Почувствуй мою боль

Судьба настигла тебя внезапно И не оставила выбора вольного, А ведь пути уже нет обратно, И хоть досадно, обидно, больно, Судьбе угодно играть в игрушки, Что соулмейтами здесь зовутся. Храни спокойствие хоть снаружи, Внутри коль залпы снарядов рвутся.

      Луи спешит на третий этаж городской больницы в особенный — идентификационный кабинет. Узнать свою категорию через считанные минуты — звучит довольно волнительно, правда? Томмо чувствует себя подопытным кроликом, хоть тонкая игла еще не вонзилась в его янтарную кожу и тоненькая струйка крови не поползла по трубочке: какой вид телец обнаружится в его крови? Конечно, он почти на сто процентов уверен, что он принадлежит к духовным соулмейтам, но пока это не подтвердила справка от врача, так что возможен любой исход. Сердце повторяет глухие удары башмаков по бетонной лестнице, и всё бы ничего, но мимо Луи ковыляет чудо в перьях — точнее, в кудрях, кое-как переминаясь с ноги на ногу. Луи не особо горит желанием узнавать в этом парне своего одноклассника, которого он, вообще-то, почти и не замечает, но наблюдать за великим мучеником становится даже больно. — Гарри? — он точно верно вспомнил имя этого чудака? — Тебе помочь?       Удивления высшей степени на лице мальчика Луи еще не наблюдал никогда. Стайлс думает, что было бы здорово, если бы будущая звезда помогла ему преодолеть хоть этот лестничный пролет, но Луи мечтает, чтобы тот отказался от помощи: у него не так много времени, к тому же сегодня у него в планах разработка годового проекта по социологии в паре, разумеется, с Пейном, который в мыслях, разумеется, с Маликом. — Ну, было бы неплохо, — усмехается Гарри, удивляясь, как он еще в присутствии Луи смеет не заикаться и не млеть, связывая слова во вполне адекватные предложения.       Луи со вздохом обвевает сильную, накаченную руку вокруг талии Стайлса и потихоньку «подгоняет» парня до кабинета. — Что случилось с твоей ногой? — из вежливости интересуется Луи. — Вчера на футболе растянул, — пожимает плечами Гарри. — Обычное дело. — Будь осторожнее в следующий раз, — бросает Томлинсон напоследок и шагает уже к своей цели. Отчего-то ему кажется, что его общение с этим кудрявым парнем этим разговором не ограничится. Поживём — увидим. — Здравствуйте, — произносит Томлинсон, заходя в кабинет. Врач немного приподнимает очки, оглядывая пациента, а затем начинает доставать новую пачку медицинских перчаток. — Ааа, Томлинсон, присаживайся. Итак, пришёл узнать, к какой категории принадлежишь? — улыбаясь, говорит добродушный старичок. Доктор Керк — давний знакомый матери Луи, которая работает в этой же больнице медсестрой, и он, бывало, приходил в гости к Джоанне, принося коробку конфет девочкам.       Протерев безымянный палец ваткой, смоченной в спирте, врач делает небольшой порез скальпелем, и с помощью специального инструмента, название которого Луи неизвестно, начинает забирать кровь. Как только он заканчивает эту, не сказать, что болезненную, но довольно неприятную, процедуру и дает Луи ватку, юноша уже чуть ли не дрожит от напряжения. — Итак… — начинает доктор, настраивая микроскоп, а Луи выдыхает, зная, что сейчас ему скажут вполне обыденную фразу, звучащую «Категория: духовный соулмейт», и он спокойно отправится восвояси. — Твоя категория… — доктор делает небольшую паузу, от чего внутри парня всё разом сжимается, и он хочет поскорее сбежать из этого процедурного кабинета, как вдруг слышит, на первый взгляд, совершенно безобидное продолжение докторских слов, — жизненный соулмейт. Поздравляю, Луи!       