Живя один, дыша свободой, Любя футбол, чуть крепкий чай, По настроению с погодой — Тебя я встретил невзначай. И пусть ты слеп — и я туда же, Судьба с тобою нас столкнёт И нежным шёпотом расскажет, Что на двоих у нас полёт.
Одна ладонь ласково огибает металлический стержень, в то время, как другая бережно касается микрофона, и по многолюдному залу Старшей Школы Святого Эндрю разливается высокий, мелодичный голос с оттенком ранней весны: он слишком хорош сегодня, этот Томлинсон, впрочем — как и всегда. Юный мальчик в белоснежной рубашке и с уложенной челкой старательно выводит ноты — одну за другой — наслаждаясь бушующей внутри бурей, имеющей место быть всегда, когда он солирует на сцене. Его закатанные до премилых щиколоток брючки, яркая улыбка и торжественная осанка кричат об одном — гордости за самого себя и счастья от того, что Луи дарит удовольствие каждому в этом зале. Через три удивительных минуты на сцену поднимается добродушный толстячок в клетчатом джемпере — директор сего заведения — и объявляет в микрофон слова, которые Луи слышал, кажется, не один миллион раз (но парень совсем не прочь услышать их снова): — Дорогие ученики! Перед вами выступала гордость нашей школы и обладатель… — он слегка косится на раскрасневшегося от эйфории мальчика, — готов поспорить, сотни дамских сердец! Луи Томлинсон, ваши аплодисменты! Толпа ликует и визжит, свистит и воет, словно на многотысячном стадионе (на котором когда-нибудь, возможно, так же будет выступать наш юный герой), но за исключением одного единственного парня, забившегося в самый далекий уголок актового зала и, судя по его виду, находившегося вроде бы и не здесь. — Эй, Гарри! — Найл толкает его в плечо и интересуется, понравилась ли тому песня. Стайлс бубнит что-то бессвязное себе под нос, но все с тем же интересом продолжает рассматривать топчущуюся на сцене звезду. Гарри учится в одном классе с Луи уже очень и очень давно (с тех пор, как первый вместе с матерью переехал в Донкастер после родительского разрыва), но всё, что кудрявый знает о нём — лишь потрясающие вокальные данные и безрассудное обожание подтяжек. Откровенно говоря, Луи тот еще зазнавшийся сердцеед, посещающий каждую вечеринку в их городке вместе с друзьями, которые, кстати, стараются вволю насладиться своей беспечной жизнью, пока судьба не удостоила их звания чьей-нибудь родственной души. Каждый в мире, где тебе самой судьбой предназначено быть с определённым человеком, узнаёт о своей родственной душе совершенно по-разному. Нет ни одной истории, которая была бы похожа на другую. Судьба сталкивает их в школьном коридоре или транслирует в сновидения, знакомит их в Интернете или порой прибегает к совершенно нелепым мерам: вот парень из параллельного класса повстречал свою родственную душу, упав с каната. Шутка ли? Вселенная предопределяет будущее людей — нарочно сводит их с теми, с кем они будут по-настоящему счастливы. А с судьбой, конечно, не поспоришь, поэтому каждый из жителей Земли относится к встрече с любовью всей своей жизни ответственно. Разумеется, Луи не раз задумывался о том, будет ли его родственной душой Эль, или блондинка Бетти, или та симпатичная длинноножка с ярко-розовыми волосами —, но еще, видимо, не время, так как парень пока не получал от злодейки-судьбы никаких знаков, никаких следов. Именно поэтому сейчас самое время расслабляться, выпивать литры алкоголя и кувыркаться с девчонками. Ох, он сказал это вслух? — Ли, мы просто обязаны появиться на этой вечеринке! К тому же завтра выходные! Ты ведь идешь со мной? Пейн неловко вжимается в спинку сиденья и виновато смотрит на друга. Он не может. — Я не могу, Лу. — Начинается! — Луи закатывает в раздражении глаза. — Что на этот раз? Мама лишила налички? Я подкину тебе денег, бро, не парься на этот счёт, ради