятельно: она сама, богатыри, ведьмак Змей и даже маленький Ярослав. 18:23:50 14ч       Андрей появился на Машкином пороге вместе с Мишаней и Вовкой, вежливо поздоровался со всеми, восторженно поглазел на Никиту, обнялся с Яром и чинно уселся на край дивана в гостиной, игнорируя все попытки друга утащить его в детскую. Машка расположилась рядом с ними, скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на кружащих по комнате мужчин. Быка за рога взял Мишаня: присел рядом с Яром и Андреем и посмотрел на них серьезнее некуда. — Пацаны, дело есть. Поможете? — Что за дело? — спросил любопытный Яр, опережая настороженного Андрея. — Надо Илью с Лехой сюда позвать, но они богатырским сном спят, и так просто их не разбудить. Справитесь? — А что нам за это будет? — оживился Андрей. Взрослые заулыбались, он заметил это и насупился. — Что? — Ничего, — пожал плечами Медведь. — Богатым будешь, когда вырастешь. — Я уже богатый, — отмахнулся Андрей. Яр толкнул его в бок локтем. — Ладно, так и быть, сделаем.       Мальчишки убежали на второй этаж, а Вовка сходил на кухню, притащил табуретку и поставил ее на разложенную в центре комнаты пленку. Никита помрачнел, шумно вздохнул, но послушно уселся на табурет, а Мишаня с отрешенным лицом достал из кармана жуткого вида приборчик и скальпель. — Машка, ты точно не хочешь прогуляться? Носик попудрить, к примеру? — спросил Вовка, плюхаясь рядом с ней на диван. — Тут скоро кровищщи будет море целое. — Вы что, Никиту пытать собираетесь? — недоверчиво посмотрела на него Машка. — Только ради тебя, — сделал трагическое лицо Князь. — Ты не рада? — Хорош хохмить, паяц, Никите и так досталось! — Ага, дубинкой. По голове. В детстве. А нам теперь последствия разгребать. — Да ну тебя в болото, — стукнула его по плечу кулачком Машка. Перевела взгляд на Мишаню с Никитой… и Вовка мигом уткнул ее в свое плечо лицом, крепко удерживая на месте. — Фффппхх, мать тв. ммппффф… — Сиди спокойно и не дергайся, раз уж осталась, — перестал придуриваться Вовка.       Она притихла, а он посмотрел на отрешенного Медведя и кинул Никите в руки небольшую аптечку, которую они принесли с собой. — Добрыня, бинты и вату достань, а то кровью тут все уляпаешь. — А что, в другом месте этого сделать нельзя было? — поморщился Никита.       С одной стороны, все смертельное дерьмо, что в него вшили, необходимо было извлечь, а с другой, подставляться под скальпель Медведя не хотелось категорически. Он же, когда не в духе, мясник мясником, а сегодня, похоже, был тот самый случай. Никита облегченно выдохнул, когда сканер в его руках пискнул только один раз. И то вперед. Шеи коснулось холодное острое лезвие, и он постарался переключиться на другое, благо тем для размышления было предостаточно. Например: а что, собственно говоря, происходит? — Змей связался с нами, рассказал кое-что и просил не показывать тебя народу до вечера, поэтому я и ковыряюсь с тобой лично, — пояснил Мишаня, деловито кромсая скальпелем бычью шею Добрыни в поисках капсулы с ядом. — А потом? — решил уточнить Никита.       Что-то в голосе Медведя подсказало ему, что этой ночью кое-кому из сидящих здесь конкретно не поздоровится. И это однозначно будут не Мишаня с Князем. Оставалось надеяться, что Илья с Лехой его в беде не бросят. Тяжко Никите без них. Ох, как тяжко. Просто невыносимо. Едва Добрыня о друзьях подумал, как они возникли на пороге. Нисколько не изменились! Не то что он. Никита стиснул зубы от боли и моральных терзаний. Илья с Лехой вернули ему его жизнь и подарили любимую и сына. Как с ними теперь разговаривать? Не извиняться же за свое дурацкое поведение! Почему, дьявол их разбери, все так запуталось?       Богатыри кивнули присутствующим и расселись на свободные кресла подальше друг от друга. Флафф после бурной и большей частью жестокой ночи пер из обоих со страшной силой. Им до одури хотелось обниматься, целоваться, ласкать друг друга так нежно и ласково, как только возможно, и шептать на ухо признания в вечной любви и преданности, не вылезая из постели даже поесть. Илья встретился взглядом с Лехой, прочитал в его глазах нечитаемое и поспешил отвернуться. Вот же дьявол! Вроде не пили, не курили и не кололись, а штырит так, что стыдно. — Потом у тебя будет ОФП, Добрыня, — полный холодной насмешки голос Князя мигом вернул всех в реальность. Илья нахмурился, а Леха перестал мечтательно улыбаться и насторожился. — Побегаешь, постреляешь, руки-ноги разомнешь. Тебе полезно. — Наживку из меня сделаете? — начал злиться Никита. — Змей сказал… — Он террорист, маньяк и бездушная гадюка! Какого черта вы его слушаете, я не понял? — перебил Князя Добрыня. Медведь добрался скальпелем до капсулы в его шее, и он зарычал от боли матом, стискивая в руках бинты. — С… п… б… х… Вы бы видели, что он вытворял! — Змей — разведчик, — одобрительно глядя на Добрыню, ответил Вовка.       Никита — мужик, чего уж там. Другой на его месте уже в голос орал, а этот думать умудряется. — Разведчик? — нахмурился Никита. — И для кого он так старается, интересно? — Для нас, но вся фишка в том, что его непосредственный начальник решил стать самому себе господином, а Олега в это дело не посвятил. Так что последние пару-тройку лет Змей работал на него. — Понятно, почему он никогда в подготовку массовых терактов не лез. Нахуй ему это не нужно было. Да и светиться перед всеми лишний раз не с руки. Торговля оружием и наркотиками — это одно, а горы невинных жертв — совсем другое, — чуть ли не простонал Никита и неловко стер кровь с шеи и груди. Больно, черт побери! Медведь его жалеть явно не собирался. — Змей, между прочим, тебе второй раз жизнь спасает, — подал голос Мишаня. — Спасает? Наверняка уже Мустафе сдал с потрохами, чтобы самому не палиться. Как только на улицу выйду, за мной хуева куча отморозков охоту начнет! — Змей тебя нам вернул, а дальше мы сами разберемся, не маленькие, — сказал Князь. — Знать бы еще, что за игру он ведет и зачем самолично в Москву приперся. Рискует ведь не по-детски. За ним спецслужбы всего мира с тесаками наперевес носятся. — Мфффммм… я знаю! — вырвала голову с плеча Князя Машка. — Пусти, я Никите помогу. — И что же ты знаешь, ведьма ясновидящая? — отпустил ее Вовка. — Петр, которого мы все отлично знаем, его любимый. Олег приехал, чтобы быть с ним. Так или иначе. — От это номер! — переглянулись Вовка и Мишаня.       