Волчица в овечьей шкуре

      Такахаши, пробравшись глубоко в лес, не заметив никого, кто мог бы за ней следить, направилась в сторону убежища. Дождь начался за минут пять до того, как она оказалась в укрытии. Промокнуть она успела, но Учиху не остановило то, что ей нужно было дать время привести себя в порядок: он, стоило ей зайти в комнату, задал ей вопрос: — Почему так долго? — и вправду, давно пора спать. Учиха стоял перед ученицей в ожидании ответа. — Искала долго одну редкую траву, а потом относила все травы в лазарет, — оправдывалась Цукико.       Какое-то время ТенТен и Итачи смотрели друг другу в глаза, какая-то долька напряжения нарастала между ними. Парень хотел знать, врёт ли она, а девушка желала набить ему морду. Но, понимая, что избить Капитана не удастся, она горела желанием не столько убить его, сколько поскорее лечь спать.       Эти несколько секунд тянулись очень долго, так, как никогда прежде в какой бы то ни было момент жизни обоих шиноби. И именно в эти мгновения, сопровождаемые лишь морганием и слабым дыханием АНБУ, ТенТен задумалась о кое-чем важном. Как ей казалось. О глазах Итачи, о его длинных ресницах. Будь он чуточку добрее, безусловно, в его глазах была бы видна его светлая душа. Но сейчас в его глазах она не видела ничего, никакой души или её признака. И от этого, признаться, девушке стало даже как-то не по себе. — Иди спать, — произнёс, прервав уже надоевшую тишину.       Цукико, повиновавшись, направилась к своей кровати. Уложившись поудобнее и зная, что её будет не видно Капитану и Лейтенанту, нахмурилась, продолжая думать об Учихе. Размышления, посетившие её голову этой ночью, были не о Данзо и о том, что она его должна каким-то образом убить, не о покойном Рую и его семье, не о всём том, что может быть завтра и в другой последующий день. Она размышляла о своём Капитане, и мысли о нём заставляли её невольно улыбаться. Слабо, еле заметно, но улыбаться.       На следующем день, сразу после завтрака, Учиха приказал ей следовать за ним, вышел из убежища и побежал глубже в лес, уводил Цукико дальше и дальше, не желая останавливаться. Она думала, что он скоро остановится, после чего они приступят к тренировкам, но они продолжали бежать, все дальше уходили от Деревни. — Куда мы направляемся? — спросила-таки АНБУ, предполагая наихудшее: уж слишком странно вёл себя Капитан. — К границе Песка и Листа, — последовал ответ, абсолютно ничего не давший ТенТен.       Добрались до границы они лишь через два часа после выхода из убежища, устали, к тому же, безумно. А всё потому, что ни разу не останавливались передохнуть, бежали очень и очень быстро. — Мы будем приходить сюда каждый день ближайший месяц, — заговорил, пересекая границу и стоя уже на территории Страны Песка. — Встаём очень рано, часов в шесть, завтракаем и приходим сюда. Тренируемся до поздней ночи и направляемся обратно. Просим поваров согреть для нас заново ужин. Ужинаем и идём спать. С собой сюда берём только воду. Учитывая всю серьёзность предстоящей войны, ты должна быть максимально к ней подготовлена. Сай будет тренироваться по отдельной программе с другими АНБУ. Ему тоже есть, над чем работать. Но консультировать тебя вызвался лично я, и Данзо это одобрил.       Переварив услышанное, заговорила: — Как именно будет проходить тренировка? Чему вы будете меня учить? — Я научу тебя лучше обходиться с оружием Рикудо. Использовать его не три раза, а четыре, пять, шесть.       «Этот парень реальный псих. Такое вообще возможно? Я же за три раза была выжита вся, словно лимон…» — Как ты думаешь, почему именно здесь будут проходить тренировки? — чуть подождав, задал вопрос уже Капитан.       Помедлив, третий офицер ответил: — Масштабы, вред, наносимый природе, слишком огромны, чтобы проводить эти тренировки в Конохе. Слишком заметны, к тому же. — Верно, — удовлетворительно кивнул. — К тому же, в Стране Песка не удивляться песчаным бурям, которые с легкостью может вызвать твой веер и который будет вызывать с учётом тренировок. А вот в Конохе уничтожение территории было бы сразу же заметно, странно. — Учиха кивнул в сторону дерева, что стояло возле Цукико, приказывая ей оставить сумку, собранную им, рядом с ним. — Приступим к тренировкам сейчас же. В сумке вода. Когда сильно устанешь, выпьешь.       