Кажется, окружающий мальчика мир начинает вращаться вокруг него с невероятной скоростью, заставляя задержать дыхание и поверить в то, что это, к несчастью, не сон. — Что? — восклицает поражённый Томлинсон. — Но… как такое возможно? Это какая-то ошибка, доктор! — он начинает истерически смеяться, стараясь убедить профессионала напротив него в том, что тот совершил непоправимую оплошность. — Такого просто не может быть! — отчеканивает Луи, а его лоб покрывает испарина, руки дрожат. Это слишком неожиданно, вы не находите?       Если он — жизненный соулмейт, это значит, что, если с его половинкой что-то случится, то… Нет, нет, нет, такого исхода парень точно не ожидал. Подумайте сами: кто захочет, чтобы его жизнь зависела от жизни другого человека?! Нет, конечно, быть особенным довольно круто, но… не в этом случае. — Вы уверены, Док? — все еще с теплившейся надеждой в глазах интересуется Луи у своего палача. — Конечно, Луи! Хочешь — сам взгляни в микроскоп, — не поднимая головы, говорит врач, записывая что-то в медицинскую карточку и доставая какие-то бумаги. - Так, так, так… Кто твой соулмейт? — Понятия не имею, — почти шепчет Луи. — Лучше скажите, как так получилось, что я стал жизненным соулмейтом, когда все мои родственники — духовные? — А ты думаешь, что категория по наследству передаётся? — хохотнув, доктор ставит на справке печать, что в напуганных глазах мальчика кажется жирным крестом на его биографии. – Нет, дорогой мой, категория — штука странная, и как она передаётся, неизвестно никому, кроме матушки-судьбы. А ты береги себя, не дай бог с тобой и твоим соулмейтом что-то случится, — говорит он, передавая Луи какие-то бумаги и прося отдать их в школу.       Мда, чего-чего, а такого исхода обыкновенного похода к врачу Луи точно не ожидал. Иметь с кем-то настолько близкую связь, зависеть от кого-то Томмо не хотел, не желал. Это не давало никакой особой привилегии, только разве что знание, что происходит с телом твоего соулмейта. Ему срочно нужно с кем-то поделиться этим грузом. Ему жизненно важно поскорее выплеснуть из себя накопившееся напряжение. — Луи, если ты решил прогулять школу, то это не значит, что я тоже занимаюсь ничегонеделанием. И вообще мог бы предупредить, что не заедешь за мной, — шёпотом произносят на том конце провода. — Ли, прости, но мне сейчас не до этого. Придёшь ко мне? Напьёмся. — Ну, вообще-то, если ты так и не понял, скажу прямо: я в школе. Это во-первых. А во-вторых: напиться? С утра? Чувак, ты серьёзно? — восклицает бессовестный ученик, за что получает сердитое «Мистер Пейн, что Вы себе позволяете?» от профессора. — Чёрт, извините. — Мне не до шуток, друг, — сердится Луи. — В любом случае я говорю тебе: нет. Давай, вали в школу, и если к следующему уроку я не увижу твоей наглой мордахи, тебе не дожить до конца дня! — и Луи не остается ничего, кроме как повиноваться. Ну и обиженно пробурчать: — Не выражайся, мистер.       Он уже достает учебники из шкафчика, когда пронзительно звенит звонок. Быстро добегая до расписания, Луи тихо ругается из-за того, что слишком уж часто в последнее время в их расписании мелькает анатомия, но всё же идёт к нужному кабинету.       Всю анатомию, пока одноклассники что-то строчат в своих тетрадках, Луи грызет ручку и глядит в окно, изучая потускневшие листья и хмурый цвет облаков, и лучше ему не становится. Он всё думает: как правильней называть его категорию — подарком судьбы или злым проклятием? Ведь это слишком ответственно: оберегать жизнь собственную во благо своей любви и хранить эту самую любовь, чтобы хуже не стало тебе самому. Эти грустные мысли испаряются в момент, когда начинают объявлять домашнее задание. — Итак… — начинает учитель, оглядывая класс. — Меня не будет в школе около месяца — мы с девятыми классами уезжаем на конкурс, поэтому всё это время у вас не будет занятий по моему предмету, так как мы не смогли найти замену. — Весь класс восторженно ахает, выказывая