бога. Нужно посидеть с кузинами? Я тебя умоляю, Ли, когда ты в последний раз играл в куклы Барби?! — Да не в этом дело, — возмущается Лиам. — Я больше не должен проводить время беспечно и тра… совокупляться с кем попало! — Что за чушь ты несешь, бро? — Кажется, я нашел свою родственную душу, Лу. Эти слова буквально вышибают из Томлинсона весь воздух. Конечно, первые его мысли, как законченного эгоиста, о том, как он будет с этих пор посещать вечеринки без лучшего друга, или, быть может, его половинка не будет такой уж придирой и станет разрешать ему отрываться вместе с Луи хоть единожды в месяц?! Вторая мысль проскользнула, едва ли замеченная самим Томлинсоном, да тут же исчезла: когда же наступит его черед? И только теперь он, наконец, осознал, что сгорает от любопытства узнать, кто же достался Пейну в жены. — Ну, так кто эта счастливица? — сладко протягивает он и запивает свои слова ягодным морсом. — Могу я сохранить это в секрете хотя бы на первое время?… — Конечно, не можешь! Мы дружим с пяти лет, черт бы тебя побрал! И если так ты хочешь отомстить мне за сломанный грузовик, подаренный твоей бабулей на День рождения, то у тебя ничего не выйдет, потому что вряд ли ты хочешь провести остаток своей жизни без лучшего друга, который, кстати, по праву должен называться твоей родственной душой, потому что ежедневно терпит твои истерики и… — Уговорил! Луи смеется над собственным бредом и не замечает, как лицо Лиама бледнеет за жалкие доли секунд. — Пообещай, что не будешь смеяться. — Обещаю. — Врешь. Ты уже ржешь, как ненормальный. — Клянусь, Лиам Джеймс Пейн! Кем бы она ни была… — Это он. Секундная пауза. — В смысле? Физиономия Луи вытягивается с каждым стуком минутной стрелки на наручных часах, подаренных ему отчимом за прилежное поведение (он просто не знает о темных делишках сына с дочерью директора) и неплохую успеваемость (опять же, и здесь Луи не подкачал). А что уж говорить о его творческих успехах! — Не понял, — почти шепчет Луи. — Ты… ты что, мать твою, гей?! А я об этом не знал? — Чёрт тебя подери, Лу! — с ужасом восклицает Лиам. — Ты же знаешь, я всегда делюсь с тобой своими секретами! — Во-первых, не выражайся! А во-вторых, я бы назвал это диагнозом. — Послушай, — твердит Пейн, — я понятия не имею, откуда у судьбы на меня такие грандиозные планы, но, клянусь, мне никогда не нравились парни, Лу! — Я больше не буду ночевать у тебя. Тот громко вздыхает. — Не хочешь узнать, кто это?! — Горю желанием, — ёрничает Луи. — Мы ведь все еще лучшие друзья, правда? — обеспокоенно спрашивает Лиам. — Тебе ни за что от меня не отделаться, Пейн, так что — будь спокоен. Парень облегченно кивает и выдает: — Тот самый смуглый брюнет из параллельного класса… кажется, Зейн. Луи сам не замечает, как охает, и пододвигается чуть ближе к другу. — Ты точно ничего не перепутал? Пейн смотрит на него недоуменно. — Хочешь сказать, это злая шутка судьбы? Нет уж, Томмо, тут все серьезно. Внезапно Томлинсон понимает, что с этих пор жизнь его друга непоправимо изменится, приобретая другие краски, поэтому он поддается душевному порыву и обнимает парня за плечи. — Видишь, я не смеюсь, — шепчет он мальчишке на ухо. — И… я рад за тебя. За вас. Он еще не знает о тебе? Тут мимо пары друзей молниеносно проходит странноватый Стайлс, поправляя отросшие кудри, нечаянно задевая Луи плечом. — Ай! — взрывается тот. — Следи за дорогой, кудрявый! — И..извини, — мямлит Гарри и скрывается из виду, словно его тут и не было. Луи усмехается и возвращается к разговору с другом. Он уже думает-гадает, каким образом Лиам будет добиваться расположения восточного красавца Малика. ✖Ты любишь боль? До вспышек в веках? До тока под прозрачной кожей? До истерического смеха? До внутривенной мелкой дрожи? Ты любишь боль? Боль ту, что в сердце. Что так мешает и тревожит? От льда которой не согреться… Чему лекарство не поможет.