Кинув сумку возле дерева, приблизилась к Капитану. Получив разрешение на призыв оружия, сложила печати. Мгновение — и перед АНБУ дар Мудреца Шести Путей. — Ты являешься медиком, стало быть, у тебя неплохой контроль чакры, позволяющий тебе залечивать раны, — вновь заговорил. — Однако он неидеален, раз ты можешь использовать этот веер всего три раза. Ты должна лучше контролировать чакру, чтобы меньше тратить её на один взмах. Всё понятно?       «Ох, Дьявол. Это обещает быть очень интересным, — думала Такахаши, кивая Учихе. — Тренировки с Итачи будут длиться здесь каждый день. Будут жёсткими и трудными, нельзя жалеть сил. Нельзя жалеть себя… Может, мне его здесь и прикончить?»       Тренировки, которые проводил Учиха, были намного жестче всех предыдущих, проходимых между Капитаном и третьим офицером Пятого отряда. Итачи не давал ТенТен времени передохнуть, лишь минуту-две на то, чтобы утолить жажду. Про разговоры между ними и говорить нечего! Если раньше Цукико жаловалась на то, что они меньше стали тратить время на разговоры, то теперь у неё и времени-то пожаловаться не было. К тому же, у Капитана всё было так распланировано, что Цукико это однообразие по-настоящему наскучило: вставать в одно время, выдвигаться, тренироваться по одной программе, возвращаться и без сил падать на кровать. Признаться, у неё не всегда было желание после тренировки идти к поварам и требовать еды, зачастую она засыпала прежде, чем еду приносили. Бывало, даже не требовала для себя отдельной порции, только для Капитана. «Конечно, не он же тратит каждый день чуть ли не всю свою чакру, чего ему там!» — думала она неприветливо поутру. Как бы там ни было, к концу уже первой недели она сама понимала, что какие-то успехи появились. Да, она уставала, как никогда прежде, изнывала от боли в своём теле — организм требовал витаминов, еды, но она не всегда находила силы, чтобы поесть, — бывало, хотела всё бросить к чертям собачьим, прикончить здесь и сейчас Капитана, ворваться в Корень и просто их всех истребить, как тараканов, но, чуть остыв, она признавала, что у неё, пусть и есть желание так поступить, но нет ни сил, ни гарантии, что всё пройдёт без проблем.       По окончании второй недели беспрерывных тренировок, Цукико становилось всё тяжелее. По приказам, —, а иначе это не назовёшь — Учихи ТенТен всегда, даже когда хотела поскорее заснуть, обязана была поужинать и лишь потом завалиться спать. Она не ждала какое-то время, подобно Итачи, чтобы еда более или менее переварилась, а потом шла спать, нет, она просто плюхалась на кровать, укутывалась и засыпала прямо в одежде. Эти секунды, пока она сняла бы одежду и уложилась в кровать, казались ей столь драгоценными, что она не решалась их зря тратить. И плевать, что одежда помнётся, переживёт как-нибудь. Единственное, она прекрасно осознавала, что еда, не до конца переваренная перед сном, не есть хорошо. Она, как медик, прекрасно это осознавала. Но вся соль заключается в том, что ей было абсолютно наплевать. Уж лучше так, чем ещё какое-то время тратить непонятно на что и меньше времени спать. Даже если бы Учиха составил ей компанию и ночью они могли бы поговорить, она всё равно бы не потратила время, что можно поспать, на разговоры с ним. Да, ночью люди становятся настоящими, открытыми, как это ни банально звучит, но, чёрт возьми, после тяжёлого дня нет ничего приятнее кровати. И плевать Цукико в такие моменты на Капитана и всё, что с ним связано. Одна только мысль посещает её ночью — как бы заснуть поскорее.       