радость. — Но… — Так и знал, что будет какая-нибудь подстава! — кричит с задних рядов Джош, заставляя весь класс смеяться. Мистер Фасмер делает вид, будто не слышит этого сорванца, и продолжает. — На эти четыре недели вам будет задан проект в парах. На моём столе стоят два контейнера с бумажками. В одном написаны ваши имена, а в другом заданная тема. По одному человеку с первого ряда подходите к первому ящику, и доставайте бумажку, а тот человек, который указан на ней, должен достать из второго ящика лист с вопросом, суть которого вы должны будете раскрыть в своём проекте. Итак, мисс Джонсон, прошу вас начать.       Ребята делают все по вышесказанной инструкции, и большинству, действительно, везет, и счастливчики должны будут разрабатывать проект в паре со своим другом или же хорошим знакомым. Так что когда к учительскому столу выходит Луи, он не сомневается, что его напарником станет Пейн, но сегодня этому парню на ставки явно не везёт. — Гарри Стайлс?! — ошарашено читает Томлинсон, не сразу понимая, кто этот человек. Вдруг дверь отворяется, и, откуда ни возьмись, появляется кудрявая макушка. — Извините за опоздание, такое больше не повторится… — бормочет юноша, почти не глядя на учителя, вползая в класс и еле передвигая ногами. Белокурый паренёк — Найл, кажется — подскакивает со своего места и помогает другу дойти до парты. Томмо закатывает глаза, глядя на бедолагу и вспоминая сегодняшнее оказание помощи этому парню. Только вот на совместный проект с этим чудиком он не подписывался. — А вот и мистер Стайлс. Ну, что же, полагаю, не будем тебя тревожить, и мистер Томлинсон сам достанет бумажку с темой, ведь так, Луи? — говорит учитель, проходя между рядами и прося некоторых учеников быть тише и не мешать другим, обсуждать задачу. — Конечно, — произносит Луи, вытягивая лист и вконец убеждаясь в иррациональности судьбы и, проще говоря, нелогичности ее замашек.       Паре Томлинсон-Стайлс выпадает извечная тема «Соулмейты», и Луи стократно проклинает себя и свою везучесть, потому что это именно та тема, которую он почти полностью… пропустил. Он, конечно, был прилежным учеником, но сейчас, когда первый триместр только начался, а, точней, прошло всего четыре недели, было тяжело влиться в учёбу. А еще эта тема…       Её обычно начинают только в старших классах, а в их случае — в конце десятого класса. На самом деле, ребят напичкали знаниями по соулмейтам не так уж и сильно, но достаточно для того, чтобы сделать стоящий проект, а то, о чем преподаватели деликатно умолчали, можно спокойно найти в интернете. В общем, тема довольно сложная, но можно выбрать любое направление, а это хорошо.       Верные друзья коротают перемену в столовой, когда к их столику подкатывает Стайлс, и отчего-то топчется на месте, видимо, желая что-то сказать, и Луи, дабы парень не мозолил ему глаза, начинает разговор первым, откусывая кусочек булочки с повидлом. — Ты что-то хотел? — Эмм… да. Я насчёт проекта, ну, по биологии. В общем… ну, так когда мы сможем встретиться, ну, чтобы обсудить всё это?       Луи глядит на него из-под опущенных ресниц и гадает, за какие такие заслуги ему в партнеры досталось этакое чудо, которое и двух слов связать не в силах. Хотя, может быть, это только в присутствии Луи? — Не сегодня, ладно? — отрезает парень. — У меня репетиция, к тому же есть дела по дому. Надеюсь, ты не возражаешь? — Нет, конечно. Тогда потом, хорошо? Ну, до встречи? — произносит Гарри и поворачивается, чтобы уйти. — Хэй, кудрявый, — окликает его Луи, — как твоя нога? — Нормально, спасибо. Уже почти не болит, — удивлённо произносит Гарри, всё же отвечая на добродушную улыбку Луи своей, застенчивой и робкой, но чрезвычайно милой, и отправляется к столику, где ждет его друг. ✖       Луи сидит на незаправленной кровати в своей комнате и лениво листает очередную книжку по социологии, принесённую Лиамом специально для подготовки годового проекта, так как им, как ученикам выпускного класса, нужно будет доказать, что они хоть чему-то научились в школе.       