В прятки со страхом

Эшли

      — Бесстрашие! — изрекает громким голосом Маркус Итон, лидер Отречения и член правительства нашего города Чикаго, когда капля моей крови шипит на раскаленных углях чаши фракции огня.        В нашем мире люди делятся на пять фракций, каждая из которых посвящена определенному качеству человеческой личности. Это «Искренность», «Отречение», «Эрудиция», «Дружелюбие» и «Бесстрашие». Трудясь бок о бок, эти пять фракций живут в мире уже много лет, и каждая вносит посильный вклад в свой сектор общества. После войны, отгремевшей сто лет назад и стершей с лица земли все живое, вокруг нашего города построили Стену, оберегающую и защищающую всех нас от возможной опасности. Каждый год в определенный день подростки, достигшие восемнадцати лет, имеют право выбрать свой путь.        Я выросла в Дружелюбии. Наша фракция занимается обработкой земли, мы выращиваем зерно, овощи, фрукты, наша цель — обеспечение провизией всех жителей города. Но прилежной фермерши, живущей в гармонии с природой, из меня не вышло, так что, окончив школу и отметив свое восемнадцатилетие, я охотно поддалась таившимся в моей пылкой душе героическим грезам, держа курс на фракцию огня.       Под одобрительный галдеж Бесстрашных, я присоединяюсь к остальным переходникам и урожденным новобранцам, которые решили остаться в собственной фракции. Невольно фыркнув, оглядываю окружающих меня подростков. Все они намного выше и крупнее, за плечами большинства годы подготовки, даже по некоторым переходникам видно, что они хорошо тренированы и им легче будет инициироваться. Ладно, прорвемся, все же моя копилочка тоже не пустует.       Когда последняя девушка делает свой выбор — Дружелюбие, церемония подходит к концу и наступает пора уходить. Бесстрашные покидают зал первыми. Последний раз оглядываюсь на сектор, где сидят люди в оранжевых одеждах. Добрая половина, дол­жно быть, выдохнет с облегчением в связи с моим уходом, потому что больше некому будет испытывать их дружелюбие на прочность и ба­ламутить шкодами то бо­лото, в ко­тором они счас­тли­во и умиротворенно коротают свою жизнь. Разве что Джоанна Райес, лидер нашей общины, как-то не слишком рада моему решению, даря мне на прощание довольно тревожный взгляд. Я успеваю ей ободряюще улыбнуться прежде, чем толпа увлекает меня к лестницам, а затем припускаю бегом под нестройный ритм десятков ног. Вывалившись на улицу, прибавляю ходу, чтобы не отстать от остальных. Парни и девушки в черных одеждах, а вместе с ними и мы, переходники, ураганом несемся по улице, и стоит нам только свернуть за угол, как слышится сигнал подъезжающего поезда.       Мне частенько доводилось наблюдать за прибытием и отбытием Бесстрашных в школе, и я прекрасно догадываюсь, что нам предстоит. Сбавив скорость, поезд скользит по стальным рельсам, и двери всех вагонов открыты в ожидании лихих пассажиров, для которых просто зайти в притормозивший у станции состав недопустимо. Только запрыгнуть с разбега! Рожденные в Бесстрашии привыкли к подобным посадкам, и, спустя считанные секунды, на платформе остаются только переходники, поспешно бросившиеся к вагонам.       С моими небольшими габаритами проделать столь эффектный заскок проблематично, однако зацепившись за ручку двери, я с непривычки хорошенько впечатываюсь плечом в вагон и все же довольно шустро забираюсь внутрь, освобождая место другим ребятам. Фу-у-ф, а не так уж и сложно на самом деле, главное — приноровиться! И не тянуть кота за хвост, иначе состав наберет ходу и останешься куковать на платформе. Бесстрашные вообще, видимо, с малолетства так сайгачат, и ничего, вон даже не запыхались нисколечко! Еще и ехидно посмеиваются, наблюдая за нашими неуклюжими попытками, как за каким-то развлекательным шоу.       