Про третью неделю можно говорить бесконечно. Все эти проклятые семь дней ТенТен прикладывала особые усилия, чтобы добиться желаемого результата — использовать этот проклятый веер лучше, управлять им так, как сам Рикудо управлял, ведь это, чёрт возьми, даже честь в какой-то степени — владеть его оружием. А вся эта уверенность в завтрашнем дне и том, что она обязательно станет сильнее, этот невероятный оптимизм, непонятно откуда взявшийся, ворвались в её жизнь совершенно спонтанно. Очнувшись в утро понедельника, она вдруг испытала дикое желание либо что-то взорвать, либо кого-то убить, либо снести всё, что попадётся под руку, либо просто добиться чего-то, что казалось для неё самой недостижимым. Выбрала она последний пункт, что очевидно, но выбрала его не столько потому, что боялась взяться за все предыдущие, а столько потому, что была уверена, что он — самый нереальный и трудный из всех. А ведь это действительно так. Ну, ей, по крайней мере, так казалось в утро понедельника, утро третьей недели тренировок. И это желание, ворвавшееся в её жизнь, заставившее посмотреть на всё как-то по-другому, сделало её чуточку счастливее, что ли. Она рвалась, желала поскорее начать тренировку, была воодушевлена чем-то глубоко внутри. Такое же чувство, наверное, ощущал Наруто, получая миссию высокого ранга. И чувство это так называется — возбуждение. Желание измениться, стать лучше, совершенствоваться — всё это кружилось в голове Такахаши, поэтому она прикладывала немало усилий на тренировках, даже, как ей самой казалось, больше, чем две предыдущие недели. И, исходя из всего этого, также ощущала себя лучше, имела в себе силы отужинать и не воспринять приказ Учихи приказом, скорее, может, советом. И, как правило, результат, которого она добилась за эту неделю, —, а она чувствовала, что чего-то определённого добилась, — заставлял её чувствовать внутри гордость за саму себя.       Что касается четвёртой недели, то она была не такой продуктивной и взрывной, что ли, как третья. Но у неё есть свои определённые черты, выделяющие её от всех предыдущих. Использовав во время тренировки целых шесть раз оружие Рикудо, взмахнув им шесть, чёрт возьми, раз, ТенТен, как и Итачи, поняла, что результат говорит за себя — количество взмахов увеличилось вдвое! И, к тому же, Такахаши не упала в обморок, а это значит, что у неё при этом ещё остались силы. Испытывать веер ещё один раз она не стала — была уверена, что упадёт, а атака будет довольно слабой, слегка песок поднимет, может, но не более того. И есть ещё одна характерная только для этой недели черта — в день, когда Такахаши испытала за раз веер целых шесть раз, — рассердилась за что-то на Учиху и в какой-то степени на саму себя, вот и выпустила пар таким образом, так что, признаться, злость и ненависть тоже внесли свою лепту — Учиха впервые — ближе к закату — остановил тренировку и разрешил ученице передохнуть. Но не в этом даже изюминка этого момента — он присоединился к отдыху ученицы, сел рядом с ней на песок, глотнул прохладной воды, что лежала в теньке во время тренировки, вылил немного на лицо, протёр его, шею и ключицы, а потом, что без сомнения обрадовало ТенТен, первым заговорил: — Когда Данзо узнал о том, что у тебя оружие Рикудо, —, а я обязан был ему сообщить об этом, — то мне пришлось за тебя вступиться, просить прощения и также сообщить, что с этим оружием у нас, у всего Корня, больше шансов победить в гражданской войне. — ТенТен не нравилась тема, которую Учиха выбрал для разговора, но это была их первая беседа за последнее время, и слышать его голос, не приказывающий собраться и выложиться на полную, было уже замечательно, поэтому она могла его слушать хоть целую вечность. И плевать, что будет говорить, лишь бы говорил. — Данзо стало интересно, как именно ты владеешь этим оружием. Узнав, что ты трижды пользуешься им и падаешь без сил в обморок, он потребовал, чтобы ты улучшила контроль чакры. Я вызвался тебя тренировать, сказал, что за столь короткий срок могу лишь успеть увеличить твои силы вдвое, и он, прикинув, что на большее у нас нет времени, дал добро. — Свой рассказ Капитан вёл, смотря на опускающееся за горизонт солнце. Он смотрел вперед, а ТенТен кидала свой взор в разные стороны, не зная, куда же ей смотреть в такой момент. Да и важно ли это сейчас? — Еще целая неделя до восстания, но смысла тренироваться уже нет. Ты выполнила норму, которую я дал Данзо, так что имеешь полное право передохнуть. Если желаешь, можешь опять присоединиться к тренировкам других отрядов, но сильно не напрягайся: перед восстанием силы тебе понадобятся.       