***
Тот, кто владеет умами, владеет всем. Альфа Трион это понимал очень хорошо, а еще знал, что, кроме процессора, есть и Искра, а контроль над ней дает еще больше возможностей для манипулирования. Пока мех молод, он не умеет себя контролировать и легко подчиняется воле старшего. Главное – подавить страх и первое сопротивление; сейчас Трион готовился подчинить двух молодых меха, возможных носителей Матрицы. О, этот оттенок оптики, нечто невероятное и притягательное! Чистый теплый взгляд голубых линз – они не знают о своем возможном великом будущем. Зета Триону нравился больше за свою настойчивость, Орион слишком чувствителен для такого бремени. Зато Орион нравился самому Триону за чистоту взглядов, желание положить все на правое, по его мнению, дело и умный процессор, который Жрец обязательно направит в нужную сторону, обломав прорезающееся своеволие – получится идеальное орудие. Немного подправить мировоззрение, и можно знакомить с реальностью, вытащив из уютного мирка. Но для Ориона иллюзия уже рассыпалась – долгие разговоры с сенатором Роллером, короткие, но полные эмоций встречи с Мегатроном; но до прозрения ему было еще далеко. Слишком много времени отнимали работа, занятия и собственные изыскания в архиве. Сегодня сам Жрец вызвал его к себе, но не в кабинет, а в кварту. У Ориона это не вызвало подозрений – мало ли что, да еще старшие меха подначивали, что Трион, видимо, сам предпочтет провести «посвящение», но упорно молчали и посмеивались при попытке расспросить. Орион воспринял это как-то так, что его положение в Храме изменится и он получит должность, ибо до сих пор числился просто рабочим. Кварта Альфа Триона была не в пример помпезнее обители Ариэль – богато украшенная и задрапированная, в ней было светло и тепло. Наставник встретил его улыбкой и провел в один из отсеков, развернув обычно тщательно скрытые поля. – Сейчас неспокойные времена, мой ученик, и я хочу убедиться в силе твоей веры и верности мне, – Трион модулировал успокаивающие звуки, но этот голос не нравился Ориону так, как голос Мегатрона, и молодой мех лишь вопросительно посмотрел. Чем он может доказать верность, что сделать? Он и так честно исполняет все обязательства. Его погладили по плечам, и ладони Триона накрыли его нагрудное стекло, но отклика Жрец не почувствовал. Что ж – придется действовать иначе, напрямую; у Ориона проявлялось чувство к фальши в мелочах. Большую ложь он пока не понял, ибо в ней живут сотни таких, как он, ею пропитано все. – Открой мне свою Искру, – тихо и уверенно произнес Жрец, смотря прямо в оптику ученику. Орион замер и растерялся – он знал, что такое возможно, знал, что многие так делают, но сам открыться не мог. Что-то не давало произвести частичную трансформацию брони. – Не могу, – молодой мех опустил взгляд, и нет, он не чувствовал стыда. Он понял, что не хочет открываться перед Наставником – нет, он верен ему, но есть предел, за который он не пустит, то, что он не готов отдать. Трион снова провел по броне, уже в открытую атакуя полями – и... ничего, юнец будто и не чувствует, и Трион был уверен – даже интерфейс не заставит его открыться. Жрец был дальновиден и понимал, что любой его неосторожный шаг – и он потеряет доверие, а это было совсем ни к чему. – Что ж, я не сочту тебя предателем от этого, – Альфа Трион нарушил долгое молчание, – но вера твоя еще слаба, раз ты не можешь справиться со своей Искрой и подчинить ее процессору. Тебе нужно уметь с этим справляться. Орион впервые его не слышал, в процессоре стучало упрямое «Нет!», закрывая разум от яда чужих слов, и только здравый смысл заставлял не стискивать кулаки, а лишь смотреть в пол. Каждое разумное существо имеет право на свободу – в это Орион свято верил; он не знал, как ему себя защитить, но быть безвольным не хотел. Ему нужен был совет, и не сенатора. Трион отпустил ученика, уверенный, что тот сейчас очень сожалеет о том, что не доверился полностью ему. Как же ярко колыхались поля – юнец был смущен и испуган собственной реакцией. Ничего, он еще вскроет этот приз, и это будет самая сладкая победа! А Орион знал, куда отправится после отбоя, обходя камеры и спускаясь туда, где никогда не было солнца. Мегатрон дернулся почувствовал чужое присутствие, но успокоился, признав Ориона. Гладиатор не сразу пошевелился, проверяя наличие слежки –но нет, авти был один, совсем. Камер тут не было, а охрана ленилась в перезарядочные циклы проверять дальние одиночные клетки с редкими, но