Машкины слова многое объясняли. Да что там, эта информация объясняла абсолютно все: и спасение жизни Никиты два года назад, и зацепки для его поиска, и возможность утащить его в Москву и даже неожиданную просьбу Петра присмотреть за Андреем. Вовка глянул на помрачневшего Мишаню. Одна и та же мысль пришла им в головы одновременно: «присматривать» за мальчишкой им придется не день и не два, а как минимум пару лет. И то, в лучшем случае. — Блять, да что за хуйня вокруг меня творится?! — нарушил наступившую тишину Никита. — Кругом пидарасы! Не может быть, чтобы Змей тоже пидором был! — Дорогой, ты Петра видел? Не видел! Вот и молчи в тряпочку, — перебила его Машка. Мишаня вытащил из шеи Никиты капсулу, и она принялась обрабатывать рану. — Он родился мужчиной по недоразумению. У него внешность ангела, понимаешь? И потом, Олег кроме него ни с одним мужиком никогда не спал, так что пидор из него тот еще. — Да плевать я на все это хотел! Он трахается с мужиком! Мир катится к чертовой матери, раз из шестерых реально крутых пацанов четверо извращенцев. Бред! — Никита, заебал, — не выдержал Илья. Поднялся с кресла, подошел к другу и жестким ударом в челюсть снес его на пол. Навалился, не давая подняться, и выдал все, что накипело: — Какая, нахуй, тебе разница, с кем я ебусь и как?! Не с тобой же! Не лезь в личную жизнь других, гомофоб гребаный! Я же к вам с Машкой в постель не лезу! — Ты не понимаешь! — попытался вырваться Никита, но Илья его не отпустил. — Это зараза! Вирус! Леха нормальным был, пока не узнал про Макса с Саньком! А потом ты туда же! Стоит мне отвернуться, как вы мне в задницу членом полезете?! — Это ты не понимаешь, дебил! Леха — гей до мозга костей и всегда им был. Трахаться с мужиками для него нормально, но ты ему как брат, а с братьями не трахаются. Я не такой, как он! Я люблю его и никогда не пересплю с другим. С женщиной — да, а с мужиком — нет! Так или иначе, но ни у кого из нас на тебя никогда не встанет! — Успокоил, блять, слов нет! — вырвался из рук Ильи Никита.       Перекатился, поднялся на ноги и наткнулся сначала на обиженные Лехины глаза, потом на ледяные Вовкины, а напоследок на мудрые Мишанины, от которых оторваться не смог. Вспомнил жуткие зеленые глаза Змея в те моменты, когда приходилось убивать, и неожиданно понял, что пытался вбить ему в голову Илья.       Личная жизнь человека никого не касается.       От того, что Медведь или Змей будут трахаться не с мужиками, а с женщинами или вообще перестанут заниматься сексом, ничего не изменится. Они точно так же запросто свернут Никите шею, спокойно сожрут пару котелков каши, стоя на пехотной мине, и вытащат из-под шквального огня раненого напарника. Секс с мужчиной не делает адекватного мужика плаксивой манерной шлюхой, не меняет его жизненные ценности и не заставляет бросаться на друзей с диким желанием выебать их во все щели. Секс — это секс, а друзья — это друзья. — Дошло? — насмешливо спросил Медведь. — Дошло, — опустил голову Никита, — но извиняться не буду. — Упертый гомофоб, — скрипнул зубами Леха. — Тоже мне, лучший друг! — Остынь, Леха, — остановил его Илья. — Нам сейчас не до этого. Когда голову Никиты из петли вытащим, тогда делай с ним, что хочешь. — Наконец-то мы перешли к сути дела, — не удержался от сарказма Князь. — Не прошло и года! Добрыня, ты свои бабские истерики закончил?       Никита хотел было нахамить, но вовремя вспомнил, с кем разговаривает, и благоразумно промолчал, только головой кивнул. Князь — не Илья, церемонии разводить не будет. — Вот и отлично, — перехватил инициативу Медведь. — Маша, тебе пора прогуляться, заодно малышню отвлечешь, а то глаза у них больно любопытные были. Вовка, подготовь все для записи Никитиных откровений. Послушаем, покумекаем, а потом думать будем, как его из игры живым вывести.       Машка хотела было упереться рогом, но увидела окаменевшую челюсть Мишани и передумала. Лучше уйти самой, чем вылететь пробкой. Что может сделать хрупкая женщина с толпой решительно настроенных мужиков? Много чего, но в данном конкретном случае, самое мудрое — оставить в покое. Что она и сделала: поднялась в Лехину спальню, отобрала у мальчишек плеть, ошейник, цепочку с шариками, эластичную мухобойку, прищепки и наручники, стараясь не думать о том, как все это применялось, и отправилась на прогулку. 