Финал сей истории, точь-в-точь как в сказке: счастливо и долго. Каждый из них до последней из клеточек любит другого, Каждый из них сказал то заветное слово. И мир тормозит, целиком наполняясь любовью.
Луи поднимает свой взгляд от запястья с вырезанными там их связью кроваво-красными L.T. к двум зелёным океанам — размером со вселенную Томлинсона. И тонет, тонет, тонет. (Оставаться на плаву за всё это время он так и не научился). И Гарри улыбается, с облегчением выдыхая, криво, но так искренне, и эти две проклятые ямочки появляются на его щеках, убивая в Луи всякую надежду на дальнейшее существование, что… Луи теряет все слова разом, забывая про капельки крови, стекающие по запястью, и, кажется, ещё мгновение — и они оба окажутся на полу, но так вовремя оказавшийся рядом Лиам касается плеча друга, обращая на него своё внимание, и протягивает бумажное полотенце. — Привет, парень, рад, что ты очнулся, — посылает Пейн улыбку больному и, крепко сжав предплечье Томмо, выходит из палаты, собираясь позвать врача и позвонить Джей (и, возможно, Зейну. Луи, на самом деле, уверен, что он позвонит Зейну), но для начала — дать им обоим очнуться. Луи и Гарри остаются одни. Томлинсон аккуратно стирает с руки следы только что пережитого, тихонько шикая от боли, и швыряет салфетку в урну, потому что всё, чего он желает сейчас — касаться кончиками своих пальцев ладони Гарри. Он тут же делает это. И ладонь мальчика такая же ледяная, как и день, и пару минут назад, но сейчас по телу Луи идёт электричество, тепло, он ощущает, как всё его существо пронзает волна любви, и… это просто Гарри — живой, пусть всё ещё смертельно бледный, но это его Гарри, с его ослепительной улыбкой, с его искрой в глазах, и розоватыми — ещё не яркими румяными, как обычно, — щеками. Но он здесь, и он жив. И всё хорошо. — Ты очнулся, — Луи не знает, что сейчас ему стоит сказать, но, кажется, ничего говорить и не нужно. Он лишь болезненно улыбается, мимолётом стирая с висков солёные капли, и не устаёт смотреть то на Гарри, то на его запястье с именем, что он носил всю свою жизнь. — Я очнулся, — ещё ярче улыбается ему Гарри и сжимает ладонь Луи в своей. …Чёртов Лиам с его добродетелью! — Мистер Стайлс, — звонко и чересчур громко произносит врач, широкими шагами входя в палату и заставляя Гарри морщиться от боли в голове. — Добро пожаловать в реальный мир! Он радостно глядит на очнувшегося ото сна и на проснувшегося от тоски. Теперь всё точно хорошо. ✖ Гарри не отпускают домой, желая провести все необходимые анализы и убедиться, что с ним всё в порядке. Гарри не отпускают домой, а Луи не отпускает руку Гарри, и ему плевать, что всё это выглядит, возможно, немного слишком для прошлого Луи, но на самом деле — это так правильно, и от этого так спокойно. Луи уверен, что все его чувства к Гарри были с ним с самого начала, и сейчас он ощущает себя кем-то вроде Айрис из «The Flash», потому что её чувства к Барри были внутри неё всегда, но замок на них открыла лишь беда, возможно, почти катастрофического масштаба. Как хорошо, что эта самая беда не случилась ни в одном из окружающих их измерений. — Знаешь, — произносит Луи, когда все, наконец, перестают пытаться выгнать его из палаты и оставляют их двоих в покое. Лунный свет льётся в окно, и им слишком комфортно лежать вдвоём на одноместной больничной койке. Рука Луи под головой Стайлса, а носом он блаженно вдыхает неповторимый запах кудрей, прикрывая глаза и слушая единственное дыхание рядом. — Прости. — Дыхание замирает, ничего не понимая. Луи мешкает. — За всё… что было с нами до этого момента, ладно?.. — Брось, — отзывается Гарри куда-то в его грудь. — Всё, что было, было прекрасно. Даже если было больно. Мы ведь, получается,… смогли найти друг друга только так? — Мне кажется, я люблю тебя, — всё, что слышит он после. Гарри приподнимает голову, и Луи хмурится. — Не говори так, — останавливает его кудрявый, и Луи кажется, что его сердце разорвётся от боли, когда указательный палец касается его губ, заставляя молчать. Но лишь на мгновение. — У нас ещё есть время, так? — Всё время этого мира, Хазза, — шепчет Луи, притягивая мальчика ближе. ✖ Они засыпают в обнимку, и Луи безумно