Темное небо будничного дня.

      Евгений, как всегда беспокоится обо мне. Оно и понятно: по его мнению, я нуждаюсь в вечной заботе, ибо сам я не в состоянии этого сделать. Хотя, на первый взгляд, Женька выглядит куда слабее меня. Рост около 180 сантиметров, янтарно-зеленые глаза, черная шевелюра, спортивного телосложения. Со всем этим, он походил на мальчонку лет 13, не считая роста. Сколько его помню, он всегда был таким. Как не старался, а выглядеть могущественной стеной, за которой можно было бы переждать бурю, у него не получалось.       Познакомились мы в классе эдак шестом, столкнувшись лоб-в-лоб, когда носились по коридорам. За что нам обоим влетело от завуча. А ещё, внезапный отъезд дорогого мне друга окончательно вдавил меня в депрессию и безысходность. В глазах Жени я выглядел как ходячий труп, наверное, поэтому он стал уделять мне всё больше и больше внимания. Доходило до того, что он, приходя ко мне, домой, занимался готовкой. Я привык к этому, потихоньку моя боль притуплялась и, в конце концов, вовсе исчезла. С тех пор мы накрепко сдружились.       В коридоре было на редкость тихо. Из его окон было видно всё тоже серое небо, нагоняющее тоску, красную машину, принадлежащую учителю информатики. За лобовым стеклом виднелся пышный букет цветов. Каких именно, различить, увы, не смог. Так как следующим уроком была физкультура, а я был от неё освобождён, да и дома меня не ждали столь рано, я решил пойти прогуляться по своему району, поэтому направился прямиком в гардероб, за своими вещами.       Я шёл по узкому, тускло освященному коридору, ко мне на встречу шли учителя, дети с других классов. Кто-то улыбался, а кто-то, наоборот, грустил. Дойдя до центра, неожиданно зазвонил мой телефон. Его звонок пронесся пронзительным эхом по всему коридору. Обычная, стандартная мелодия. Вытащив его из джинс и разблокировав экран мобильного телефона, не без удивления, прочитал надпись: "Неизвестный номер". Это была большая редкость, чтобы кто-то мне звонил на него, так как мой номер мало кому был известен. Я нажал кнопку ответа и поднес, недавно орущую на весь коридор побрякушку, к уху. До меня донёсся мальчишеский голос, но он был по-взрослому серьёзен, чувствовались нотки холода: - Здравствуй, - сказал он, - нам надо встретиться. - Мы знакомы? – спросил я, прибывая в замешательстве. Этот голос был очень знаком мне, но вспомнить его не удавалось. - Это Макс, встретимся на нашем старом месте, - проговорил он.       Не успел я что-либо сказать, как он положил трубку. Внутри меня всё перевернулось. Он избегал меня в течение двух с половиной недель, а теперь, внезапно, появился. Я шёл и думал о том, что сказать ему. Что я могу сказать человеку, которого полюбил незадолго до его перевода в другую школу? Да, прошёл уже целый месяц, а я всё ещё думаю о том дне, о том, что сделал огромную ошибку, признавшись своему другу детства в том, что меня влечёт к нему не только как к другу или брату, но и как к парню. Я надеялся, что он примет меня, но этого, увы, не случилось. Вместо этого он стал отдаляться от меня. Теперь вместо целого дня после школы, мы уделяли друг другу не более часа, а то и вовсе и этого часа у нас не было, а спустя две недели после этого он исчез... В школе сказали, что он перевёлся "по семейным обстоятельствам". Я не знаю, было ли то по моей вине, или нет. Сказать то, что я был подавлен – значит ничего не сказать. Я готов был закончить жизнь самоубийством, весь мир стал для меня не более чем игра. На моем лице появлялись маски лжи, обмана, эгоизма и цинизма. Только благодаря им я до сих пор жил. Нет, не жил, а существовал, не доверяя никому, кроме самого себя. Замкнулся в себе и более ни с кем не общался. А теперь... Что теперь? Он опять появился, как будто ничего и не было? Нет, я так не могу, меня снова разрывает на части, во рту появился странный привкус, а глаза на мокром месте. Почему я не сломал эту чёртову сим-карту, не купил новую, почему? Неужели я подсознательно желал услышать его голос вновь, встретиться и решить всё?       Я встряхнул головой и спрятал свои глаза за чёлкой, чтобы никто не увидел, не заподозрил, не начал лезть. Мои переживания только мои и делиться с ними я не стану, да и не с кем, никто не поймёт. Наверное, это странно, признаваться себе в том, что уже не любишь этого человека, осознавая, что сам сделал первый шаг, но это так. После его отъезда я заперся в своей комнате и не выходил из неё четыре дня, и все эти четыре дня я рыдал в подушку, еле слышно, чтобы родители ничего не слышали, я не мог побороть себя и выйти на улицу, что-то умерло во мне. А потом пришло чувство безразличия и, отпустив Макса на все стороны, наконец, я вышел в свет. Дойдя до конца коридора, я услышал звонкий голос учителя, он отчитывал группу младшеклассников, а они в свою очередь виновато смотрели в пол, изредка всхлипывая, как нашкодившие щенята. У нескольких из них можно было различить едва заметные синяки на щеках и под глазами. Неужели не поделили конфету? - С иронией произнёс мой внутренний голос.       Спустившись на первый этаж и подойдя к гардеробу, меня поймала наша охранница. Нельзя сказать, что она злая, скорее честная, она любила свою работу, поэтому в очередной раз я услышал перечень стандартных вопросов, ответив на которые и предоставив мою справку, был пропущен дальше, в заветный гардероб. Найти свою крутку представилось делом не из простых, взглянув на вешалку 11"а" класса, коих у нас было целых три, я невольно задумался, где же вся эта толпа прячется весь день или, неужели, они овладели искусством невидимости?? Нет, я не преувеличиваю, а действительно, судя по количеству курток, их тут должно быть человек за восемьдесят, а коридоры были почти пусты, как и рекреации. Плюнув на эти размышления, я решил поскорее найти свою куртку-ветровку и удрать подальше от школы. Надоело. Всего один день, столько лиц, а я уже вымотан на месяц вперёд.