Парк аттракционов

      Когда Сесилу отрезают первый палец, ему кажется, что он ослеп и оглох. Потом он кричит.       Карлос говорит, что всё будет хорошо, что он просто посмотрит, почему Сесил такой, как он устроен и ещё что-нибудь интересно-научное. Сесилу это давно уже не интересно, поэтому он кричит ещё раз, громче.       Татуировка, сползающая с плеча до кончиков пальцев, темнеет и истончается. Сесилу нестерпимо больно. Он никогда не прищемлял себе пальцы дверью, никогда не ударялся мизинцем об углы мебели, никогда случайно не резался, когда готовил.       Сесилу кажется, что, если попросить, Карлос прекратит, всё будет хорошо, окажется очередным нехорошим сном.       Карлос отрезает ещё один палец и смотрит, как кончик щупальца, вытатуированный на нём, начинает изменяться, покрываясь пятнами гнили и разложения. Карлос осторожно наклоняется к нему с лупой и морщится от отвратительного запаха. Сесил, зафиксированный на хирургическом столе ремнями, начинает подвывать.       Карлос разрезает ему руку от запястья до плеча, поддевая скальпелем мышцы, разводя их в стороны.       От крика Сесила закладывает уши. У него тёмные кости, покрытые письменами и рисунками. Карлосу нужен образец кости. Он успокаивающе, даже заботливо, гладит Сесила по волосам, мокрым и спутанным.       И отрезает ему руку.       Сесил коротко всхлипывает, теряя сознание, но тут же открывает глаза. В них почти нет зрачков, а радужка тусклая, словно экран выключенного телевизора. Карлос наклоняется и целует Сесила. Как и до этого — один раз и нежно.       С тихим треском за спиной Карлоса лопается оконное стекло. Через секунду вылетают все стёкла в лаборатории, разбивается даже стеклянная рамочка для фотографий, лежащая в ящике письменного стола.       Сесил всхлипывает ещё раз и судорожно дёргается.       Карлос, наклонившись, чтобы лучше видеть, вскрывает ему грудную клетку, выламывая рёбра и повреждая лёгкое. У Сесила останавливается сердце, но он всё равно дышит.       Карлос вытаскивает органы, один за другим, и аккуратно складывает их в приготовленные заранее лотки и миски.       Сесилу холодно и хочется спать.       Ему снится, что он снова маленький мальчик. Он стоит возле старой билетной кассы парка развлечений. Но рядом нет каруселей, качелей и колеса обозрения. Рядом и парка-то нет.       Только пустыня.       Сесил кладёт все свои деньги в окошечко и ждёт. Родители всегда так делали, чтобы купить билет. Довольно скоро ему надоедает просто так стоять и ждать, и он садится на землю рядом с будкой. Вокруг тихо и пустынно.       Сесил засыпает.       Карлос разбирает Сесила, словно скользкий и кровавый паззл, раскладывает его кусочки по лаборатории. И в какой-то момент начинает плакать.       Тогда Карлос выходит на улицу и поджигает дом. У него нет ни бензина, ни керосина, ничего. Только зажигалка. Но дом вспыхивает, словно он — рисунок на листе бумаги.       Карлос отходит подальше и щурится от дыма. Сесил стоит рядом и берёт его за руку.       — Мне страшно, — Сесил утирает слёзы. Ему шесть лет, он маленький мальчик, он ждёт, когда придет билетёр.       Карлос сжимает руку Сесила и уводит его подальше от горящего дома. В кармане халата лежит скальпель, а под ним — десятки плохо отпечатанных на дешёвой бумаге билетов, обещающих полчаса радости и счастья.