Темные Миры

Мир тонул в отчаянье и смерти, живые привыкли пожирать и использовать павших. Нехватка чистых энергона и металла приводила к тому, что уже не просто мародеры громили места захоронения корпусов, а целые отряды Мусорщиков с молчаливого одобрения входили в гробницы — нужны были запчасти, им просто нечем стало ремонтировать живых. Если раньше что-то оставалось на полях сражений, то теперь разве что бесполезные куски брони: все, что не успевали забрать, сжиралось десептиконами и вирусными, утаскивалось врагом на свои нужды. Последние капли уважения к павшим соратникам у десептиконов закончились — остался только Голод. Доблесть? Желание нового будущего? Свобода? Возможно, это уцелело у высших офицеров, кого лично прикармливали генералы, но рядовые десептиконы были охвачены безумным чувством пустоты и вечной жажды. Юникрон был близко — казалось, он изменил орбиту, накрыл собой Кибертрон, взирая, как всякий, кто опустился до порочного и греховного, чужого, но еще живого энергона, навсегда превращался в жаждущего битвы и смерти, чужой… своей. Не оставалось желания жить — только существование в битве, и только полное угасание могло остановить такого солдата. Саундвейв слышал его — Зов Юникрона; что-то подобное некогда рождалось внутри их планеты, но только совсем иное, пусть и подавляющее. Юникрон же поселял в них что-то такое, что даже искалеченных, почти разодранных на части заставляло биться до конца, угаснуть, но забрать с собой побольше врага. Праксус не сдавался, он был немногонаселенным городом, но защищенным, и не было в нем предателей, кто мог открыть им путь, но больше не было, без сомнений, и способных остановить десептиконов и Мегатрона. Автоботы падут, будут пожраны и разобраны, и из них Шоквейв создаст новых десептиконов. Праксус — бельмо на оптике, город все еще функциональный; и пусть там нет ни заводов, ни какого-либо мощного вооружения для захвата, он был им нужен — именно туда почивший Жрец вывез часть информатория Иакона. Город нужен целым, его энергостанции и хранилища, но им совсем не нужны его обитатели. Мегатрон, чаявший, что с запуском Сигмы к ним вернутся энергон и возможность воспроизводства, был готов бросить туда все войска, накормить страждущую армию живыми. — Найти Октана и заправить все шаттлы, приготовить танковые дивизии к перебросу, и… Старскрим, свяжись с выжившими сикерами. Сикеры, Праймасом отмеченный народ, гибли не только в попытках защититься от мародеров и увечий после падения города… они отказывались быть падальщиками, погребали своих павших и защищали гробницы. Практически весь город превратился в склеп, сикеры цеплялись за порушенные башни, оставаясь там, где хоть что-то уцелело, постепенно слабея; некому было их вести их вперед — почти все лидеры пали в день, когда с небес рухнула кара. Остался лишь Сансторм, но вера вместе с жизнью угасала в их Искрах. Появление в охваченном тленом городе Старскрима и его триады было подобно знамению, и всякий, в ком теплились жизнь и ярость, обратился к ним и влился в ряды десептиконов. — Проклят! — Сансторм явился на башню, где Старскрима обступили десятки сикеров, а Тандеркрэкер и Скайварп раздавали энергон — пусть не чистый, но первородный, не слитый из чужих магистралей. Старскрим сделал то, о чем так долго мечтал, — хрипло расхотался в лицо Жрецу. — Твой бог мертв! Мои триадники были в Сигме, когда Праймас нас покинул! Сигма принадлежит теперь Десептиконам! Теперь будут существовать только они, остальных ждет смерть и забвение. — Богохульник! Сила, что дана мне Праймасом, тебя покарает! Старскрим двинулся к Жрецу, совершенно не обращая внимания, что тот разворачивает свои поля, распространяя смертельное излучение. Старскрим уплотнил поля и продолжил весело скалиться в лицо пылающему гневом Сансторму. Ни трепета, ни страха — Сансторм ощутил на себе прикосновение его полей и отшатнулся, словно от мерзости. — Что, противно? — Старскрим наступал, игнорируя взвывшие анализаторы и процессорный шум, его Искра не дрогнула: нет власти над ним у Сансторма. Космическая защита — наследие прошлого как ликвидатора, того, что оставила им славная звездная экспансия. Он тот, кто мог касаться звезды — что ему Жрец! Жрец сделал шаг назад, и все, кто был на той башне, отвернулись от него. Сансторм скрипнул клыками, на его обычно благостном, спокойном лице проступила ярость, но не произнес он не слова — лишь сорвался с башни сияющий золотой тетраджет. — В Праксус? — Тандеркрэкер не обернулся, ведь за башней начиналась оплавленная пропасть: у него не хватало смелость увидеть их город таким. Он еще чаял найти хоть одного выжившего воспитанника, хоть одного сикера, поставленного им на крыло. . — Он? Нет, искать свою паству, здесь он проиграл. Впрочем, и нам не нужны те, кто готов идти за мертвым богом, которому никогда не было до нас дела. Заправьте всех и собираемся в лагерь, не хочу здесь оставаться. Старскрим посмотрел в недра прожженной лазером дыры и отвернулся — пустота, нет там в недрах никакого бога.