13:01:27 19ч       Петр зашел в магазин элитной мужской одежды, когда вечерняя Москва встала в пробках насмерть. Снегоуборочная техника застряла вместе со всеми, снег завалил дороги, народ сменил машины на метро, устроив на центральных станциях коллапс, и город погрузился в хаос. Петр в метро не пошел. Кто его туда пустит? Незримые телохранители Павла следовали за ним по пятам и не давали делать глупости. Да он их не делал никогда, но сегодня… … сегодня терпение Петра кончилось. Да, Игра началась, и он знал об этом, но желание увидеть Олега выносило мозг к чертям. Если у них все получится, то любимый гад будет рядом с ним до самой смерти, а если нет? Если их обоих пристрелят до того, как они смогут хотя бы обняться? Петр взял несколько рубашек и прошел в самую дальнюю примерочную. Именно в этом магазине шесть лет назад Змей покупал для них свадебные костюмы. На их свадьбу, кто бы по этому поводу что ни думал! Может, и у Олега не хватит сил ждать финала? Петру достаточно было простого прикосновения и поцелуя, чтобы взять себя в руки и обрести железную решимость. Наверное.       Он рассеянно снял верхнюю одежду, расстегнул рубашку, прикрывая глаза, чтобы вспомнить далекий счастливый день и двухминутный яростный секс, что они устроили в этой кабинке… — Цыпленок…       Теплые губы накрыли ухо с серьгой, рубашка полетела на пол, и Петр открыл глаза, чтобы увидеть в зеркале того, кого любил столько долгих лет. — Ты пришел…       Олег в ответ обнял его так, что он задохнулся, но не моргнул и глазом, но Змей догадался сам: поспешно ослабил хватку, уткнулся носом в шею, вдыхая любимый запах, как маньяк из «Парфюмера», и замер. Шесть лет они ждали этой встречи, представляли ее в красках, откровенных позах и грязных подробностях, но теперь все это казалось глупым, пошлым и суетливым. Крепкое объятие, теплое дыхание на коже и молчание, которое кричало о любви так громко, что можно было оглохнуть. Что может быть лучше этого? Сейчас — ничего.       Петр повернулся к Олегу лицом и зарылся носом в воротник его кожаной куртки, касаясь губами загорелой кожи, цепляясь руками за меховые отвороты, умирая и возрождаясь вновь от холодных пальцев на обнаженной спине, от вспыхнувшей надежды и непоколебимой веры в то, что они сумеют найти тот единственно верный вариант, который подарит им долгую счастливую жизнь. Вместе. — Андрей в безопасности? — прошептал Олег, титаническим усилием воли умеряя желание подхватить Петра на руки и никогда больше не отпускать. — Да. Машка — идеальный вариант. Вокруг нее толпа богатых, умных и очень опасных мужиков, ты же знаешь. Они позаботятся о моем сыне лучше меня, — губами на кадыке и грудной впадинке ответил Петр. — Думай о нас, а не о нем, любимый. Мне без тебя больше не жить во всех смыслах этого слова.       Олег обхватил его за шею двумя руками, пробуждая в обоих воспоминания, и виновато-лукаво посмотрел ему в лицо. — Поцелуй меня, Пит. Пожалуйста! Сам. — Я не умею целоваться, и ты на меня разозлишься, — не скрывая счастливой улыбки, прошептал Петр. Столько лет прошло, а Олег помнит. Помнит! Все до последнего слова. — Но я постараюсь. — Закрой глаза, глупый ты мой цыпленок, — улыбнулся Змей, накрывая его длинные ресницы губами, — и перестань стараться. — Совсем? — зарылся в короткие волосы любимого мужчины руками Петр. — Совсем, — выдохнул в яркие губы Олег и получил такой поцелуй, что едва не растерял весь свой хваленый контроль к чертям. Ответил, запутал языком, сменил бешеный напор на щемящую нежность, прошептал:  — Что бы ни произошло, верь мне, любимый.       И исчез, будто его никогда в этой примерочной и не было.       Петр присел на стул, отдышался, успокоил сердце, взял себя в руки и через десять минут вышел в вечерний город. — Петр, с вами все в порядке? — возник с ним рядом телохранитель. — Нет, мне не очень хорошо, — ответил он, подхватывая мужчину под руку. — Пойдем домой пешком, Анатолий. Я сдохну, если мы будем толкаться в пробке или в метро. Как устану, зайдем в кафе и отдохнем. — Как скажете, — согласился Анатолий, делая знак водителю по возможности следовать за ними.       Змей проследил за неспешно шагающей парочкой и набрал номер на мобильном. — Мустафа, у меня для тебя две новости. Одна хорошая, вторая плохая. С какой начинать? — С плохой. — Никита как сквозь землю провалился. Мне нужна помощь местных. У тебя здесь есть связи? — Да. Секта сатанистов и несколько мафиозных авторитетов. Я скину тебе информацию через десять минут. А хорошая новость? — Я нашел Феникса, Мустафа. Если подсуетимся, то получим его живым максимум через пару-тройку часов. — Вот это новость так новость! Что нужно от меня? — Частный самолет из Домодедово с разрешением на вылет в Саудовскую Аравию и нашими людьми на борту. Через 12 часов. Никаких посторонних на нем быть не должно. — Сделаю.       Змей убрал телефон в карман и отправился вслед неспешно бредущим по заваленной снегом улице мужчинам. 12:55:41       Махмед сошел с трапа самолета и поежился от ветра, промозглой сырости и снегопада. Повезло еще, что рейс задержали, а не отменили. Мустафа рвал и метал, когда он рассказал ему о том, что Никиту похитили русские спецназовцы, а Змей полетел за ним следом. Один. Махмед в который раз вознес хвалу Аллаху за то, что Мустафу отвлекли, иначе лежал бы он сейчас мертвым. Телефон завел нехитрую мелодию, и Махмед поспешно вытащил его из внутреннего кармана не слишком теплой куртки. Едва не уронил в снег, выругался, попросил за это прощения у Аллаха и ответил на звонок. — Змей нашел Феникса. Проследи, чтобы они оба сели в самолет, который будет ждать их в аэропорту. — А как же… — У тебя два брелока. Никитой займутся местные, которых выберет Змей. Отдай брелок главному загонщику, а сам не отходи от Змея ни на шаг вплоть до самолета. — А потом… — Не задавай вопросы, на которые знаешь ответы, — отрезал Мустафа и отключился. 