Слова сплетаются в затейливую нить...

После случившегося вчера, после гарпий, ревнующего Валялкина, который пронизывал её взглядом, словно убить пытался, после всего того, что случилось с Глебом, Таня чувствовала себя разбитой. Слишком. Чрезмерно много нового навалилось на неё в этом мире, а справляться приходилось самостоятельно. Память отказывала всё больше и больше, а она действовала на собственное усмотрение, а не так, как было нужно. Существование той, местной Гроттер, которая существовала тут прежде, слишком раздражало, но, впрочем, особого выбора пока что не наблюдалось. Таня могла только молчать, сцепив зубы, а самое главное, терпеть всё то, что именовалось её отвратительным существованием тут. Она помнила почти всё, что было у неё местной прежде, и это заставляло Гроттер кривиться от предельной ненависти к тому существованию, к тому, что она вынуждена была пережить за столько времени. Увы, но пока что не следовало даже надеяться на то, чтобы избавиться от гадкого раздвоения личности, а она даже и не пыталась этого сделать, потому что знала – совершенно бесполезная жизнь всё равно не оставит её в покое. Наверное, именно по этой причине правильность всех действий активно сводилась к нулю, и девушка понятия не имела, что ей делать на уроках. Она попыталась внимательно слушать на первом уроке, когда проходило нежитеведение, и тогда даже сумела что-то запомнить и дать ответ на несколько вопросов Горгоновой, спокойно записала всё, что было нужно. И она получала даже удовольствие от того, что знала, что именно им рассказывали, потому что о многом говорила Чумья. Матерь-опекунша знала о нежити всё. Абсолютно. Не было такого существа, с которым она не могла бы справиться – и это внушало огромное уважение к одному упоминанию о её имени, не говоря уже обо всём остальном, о её появлении. Это помогло Тане. Но, впрочем, дальше следовало нечто несоизмеримо скучное – теория магии в преподавании самого директора. Тьфу. Отвратительно. Нежить шагала за Чумой безоговорочно. Они не сопротивлялись и не пытались продемонстрировать независимость, обыкновенные рабы, они не стремились менять собственную жизнь как-либо. Всё это казалось просто отвратительным. Чумья умела повелевать людьми, умела поступать так, что никто, никто в этом мире не имел ни единого шанса сражаться с нею, с самой настоящей повелительницей душ. Гроттер пыталась слушать, но ничего не получалось. Слова пролетали мимо неё, и она даже не пыталась обращать на них внимание, прекрасно зная, что на самом деле это совершенно бесполезно. Абсолютно. Гроттер весь урок провела словно в полудрёме, равно как и то, что было после, на обеде едва-едва ела. А потом была тренировка. …Таня прекрасно понимала, что та, которая звалась Гроттер до неё, была просто великолепной драконболисткой. И это пугало рыжеволосую куда больше, чем всё остальное. Можно было притвориться, что она изменила своё отношение к кому-либо, но только не к спорту, которым жила, который любила в сто раз больше Валялкина. И в миллион больше, чем Бейбарсова. Тем не менее, пусть с Глебом и Иваном её приоритеты постепенно изменились, Таня понимала, что обязана летать. Полёт у новой Гроттер вызывал страх. Она не понимала, как можно было получать удовольствие от того, что ты взмываешь в воздух на необыкновенных скоростях, летишь вперёд, чувствуя себя безвольным и беззащитным. Она не хотела оказаться в таком положении, а ведь многие надеялись взмыть в воздух, быть в этом невероятном состоянии бесконечного и безумного страха, который невозможно было прервать ни на одно мгновение, ни на одно… …Соловей смотрел на них с презрением, комментарии давал слишком громкие, а Таня старалась не обращать внимания. Гроттер прекрасно понимала, что это очень глупо – вот так взять и слушать этого слишком наглого, часто – чрезмерно злого человека, но, может быть, так у неё появился бы шанс понять, как летать. - Гроттер! Не лови ворон, десять мгновенных перевертонов! Десять чего?! Таня понятия не имела, как это делается – она с трудом вспомнила о том, как вообще следует взлетать. Девушка чувствовала, что оторвалась от земли, но, тем не менее, ничего не могла поделать с собственным смычком. Кое-как выровняв полёт, она судорожно