Голубчик
Был вечер, когда Линда и Тулио закончили осматривать меня. Я сидел на окне дома, где жили мои хозяева. Наши домики были уже сняты, но не разобраны, я увидел их днём, они были бережно обмотаны пузырчатой плёнкой и убраны на чердак. Когда я их увидел, то подумал: «Наши хозяева, похоже, смерились с тем, что мы остались в Бразилии, среди своих, но они тайно надеются, что мы вернёмся…» Мои мысли прервал настойчивый стук в окно, я подлетел к нему и увидел за ним Педро и Нико. После чего приоткрыл створку форточки и перебрался наружу. Эти двое заговорили, лишь только я спустился на подоконник: — Парень, как ты сейчас? В норме? — Да, ребята. К чему этот вопрос? — Да так ни к чему, просто в клубе что-то случилось, что ты замер на месте, даже не закончив танец. Нам интересно, что это было. — Я сам не знаю, парни, но Линда и Тулио говорят, что со мной всё в порядке. И я им верю. Я планирую ночью отправляться домой, а то и так надолго я свою любимую оставил в лапах Роберто. Ей то я доверяю и полностью уверен, что она ничего не допустить, но он, он - это монстр, который пытается захватить мою дорогую драгоценность, любым способом… Да и она, наверно, скучает, или ещё хуже, считает, что я бросил их, так как уверен, что этот голубой лощёный и наглый попугай ничего им не рассказал, ведь я видел его ухмылку, когда сказал, что улетаю… Меня перебил Нико: — Голубчик, ты сейчас похож на какую-то не совсем адекватную птицу. — Извини, Нико, просто столько всего накопилось, я и решил выплеснут всё это, не в силах сдерживаться. — Ничего, чувак, для этого и нужны друзья. Можно вновь слетать с тобой в джунгли, а то в городе как-то серо… — Конечно, друзья. Я всегда рад вашей компании. — Классно! Во сколько вылетаешь? — Нико, Педро, да хоть сейчас, я соскучился по Жемчужинке, Умнички, Тьяго и, конечно же, Карле. — Сердце отца всегда скучает по своим детям… Я понимаю тебя, друг, хоть сам таковым не являюсь. — Ясно, Нико, а что ж не найдёшь себе подружку? — Вопрос хороший, я просто не готов к семейной жизни. — Понятно. Я подошёл к краю подоконника, хотел предложить полететь, но холодные капли дождя, смочившие мне клюв, заставили передумать: — Парни, полетим позже, не люблю дождь так же, как и кофе, а может и сильнее, вылетим, как только прояснится, ну, если вы хотите, можете вылетать, дорогу знаете. — Да, чувак, дорога нам известна, но мы отправимся в путь с тобой, я сам не люблю осадки, от них мои перья становятся, как у Найджела, и я превращаюсь в страшного монстра. Я усмехнулся, и пригласил их в дом, где нас ждало тепло. Как только мы оказались внутри, к Нико и Педро подошёл Фернандо и угостил их чем-то, что это было, я не разглядел. Утром меня разбудил будильник Линды, сразу же вспомнилась зимняя Минисота. Дождь на улице стих, и я огляделся, чтобы найти своих друзей. Оба спали, оперевшись друг на друга, шляпа Нико съехала и лежала рядом. Людей уже не было. Мой взгляд коснулся маленькой магнитной доски-фоторамки, где была прикреплена наша с Жемчужинкой фотография, под которой была надпись: «Птицы, скованный одной цепью навеки». Мне вспомнился тот момент, когда она была сделана. Я тогда вплёл ей цветок Орхидей в перья на голове, ей понравился этот подарок. Он придавал ей такой изящный вид. Из-за этого другие птицы так восхищённо смотрели на неё, что меня одолевала ревность. Заметив это, она обняла меня и, страстно поцеловав, сказала: — Голубчик, не беспокойся, я уже сделала свой выбор. Даже если бы здесь были тысячи наших, я бы осталась только с одним из них, с тем, кто научил меня любить, то есть с тобой… После чего она прижалась ко мне и, как только я приобнял свою жену, Тулио запечатлел нас на фотографии. Из этих мыслей меня вывел голос Нико: — Старые фотографии разглядываешь? — Она не такая и старая, ей чуть меньше года. — А складывается другое впечатление. — Да, верно, ты же увидишь её завтра после обеда, а если поторопимся, то, возможно, и перед завтраком. — Верно, Педро. Верно, Нико. Полетели в Амазонию, если, конечно, вы не передумали. Они усмехнулись и первыми выпорхнули через окно, я чуть задержался и прилепил один магнитик с изображением джунглей, после чего вылетел из окна и принялся нагонять друзей.Найджел