толстыми прутьями, где содержали самых опасных десов; к тому же охрана знала, что в эти груны туда могли спускаться жрецы, а наблюдать за тем, что они делают, было опасно для актива и процессора. – Мегатрон, – тихо позвал Орион; голос его дрогнул от осознания того, что он пришел сюда один и мог вызвать гнев гладиатора, который не воспринимал его всерьез. – Что же случилось такого, что ты пришел сюда один и так поздно? –Мегатрон плавно поднялся и прижался к решетке, заглядывая в голубую оптику. – Не хочу подчиняться, не хочу отдавать Искру, – он выдержал взгляд алых линз, а внутри все дрожало от низкого хрипловатого голоса Мегатрона. Хотелось прижаться к нему, почувствовать сильное поле и успокоиться. Бушующий в Искре протест не давал нормально мыслить. – Никто не хочет, все мы пришли в этот мир для иного, – черные пальцы поймали мягкий, гладкий подбородок. – Теперь ты понимаешь меня? Понимаешь, почему я должен начать очищать Кибертрон от старого уклада? Внутри все замерло от ощущения близости, мощи и уверенности. И непослушные губы произнесли лишь одно слово. – Да... – Ближе, – рыкнул гладиатор, вжимаясь в решетку и прижимая к себе авти. Орион мог быть не согласен с его методами, с тем, как он жестко отбирает соратников и как убивает врагов, но сейчас об этом думать не получалось. Нет, Мегатрон не подавлял его, а отрезал от окружающего мира своим полем. От напряжения по синим антеннам заплясали искорки, в Искре бушевало пламя. – Мы свободны, ты и только ты управляешь своей Искрой, – горячо шептал гладиатор. Орион едва слышно всхлипнул, и Мегатрон впился поцелуем в приоткрытые губы, не давая авти испугаться его страсти. И Орион утонул в собственных ощущениях, задыхаясь от сбоящей вентиляции и не падая лишь от того, что Мегатрон прижал его к решетке. Он пытался отвечать и цеплялся за его плечи – страха не было, он не чувствовал себя в опасности. – Беги! – Мегатрон резко оттолкнул его, ощутимо ударив в стекло. Орион ухнул в полную темноту, и очень вовремя – раздались лязгающие шаги. Эйфория еще сотрясала корпус, а Искра металась как безумная. Он чувствовал себя способным сопротивляться давлению, способным сохранить Искру. Он не понял, как добрался до отсека и забрался под ионный очиститель, да так и остался сидеть на краю капсулы, закры лицевую ладонями, пытаясь умерить вентиляцию. Но никто не знал, что подаривший ему первую вспышку Искры ударит больнее, чем все враги.***
Воин стоял на коленях перед Ариэль, припав растатуированными губами к ее тонкой кисти. Родной цвет воина-охранника нижних ярусов было невозможно определить из-за густых черных татуировок, покрывающих даже пальцы. За спиной виднелась рукоять алебарды, грозного оружия в этих крепких манипуляторах. Он не был высок, но простых трансформеров не отправляли охранять гладиаторов. Темнота рассеивалась лишь подсветкой корпусов и светом пылающих линз. – Ты великолепна, госпожа, – губы ласкали каждый бледно-розовый пальчик: для стоящего на коленях Ариэль была святыней, которую он боялся осквернить своей страстью. – Ты сделаешь все ради меня? – жрица погладила центральный выступ шлема воина. Она знала, что он когда-то был среди сражавшихся вместе с Айронхайдом при нападении Союза планет и вполне мог занять место в дворцовой охране, но не угодил кому-то из сенаторов и оказался тут. – Все... – эхом вторил воин, подняв пронзительно-голубые линзы. – Я освобожу тебя, – взгляд был полон обожания и страсти. Ариэль молча гладила воина; странные чувства обуревали ее, но у нее была цель, и первоочередная! Иначе она сгубит не только себя – о да, она знала о начинающемся восстании и не могла не узнать, чье поле оставило следы на Орионе, пришедшем к ней в поисках тишины для раздумий. Пусть думает, а она будет действовать, у нее есть отличный инструмент! – Хромия, – Ариэль сверкнула оптикой и подняла подбородок воина, заставляя смотреть себе в оптику, – ты должна сделать одну вещь, очень опасную вещь. Хромия улыбнулась, показав клычки. – Отдай Мегатрону, – в разрисованные пальцы был вложен крохотный чип, – и, если он согласен, то сделаешь то, что он скажет, – Ариэль опустилась на одно колено и поцеловала своего солдата. Платформа приняла их – Хромия получила свое личное божество в свои манипуляторы. Нет здесь Праймаса, есть лишь страсть и власть этих голубых линз. Отсчитывались последние орны до того момента, когда под свет далекой звезды вырвется новый вершитель судеб и пошатнутся вера и старые устои.