10:21:11 22ч       Машка с трудом припарковала машину, попросту загнав Ниссан Мурано в сугроб по уши. День выдался на редкость тяжелым. Она устало потерла глаза и попыталась расслабиться. Мальчишки спали в обнимку на заднем сиденье и заставляли ее сохранять бодрость духа, несмотря на ужасную дорогу, пробки, усталость, тревогу за Никиту и поздний час. Марго, жена Вовки и ее лучшая подруга, не хотела выпускать их из своего особняка до последнего, но Машка была неумолима. А вдруг Никита еще дома? Может, она успеет обнять его до того, как он уйдет на разборки и, кто знает, вернется ли? — Мам? Мы домой приехали? — сонно закопошился на заднем сиденье Яр.       Машка посмотрела на него в зеркало заднего вида и заулыбалась: он с серьезным видом обнимал спящего на себе Андрея и даже не пытался из-под него выбраться. Это только на людях мальчишки могли ругаться, драться или обижаться друг на друга. Когда их никто не видел, они все делали так мирно и слажено, что казались одним целым. Как близнецы-братья. Яр провел рукой по худой спине Андрея и что-то зашептал ему на ухо. — Не хочу, — капризно пробурчал тот и обнял Яра крепче.       Машка провела рукой по лицу, смахивая несколько вариантов будущего, в итоге заканчивающихся одним и тем же. Братья ли? Дай-то Бог! Иного Никита просто не переживет. Если, конечно, у него еще пары сыновей не будет. Машка позволила себе немного помечтать. — Мам, ты спишь что ли? Пойдем домой, там же папа! И Илья с Лехой. — Идем, — улыбнулась Машка, открывая заблокированную изнутри дверь джипа.       Снег и холод ворвались в салон вместе с насмешливым мужским голосом, который заморозил ее до самого сердца: — Здравствуй, Машуля. Давно не виделись.       Она закричала что есть мочи и попыталась ударить Стаса в лицо, но он оказался куда как проворнее: выдернул ее из машины за волосы, уронил в сугроб и как следует приложил ногой под живот. — Заткнись, ведьма, иначе твоим карапузам не поздоровится.       Машка закрыла глаза и закрутила метель слов и привязок, призывая на помощь всех и вся. Стас вздернул ее на ноги, двое мужиков потащили к огромному черному джипу мальчишек, когда с дерева на них прыгнул черный кот. Скатился когтями по лицу того, кто держал Ярослава, и бросился под ноги второму. Вопль полный боли и ярости огласил двор, Яр вырвался из рук бандита, прыгнул на голову мужику, что упал в сугроб, вырвал из его рук отчаянно брыкающегося Андрея, и они рванули к подъезду со всех ног. — Сильна, ведьма, — закинул в джип Машку Стас и крепко приложил ее кулаком по голове. 03:13:57 5 утра       Никита стоял в центре огромного подвала и пересчитывал потенциальных мертвецов. — Долго же ты нас искал, богатырь.       Никита перевел взгляд с распятой на кресте Машки на выступившего из мрака мужика, одетого в ярко-алую хламиду. Яростный фанатизм в глазах и фигура спортсмена делали его чертовски опасным. Как и свора его приспешников.       Никита сдался им вскоре после того, как стало ясно, кто, куда и зачем утащил Машку, а от охотников за его головой осталось фиг да нифига. Независимых любителей быстро заработать богатыри упокоили ближе к двум часам ночи, авторитеты отозвали своих псов, когда потеряли убитыми больше половины, и только адепты Сатаны сдаваться не собирались, истово веря в то, что сегодняшняя ночь поможет им обрести величие и власть. Князь не дал богатырям перебить их всех и предложил Никите сдаться: фотография Машки, висящей на кресте, отрезвила спасателей на раз, как и неожиданное требование выдать им Добрыню.       По некоторому размышлению становилось очевидным, что все это — очередная ловушка Мустафы. Сумасшедшие сектанты — его любимая тема. Он спонсировал подобных фанатиков по всему миру, ведь с ними так легко иметь дело! Стоило только объявить того или иного человека врагом их веры, и, вуаля, жестокие пытки, а потом и верная смерть обеспечены в ста случаях из ста. Никакие мольбы, взятки и угрозы не помогали обреченным на мучительную казнь спастись. — Дела, знаешь ли, не у тебя одного, — пожал плечами Никита. — Зачем я тебе нужен? — Ты? — хмыкнул Стас, вытаскивая из широкого рукава небольшую черную коробочку. — Мне нужна ведьма, а ты всего лишь приятное дополнение, Добрыня. Мало того, что за тебя плачено золотом, так ты тот самый человек, который может сделать мою драгоценную ведьму счастливой. Я ждал тебя не меньше, чем она. — Кто заплатил тебе? — спросил очевидное Никита, чтобы потянуть время. Ребята застряли в катакомбах, зачищая в них всех ублюдочных крыс до последнего. — Змей, — оскалился в улыбке Стас и подошел к Добрыне на расстояние удара сразу, как только один из адептов приставил к груди висящей на кресте без сознания Машки длинный тонкий кинжал. — Он сказал, что ты придешь за ней в день, назначенный для этого самим Сатаной. Так и случилось!!! — Черт бы его побрал! — скрипнул зубами Никита, поражаясь гениальности своего бывшего босса.       Змей продумал все давным-давно, и теперь его невероятный план срабатывал без осечек. Он дал найти Никиту в тот день, когда ему это было нужно. Позволил притащить в Москву, зная, что друзья привезут его к той, что способна вернуть ему память. Никита сделает ее счастливой, и тут сработает та самая стопудовая ловушка, что ждала его много лет, потому что сатанистам нужна не просто ведьма. Им нужна счастливая ведьма в 11 день 11 месяца 11 года в 1 ночи. Они ее получили, а Добрыня пришел к ним в руки сам. Зачем бегать за ним по городу? Нарываться на ментов и ловушки? Рисковать и тратить время? Сатана позаботился обо всем сам, и не важно, что говорил он устами Змея. Те, кто посмел заглянуть в его зеленые глаза, увидели в них только смерть. — Сатана знает все обо всем, — ухмыльнулся Стас, открывая коробочку и беря в руку брелок. — Ты знаешь, что это? — Удиви меня, — скривился Никита, с трудом удерживая себя на месте: парень, что стоял возле Машки, провел тонкую кровавую полосу по ее телу от шеи до груди. Она даже не пошевелилась. — Я нажму на кнопку, и твоя голова взорвется, — расхохотался Стас, делая подручному знак опустить крест с жертвой в горизонтальное положение. — Но сначала мы приведем нашу драгоценную ведьму в сознание. — А потом? — Потом я буду трахать ее, как сам Сатана, а ты будешь смотреть на это и молить своего глупого Бога о смерти для нее и для себя.       