После того, как меня освободила Сара от этой несносной Габи, прошёл целый день. Я до конца не верил своей новой подруге, поэтому, как только выбрался из той вонючей и жалкой комнатки, я сбежал от этой таинственной красавицы и направился в одно известное только мне место. Оно было расположено в квартале бараков, я нашёл его, когда ещё работал с Марселем, этим французским предателем. Я спустился на край верхней разбитой чаши, которая когда-то была фонтаном, теперь она была просто предметом, обросшим мхом, который напоминал мне руины Елизаветской эпохи, во время которой жил Шекспир. Я подошёл к стенке следующей чаши и содрал мох, который открыл потрескавшийся, но не потерявший отражающую способность, кусок идеально отполированного гранита. С этого импровизированного зеркала на меня смотрел всё тот же давно потерянный красавец Найджел, тот какаду, который был самым лучшим актёром и любящий мировую классику, этот образ заставил меня задуматься: «Кто же эта какаду, как ей удалось вернуть мне мою красоту, и что я отдам в замен… Хотя какая разница, этот Голубчик для меня вышел на первое место после того молодого попугая, из-за которого меня скинули со сцены. Как говорил Шекспир: "Прошлое - это лишь пролог к настоящему"». Затем я прошептал: — И пусть прошлое остаётся в прошлом, ведь месть всегда сладка, когда приходит время отмщения, – у меня из клюва вырвался безумный злобный смех: – ХА-ХА-ХА-ХА... Я расправил крылья и посмотрел на них. Теперь я чётко увидел, что они стали у меня достаточно большими и красивыми, оперение так и искрилось в лучах солнца. Я, впервые за такое долгое время, заметил, что они невероятно чистые и белоснежные, как у новорожденного птенца. — Как же я красив, но надо возвращаться, ведь Голубчик, Жемчужинка и их средняя дочка сами себе за меня не отомстят. Решив так, я подпрыгнул и принялся набирать высоту. Я вновь чувствовал, как воздух наполняет собой каждое моё пёрышко, как в лицо бьёт воздушный поток. Уйдя в свои так давно забытые ощущения, я не заметил, как добралась до питомника голубая птица. Я бы пролетел мимо, если бы кто-то не ударил меня когтистыми лапами, первая моя мысль была об хищнике, но это оказалась Сара, она проворчала: — Найджел, ты что творишь, хочешь упустить свой шанс отомстить? Сара вновь атаковала меня своими мощными лапами. Я не успел защититься от неё. Боль пронзила мою грудь, и несколько окровавленных перьев упало вниз. Сара приготовилась атаковать меня клювом, но я увернулся и, облетев её, контратаковал со спины. Перед самым контактом я увидел странно знакомое трио, оно состояло из жёлтой маленькой птицы, красноголовой и синей, нагонявшей первых двух. Сильный гнев заклокотал внутри меня, и я, резко сменив направление полёта, ускорился с целью прямо сейчас покончить с наглым лазурным попугаем. За несколько метров от троицы меня перехватила Сара и прошипела: — Найджел, рано ещё. Сам подумай, ты сразишься с ним сейчас и, возможно, даже победишь, а эти люди найдут его и вылечат, а ты и знать не будешь об этом. Давай лучше за городом покончим с ним… Я снизил скорость и сказал: — Ты права, теперь главное, нам их не потерять. Ты Габи не видела, нам может понадобиться её яд. — Она ещё не готова к бою. Пусть привыкнет к своей ядовитости и научиться контролировать Ужасного Листолаза, живущего в ней. — Хорошо, надеюсь, она не обидится и не отомстит нам. — Надейся на это, надейся. После чего мы полетели молча, я пытался несколько раз разузнать о ней побольше, но она отвечала молчанием. Прошла уже половина дня, Рио Де Жанейро и питомник, синяя птица остались далеко позади. Но сколько я не пытался напасть на этого ненавистного мне попугая, Сара одёргивала меня, не позволяя свершить месть. Когда я её спрашивал, почему, она молчала. У меня возникло такое впечатление, что она чего-то ждёт.Голубчик