Томлинсон уже откровенно зевает, наблюдая, как его друг ползает на просторах интернета в поисках хоть чего-то стоящего и интересного, но, видимо, тоже терпит поражение. — Ли, может, всё-таки перекусим? Мы уже битый час пытаемся найти то, за что можно ухватиться, и всё равно не продвинулись ни на шаг. — Да, пожалуй, ты прав, — пыхтит Лиам, потирая уставшие глаза. Вслед за Луи он шагает на кухню, откуда веет ароматом чего-то дразняще-вкусного. — Кстати, Ли — осторожно начинает Луи, — ты ведь расскажешь мне, как ты узнал, что Зейн — твой соулмейт? — спрашивает шатен, наливая апельсиновый сок в стакан. Лиам отвечает, нарезая хлеб на тонкие ломти. — Неважно, Лу, — качает головой Пейн. — Как будто это так важно. Лучше расскажи мне, где ты был? — и Луи рассказывает. И про поход к врачу, и про результат, и про свои мысли, и эмоции, и дрожащие коленки. А Лиам даже не думает перебивать. Когда же Томмо заканчивает свой рассказ всплесками недоумения и гнева, парень категорически не разделяет точку зрения друга. По его мнению, быть связанным со своей половинкой — лучший в мире подарок. Луи полагает, что на мышление Лиама определенно точно влияет его одержимость Зейном. — Угу, а если мою половинку сшибут на машине?! Всё будет просто замечательно, Лиам! Как ты не понимаешь, что зависеть от кого-то — это не круто?! — Зато чувствовать свою половинку — вот это круто! Говорят, что у некоторых пар этой категории развивается возможность общаться без слов — мысленно, представляешь? В конце концов, Лу, ты ничего не знаешь о соулмейтах! Ты на всех уроках либо витаешь в облаках, либо спишь. Не пора бы взяться за ум? — повышает голос Лиам, возмущённый отношением друга к таким серьёзным вещам. — Не путай меня с собой, Пейн! Это ты со своим Зейном уже совсем с катушек слетел! Да ведь ты только два дня назад узнал, что он твоя половинка, а уже так изменился! Где тот безбашенный, сумасшедший, без капли всякого рассудка Лиам, которого я знал всю свою жизнь?! — Он остался в том времени, где не знал, что Зейн — его половинка, — цедит Лиам, кажется, уже напрочь позабыв о голоде. — Не каждый день узнаёшь, что тебе придётся всю жизнь прожить с парнем, в то время, как ты считал себя стопроцентным натуралом! — взрывается Пейн, высказывая всё, что скопилось внутри него — мальчика, который и представить себе не мог, что его жизнь круто изменится с тех пор, как судьба пошлет к нему черноволосого красавца с карими глазами.       Он выбегает из кухни, оставляя Луи одного. Это точно не тот Лиам, которого знал Луи, а столько изменений за короткий срок пугают его не на шутку. Допив сок, вкуса которого он, в общем-то, не ощутил, Томмо находит друга на своей кровати в удручающей позе и с поникшей головой. — Эй, — он проводит пальцами по спине Лиама, — извини… — одновременно начинают парни и тихонько посмеиваются, разряжая обстановку. Глядя другу в глаза, Луи подползает ближе и обнимает своего старого доброго Лиама. — Дружище, не надо держать всё это в себе, ладно? Мы же знакомы с детства, ты можешь рассказать мне абсолютно всё, — делает акцент на предпоследнем слове Луи. — Я никогда не осужу тебя. Ты мне как брат. Хотя нет. Ты и есть мой брат. Лиам, улыбаясь, прижимает друга к себе, и вот они оба уже катятся по дивану, глупо смеясь. — Спасибо, Томмо. Ты самый лучший друг, чёрт же тебя возьми, — торжественно объявляет Лиам спустя целую вечность. И этого достаточно. (Ну, разве что — — Не выражайся! вырывается из уст Томлинсона раньше, чем Пейн успевает договорить)