Никита сжал кулаки, когда Стас мощной оплеухой привел Машку в себя, краем глаза заметил несколько новых теней в погруженном во мрак свечей подвале, и уставился на нее в упор. — Не надо! — прошептала Машка, зная, что если Никита кинется на помощь, они оба погибнут мгновенно. Нож, что держал у ее горла адепт, разрезал нежную кожу. — Заткнись, стерва, — отозвался на ее шепот адепт и скинул капюшон, являя Машке того самого Эдика, что мечтал заполучить Леху и его квартиру в свои загребущие ручонки много лет назад. — Сегодня я отомщу тебе за все! — Эдик? Что ты тут делаешь, задница похотливая?       Удивленный донельзя голос Лехи смешал планы абсолютно всем. Эдик вздрогнул, увидев стоящего у стены вооруженного до зубов бывшего любовника, и от неожиданности взмахнул ножом. Стас нажал на кнопку брелока, а Никита кинулся вперед и закрыл собой Машку. Тонкое длинное лезвие опустилось на спину Добрыни, но черная тень толстого кота успела накрыть его раньше. — Мяявк!       Хлюп. Шлеп. Хрусть. — Сдохни, мразь! — прошептал Леха, выпуская в Стаса половину обоймы пистолета, в то время как Илья одним движением ножа упокоил Эдика навсегда. — Зачищаем! — спокойный, как сама смерть, голос Князя разлетелся по подвалу эхом. — Аааааа!       Пынк. Пынк. Пынк. Вжих. Хрусть.       Никита скатился с Машки, за долю секунды разрезал кожаные ремни, что ее держали, подхватил с пола окровавленную тушку Бегемота и рванул на выход, оставляя друзей разбираться с сатанистами самостоятельно. — Хахахахаха, — вдруг истерично расхохоталась Машка, обнимая Никиту за шею. — Леха! Хахаахахаха!!! — Милая, девочка моя, успокойся, — усадил ее на заднее сиденье джипа Никита. Положил на колени кота и крепко поцеловал в губы. — Что с Лехой? — Он неподражаем! — вырвалась Машка.       Прижала Бегемота к груди, пощекотала ему пузо… он дернулся, открыл очумелые глаза и сиганул с ее рук на улицу, по пути от души проехавшись по щеке Никиты когтями. За все хорошее! — Поганец! — проворчал Никита. — Он тоже тебя любит, — счастливо рассмеялась Машка, сквозь разошедшиеся в сознании тучи любуясь на светлое будущее, и потянула Добрыню на себя. — Илья с Лехой спасли меня, а Бегемот тебя. Невероятно! — А я, значит, тут ни при чем? — возмутился Никита, послушно наваливаясь на нее так, чтобы кое-что при случае можно было легко пристроить кое-куда ко всеобщему удовольствию. — Еще как при чем, — сказала Машка и поцеловала его в губы.       Никита зарычал, задумался на мгновение, а потом залез в джип, закрыл центральный замок и отпраздновал окончание великой битвы за жизнь самым что ни на есть правильным способом. 01:18:59 7 утра       Эту ночь московские менты, охотники за головами и наемные убийцы запомнили надолго, в том числе и потому, что в течение нескольких часов то тут, то там вспыхивали перестрелки, после которых обнаруживался труп. Или пара трупов. Все они были из тех, на кого досье уже в папку не помещалось, а прижать улик и связей не хватало. Такие, как они, не оставляют улик. После первых трех перестрелок, произошедших в разных концах города, но закончившихся на удивление одинаково, стало понятно, что в городе идет Охота. На кого? Этот вопрос так и остался без ответа, потому что спрашивать трупы было бесполезно, а свидетелей не оказалось ни одного.       Впрочем, едва менты поняли, что происходит, патрули и машины ДПС с улиц испарились, а их место заняли хмурые мужики в штатском. Они не показывали документы, не приставали с вопросами и не вмешивались ни в какие драки или разборки. Просто констатировали факты и делали выводы, докладывали в оперативный штаб и вычеркивали подонков из длинного списка одного за другим. На финальную разборку в подвале сталинской высотки хмурые мужики приехали только после того, как им разрешили это сделать. Если есть те, кто готов убрать дерьмо с улиц, не стоит им мешать, так что на место происшествия они добрались вместе с пожарными, которые принялись тушить пожар в катакомбах только после того, как убедились, что гореть там, в общем-то, нечему.       А в некоем кабинете некий генерал пожал руки пятерым мужчинам и одной женщине. Поблагодарил за неоценимую помощь некоей государственной организации, показал медали, которыми эта самая организация их наградила, и убрал коробочки в сейф, вызвав понимающие улыбки на лицах мужчин и ехидный прищур на лице женщины, которая прекрасно знала, что коробочки в этом сейфе задержатся ненадолго. Они ушли, генерал довольно покачался на любимом кожаном кресле, мечтая о том, что благодаря этому делу подсидит некоего зажравшегося товарища в Европе и займет его место. Телефонный звонок разрушил все его мечты подчистую. — Феникса похитили, товарищ генерал. — Кто?! — Змей, правая рука Мустафы.       Генерал выдал порцию указаний, поднял на уши всех и вся, но спасти своего самого важного сотрудника не сумел, потому что… 00:11:13 8 утра       Змей выбрался из машины на взлетном поле и подхватил бесчувственного и жестоко избитого Петра на руки. Ветер пробирал насквозь, но благодаря огромному ангару, возле которого стоял частный самолет Мустафы, хотя бы не сбивал с ног. С десяток шагов по обледеневшему полю, двадцать ступенек трапа, и вот оно — тепло, уют и свобода. Второй пилот, он же стюард, он же навсерукиспециалист, помог уложить Петра на низкий кожаный диван. — И этот дохлый цыпленок — Феникс? — недоверчиво спросил он. — Откуда ты знаешь про Феникса? — вскинулся Змей, обшаривая самолет глазами.       