Следующий день, который являлся для Цукико первым днём за последние недели, не представляющим собой мучительные тренировки с Капитаном, Такахаши решила провести в медицинском отделе. Предположив, что за время её отсутствия страдающих от болей пациентов могло прибавиться, она направилась именно туда. Но застала, как ни странно, всего одного АНБУ Корня, коим являлся Капитан Шестого отряда. — Что болит, Линг-сан? — спросила ТенТен, подойдя к его койке. — Тебя давно не было видно, Цукико, — проговорил мужчина, медленно и аккуратно поднимаясь и приподнимая тоненькую чёрную майку, открывая взор третьего офицера на неглубокую плохо перебинтованную и почти зажившую рану. — Тренировки, — последовал ответ.       ТенТен сняла все бинты и уже чётко видела рану, оставленную, видимо, катаной или же кунаем. Проще говоря, чем-то очень острым. Активировав в области рук чакру, она присела, чтобы быть на одном уровне с раной, - ну, почти на одном, — приложила руки к левому боку мужчины и услышала от него: — Да, тренировки. Сейчас все готовятся к восстанию, — заметив, что Цукико поднимается с колен, и почувствовав, что слабой боли в боку больше нет, он провёл ладонью по месту, где пару секунд назад была рана, и добавил: — Значительно быстрее, чем в прошлый раз, — поднимая взор со своего тела на Такахаши, продолжил: — Вижу, ты стала сильнее. — Это всё благодаря тренировкам Итачи-сана, — кивнула, прикрыв на секунду глаза. — Мой контроль чакры увеличился вдвое, поэтому неудивительно, что столь слабая рана зажила так быстро. — Полагаю, даже будь она глубокой, ты справилась бы за меньшее количество времени, чем прежде, — высказал своё мнение, опуская майку. Направляясь к выходу, добавил: — У тебя неслабый потенциал. Ты АНБУ Корня, достойный быть подчинённым Данзо-сама.       Это был один из самых лёгких, скажем так, для ТенТен дней за последние недели. Не решаясь тратить время зря, — сидеть в медицинском отделе уже не было смысла, потому что раненых АНБУ не было, — Цукико захотела присоединиться к тренировке, проходимой между всеми отрядами. Как правило, она вновь составила компанию третьему офицеру Третьего отряда, решаясь провести тренировку с ним. Проведя большую часть дня с Такуми, она отправилась вместе с членами своего отряда ужинать. Это действительно был один из самых лёгких дней для ТенТен, — по крайней мере, ей так казалось после всего того, что длилось эти прошедшие недели, — ведь она всего лишь подлечила одного АНБУ, потратив на это значительно меньше времени и чакры, чем прежде, а также потренировалась вместе с Такуми, по которому также успела соскучиться.       Прямо перед сном Цукико вдруг вспомнила, что до восстания неделя, а она до сих пор не продумала, каким таким образом убьет Данзо. Идея, как это сделать, быстро осенила её голову — настолько быстро, что та даже удивилась, думая: «Возможно ли это? План что, настолько бредовый?» Поняв, что ничего другое не подходит, она остановилась на первоначальной идее. «Но что же за чувство меня тревожит? — размышляла, лёжа в кровати. Посмотрев на кровать Итачи, а затем на кровать Сая, продолжила размышления: — Вдруг меня завтра убьют, восстание произойдёт, и во время гражданской войны этих двоих не станет? Я, конечно, к тому моменту буду на небесах, по сути, и мне будет наплевать, но всё равно обидно, целый год вместе… А вдруг меня убьют, гражданская начнётся, и Корень победит? Это, конечно, бред, у Хокаге есть Узумаки, но ведь и это не исключено. А вдруг мне удастся убить Данзо, выбраться отсюда, но подчинённые Шимуры, желая отомстить, и без предводителя поднимут восстание? Что тогда будет? Мне придётся биться против Итачи, против Сая, Такуми, Линга… Да каждого АНБУ Корня, чёрт возьми! Сложись