Постепенно все переходники осиливают прыжок, последней в вагон забирается девушка из Отречения — вот уж удивительно, ведь «Сухари», как их называют, заботятся лишь о всеобщем благе, отказывая себе во всем, — и поезд разгоняется, увозя нас в нашу новую фракцию.       — Вы знаете, куда мы едем? — перекрикивая стук колес, спрашивает одна из перешедших Искренних — здоровенная, словно гренадер, деваха.       — Наверное, в штаб-квартиру Бесстрашия, — отвечает ей высокий светловолосый парень, бывший Эрудит. Он этак по-хозяйски всю дорогу приобнимает за талию стройную Эрудиточку, словно хочет показать другим парням, что девушка занята.       — А разве кто-нибудь знает, где она находится? — подключается к разговору еще один переходник из Искренности, представившийся Альбертом.       — Бесстрашные на территории своей фракции посторонних не привечают и сами о месте ее нахождения не распространяются. — Пожав плечами, я вглядываюсь на проносящиеся за окном однообразные пейзажи. Железная дорога тянется вдоль застроенных серыми зданиями кварталов, таких же безликих и полуразрушенных, как и большинство заброшенных районов Чикаго. Безлюдные улицы лишь добавляют сиротливости общему опустошению. Интересно, Бесстрашные специально построили свою штаб-квартиру подальше от центра города, чтобы к ним никто любопытный не совался?       — Тебе-то откуда знать, коротышка? Ваша фракция вообще на отшибе Чикаго, почти у самой Стены. И вы со своих полей не вылезаете, — хмыкает продвигающийся в другую часть вагона крепкий парень, совсем недружелюбно задев меня плечом.       — Да ну? А вы, выходит, в залах суда безвылазно сидите? — удивляюсь я, пытаясь проглотить засвирбевшую в горле обиду. Вот гад, да по сравнению с остальными парнями, он сам ростом похвастаться не может!       — Эй, полегче! Разве так должна вести себя Дружелюбная? — мельком обернувшись посмотреть, кто это посмел с ним оговариваться, насмешливо бросает парень.       — Может, и нет. Только я уже не Дружелюбная, — бурчу я, опускаясь на пол рядом с в двумя девчонками, чтобы не болтаться по всему вагону от тряски. Быстренько перезнакомившись с Искренней и Отреченной — Кристиной и Беатрис, — перевожу внимание на остальных переходников. Четверо Эрудитов и еще пять правдолюбов. Ух ты, у Искренних, наверное, в этом году недобор инициируемых.       Оставшаяся часть пути проходит за обсуждением предположений, каких еще сюрпризов стоит ожидать после экстремальной посадки на поезд. Однако то, что для нас уготовила новая фракция, сложно назвать «сюрпризом», даже призвав на помощь весь запас своего оптимизма.       — Смотрите! Смотрите, что они делают! — срываясь на панический крик, Альберт едва в распахнутую дверь не вываливается, показывая куда-то вперед. — Они прыгают!       Мгновенно заражаясь его тревогой, переходники кидаются к окнам и, открыв рты, недоуменно наблюдают, как Бесстрашные из передних вагонов выпрыгивают прямо на крышу здания.       — Чего рты раззявили? Думали, что вам тут красную дорожку постелят?! Шевелите задницами, иначе вообще не попадете в Бесстрашие! — бросает нам один из урожденных парней перед тем как разбежаться и с восторженным воплем выпорхнуть из поезда.       — Он это серьезно? — изумляется Кристина.       — Конечно, ты еще сомневаешься? — смерив ее озорным взглядом, выкрикивает Эрудит, и, точно так же отойдя для разбега к противоположной от двери стене вагона, повторяет прыжок за покидающими поезд Бесстрашными.       