— Ли, ну где ты? — раздражённо спрашивает Луи, дожидаясь Пейна в машине. — Мы же опоздаем! — Да ладно, Томлинсон, как будто в первый раз! — кричит в трубку парень, всё ещё отчего-то пребывая дома. Сегодня Лиам пунктуален, как никогда. Луи сбрасывает вызов и швыряет мобильник на заднее сидение старенькой ауди. А спустя десять минут его лучший друг выбегает из дома, сверкая очаровательной улыбкой, при этом украшенный обтягивающей торс футболкой белого цвета и изумрудным кардиганом с нашивкой эмблемы школы. Он выглядит изумительно, и это не может опровергнуть даже Луи, который не особенно одобряет вкусы друга. — Вау… — всё, что говорит голубоглазый, изучая облик друга — такой Лиам ему определённо нравится. А значит, Зейн точно не сможет устоять перед таким обаяшкой: осталось только чуть-чуть подождать, и Пейн начнёт свою семейную жизнь. ✖ — Итак, сегодня мы с вами будем обсуждать такую важную тему, как «Связь соулмейтов», — начинает мистер Фасмер, стоя лицом к доске и записывая основные понятия под темой и датой. По классу проходит волна недовольных стонов, а мужчина, цокнув, продолжает. — Нет, нет, нет, так дело не пойдёт! И каким же, мне интересно, образом вы собираетесь определять свою вторую половинку? — А мне уже и не надо! — радостно отзывается юноша с последней парты, подмигивая кому-то, сидевшему на третьем ряду. По классу пробегают смешки. — Мистер Девайн, а что насчет остальных? Вы так уверены, что все, кто находится в этом кабинете, уже отыскали свои половинки? — задает риторический вопрос профессор и, не считая нужным продолжать дискуссию, начинает объяснять тему урока. — Итак, все соулмейты делятся на две категории: духовные и жизненные. Отличие первой категории — наиболее распространённой — от второй состоит в том, что жизненные соулмейты просто не способны существовать друг без друга физически и духовно. Именно поэтому такие пары необычайно редки! — восхищённо восклицает мистер Фасмер, погружаясь в воспоминания. Кудрявый парень быстро конспектирует всё в тетрадь в отличие от своего соседа, который смотрит в окно, размышляя: какой же будет его половинка? Тем временем профессор продолжает: — В нашей крови, как вы знаете, находятся три вида кровяных телец разных цветов: красные, белые и серебряные. Именно последние отвечают за связь родственных душ. Но у жизненных соулмейтов эти кровяные тельца не серебряные, а золотые, будто с прожилками. У каждой пары состав телец разный, именно это помогает определить свою половинку парам, когда человек проходит идентификационный тест, но чаще всего это не является нужной процедурой… — всё продолжает учитель, записывая что-то на доске и указывая на плакаты с различными изображениями клеток и веществ. Типичная биология. — Ли… — шепчет Томмо, мешая тому писать. — А как ты узнал, что тот парень — твоя пара? — Тшш, Лу, ты хочешь, чтобы все узнали, что я уже нашёл свою половинку? — с каплей раздражения и усталости произносит кареглазый. Видимо, на нём сказалась бессонная ночка: Лиам, как всегда, любит поразмышлять перед сном и, похоже, в этот раз всё затянулось надолго. — Хэй, ну, прости, ты чего? Я же тихо, — увидев, как друг проводит большим пальцем по горлу, мол, заткнись, а то убью, Томлинсон делает вид, будто запирает рот на замок и выбрасывает ключ за спину. Удовлетворённый ответом, Лиам продолжает записывать в тетрадь лекцию своим аккуратным каллиграфическим почерком, перескакивая со строчки на строчку, а его сосед находит за окном нечто крайне интересное и так и дожидается долгожданного звонка, торжественно провозглашающего конец урока. Наконец, ребята направляются в столовую, ведь время ланча уже приблизилось донельзя, как вдруг ногу Луи резко пронзает острая