их жизни и судьбы иначе, не будь Данзо и прочего, они могли бы служить Хокаге, быть обычными шиноби, джонинами, к примеру. Или теми же АНБУ, но подчиняющимися Хокаге… Дьявол, я когда-нибудь смогу научиться останавливать эти логические цепочки, постоянно появляющиеся в моей голове? С чем я только не научилась справляться здесь, в Корне, многому научилась, да, но никак не тому, как держать свои мысли в узде…»       Весь следующий день Цукико проходила, как на иголках. Жутко нервничала, понимая, что от того, как всё пройдёт, зависит не только её жизнь, но и многих шиноби, а также и мирное население Листа. Проще говоря, груз ответственности, возложенный на неё, неописуем. И поняла она это, как ни странно, только сейчас, за пару часов до преступления к действиям. Волнение своё, конечно же, держала в себе, не давая ни одному АНБУ Корня прочитать её насквозь. Изредка фальшиво улыбалась, чтобы отвлечь внимание. «Твою мать, уже сегодня меня может не быть! — размышляла она, когда до осуществления плана оставалось полчаса. — А ведь и число какое-то отстойное, умирать в такой день даже не хочется, стыдно… Меня что-то не туда занесло. Какой умирать? И от рук кого? Шимуры или его псов? Да ни за что. Пошли все куда подальше, я прикончу этого старикана, гражданской войны не будет, а что произойдёт после, полагаю, дело Хокаге. Да, всё так и будет!» — на такой позитивной ноте она направилась на кухню, чтобы проверить, как идёт подготовка к ужину для Данзо. Близился вечер, через 20 минут еда должна была быть распределена по комнатам отрядов и самого предводителя Корня, как и, собственно, всегда.       Такахаши стояла возле кухни, пока один из поваров разносил еду по комнатам. Когда он вышел из кухни с подносом, который и в размерах, и даже содержимым отличался ото всех других, Цукико медленно последовала за ним. Нагнав, заговорила: — Это ужин для Данзо-сама? — Верно, — улыбнувшись, ответил парень и глянул на девушку. — Замечательно, мне-то он и нужен. — В смысле? — улыбка с лица исчезла, а через секунд, может, пять, он уже лежал на полу без сознания, тогда как поднос с едой для Шимуры уже был у Такахаши. «Что непонятного сказала-то? Нужен он мне, придурок!» — подумав, перевоплотилась в этого паренька, а тело его припрятала где-то в глубинах убежища, где никто не ходит. На всё это ушло немало времени, пришлось поторопиться и направиться к комнате Шимуры.       Дойдя до помещения, остановилась, потому что перед ней стояли два доверенных лица Данзо, один из которых, попробовав немного из еды, попросил подождать минуту. «Всего минуту? — удивилась мысленно ТенТен. — А если враг добавит яд, действующий через минут десять? Идиоты». — Можешь идти, — проговорил, не почувствовав в ужине ничего лишнего. — Оставил еду и вышел, как всегда.       Цукико в образе повара кивнула и прошла внутрь. «Отлично, переходим к третьей части плана», — подумала, поставив поднос на маленький стол возле кровати и создавая клона, который тут же вышел из комнаты и должен был направиться следить за настоящим телом парня, чуть что — сразу вырубить, а также создать ещё одного клона и отправить его на кухню, чтобы другие повара не волновались. А потом ещё одного, только с образом ТенТен, чтобы та отужинала в компании своего отряда и якобы легка спать. Настоящая Такахаши осталась в помещении и спряталась за высокое кресло, на котором Шимура обычно сидел. Достав недавно наточенную катану и на всякий случай пару кунаев со взрывными печатями и без, уселась поудобнее. Но, в тоже время, её напрягал тот факт, что по практически всей комнате расположены свечи. Стоит свету проникнуть к ней, как тут же будет видна её тень. «Не думала об этом… Дьявол, лишь бы Шимура не требовал больше свечей!» — подумала, сидя в засаде. — Ещё зажечь свечей Данзо-сама? — спросил один из доверенных лиц. Тот, что был дегустатором. — Можно, — последовал ответ. «Твою ж мать…» — только и пронеслось у Такахаши, уже чутка вспотевшей от страха и волнения.       