боится, что сожмёт Гарри в своих объятьях слишком сильно, что сделает тому больно, что навредит ему (и он не думает о себе ни разу, потому что всё, что важно для него в данное мгновение, — это ГарриГарриГарри), но парень в ответ лишь улыбается, нежно и успокаивающе, будто говоря «не волнуйся, всё просто прекрасно», а затем прижимается ближе. Луи кажется, что он сейчас находится в чёртовой сказке, потому что он не помнит ни Ханны, не того захлёстывающего волнами страха, когда он нашёл Гарри, ни своих собственных сомнений. Луи знает точно: это не судьба настигла его, послав кудрявого мальчика-лето со смущением под кожей и чистой невинностью в венах. Это не судьба настигла его, и даже не он настиг судьбу. Луи знает точно, что он сам сделал свой собственный выбор, спустя череду нелепых ошибок, проблем, незамеченных фактов и необдуманных действий. Луи уверен: Гарри — его выбор. ✖ Он просыпается около шести утра и больше не может спать, потому что равномерное дыхание над ухом, то, как уютно парень смотрится в его объятьях, и осознание того, что теперь пустота в его сердце, которая, как казалось ещё вчера, никогда не затянется, теперь заполнена любовью, и это та самая вещь, которая сводит его с ума — он слишком сильно переполнен эмоциями, потому что, вот он — его Хазза. Луи кажется, что он сейчас на самом деле сойдёт с ума, поэтому он быстро царапает записку с извинениями (возможно, слово «прости» повторилось в ней около сотни раз; Луи не уверен, но думает, что это вполне вероятно) и обещаниями прийти сразу же, как только окажется свободен. Повязка на руке жмёт, а найденный в кармане ножичек возвращает его к той неуверенности, боли и страху, но он выдыхает, зная, что всё осталось позади. Он перерезает этим самым ножом окровавленные бинты и выкидывает их в урну вместе с воспоминаниями, следом аккуратно проводя пальцем по вырезанным буквам и закусывая губу. Всё в порядке, теперь он точно знает это. ✖ Луи получает смс на истории с таким сладким и банальным «уже скучаю», что у Лиама сводит зубы, и он обещает убить их двоих, если они не перестанут быть такими милыми. Луи уверен, что они не перестанут. Не-а. Ни за что. ✖ Найл приходит в палату к Гарри за несколько минут до десяти, и пускай раньше он не был фанатом прогуливания уроков — сейчас он уверен, что его причина вполне уважительна. — Привет, Стайлс, — улыбается он, и верхние пуговицы его рубашки расстёгнуты точно так же, как и его душа — нараспашку. Гарри хихикает от этой мысли. — Найл, клянусь, ты святой! — распахивает глаза Гарри, когда видит, что парень достаёт из рюкзака сэндвичи. — Эта больничная еда просто ужасна. — Я знаю, поэтому и принёс тебе нормальной пищи, приятель, — протягивает он контейнер парню и достаёт две пачки сока. — Кстати, где твой бойфренд? Вы вчера отлипнуть друг от друга не могли. Гарри немедленно кашляет, подавившись, и краснеет, в мгновение становясь точь-в-точь каким он был бы, если бы родился томатом. — Он не мой бойфренд, — Найл откровенно смеётся и скептически приподнимает брови, заставляя Гарри краснеть ещё сильнее (честное слово, никто бы в жизни не подумал, что он может быть ещё более красным). — Ладно, мы просто пока что не говорили об этом. Он ушёл, но оставил записку. Гарри протягивает парню листочек и тот щурится, пытаясь разобрать каракули. Спустя пару минут Найл краснеет, кашляет от неожиданности и протягивает послание обратно задыхающемуся от счастья Гарри. — Прочитай я это, не зная, от кого оно и кому адресовано, подумал бы, что вы — либо помешанные на мелодрамах и бойзбендах подростки, либо старая супружеская пара, пытающаяся вернуть былую романтику своим отношениям, — наконец, произносит Хоран. Гарри хихикает. Он, кажется, влюблён по уши (даже любит). ✖ Хазза! Мне безумно жаль, что я ушёл слишком рано и не разбудил тебя, чтобы попрощаться, и если ты испугался того, что я сбежал — ты ошибся. Я прошу прощения, если ты так подумал, но я ни за что в жизни не оставлю тебя больше одного, даже если лишусь всего остального. Так и знай. Но мне нужно торопиться, чтобы успеть в школу. Надеюсь скоро идти туда, держа тебя за руку. Вернусь к тебе после обеда, надеюсь, кто-нибудь скрасит твоё ожидание, если