боль, отчего тот обессилено валится на пол, вскрикивая. Испуганный Лиам бросается другу на помощь, в то время, как остальные школьники застывают, недоуменно косясь на парня, что раскрыл рот в беззвучном крике. — Лу, что с тобой? — Чёрт, бро, не знаю… Просто отчего-то нога начала адски гореть. Ай-яй! Снова! –завывает Луи, а Лиам, подхватывая друга за талию, кряхтя, тащит друга в медицинский кабинет, приговаривая «Потерпи, Томмо, будь большим мальчиком». — Пейн, постой! Дай-ка я помогу! — откуда-то к ним навстречу летит черноволосый парень — кареглазый и таинственный, который, знаете ли, вблизи ещё прекраснее. — Я — Зейн. Ну, Зейн Малик из параллельного, — протягивает он руку и кивает. — Ага, — словно завороженный, проговаривает Лиам не своим голосом и позволяет Зейну подхватить Луи с другого бока, пока не слышит новый крик со стороны друга. — Чёрт, Лу, прости! Давай же, идём. Добравшись с горем пополам до нужного кабинета, парни усаживают Луи на кушетку, и медсестра начинает осматривать больную ногу, нажимая на разные точки, но, на удивление, никаких ощущений это не приносит. Боль лишь моментами пронзает ногу вспышками. — Луи? — обращается миссис Келпи нежным трепетным голоском к парню, словно тот — трёхлетний ребёнок. — ты уже знаешь, кто твой соулмейт? Это последний вопрос, который ожидал Томлинсон, сидя в кабинете врача, поэтому он недоуменно отвечает медсестре: — Я не знаю, мэм, но… причём здесь это? — Дело в том, Луи… — уверенно начинает миссис Келпи, но тут же осекается, не зная, как продолжить свою речь и гадая, как отнесется к этому ее юный пациент. — Видимо, с твоей второй половинкой что-то случилось и, могу сказать, что у неё растяжение мышц или что-то вроде того… Тебе стоит поскорей узнать, кто она, иначе может случиться непоправимое. Стоп. Во-первых, для Луи слишком рано обзаводиться любовью до гроба в столь раннем (по его скромному мнению) возрасте. Во-вторых, какого черта его половинка такая неуклюжая особа? И последнее: единственный вопрос мучает парня вот уже битые пять секунд, пока он растерянно хлопает глазами, глядя на обеспокоенное лицо медсестры. — Да что может со мною случиться?! — восклицает юноша, раздраженный надоевшей ему болью в ноге и совершенно непонятными репликами врача. — Точно сказать не могу, но наверняка ни к чему хорошему это не приведёт, поскольку именно в период с шестнадцати до двадцати одного года между соулмейтами обостряется связь, Луи. Ты понимаешь, о чем я? Честно говоря, парень неохотно слушает эту душещипательную речь и больше всего хочет, наконец, удалиться из этого кабинета. После того, как его ноге полегчает, разумеется. — В наши дни связь между родственными душами изучена не до конца, особенно между жизненными. Ты был у врача хоть раз? Знаешь, к какой категории принадлежишь? На это шатен бурчит что-то нескладное и начинает подниматься с кушетки, пытаясь, насколько это возможно, игнорировать боль, про себя проклиная законы мироздания и эту ужасную зависимость между половинками. — Настоятельно прошу тебя поскорее узнать своего соулмейта, Луи! Освобождение от уроков физкультуры я тебе выпишу, не волнуйся! — радостная медсестра закрывает за пациентом дверь. Ожидающие Луи ребята тут же допытываются подробностей у парня: — Ну, Лу! Что случилось? — Родственная душа со мной случилась неуклюжая, вот что, — усталый и потерявший всякое настроение Луи ковыляет к выходу из школы, оставляя недоумённых ребят позади. — Томлинсон, хватит говорить загадками, между прочим, это должен делать я! — восклицает Пейн, подхватывая друга и помогая ему идти. — Эм, ну… Я пойду? — застенчиво вопрошает Зейн, глядя на обувь. — Ну, ага? То есть, хорошо. Спасибо за помощь, — в той же манере отвечает Лиам, а Луи задается вопросом: что тут происходило, пока его не было, и