АНБУ пронёсся слева и справа от кресла Данзо, поджигая каждую свечу в помещении, одна-единственная осталась. Та, что позади кресла. Цукико молилась, чтобы её не зажгли. Дело не в том, что может появиться тень, а в том, что доверенное лицо Шимуры, как ни старайся, всё равно заметит её. — Ту тоже? — спросил АНБУ у предводителя, кивая головой в сторону последней свечи. — Не стоит, — последовал ответ, а ТенТен почувствовала самое настоящее облегчение. «Вот это повезло!» — подумала, обрадовавшись.       АНБУ вышел из помещения, оставляя Шимуру одного. Такахаши решила повременить с его убийством, дать ему поесть нормально. «Пусть поужинает напоследок!» — так она думала. Да и, к тому же, стоило ей выйти, как тень бы укрыла самого Данзо, он бы с лёгкостью отбил её атаку, а драться с ним чистое безумие — ТенТен это прекрасно понимала. «Ладно, подожду, когда ляжет спать и погасят свечи, — думала, продолжая сидеть в засаде. Хотелось размять мышцы, но никак, к сожалению. — В постели убивать, конечно, неблагородно, но по-другому никак».       Только через час после ужина Шимура лег в кровать, приказав погасить свет. «Самому лень, что ли? — усмехнулась мысленно Такахаши. — Это же так сложно, блин, и тяжело — свечи погасить! Чёртов псих».       Но Такахаши, чисто на всякий случай, просидела в засаде ещё с часик, чтобы Шимура уж наверняка уснул. Она просто предположила, что он, может, также перед сном не может цепочку мыслей прервать, вот и не спит. Но сама этот час умудрилась не просидеть в одной позе, а с десяток сменить, лишь бы хоть как-то мышцы размять. И старалась, конечно, делать это максимально медленно и бесшумно.       «Всё, пора!» — устав находиться в не самых удобных позах, стала очень медленно подниматься. Делая медленные и очень тихие шаги, стала приближаться к кровати Шимуры. Стоя в сантиметрах от неё, подняла над головой катану и пронзила тело Данзо. Мгновение — и необъяснимый звук охватил помещение. «Клон?!» — подумала, не ожидая подобного номера. — Кто бы ты ни был, но ты дурак, ведь посмел подумать, что мы на это купимся, — послышался ледяной голос Данзо за спиной, ТенТен обернулась. Дверь в комнату была открыта, Шимура стоял вместе со своими доверенными лицами, что стояли по обе стороны от него самого. — У повара нет чакры, он обычный человек, а один из этих двоих — сенсор, он сразу раскусил тебя, — объяснил, а после приказал: — Взять этого предателя.       Такахаши повели в какую-то отдельную комнату, пахнущую неприятным запахом. Запахом крови и слёз. Сразу стало понятно, что эта комната для допроса таких, как она. Предателей. Подобные помещения оставляют желать лучшего: всего один стул, на котором сидел и истекал кровью ни один шиноби и на котором будет сидеть Такахаши, вокруг него на полу парочка свечей и, собственно, всё. Ах, да! Ещё ощущение жуткого холода и омерзения. «Не самая достойная смерть: умереть здесь, в этой гнилой и Богом забытой комнате. Но что поделаешь? Такова судьба», — подумала, усаживаясь на старый деревянный стул. Руки и ноги ей туго связал один из доверенных лиц Данзо. Что ж, раз это её последние минуты или, может быть, часы, почему бы не оторваться? Самое время, чёрт возьми! — Говорить ничего не буду, лучше сразу убейте, — начала ТенТен, ехидно улыбаясь. Наконец-то ей удалось улыбнуться при этих психах. — Ты не первая, кто так говорит, — начал Шимура, подходя ближе. — Для начала, перевоплотись в саму себя.       Стоило предводителю Корня это сказать, как один из АНБУ врезал ей по лицу. Харкнув кровью, подвигала нижней частью рта. — И это всё? Парень, ты слабак, даже мой пёс бьёт сильнее! — получила ещё один удар, да, заслуженно, зато оттого, что она сказала, ей самой стало приятно: давно она вслух колкости не говорила! И плевать, что у неё нет собаки.       Всё-таки решив стать самой собой, — если умирать, то в своём лице, — она открыла Данзо своё настоящее лицо, хотя прекрасно понимала, что он сразу догадался, что это была она. — Вы сами пойдёте к чёрту? — усмехнулась. — Или вас послать? — Говори, за чем тебя послала Цунаде?! — требовал Шимура, но вновь получил не тот ответ. — Твою задницу подтирать.       