нет — извини. Пиши мне, номер ты знаешь. Твой единственный L.T. ✖ Во время ланча Зейн уходит покурить с кем-то за школу, и Лиам, если честно, не в восторге от этого, но что есть, то есть. Они с Луи усаживаются где-то в углу столовой вместо привычного центра, желая спрятаться от назойливых людских глаз. — Именно это ты и чувствуешь, да? — спрашивает, наконец, Луи, отвлекаясь от своих мыслей. — Чувствую… что? — Будто нашёл то, что так давно потерял, и теперь не можешь отпустить, оставить в одиночестве, боясь, что вновь потеряешь и будешь один на один с собой. Снова. Лиам обдумывает его слова, внезапно отвлекаясь от своих собственных мыслей, а затем коротко кивает. Зейн машет ему издали, двигаясь в их сторону, и Пейн выдыхает. Именно это он и чувствует. ✖ Гарри выписывают из больницы спустя неделю, и именно тогда они идут на своё первое настоящее свидание. Луи надевает штаны от костюма и прячет подтяжки глубоко в шкаф, зато достаёт откуда-то старый пиджак и закатывает рукава, надеясь, что их столик в ресторане никто не займёт, опоздай они на пару минут (где-то на час, на самом деле). И Луи, правда, хочет, чтобы всё было идеально, и именно поэтому он заказывает столик в ресторане, потому как на несколько жизней вперёд уверен, что Гарри — тот, с кем он хочет провести остаток жизни здесь. До самого конца. И именно поэтому он заезжает за Гарри, заставляя того краснеть и, на самом деле, всё выглядит так, будто это какое-то огромное событие в жизни, вроде выпуска из школы или свадьба, а не первое свидание, но они оба уверены в том, что это — одно из самых важных событий их жизни. Совместной жизни. Никто из них не помнит, как началась эта история. Зато то, как они шли и держали друг друга за руки по пути от дверей дома Гарри и до самого столика — то самое, что Луи запомнит навек. ✖ — Я уверен, что ты станешь звездой мирового масштаба, Лу, — прозвище слетает с языка Гарри так, будто именно этого Томлинсон и ждал всю жизнь, и по коже Луи спешат мурашки, а внутри разливаются волны тепла, потому что теперь он точно знает, как выглядит счастье — оно блещет широкой улыбкой и двумя ямочками. — И я уверен, что, если мы до сих пор будем вместе... — Мы будем, — уверенно произносит Луи, кладя свою руку поверх руки парня. — Я буду тем самым мужем, который будет сидеть дома с детьми. — Гарри улыбается так сильно. — Нашими детьми. — Я не оставлю тебя одного, Хазза, ни за что. Я не смогу без тебя, и, чёрт, это звучит так глупо, учитывая, что мы вместе всего неделю, и мне, возможно, придётся месяцами находиться в мировом турне, вдалеке от дома, но я не смогу без тебя. Ты обязательно станешь ведущей моделью какого-то модного дома, вроде Тома Форда или Кельвина Кляйна со своими показами d мировых столицах моды, или.... Да, чёрт, не имеет значения, кем мы станем, но у нас обязательно будут два маленьких карапуза... — Четыре. — Да, четыре маленьких карапуза, кошка и пёс, и они будут колесить вместе с нами по миру, увлекаться музыкой и футболом, они будут покорять с нами города, мы с тобой будем покорять города, но это будет не важно. Это будет не важно, ничто не будет важно, даже когда Париж станет нашим — это будет ничем по сравнению с тем, что я люблю тебя, Гарри. Я люблю тебя, чёрт. Я, — показывает пальцем на себя, — люблю, — рисует в воздухе сердце и указывает на Гарри, — тебя. Глаза Луи почти безумно блестят, искры в них сияют ярче алмазов, и Луи обвивает своими пальцами запястье Гарри, притягивая к себе и нежно, почти невесомо касаясь губами, когда тот выхватывает свою ладонь, оттягивая край рубашки. Там, на запястье, как две сияющие звезды, являются две чёртовы L.T., и Гарри поднимает свой магический зеленый взгляд на голубоглазого, притягивая его к себе: мир вокруг них замирает, и Гарри целует Луи. Ласково, настойчиво, смело. И это словно взрыв. Это жар, сияющий и заставляющий плавиться в объятиях, и Луи кажется, что время останавливается всякий раз, когда он с Гарри, и что он может ощутить их любовь губами и кончиками пальцев. Кажется, что весь мир останавливается, а его сердце замирает, падая с глухим бах-бах-бах в океаны любви внутри него. — И я люблю тебя, Лу. Как до Луны и обратно.~ the end ~