Махмеда в нем не было. Жаль. Олег бы раскроил ему череп первым делом. Смотреть, как он пытает Петра, было невыносимо, но Феникс успел слить во всеобщий доступ в Сети и уничтожить слишком многое, прежде чем они до него добрались. В охране у него и впрямь были лучшие из лучших. — Об этом весь мир уже знает, — напыжился мужик. — Сообщи Мустафе, что Феникс на борту, и сваливаем как можно быстрее. — Разрешение на вылет уже получено, босс в курсе, — отозвался из кабины первый пилот. — Если пошевелитесь, то впишемся в трехминутное окно на взлет, что есть прямо сейчас. — Мустафа позвонил, — появился во входном люке Махмед. — Мне надо кое-что проверить и доделать, так что я остаюсь в Москве еще на пару суток. — Не вопрос, — пожал плечами Змей. Подтолкнул к кабине второго пилота. — Давай, шевелись, пока спецназовцы не просекли размен. — Размен? — не понял тот. — Пока все бегали за Никитой, которого в итоге сожгли сатанисты, мы сперли у русских Феникса, — пояснил Змей.       Махмед хмыкнул в бороду и спустился с трапа на поле. Люк за ним закрылся, самолет покатился по дорожке следом за машиной с оранжевой мигалкой, на несколько десятков секунд скрылся из виду, объезжая ангар, а потом вырулил впереди длинной вереницы самолетов, ждущих своей очереди на взлет. Не останавливаясь, прокатился на взлетно-посадочную полосу и через несколько секунд птицей взмыл в тяжелые серые тучи. 00:00:02       Змей посмотрел на часы, обнял пришедшего в себя Петра, ласково провел по синякам на прекрасном лице кончиками пальцев и прошептал ему на ухо, цепляя губами сапфировую серьгу: — Финишная прямая, и мы свободны. — И даже смерть не разлучит нас? — улыбнулся разбитыми губами Петр. — Конечно! — вернул ему улыбку Олег. — Никаких смертей. Хватит с меня, любимый. Хватит. 00:00:00       Махмед проводил взглядом взлетевший самолет и нажал на кнопку брелока, что всю дорогу теребил в руках. Яркая вспышка разорвала серые тучи в клочья, грохот взрыва содрогнул стекла аэропорта, а на поле, что шло за территорией аэропорта, посыпались обломки разлетевшегося на части самолета. Махмед набрал номер на телефоне и приложил трубку к уху, неспешно двигаясь в сторону служебных ворот среди хаоса и откровенной паники персонала. — Готово, брат. — И Змей, и Феникс? Ты уверен? — спросил его Мустафа. — Включи телевизор, — окрысился Махмед. Он ненавидел своего старшего брата всеми фибрами души и, если бы только Змей ему предложил, перешел бы на его сторону. Увы, брат оказался умнее. — Я их лично на самолет посадил и люк закрыл! — Ты чем-то недоволен? — спросил Мустафа. — Почему ты так решил? — В последнее время ты слишком часто стал повышать голос в разговоре со мной, брат. Это не дело. — Я просто устал, — поспешил оправдаться Махмед. — Значит, тебе нужно отдохнуть, — сказал Мустафа и подумал о том, что брат окончательно отбился от рук, а значит, стал смертельно опасен.       Мустафа предполагал нечто подобное, а потому подготовился заранее, так что теперь убрать ненужного свидетеля и опытного террориста было делом пары секунд. Мустафа набрал на экране смартфона трехзначный код и нажал ОК. — Ты пра…       Это было последним, что сказал Махмед, потому что взорвавшийся телефон прихватил с собой его голову. …       В Машкиной гостиной было полно народу, но стоящая при этом тишина оглушала. Богатыри, Князь, Медведь, Машка и Андрей с Яром смотрели новости. Самолет, в котором по донесениям разведки и слухам среди бандюков были Олег и Петр, разнесло в клочья с такой силой, что полиция не смогла даже толком собрать тела. — Не верю я в это, — выключил телевизор Вовка. — Змей слишком умен, чтобы так глупо погибнуть! Наверное, он использовал Мустафу и русские спецслужбы, чтобы от них с Фениксом отстали раз и навсегда. Нет человека — нет проблем. — Машка, ты же ведьма, — посмотрел на любимую Никита. Сел на диван и посадил на колени хмурых мальчишек. — С ними все в порядке? — Да, конечно, — рассеянно ответила она, потирая виски. — Олег — тот еще ведьмак, так что ничего определенного по их местоположению сказать не могу. Знаю только, что Петр с ним, и они едут на север. — Раз они живы и вместе, нам переживать не о чем, — повеселел Леха. Посмотрел на Андрея. — И тебе тоже. Мы за тобой присмотрим, пока твоему отцу будет не до тебя, и с его врагами разберемся. В смысле с тем, кто еще остался. — А он за мной вернется? — не выдержал и хлюпнул носом Андрей.       Мужчины переглянулись, а потом Никита обнял его и сказал уверенно: — Твой отец любит тебя и обязательно заберет к себе. Не скоро, но мы ведь никуда не торопимся, правда?       Андрей огляделся вокруг, собрал ободряющие улыбки надежных, как скалы, мужчин, сжал руку Яра в одной руке, Машкину в другой, прислонился спиной к широкой груди Никиты, глубоко вздохнул и реветь передумал. Эпилог Норвегия, полгода спустя       Основательный двухэтажный дом смотрелся на берегу изрезанного ветрами и волнами полуострова так гармонично, будто родился вместе с камнями, деревьями, мхом и прочей норвежской красотой. Его построили лет десять назад, но хозяева в нем появились лишь перед этим Новым годом. Два парня лет под тридцать. Хельге и Питер. Говорят, они были датчанами, но никто наверняка этого не знал. Их редко видели в городке, к которому административно относился этот особняк, а потому местные жители пользовались любой возможностью, чтобы попасть к парням домой или уговорить их остаться в городке подольше, например, дабы распить кружку-другую темного пивка в местном кабачке. Поначалу они оставались крайне редко, но ближе к лету пообтесались и стали задерживаться чаще.       