***

— И что же наш великий лидер собирается сделать с непокорным Праксусом? — Старскрим был у Мегатрона, пока шла подготовка шаттлов и солдат, но сам план не был объявлен. — Тебе не терпится? — Мегатрон отложил датапад; голод, его армия голодает, и это приводит к плохим последствиям — убийства, драки, неподчинение приказам. Он должен насытить их, пока база не превратилась во второй Каон. Старскрим кивнул, совершенно не скрывая своих желаний. Он привел сикеров и отобрал не просто способных сражаться, а жаждущих мести; еще несколько триад вернулись из пустошей, и их холодный гнев тоже будет опорой в этой войне. Однозначно он заслужил награду, за чем и пришел в глубь базы, в саму обитель Лидера. Сикеру казалось тут тесновато и темно — Мегатрон предпочитал полумрак, и если здесь появлялся кто-то нежеланный, то лидер имел возможность достать атакой без использования пушки с любого конца помещения. Стол, платформа, несложное ремонтное оборудование, кубы с энергоном и бесконечные датапады; они были всюду — донесения, карты, отчеты ученых, но, в отличие от зала собраний, здесь был хаос, понятный только хозяину. Вхожи сюда были немногие, даже Старскрима допустили недавно; вот Саундвейв, как успел заметить сикер, перестал тут появляться. Мегатрон опустился на платформу: офицерам назначено время сбора, у него есть время подзарядиться, перед Старскримом не имело смысла изображать всесильного, не подвластного усталости. Не после Каона… — Мы сожрем этот город, все живое, оставив себе стены. Алая оптика вспыхнула — ведь до этого чаще всего им доставались развороченные управленческие узлы и пустые склады: слишком много времени уходило на преодоление стен, автоботы успевали перебросить диверсионные силы Прайма. — Они не смогут в этот раз подойти к городу: твои крылатые собратья сбросят бомбы, отвлекая зенитные орудия, а после… Шестифазники готовы к бою, их поставили на крыло. Старскрим скривился: летать по-настоящему могли лишь те, кто создан для этого, а эти увешанные апгрейдами уроды технологии разве что перемещаются в воздухе. — И после у автоботов не останется выбора, у них останется только Оптимус Прайм, — Старскрим подошел ближе и не сопротивлялся тому, что его, дернув за руку, втянули на колени. Награду сикер заслужил. Поля столкнулись и сплелись, Мегатрон прощупывал его, проверял. — Не смей меня предать. — Не смей сходить с ума. Сикер чуть притушил оптику; раньше он бы вывернулся или раскачал все до коннекта, сейчас они оба слишком устали, и большей пользой будет отдых. В этом всем больше доверия, чем в сплетенных проводах и перелитом топливе. Странно, неправильно, но так — совершенно устраивало их обоих, здесь и сейчас.