вспоминала о том, как делается чёртов перевертон, но совершенно ничего не получалось. Таня боялась упасть. Страх высоты скользил за нею по пятам, не позволял отступить хотя бы на шаг в сторону или воспротивиться, всё это оказалось просто невозможным. Может быть, безумие продолжало преследование, которое невозможно было остановить хотя бы как-то, а может, это оставалось только последствием того, что она отрывала свои ноги от земли и вынуждена была мчаться вперёд на необычайно высокой скорости. Полёт давал свободу, но от отбирал безопасность, а самое главное, ты мог оказаться в слишком невыгодном положении, или в небе, или на земле. В голове было пусто, словно в каком-то котелке, когда их слишком долго не кормят, и Таня чувствовала, как её обед слишком настойчиво просится на свободу, а разум отказывается работать. Чёрт! Кто-то внизу что-то прокричал – Соловей ответил ему ещё более громким криком, или, может быть, ей так показалось. …Что-то неизвестное вырвалось из глубин её сознания, затапливая её, забирая контроль над телом. Таня помнила, как махнула смычком, как контрабас начал описывать великолепные фигуры, но страх высоты никуда не пропал. Её тошнило, но, тем не менее, задание она всё-таки сумела выполнить – пусть и до такой степени отвратительно. Пустота вокруг заставляла захлебнуться в мыслях, которых оказалось слишком мало. Она вынуждена была упиваться остатками собственного сознания, окончательно тонуть там, где человек должен был отыскать свою реальность и стать относительно осязаемым. Хвататься руками за мир было слишком трудно, а всё остальное уже перестало функционировать, одним махом отрубив её от всей реальности, которую только можно было придумать. Всё состояло из кусочков развалившегося паззла, и собрать теперь его не предоставлялось возможным. Гроттер почувствовала, что та, прежняя Таня отпустила её наконец-то, и теперь надо было действовать дальше. Она знала, что сделала только половину перевертонов, но следовало действовать дальше как можно скорее. Ничего не получалось. Наконец-то Таня сумела сделать нужный пируэт, потому что наконец-то вспомнила, как это выполняло её тело. - А теперь – бочку! – закричал Соловей, и в воздухе оказались уже все. Ещё должен был скоро появиться дракон, но Таня уже ничего не понимала. Власть над телом то возвращалась, то пропадала – и Гроттер хотела бы даже уступить собственное тело на мгновение прошлой хозяйке, лишь бы та только отдала ей все воспоминания об этом отвратительнейшем виде спорта. Но ничего не выходило – Гроттер знала, что и не получится, что она так и будет мотаться по небу. Пока не позволят пойти на приземление. …Она ушла в пике, когда власти над телом вновь не было, а после поняла, что должна что-то делать. Увы, но контрабас летел всё быстрее и быстрее, а Гроттер даже не знала, что она вынуждена совершить. Смерть стояла за её спиной. Она тянулась к ней, пыталась прикоснуться, была слишком рядом, чтобы появилась возможность отскочить в сторону. Смерть. Смерть протянула свои костлявые ручонки и уже схватила за плечо, выдёргивая из этого мира и заволакивая в параллельный, где её ждала самая страшная на свете месть. Дыхания уже не хватало, а тело оставалось в вольном падении, у него тоже не было ни единого шанса спастись и оказаться на свободе. Да и вообще, желания выживать больше не было. Можно только закрывать глаза и бесконечно падать, молясь о спасении от всего этого. …Кто-то грубо вырвал из её рук смычок, направляя его вверх, и Таня даже не поняла, кто это мог сделать. - Гроттер! Что ты творишь, чёртова Гроттер! – вопил внизу Разбойник, но её останавливал шум в ушах. Она ничего не слышала. Таня не помнила, кто поменял заклинание, снижая быстроту полёта контрабаса в десятки раз, но когда смычок вновь вернулся в её руки, рыжеволосая смогла только приземлиться, и тут же упала на песок. Инструмент лежал рядом. Рыжеволосая не могла ничего понять – кто-то склонился над нею, отдавал непонятные советы. Она могла лишь кивать. - Может, к Ягге? – суетился Ягун. Гроттер тошнило. Ни к какой Ягге ей не нужно. Гроттер могла знать только одно – если она срочно не научится нормально летать, то в этом теле не проживёт долго. И это тело тоже не проживёт долго.