Хельге, зеленоглазый улыбчивый крепыш, пил пиво литрами, совершенно от него не пьянея. Обыгрывал всех в бильярд одной левой с закрытыми глазами и флиртовал с женщинами, но никогда не заходил в этом опасном деле дальше танцев или долгих задушевных бесед в ярко освещенных местах. Мужики мигом оценили его правильное поведение и приняли в свое закрытое братство с распростертыми объятиями. Питер, хрупкий, светлый и прекрасный, как ангел, поначалу свел с ума половину женщин городка и ближайших окрестностей своими голубыми глазами, неумением вести себя в обществе и жуткой историей про сына, которого у него отобрала стерва-мать. Им так хотелось залечить душевные раны этого замечательного парня! Но время шло, а он по-прежнему шарахался от женщин, как от чумы, и с удовольствием менял их общество на возню с детьми или просиживание штанов за игральными автоматами или планшетом, так что даже самые упрямые поклонницы записали его в вечные холостяки и оставили в покое.       Те, кто сумел-таки попасть к новичкам в гости, ничего интересного не рассказывали: обычный дом, добротная стильная мебель, очень уютно и просторно. На чердаке — бильярдный стол, на втором этаже — спальни и неплохой тренажерный зал, на первом гостиная с камином, кухня и вырубленный в скале бассейн. В гараже две дорогие машины: мерседесовский кроссовер и седан Вольво, в уголке укрытый брезентом катер. Ничего особенного. Хозяева гостей встречали добродушно. Кормили, поили, смешили и отпускали восвояси довольными донельзя, но так и не получившими ответов ни на один свой вопрос.       Вот и сегодня все было как всегда. Гости уехали, украшенные замысловатым литьем ворота за ними закрылись, а хозяева посмотрели друг на друга и рассмеялись. — Тебе не кажется, что мы переигрываем? — спросил Питер, скидывая одежду. Он обожал разгуливать по дому обнаженным. — Местные аборигены записали нас в разряд забавных чудаков, так что не заморачивайся на этот счет, — ответил Хельге, провожая Питера пристальным взглядом и раздумывая над тем, что диванчик у панорамного окна очень даже подойдет для того, чтобы завернуть на нем любителя пощеголять голышом в эротичный крендель. — А над чем ты предлагаешь мне заморочиться? — дошел до диванчика Питер.       Оглянулся на стоящего возле камина Хельге и медленно наклонился аж до самого пола. Руку за диванчик потянул. Пыль проверить. Мало ли, вдруг ее там уже полтонны накопилось? — Маленький извращенец, — рассмеялся Хельге и мигом оказался у него за спиной. Скинул одежду и притянул Питера к груди. Пощекотал ухо с сапфиром языком, провел руками по впалому животу, обхватил пальцами пока еще мягкий член и поерзал пахом по его ягодицам. — Тебе утреннего секса мало? — Утром был несерьезный перепихон, — голосом капризного ребенка сказал Питер, — а я хочу заняться любовью по-настоящему. — Это надолго, — поежился в предвкушении Хельге. — Конечно, а как иначе? Я к этому делу даже успел подготовиться, пока ты гостей выпроваживал.       Хельге поцеловал его в губы, подхватил на руки и донес до любимого дивана во второй гостиной. Уложил на живот, навис сверху и начал прокладывать поцелуйную дорожку от уха по плечу до третьего позвонка и вниз. Добрался губами до копчика, приподнял стройные бедра повыше, разводя ноги Питера шире, и спустился в открывшуюся впадину языком, заставляя любимого мужчину выгибаться и тихонько постанывать от удовольствия. Сменил язык на влажные пальцы, приласкал простату, поддрочил рукой со смазкой себе и забрался в покорно расставленные ягодицы членом до упора. — Олеег, — прогнулся едва ли не до дивана Питер. Оперся о него локтями, поднимая плечи максимально высоко. — Да? — лизнул его в ухо Хельге и завел долгий ритмичный танец, то ускоряясь, то замедляясь. Забираясь то глубоко, то лишь по головку. Растягивая, растрахивая, переворачивая, лаская руками и губами, возбуждая… — Олеежка! — простонал Питер, содрогаясь в судорогах долгого оргазма.       Хельге собрал сперму с нежного живота губами и, подчиняясь ласковым рукам, улегся на спину, подставляя себя умелому рту любимого. — Обожаю тебя, — ласково обтер прохладной мокрой салфеткой покрасневший от долгой работы член Хельге Питер. Пощекотал татуировку кобры в его паху языком и спустился до звенящих яичек: засосал, поиграл губами, языком… — Цыпленок, господи, — зажмурился Хельге. Вцепился в светлые волосы пальцами, приподнял бедра навстречу горячему рту и жадным губам. — С ума меня сводишь! — Мммм? — Питер заглотил истекающий солеными каплями член по самые гланды. Сжал стальные бедра руками и зарычал: — Хррррррр! — Любимый! — простонал Хельге, кончил глубоко в горло и немедленно его покинул, растекаясь по дивану довольной жизнью медузой.       