не прервал ли он их? — Ну, так что, Томмо? Что с тобой? — Эх, как проще-то объяснить… В общем, моя половинка что-то сделала со своей ногой, будь она неладна. И теперь, пока ее нога не пройдёт, мне не ходить нормально. Ах, да, забыл сказать! Мне нужно пройти тест на выявление категории и срочно найти своего соулмейта, иначе случится что-то ужасное, — Томлинсон притворно ахает и взмахивает рукой, заставляя друга рассмеяться. — Как будто её так легко найти, эту половинку. Лучше расскажи, что у вас с Зейном только что произошло? — хитро прищурившись и улыбнувшись одной из своих плотоядных улыбок, голубоглазый начинает надвигаться на Лиама, а тот понимает, что выхода у него нет. ✖ — Хаз, может, сыграем сегодня в футбол? У ребят нет тренировки, я проверял, — весело улыбаясь, вещает парень, перекидывая руку через плечо друга. — Дай подумать, Ни. Ты забыл, чем всё обернулось в последний раз? — Ну, это трудно забыть, если учесть то, каким ты пришёл домой. Бедная Энн, — хохочет Найл, а Гарри пихает его в бок, впрочем, не пытаясь сдержать улыбки. — Ладно, будь по-твоему, — соглашается Хаз, и через десять минут ребята уже входят в пустую, если не считать их двоих и Джоша, который не упускает ни единой возможности прогулять уроки, раздевалку. Стянув совершенно неуместную в такую жару форму, Гарри надевает спортивные штаны и майку, обтягивающую его худенький торс. Пользуясь возможностью получить заряд адреналина, Джош тащит из кабинета физрука мяч, пока тот, видимо, обедает в столовой. Чеканя мяч, он направляется на школьный стадион, где его уже ждут ребята. — Ну, наконец-то, мы уже думали, что тебя поймали! — Бросьте! Это было всего один раз, — отмахивается парень, не шибко волнуясь на эту тему. — Играем? Парни с лету начинают достойную игру. Первый гол достается ловкому и изворотливому Найлу, но чуть позже Гарри умело отыгрывается и сравнивает счёт. Мяч снова у него, и Джош стоит с одной стороны, чтобы при любой возможности увести мяч, а Хоран в это время «возглавляет» ворота, уверенный, что сейчас отобьёт мяч и счёт останется равным. Но стоит Гарри занести ногу для сногсшибательного удара, его равновесие дает трещину, и мальчик едва ли грациозно падает на землю под хохот парней и дружеское «Гарри, ты как всегда!». — Чёрт! — вскрикивает парень, пытаясь подняться, впрочем, сразу же терпя поражение и сваливаясь на землю от боли в ноге. — Хаз?! — настораживаются парни, глядя в оба и затихая. – Хаз, ты как? — Лучше не бывает: видите — устал, полежать захотелось, — язвит герой дня, разминая ногу руками и вскрикивая от боли. — Ай… Лучше бы помогли! Друзья называется! Парни тут же подлетают к кудрявому и хватают его с обеих сторон, помогая подняться на ноги, но как только того отрывают от земли и стараются аккуратно поставить на ноги, Гарри чуть было не валится обратно, не будь поддержки в виде Джоша и Найла. — Слушай, может, к врачу? А то вдруг что-то серьёзное? — Ты прав, — кряхтит Гарри, — было бы недурно. Я жду вас тут — заберите из раздевалки мою одежду. Через десять с хвостиком минут скучного разглядывания облаков, к Гарри выходят уже переодетые в школьную форму парни и, хватая того, добираются до медкабинета. Стуча тихонько в дверь, они садят беднягу на кушетку, а сами ретируются в коридор. Прогноз доктора оказывается не особенно утешительным. — Да, Гарри… У тебя растяжение мышцы. Ты близко живёшь? — Ну… Не очень, а что? — Тогда пускай тебя проводят парни, а дома обязательно приложи к мышце лёд. И никакой нагрузки на ногу! — строжится женщина, смешно хмурясь и что-то записывая. — Держи, это направление, тебе стоит наведаться в больницу, хорошо? Так, на всякий случай. Вот же смешно, только что тут был парень с похожими симптомами. Забавно, правда? — Да уж, очень… — бормочет парень, выползая из кабинета.