***

Шоквейв не имел эмоций, и ярость, и обида были ему недоступны, но раз за разом он терпел поражение, сражаясь с системой Сигмы. Уже и вирусная линия производства остановилась, а основная даже на принудительном питании не подавала признаков активности. Терминалы работали, но не добраться было не то что до синтеза Искр — производственные матрицы, и те были недоступны. Протоформы с едва тлеющими Искрами, запертые в капсулах — как насмешка Сигмы, как испытание. Как разжечь сияние жизни и разума, внедрить коды производственной матрицы и придать форму существа, способного к изменениям, кибертронца-трансформера? Не дряни вроде Джиаксуса, не управляемого дрона, а подобного себе? Грузная фигура ученого перемещалась от терминала к терминалу, причудливые тени плясали на полу и стенах освещенного лишь мониторами зала управления. Глубже! Обойти все защитные протоколы: ему не нужны описания систем, трансформ, типов, это все давно изучено! Ему нужен доступ к творению, а не к описанию. Система защищалась — она разумна, это Шоквейв понял давно, но явно не на уровне полноценного трансформера. Тяжелый многострочный код… если бы Шоквейв был мнемохирургом, то понял бы, что это больше всего похоже на разум перезаряжающегося трансформера, но он своими манипуляторами уничтожил последнего ему известного специалиста. — Ты не можешь чувствовать, — пальцы единственного полноценного манипулятора то набирали глифы с невероятной скоростью, то замирали над панелью. — И что-то понимать, и если мы — твой эксперимент, то теперь наша очередь вмешаться, твои мощности так слабы. Отдай мне управление, и я верну стабильность нашей расе. Но система вывешивала очередную стену громоздких путаных кодов, не пропуская недостойного. Он оторвался от терминалов: грядет совещание, и он должен присутствовать лично. Мегатрон наконец решился и пошел по пути желания большинства. Вошел он последним, предпочитая не подставлять спину боевиконам: пусть его новая броня была способна выдержать прямой выстрел из станера, сикеры были слишком непредсказуемы. Слишком нелогичные создания, но в армии у них особый статус. На совещании присутствовал и Октан, трехфазник из поколения предыдущего Прайма. Саундвейв с трудом просчитывал линии с ним: возможно, он на грани смерти, а возможно, не собирается участвовать в этих событиях напрямую. Однако он принял знак десептиконов, а прожорливая натура трехфазника заставит держаться тех, у кого есть энергон: до падальщика ему не опуститься. «От Тарна ему не уйти», — Саундвейв открыл их личный линк, зашифрованный так, что даже при взломе дешифровщик скорее сойдет с ума, чем заполучит хоть строчку. Судьба Праксуса решалась здесь и сейчас. Атака будет неожиданной и в первую очередь направленной не на стены, а на опустевший пригород и пустошь за городом. Будут скинуты кассетные бомбы большого радиуса, дабы повредить и наземные, и подземные пути отступления. ПВО не достать легких сикеров, которые понесут заряды, а вот для атаки на стены и нужен Октан и его пятерка шаттлов. Бывшие космические пираты, скитавшиеся на краю системы, теперь очень востребованы на родной планете — Мегатрон утолит их голод. Их задача сбросить на город… смертников. Живых еще, но лишенных воли трансформеров, в которых заложена одна последняя программа. Пока ПВО разберется, в чем дело, они пробьют брешь, и тогда к городу подступят танки. Танкам не важна дорога, при бомбежке им оставят узкий подступ к городу, а дальше уже это не будет иметь значения — даже малое повреждение стены, образование слепого пятна в автоматической защите города, позволит прорваться. Мегатрон решил вести армию лично: мощь его пушки будет, возможно, решающей при прорыве стены. Шоквейв тяжело поднялся со своего места. — Повелитель, позвольте, это нелогично, велика вероятность повреждений. — Не все решается логикой, — Старскрим даже не поднимался, только сверлил алым взором ученого. — Повелитель нужен на передовой для поднятия духа наших воинов и устрашения врага. — Воины шестой фазы… — Займутся городом после нас, и отрядами, которые, возможно, успеет послать Прайм, — отрезал Мегатрон, — мое место в этом сражении не обсуждается! Я все еще жду результатов по Сигме, Шоквейв, твое место там, а не в планировании боя. Уязвленный Шоквейв лишь покорно опустился назад. Но прочитать что-то в его линзе или позе было совершенно невозможно. — Начать погрузку войск, подготовку армады. Я надеюсь на тебя, Старскрим. — Все будет исполнено, — сикер удалился выполнять приказ. Армаду он соберет и раздаст указания, но сам не собирался после отступить за шаттлами. Он хотел видеть Мегатрона в бою, и никто не посмеет его этого лишить. Следующее утро для Праксуса уже не настанет.