Питер проглотил сперму, прополоскал рот из стакана, стоящего на журнальном столике, и попытался убрать попавшие на диван капли, но Хельге не дал ему заниматься глупостями: отобрал салфетки, подмял под себя и накинул на обоих покрывало. — Забей, Пит. Постираем потом. — Потом? — Ага, — поцеловал его в макушку Хельге. Нашарил пульт от огромного экрана, что висел на противоположной стене, и принялся тыкать на кнопки. — Дай сюда, — не выдержал Питер, отбирая у него пульт. — Тоже мне, шпион, с обычным пультом разобраться не можешь! — У меня есть ты, зачем мне напрягаться? — Что ты хотел посмотреть? Порнуху? Хоккей? Каратэ? — Не угадал, — улыбнулся Хельге. Достал из незаметной щели еще один пульт и набрал одиннадцать цифр. — Что это? — немедленно отобрал у него игрушку Питер. — Это сюрприз, цыпленок. — Не люблю сюр… — начал говорить Питер, но на экране появилось изображение, и он немедленно закрыл рот. — Привет, пап! — сказал темноволосый пацан лет шести и помахал рукой. — Я записал это послание на видео и попробую сделать так, чтобы оно до тебя дошло. Я знаю, что ты жив и что Олег с тобой. Мне мама Маша сказала, и Яр тоже. Надеюсь, у тебя все хорошо. За меня не переживай. У меня все отлично, ведь рядом со мной брат, две мамы и целых три папы. Пока тебя нет, они за мной присмотрят.       За спиной мальчишки возникла хмурая и очень решительная физиономия пацана лет четырех, который наглым образом подвинул его со стула. — Дядь Петь, вы ему не верьте, он все врет. Ночью в подушку ревет и ужасно по вам скучает. И папа у него один! Вы! И если вы хороший, то… — Дурак, опять мне запись испортил! — оттолкнул его от экрана темноволосый. — Я хотел уже отправлять, а ты! — Сам ты дурак, — снова протиснулся вперед решительный пацан и ткнул пальцем на какую-то кнопку.       Экран погас, Петр уткнулся лицом в диван, а Олег принялся ласково гладить его по спине, успокаивая ему сердце и нервы простыми прикосновениями. — Я так скучаю по нему, Олежка! — сумел справиться с собой и со своим ненадежным сердцем Петр. — Не думал, что так сильно люблю его, веришь? — Верю. Послание немного запоздало, но до адресата дошло. Твой сын — гений похлеще тебя и сделал так, чтобы мы просто не смогли это сообщение не заметить. — Когда я смогу его увидеть? Как думаешь? — повернулся к любимому лицом Петр.       Увидел довольную улыбку греющейся на солнце кобры, хитрый прищур зеленых глаз и задышал открытым ртом, пугая Олега до дрожи. Не успел остановить, послушно проглотил все, что сорвавшийся с места Змей ему принес, и вцепился в его крепкое бедро пальцами, как клещ. — Что ты задумал? — Не волну… — ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛ, ГАД ПОЛЗУЧИЙ?! — скрутил пальцами кобру в паху Олега Петр. — Я тебя одного никуда не отпущу! Не смей рисковать, понял?! — Ой-ой-ой, — громко запричитал тот, не делая, впрочем, попыток освободиться. — Не буду, не буду, не буду! Отпусти! — Ладно, — смилостивился Петр. Выдохнул, затащил Олега на диван и улегся на него сверху. — Говори! — Лето на дворе. Я написал письмо своему старому другу и пригласил его на рыбалку. — И? — Он, оказывается, теперь женат, и без жены ни шагу сделать не может, так что приедут они вместе. — Звучит неплохо. — Да. К слову, жену его зовут Елена Борисовна. Очень интересная дама. Говорят, большой специалист по собиранию разбитых сердец.       Петр заморгал и спрятал лицо на широком плече. — А еще у них есть внук, — прошептал Олег и обнял любимого крепко-крепко. — Его зовут Андрей. — Олежка… — Без него мы их даже на порог не пустим. Я все подготовил и проверил. Это безопасно, цыпленок, клянусь. Они прилетают в Осло через месяц. — Спасибо, — счастливо выдохнул Петр.       Поерзал на крепком теле любимого, успокоился и задремал, позволяя таблеткам себя усыпить, а Змей смотрел в высокий потолок, пересчитывал деревянные балки и строил наполеоновские планы. Если Пит жить без сына не может, будет ему сын. Мерзнет в суровом климате? Будет ему другой: теплый, солнечный и ветреный. Скучает по друзьям? Будут ему друзья. Не знает, чем занять гениальный мозг? Будет ему работа. Мысли рождались и умирали, лопались мыльными пузырями, громоздились скалистыми горами, и, в конце концов, вылились в неплохую такую идею. Остров в Тихом океане, там, где не сильно жарко летом, и совсем не холодно зимой. Отель, практически незаметный среди зелени и камней. Байдарки у причала. Немногочисленные и очень богатые туристы. Океанская яхта. Частный спутник на орбите и лучшие девайсы мира для Пита. Закрытый клуб для Олега и тех, кого как бы нет, но кто каждый день своей жизни тратит на то, чтобы люди во всем мире жили спокойно. В этом клубе ВИП-места давно уже заняты: Никита. Илья. Леха. Хм… Князь и Медведь. Василич. Мальчишки, опять же.       Змей усмехнулся и провел по стройной спине своего хрупкого ангела руками. Тот поежился и сонно пробормотал ему в шею: — Ну что еще? Не пущу! — Без тебя — ни ногой. — Не увиливай, — потерся о его шею носом Петр. — Я скажу тебе так, цыпленок, — улыбнулся Олег. — Сначала мы ненавидели друг друга и ждали, когда все закончится, потом притирались и ждали, чем все обернется, затем сходили с ума и ждали встречи, сейчас мы любим друг друга и ждем твоего сына. Хватит ждать, любимый. Пора получать от жизни максимум удовольствия. — На свое тридцатилетие ты подаришь нам остров в океане и райскую жизнь? — зевнул Петр. — Я согласен. — Ты все-таки гениальный хакер. Умудрился взломать мне мозг и прочитать все мои мысли, засыпая! Что же будет дальше?       Петр не ответил, потому что сон срубил его окончательно и бесповоротно.       Уходящее за кромку леса солнце коснулось лежащих на постели мужчин багровым лучом, а Змей уложил своего хрупкого цыпленка на груди удобнее, укрыл легким покрывалом и достал из очередного секретного ящичка планшет. Проверил камеры наблюдения возле дома, по дороге в городок и на реке. Активировал ловушки, сменил пароли на электронных замках и включил сигнализацию. Прошерстил полицейские и интерполовские сводки. Изящно сдал очередного зарвавшегося сумасшедшего ублюдка спецслужбам сразу трех стран. Убедился, что ничего им с Питом не угрожает, погрузился в виртуальный мир Интернета с головой и принялся воплощать мечты в реальность. 09.02.15