Уже наступал вечер, большая часть пути была уже позади. Нико и Педро по дороге пытались придумывать новые песни, и у них это получалось. Я не знаю, что именно происходило, но какое-то странное чувство меня сопровождало с самого утра. Это чувство было такое холодное, страшное и дикое. Я не стал беспокоит своих спутников, да и сам вскоре перестал на него реагировать, а зря. Над джунглями оно мне вышло боком. Спустилась ночь, и я увидел странный холм, который находился очень близко к гнездовьям, это был последний приметный ориентир, после которого оставалось около получаса лёту, и я оказался бы в тёплых объятьях своей семьи. Холм был странным, так как являлся единственным, на известном мне участке, пустынным. На нём всегда виднелись голые деревья, ветки которых напоминали мне руки скелетов, они словно пытались захватить неосторожных путников и утащить их глубоко под землю, как бы сказали люди, утащит в ад, ну или туда, откуда возвращаются. Как-то я пытался узнать у тестя, что это за холм, так он тогда наорал на меня, как на нашкодившего птенца. Было обидно. Тогда Жемчужинка встала на мою сторону и поругалась с отцом, как помню, неделю они не разговаривали. Тогда я попытался узнать у неё информацию об этом месте, но она нежно обняла меня и сказала тогда: — Милый, я не знаю, что это за место, его называют по-разному. Давай назовём его домом смерти, ну или просто оставим без названия. Я ответил ей: — Ты права, милашка, давай не будем о нём больше разговаривать, ведь это и правда ужасное, жуткое место, где пахнет смертью. Решив так, мы больше о нём не говорили. Мои воспоминания прервал сильный порыв ветра в тот момент, когда я, Нико и Педро пролетали рядом с холмом, причём этот ветер был жгучим и холодным, у меня аж возникло ощущение, что я вылетел зимой, посреди ночи, из дома в Миннесоте, да ещё и в самый ветер. Моих товарищей тоже снесло к холму и ударило об одну из веток. — Что за жуткое место, Голубчик? — Нико, я не знаю, никто не знает, или не хотят говорить. Давайте возвращаться на прежний курс, осталось всего-то ничего, и мы окажемся в гнездовьях. — Согласен с тобой, это место такое жуткое, что ничего кроме печальных мыслей не лезет. Даже реп не складывается, а для меня - это всегда было пустяком, так же, Нико? — Точно, Педро. Мы попытались выбраться с холма, и перед самым краем я почувствовал удар и ощутил сильную боль в области спины. Я попытался взмахнуть крыльями, чтобы вырваться, но не смог, так как что-то заблокировало мои крылья и это-то что-то тащило меня в центр холма. Я не успел окликнуть друзей, так как почувствовал, что чьи-то когти сомкнулись на моём горле. Голос всё расставил на свои места, он говорил: — Ну что же, синий, наконец моя месть свершиться, – затем раскатился по воздуху безумный и до невероятности знакомый смех. Теперь я разглядел своего соперника, это был большой какаду, я изловчился и увидел ещё одного какаду, который впился своими когтями мне в крылья не давая вырваться. Тот какаду, который блокировал мне крылья, был невероятно красив. Его аккуратно уложенные перья радовали глаза, от них исходил чуть заметный белёсый свет. На голове виднелся жёлтенький хохолок. Эти глубокие глаза светились зеленоватым цветом. Первый проворчал, сильнее сжав моё горло: — Голубчик, не пялься так на Сару, а то хуже будет. Я прохрипел: — Этот голос… Он мне знаком… – небольшое молчание. – Найджел, это не можешь быть ты, твои крылья порубило турбинами самолёта. — Ха-ха-ха, но это я, и наконец ты умрёшь, а затем я найду ту выскочку, из-за которой мне пришлось прожить около года с Габи, с этим чудовищем, после я убью и твою жену, заставив тебя видеть её смерть… — Но как я смогу видеть, как она умирает, если я уже буду мёртв? Послышался голос из-за спины: — Я это организу… – голос прервался, как будто кто-то перебил его. Я ощутил как мои крылья больше ничего не сдерживает, Найджел отпустил меня и ринулся к падающей птице, что-то проворчав на последок, а я крикнул Нико: — Прямо в ворота, одним ударом двоих, да ты ас. — Нет, я только ученик, только жаль шляпу не вернуть, не тот угол. — Сожалею, приятель, нам лучше поторопиться, пока они нас не нагнали, – поддержал друга Педро. Я попытался ускориться, но странная слабость и боль начали сковывать мои движения. Краснохохловый кардинал отстал от своего друга и с ужасом сказал: — Кореш да я тебе позавидую от такого окраса, всех дамочек моего вида уведёшь, у тебя красней голова, чем у меня. А Филипе может попутать тебя со своими. — Такие сильные раны? — Они не сильные, они до жути жуткие. — Ты в этом уверен? — Нет, ведь темно. — Ясно, надеюсь, что Жемчужинка не испугается, а то волноваться будет очень сильно. Парни, давайте заночуем у реки, а рано утром я отмою кровь и прибудем в гнездовья. Нико, у меня к тебе просьба. — Я слушаю. — Завтра у нас с Жемчужинкой годовщина, я хочу ей сделать сюрприз. — Это можно, и ты прав, тебе необходимо будет привести себя в порядок перед встречей с дамой.