Сложно не заподозрить, что гостеприимство Бесстрашия начинается с чего-то не того, когда требуется сигануть не только на поезд, но еще и на проносящуюся мимо крышу. А уж если учесть, что железнодорожные рельсы проложены на высоте нескольких этажей, то это действо кажется поистине жутковатым даже невзирая на некоторую осведомленность о порядках фракции. Мой друг Джордж, перешедший пару лет назад из Бесстрашия в Дружелюбие, который и помогал мне готовиться, обучая нехитрым приемам, предупреждал о подобных испытаниях для новичков. Однако не могу не заметить, что начало инициации с попыток меня угробить сра­зу теряет про­цен­тов пять­де­сят сво­его оча­рова­ния.       Состав, конечно, немного замедлил ход для высадки бесстрашных пассажиров, но мое приземление выходит не шибко мягким. Мгновение свободного полета сменяется кувырком по поверхности крыши, и я растягиваюсь на животе, ободрав себе все ладони. Не очень оптимистичное начало, спасибо хоть не мимо.       — Ха! Ты не Дружелюбная, ты натуральная клуша! — глумливо роняет более удачно приземлившийся крепыш, на которого я оговаривалась в вагоне. Вот оно, пожалуйста, я и имени его не успела узнать, но между нами уже воцаряется обоюдная неприязнь.       Проигнорировав обзывательство, я отряхиваюсь от пыли. Подумаешь, грохнулась… Да судя по тому, как легко эти прыжки даются самим Бесстрашным, и мы вскоре выдрессируемся так же скакать с закрытыми глазами. Наверное. Если больше никаких испытаний не предвидится и мы благополучно переживем этот день.       Приземлившись с тем или иным успехом, неофиты начинают стягиваться к краю крыши, где нас ожидает крепко сложенный Бесстрашный с выбри­тыми вис­ка­ми. Черная кожанка обтягивает высокую широкоплечую фигуру, из-под воротника куртки на шею вытягиваются замысловатые узоры татуировки. У него мужественный подбородок, презрительно стянутые в тонкую линию губы, черный пирсинг над правой бровью и в ушах. Завершает картину холодный, надменный взгляд серых, как сталь, глаз, а хмурое выражение лица мужчины уже не пред­ве­щает ни­чего хо­роше­го.       — Тихо все! Я — Эрик! Один из лидеров вашей новой фракции! — не размениваясь на приветствия и торжественные речи, весомо сообщает он, оглядывая нас с каким-то пренебрежением. Точно мы ему заранее неприятны. — Хотите попасть в Бесстрашие — вход несколькими этажами ниже, — коротко и доходчиво, даже не пытаясь казаться хоть чуточку приветливее, лидер небрежным кивком указывает себе куда-то за спину. — Если прыгнуть кишка тонка, то вам здесь не место. Неофиты-переходники вправе пойти первыми.       — А что там, внизу? — спрашивает один из бывших Эрудитов, кажется, Уилл. Я изо всех сих вытягиваю шею, стараясь рассмотреть, куда нам предлагают прыгнуть на этот раз, но ничего, кроме стены соседнего здания не вижу. Это что же, лидер намекает, чтобы мы с крыши вниз сигали прямо на асфальт? Он смерти нашей хочет?       — Сам выяснишь! — не тратя время на пояснения, отрезает лидер, и при этом на его ли­це не по­является и те­ни эмоций. М-да, как-то не похоже, что нам тут рады… Впрочем, быть может, это специально? А что, и у нас старшие члены фракции устраивают испытания для новеньких, проверяя их на незлобивость и мягкость характера… — Кто хочет пойти первым?       Никто не шевелится. Все стоят, замерев и настороженно переглядываясь. Что поделать, самоубийцы в ряды переходников не затесались.       — Я пойду!       А нет, затесались. И кто бы подумал, что Отреченная окажется такой отчаянной? Беатрис выходит из толпы неофитов, стаскивает свой серый плащ под едкие комментарии одного из Искренних, и осторожно забирается на парапет. Медлит, явно собираясь перед прыжком с духом. Лидер подгоняет ее, утомившись ждать, и, резко выдохнув, она шагает в пустоту. Я прислушиваюсь, ожидая крика или чего-нибудь еще, но за гуляющими на крыше порывами ветра ничего не разобрать. Надеюсь, Беатрис там не расквасилась в лепешку?        — Кто следующий? — Эрик выжидающе поглядывает на всех оставшихся переходников, и во мне отчего-то сра­зу же появляется желание спря­тать­ся за спи­ну сто­яв­ше­го ря­дом Альберта. Скорее всего, так бы я и сделала, если б кто-то, подкравшийся сзади, не выпихнул меня прямо к краю.       — Давай, коротышка, покажи, какая ты смелая! — Досадливо чертыхаясь, мне и оборачиваться не приходится, чтобы понять, кто это напакостил. Искренний «крепыш». И чего ему неймется только?       Деваться некуда — под прицелом многочисленных взглядов я встаю на парапет, и… все мои нехорошие ожи­дания оп­равдываются с лих­вой: здание, на крыше которого мы стоим, представляет собой сторону квадрата, образованного еще тремя такими же зданиями, а внизу, посередине — огромная дыра в асфальте! И не видно, что там находится внутри.       — Вот это да! — расставив пошире ноги, чтобы удерживать равновесие, ахаю я больше изумленно, чем ис­пу­ган­но, но и охвативший меня страх спря­тать не уда­ется. А высота там ого-го! Ничего себе вход в штаб-квартиру, чем Бесстрашных обычные двери не устраивают?       — Долго ждать-то! — раздраженно подгоняет лидер, и я с тру­дом удер­живаюсь, что­бы не пойти на попятную, изо всех сил подбадриваясь полученным от Джорджа наставлением — ни в коем случае не трусить! В конце концов, Бесстрашию же новобранцы нужны не для того, чтобы их просто угрохать?       Липкое тревожное ощущение сворачивается в животе комом, перепуганное сердечко скачет по маршруту горло-пятки, ни на мгновение не задерживаясь на своем законном месте, когда я, не давая себе и шанса передумать, крепко зажмуриваюсь и прыгаю в темную неизвестность. «А вот и не разобьюсь, не разобьюсь, не разобьюсь…» — кое-как сгруппировавшись, мысленно успокаиваю себя, твердя как мантру. Хрясь! Спина больно врезается во что-то твердое, подшвыривая мое тело вверх, потом снова вниз, и мой совсем недолгий полет заканчивается. Твою ж… Да у меня чуть сердце в клочки не лопнуло!        Пока ко мне возвращается способность воспринимать действительность и нормально дышать, я ощупываю прогибающиеся под собой туго переплетенные веревки, образующие сеть. Она покачивается вверх-вниз, а потом резко кренится набок, и меня выдергивают из этого гигантского невода чьи-то руки, помогая вылезти. Уф!       — Как тебя зовут? — не дав времени прийти в себя, интересуется выловивший меня из сети Бесстрашный.       — Эшли Финн, — разлепив непослушные губы, отвечаю я, наконец выдыхая, ощутив под ногами твердый пол.       — Второй прыгун — Эшли! — объявляет он. — Добро пожаловать в Бесстрашие!       — Ты в порядке? — негромко спрашивает Беатрис. Лицо ее раскраснелось, точно от внезапного смущения, глаза азартно блестят. Кажется, кое-кому пришлось по душе это испытание.       — Да раз плю­нуть, ерун­да ка­кая, — бойко заверяю я, очень надеясь, что мой голос звучит убедительно. Откуда-то из окружающего нас полумрака раздаются отчетливые смешки, давая понять, что за нашими прыжками собрались понаблюдать зрители.       По мере того, как глаза привыкают к темноте, помещение заполняется оставшимися прыгунами. Собравшиеся возле сетки Бесстрашные одобрительно кричат, приветствуя новичков, машут кулаками. Вот сразу бы так! А то заладили: запрыгни туда, выпрыгни сюда… Нас делят на две группы — переходники и урожденные. Рожденные в Бесстрашии уходят вслед за Лорен, а мы остаемся со встретившим нас молодым мужчиной.        — Большую часть времени я работаю в диспетчерской, но следующие несколько недель буду вашим инструктором, — мрачно оглядев своих подопечных взглядом строгих синих глаз, вводит он нас в курс дела. — Меня зовут Фор. Следуйте за мной.        Пока Кристина переговаривается с инструктором об особенностях его имени, он увлекает нас в каменный, погруженный в полумрак монументальный коридор, больше смахивающий на тоннель. В штаб-квартире Бесстрашия их оказывается целое переплетение, как в каком-то мрачном подземном лабиринте, и само место сильно отличается от привычных мне просторов утопающего в зелени Дружелюбия. Вся здешняя обстановка навязчиво окутывает отяжеляющей загадочностью, не совсем пригодной для жизни. Много камня, бетонных блоков и темных цветов, тусклые голубоватые лампы дают мало света, погружая помещения в полумрак, а прохладный воздух пропитан влагой.       Миновав несколько проходов, мы выходим к железному мосту, перекинутому через самую настоящую пропасть с подземной рекой. Вода грохочет, отражаясь о тяжелые каменные своды бурным рёвом, мгновенно зарождая в душе чувство опасности, идущее по нарастающей, если подойти ближе к краю. Но Фор не дает нам времени вдоволь поглазеть, зазывая за собой дальше, куда-то в подвал, и приводит группу к неприметной железной двери, за которой нашему взору предстает помещение, похожее на наводящие тоску катакомбы. Украшенные проплешинами облупившейся краски стены, бледные маломощные лампы и узкие койки добавляют схожести.       — Ваша спальня, — небрежно информирует инструктор, пока мы озадаченно осматриваемся.       — Какой милый и уютный склепик, — ворчу я уныло, догадываясь, что это ни разу не шуточка и нам действительно придется жить в подвале. Переходники здесь, очевидно, являются вторым сортом, посему к нам такое пренебрежительное отношение. Зашибись, как приятно!       — Ты еще душевую не видела, — словно прочитав мои мысли, усмехается Фор, толкая вторую дверь, за которой оказывается еще одно помещение, отделанное темно-серой плиткой. Вдоль левой стены тянутся ржавые раковины, чередующиеся с довольно старыми тумбочками для мыломойки, а противоположную сторону занимают душевые, без занавесок и каких-либо перегородок. — Да, кстати, она общая, — решает «утешить» инструктор, добавляя маслица в огонь негодования прекрасной половины группы переходников.       Зато вот парней это открытие нисколечко не расстраивает, по довольным морденкам некоторых расплываются сальные ухмылочки, а парочка самых противных Искренних начинает упражняться в пошловатых высказываниях.       — Так, ладно, — осаживая зарождающееся веселье парней, командует Фор, направляясь на выход. — Сейчас отправляемся на склад, где вы получите тренировочную форму и все необходимое. Как переоденетесь, я проведу вам небольшую экскурсию. Живее, — уже выйдя за дверь, подгоняет он, явно не собираясь никого ждать, — успеете еще налюбоваться обстановкой. Самое интересное впереди.       — Что-то я уже не разделяю его оптимизма, — бурчит Кристина, пока мы все припускаемся вслед за инструктором. — Я, конечно, на отдельную комнату не рассчитывала, но подвал и общая душевая как-то слишком!       — Может, это тоже некая проверка? — шепотом делюсь я предположением.       — На что? Как скоро мы подхватим воспаление легких? — печально вклинивается Альберт. Я жму плечами: поди знай. Не мудрено, что выделенная от щедрот Бесстрашия спальня никому из ребят не понравилась, однако я все еще продолжаю верить, что в этой фракции должно быть хоть что-то, способное привести меня в восторг.       И не ошибаюсь. Потому что после переоблачения в черную форму фракции, Фор, как и обещал, устраивает группе беглое знакомство с штаб-квартирой, припасая напоследок самую выдающуюся ее часть. И тут я уже не сдерживаю ликования.       — Это Яма. Здесь проходит вся жизнь Бесстрашных, и если вы близки нам по духу, то рано или поздно ее полюбите, — поглядывая за реакцией своих подопечных, разъясняет Фор. Полюбите?! Да я бы с удовольствием здесь пожила, а не в том замызганном подвале, по воле чьей-то насмешки названном спальней.       Яма — обширное помещение, разросшееся в высоту и глубину этажей на семь, не меньше, а его длина настолько огромная, что я со своего места не вижу противоположного края. Вот это я понимаю сюрприз-сюрпризище! Неровные каменные своды высятся над нами, разделенные на десятки всевозможных коридоров и ходов. Сквозь стеклянную крышу пробивается много солнечного света, служащего в дневное время суток основным освещением. Нам показывают тренировочную площадку, расположившуюся в самой середине Ямы. Она разграничена на несколько секторов с всевозможными тренажерами, рингами, грушами для тренировок, мишенями для стрельбы и метания ножей мощными колоннами.       Притихнув от столь впечатляющего зрелища, группа начинает разбредаться, намереваясь все получше рассмотреть и пощупать, однако вскоре всеобщее воодушевление гасится появлением лидера, неласково рявкнувшего переходникам строиться.       Пристроившись в конце шеренги, пока остальные меряются между собой ростом, осторожно посматриваю на сурового лидера, который следит за нами с крайним недовольством. Складывается ощущение, будто он нас уже изначально презирает всеми фибрами души. Все-таки повезло, что наш инструктор Фор, а не эта каменная глыба жути. Устав ждать, когда все уже выстроятся и угомонятся, Эрик припечатывает переходников крепким трехэтажным выраженицем, отчего у меня, нежного цветочка Дружелюбия, начинают полыхать кончики ушей. А Беатрис вообще краснеет как переспелый помидор, округлив глаза. Да уж, в Отречении мата отродясь не слышали, а тут на нем практически разговаривают.       — Что ж, давайте к делу, — когда в наших рядах воцаряется тишина, приступает к инструктажу Фор. — Отныне вы неофиты, и с завтрашнего утра у вас начинаются тренировки. Инициация делится на два этапа: первый — это физическая подготовка, вас будут обучать боевым приемам и обращению с оружием. Второй этап — психологический, здесь тоже все на пределе. Вам предстоит встретиться с собственными страхами и научиться с ними справляться. Подробнее узнаете в свое время. Идем дальше: вы тренируетесь отдельно от урожденных Бесстрашных, но оценивать вас будут вместе с ними в одной таблице результатов.       — От оценок, полученных во время всей подготовки, зависит ваше назначение, — заложив руки за спину, вступает лидер, не забывая буравить нас тяжелым взглядом. — Командный состав, особая группа, охрана периметра, патрулирование города или наблюдение за афракционерами. Неофиты, набравшие в процессе тренировок наименьшее количество баллов — отсеиваются.       — Что мы будем делать, если нас отсеют? — спрашивает рослый, темноволосый Искренний по имени Питер, как шепнула Кристина.       — Покинете фракцию, — равнодушно отвечает лидер, — и станете изгоями. Ваши имена введены в таблицу рангов, — показывает он висящее на колонне электронное табло. — Тренировки будут проводиться ежедневно, за успехи вам будут начисляться баллы. И, как вы видите, первый прыгун уже получил десять за отвагу. Так что не советую расслабляться, окажетесь в конце этапа в красной зоне — вылетите.       Едва подавляю возмущенный возглас и, настороженно скосив взгляд, наблюдаю за реакцией ребят на озвученные правила. И судя по их недоуменным лицам, не одна я пребываю в унынии. До сих пор не слышала, чтобы во время инициации новеньких выгоняли из фракции.       — Но это… не честно! — выкрикивает здоровенная деваха — Молли. — Если бы мы знали…       — Хочешь сказать, что если бы знала это до Церемонии выбора, то не выбрала бы Бесстрашие? — не позволяя ей договорить, хмурит брови лидер, очевидно, раздражаясь — терпения у него не великие закрома, если я хоть немного разбираюсь в людях. — Раз так, можешь убираться немедленно. Если же вы действительно хотите стать Бесстрашными, вас не должна пугать вероятность провала. А если это так, то вам здесь не место. Вы выбрали нас, теперь наша очередь выбирать. Мы здесь очень серьезно относимся к инициации, поэтому я буду тщательно следить за вашей подготовкой, — закруглив все возмущение, добивает нас Эрик, повергая переходников в легкий шок. То, что один из лидеров Бесстрашия будет лично приглядывать за нашей инициацией — это прям приз года за «везучесть»!        — Инициация продлится десять недель, за которые вам предстоит доказать, что вы достойны стать Бесстрашными! На время подготовки забудьте, что вы парни и девушки. Вы бойцы. Разделения никакого не будет, требования для всех одинаковые, — подводит итог Фор и, прибавляя к вводной несколько основных правил для новобранцев, снова зазывает переходников следовать за ним. Как оказывается, обедать.       Отсутствием аппетита после насыщенного дня в нашей группе никто не страдает, поэтому идея воспринимается с большим энтузиазмом. Набившиеся в столовую Бесстрашные не обращают на нас никакого специального внимания, треплются о своем наперебой, не забывая бойко орудовать столовыми приборами. Пока наша группа нагружает подносы и рассаживается вдоль столов, я высматриваю, чем здесь кормят. Овощной салат, похлебка какая-то, бургер с мясной котлетой, чай… Ого, и пироженки имеются. Пируем на всю катушку!       — А ну, сдрисни, мелочь! Затопчу, — раздается басом над моей головой, и меня бесцеремонно оттесняет в сторонку какой-то лысый бугай. Насупившись, я едва свой поднос с едой не роняю, а потом-таки изловчившись, хватаю из-под носа здоровичка последнюю пироженку. Хе-хе! Обернувшись мельком на провожающего меня недоуменно-возмущенным взглядом Бесстрашного, расплываюсь в самой милой улыбке, на которую только способна, и уношу ноги к ближайшему столу, где есть свободное место. Здесь, как я понимаю, никаких разграничений по статусу нет и можно спокойно занимать любое… ну, разве что не рядом с лидерами, конечно.       А вот и они, легки на помине. Собравшиеся в столовой Бесстрашные вдруг начинают громыхать о столешницы железными кружками, а на выстроенном в виде балкона верхнем ярусе появляются все пять лидеров фракции: Макс, Саймон, Ричард, Сэм и Эрик. Самый старший — темнокожий мужчина с аккуратно выбритой бородкой, — важно оглядывает всех присутствующих. Грохот в столовой сменяется на тишину и звучит четкий приказ:       — Новобранцы, встать! — И переходники, и урожденные поднимаются со своих мест, вытягиваясь в струнки и внимая словам старшего лидера. — Вы выбрали фракцию воинов, призванную защищать этот город и всех его жителей. Мы здесь верим в ежедневный подвиг и в отвагу, которая побуждает одного человека вступаться за другого. Уважайте эту веру! И гордитесь этим!       Приветственная речь оканчивается аплодисментами, топотом, одобрительными воплями и свистом, что я глохну, а спустя мгновение взмываю вверх над разношерстной пирсингованной толпой. Бесстрашные подхватывают новичков на руки, передавая друг другу, и со стороны кажется, будто мы кружимся и плывем по людскому шумному морю. От этого всеобщего ажиотажа мое сердце несется вскачь с трепетным замиранием, разнося по венам небывалый восторг, и в этот момент я очень ясно понимаю, что мне здесь нравится.