Старик взял её за горло и произнёс, чем напугал бы Такахаши в любой другой день, в любой другой, но только не сейчас, только не сегодня — у неё слишком хорошее настроение: — Ещё одно слово, и ты умрёшь. — Ой, напугал, сейчас в штаны наложу со страху, — говорила она хриплым тихим голосом, потому что он продолжал держать её за горло. — Ещё скажи, что если бы я вам поведала всё и даже молила о пощаде, вы бы меня отпустили. Не смеши моего пса, которого, кстати говоря, не существует, — чуть подождав, добавила, обращаясь к парню, который её чуть раньше ударил: — Видишь, парень? Тебя несуществующий пёс сильнее, представляешь? Скатился ты, слабак! — Позвать его, — приказал Шимура, после чего один из АНБУ вышел. — Прощай, — добавил, выходя из помещения вместе со своим доверенным лицом. — Увидимся на том свете! — крикнула ТенТен, когда дверь закрылась. «Уверена, он услышал», — подумала и стала ждать кого-то, кто-либо будет выбивать из неё информацию, либо просто прикончит.       Ждать ей пришлось недолго. Уже через минуту перед ней стоял Учиха Итачи собственной персоной. ТенТен усмехнулась, засмеялась даже, повертев головой и вернув её в прежнее положение, и проговорила, улыбаясь: — Могла и догадаться, что тебя позовут.       Учиха прошёл внутрь комнаты и стоял уже перед Такахаши, смотрел сверху вниз на неё. — Того повара, в которого ты перевоплотилась, убили только что за то, что допустил ошибку, — невесело начал её бывший Капитан, никак не ответив на высказывание своей бывшей ученицы. — Его смерть целиком и полностью на твоей совести. — Будто бы у вас есть такое понятие, как совесть! — вновь засмеялась. — У нас их нет, а у вас - да, — его ответ заставил улыбку ТенТен исчезнуть с её лица. Ей надоело смотреть в его пронзительные пустые глаза, и она опустила взгляд вниз. — Убей меня скорее, — просила. — Каждого шиноби, который был здесь, лично я допрашивал и заставлял говорить. Почти каждого заставлял изнывать от боли внутри, отправляя его в страшнейшие и ужаснейшие иллюзии. Ты всерьёз думаешь, что так легко отправишься на тот свет? — она подняла на него свой взгляд, слабо улыбнулась. — Как жаль, что наши разговоры ничего собой не представляли и что ты оказался таким же психом, каким является каждый подчинённый Шимуры! Мне противно оттого, что я вообще заговаривала с тобой и думала… — закрыв глаза, опустила голову и так и не договорила. — Да катись ты к чёрту. Это далеко, кстати. — Чувство юмора в тебе всё ещё есть? Значит, ты не до конца отчаялась. — Заткнись уже.       Учиха сделал ещё один шаг и оказался совсем близко к Такахаши, схватил её за подбородок, заставляя поднять голову, и заговорил: — Думаешь так легко отделаться — просто умереть? Думаешь, что станешь исключением из правил и умрёшь без пыток и мучений? Считаешь себя какой-то особенной? Считаешь, что избежишь всего кошмара, через который проходил каждый, кто сидел на этом стуле, лишь потому, что была в моём отряде? — ученица Цунаде, нахмурившись, смотрела в глаза этого человека и не понимала, как могла вообще думать о нём прежде что-то хорошее или же волноваться этой ночью, размышляя, не убьют ли его во время восстания. «Передо мной самый настоящий монстр, — поняла она. — Такой же, как и все остальные. Такой же, как Данзо. И совсем не такой, каким я его видела». — Я слишком упёртая и упрямая, чтобы сдаться, чтобы рассказать вам хоть что-то. Даже прибывание в твоих иллюзиях, даже угроза убийства не заставят меня говорить. И плевать я хотела, что многие, кто здесь сидел, говорил также. Я не они, я выдержу.       Учиха отпустил её, сделал шаг назад и, чуть подумав, заговорил вновь: — Так ты хочешь умереть здесь и сейчас? Пожалуй, я это тебе устрою, — сказал, поднимая её меч, которым она собиралась прикончить Данзо, у неё над головой. «Меня убьют моим же оружием… Что же, это делает мою смерть чуточку достойнее: умру хотя бы не от гнилой техники или не от чего-то другого, а от катаны, которую сама натачивала пару часов назад…»