В игре

Открываю глаза. Надо мной железный полоток, под голыми лопатками стальной пол. А вокруг творится кромешный ад. В голове звенит пустота, шею щекотят скользящие из ушей струйки крови. Меня оглушили, может быть, выстрелили над самым ухом, приняв за покойницу или оставляя в живых нарочно, чтобы отнять жизнь позже. Не знаю. Через меня перешагивает юноша, тощий и высокий, с отросшими светлыми волосами. Он останавливается надо мной, широко расставив ноги, стреляет куда-то вперед, довольно улыбается. Выдохнув, убирает упавшие на лицо волосы назад, замечает мои открытые глаза, направляет мне в грудь дуло. Ударяю его коленом между ног, и пока он корчится, стреляю в висок. Мы посреди арены под железным куполом. Пол усеян покойниками. Те, кто еще стоят, пытаются выжить. Но их как-то слишком мало. Наручного устройства у меня нет, срываю с запястья мертвеца. У него разбит экран, но цифру разобрать получается. 56. Создатели согнали выживших в одно место и приказали сражаться. Так и делают. Меня замечают. Слышу приглушенные вопли, значит, слух у меня не отняли, лишь притупили на время. Оборачиваюсь, задыхаюсь. Кто-то ударил под дых. Меня сваливает на землю рыжая девушка, прижимая коленями плечи. У нее ярко-желтые глаза, на кончике носа родинка. Она замахивается ножом, метит прямо в сердце, а потом ей простреливают висок и багровый фонтан крови бьет в сторону. Сталкиваю ее тело, подбираю нож, и швыряю его, не глядя, в кого-то. 48. Голова раскалывается, дышать трудно. Ужасно воняет смертью, гарью и кровью. 37. Справа по полу, оставляя длинный красный след, пятится на четвереньках раненый мальчишка. Над ним рослый темнокожий игрок. Не смотрю на смерть, выискиваю глазами оружие. Ножи не подойдут. Против пули может помочь только пуля. Или дробь. 31. Подбираю дробовик с тела, с трудом вырываю из пальцев трупа, и вижу, как в меня целят. Уворачиваюсь, пуля пронзает правое плечо. 25. Уже даже не замечаю происходящего, лишь зажимая кровоточащее плечо, и слышу собственный болезненный стон. Остается совсем мало народу. Выжившие умеют сражаться. Они идеальные лидеры для тех чертовых толстосумов. Но какими бы мощными они ни были, я не собираюсь умирать ни за них, ни для них, ни даже ради них. Если выйду отсюда, но перебью каждого, а потом заставлю сожрать те вульгарные перстни. В ваших же интересах прикончить меня. 19. Меня бьют по голове чем-то тяжелым, из глаз летят искры, по шее сзади бежит кровь. Бьют по коленям, падаю на пол, прилетает по ребрам, потом по животу. Рот полон крови. Мой палач безоружен, иначе давно бы пристрелил или зарезал. И раз он все еще жив, то убивает голыми руками достаточно хорошо. Умело. Разлепляю тяжелые веки и вижу, как он стоит надо мной, потом опускается, прижимает меня к полу. У него мускулистые здоровенные руки толщиной с мои ноги, и он тянет пальцы к моей шее. 15. Кругом тела, вонь и сплошное головокружение. Парень не может перебороть силу моей механической руки и от этого он становится только яростнее, у него горят глаза, челюсти плотно сжаты, на виске вздулась венка. Перед глазами проносятся образы всей жизни – родители, друзья, первое убийство, случайное, но всколыхнувшее кровь, ужас перед дверями морга, отчисление, Китти, героин, Элиот, год в капсуле и голос моего обожаемого создателя. Он бархатный, ласкающий слух. Я люблю этот голос. Я хочу услышать его снова. На животе игрока резаная кровоточащая рана. Не глубокая, но я толкаю в нее пальцы. Он плюется оскорблениями сквозь крик, чуть ослабляет хватку. Мертвое тело с переломанной шеей сталкиваю с себя, переворачиваюсь на живот и кашляю кровью. Лбом упираюсь в скользкий от крови пол и рычу от безысходности. Выживаю. Всегда и везде. На треснутом экране устройства вижу, что осталось всего пятеро. Самые стойкие. Один из них едва дышит у меня под ногами, захлебывается кровью. Передавливаю ему горло коленом и давлю до тех пор, пока цифра ни меняется. 4 Оборачиваюсь. Пол усыпан телами, ноги разъезжаются от крови. Майка на мне потемнела от багровых пятен, волосы лезут в глаза. Жаль, что не срезала их тогда. Двое игроков стоят в разных концах арены, перегнувшись пополам. Пытаются отдышаться. Цифра меняется. 1. Я последний выживший задира. Один из покойников вскакивает на ноги, набрасывается и ломает шею выжившему парнишке. 3 Позади выстрел и вскрик, даже обернуться не успеваю. 2 «Оживает» еще один, хватает меня за ботинок и резко дергает в сторону. У парнишки разбита голова. У него страшная вмятина в черепе, волосы его в крови и липнут к лицу. Его будто окунули в кровавое озеро. Не сразу понимаю, что сама выгляжу не намного лучше. Ведь мы совсем разные – я нынешняя и та Джилл, что дружила с Китти и наслаждалась своей дерьмовой жизнью. Но она в игре бы не выжила. А я, хоть и сломлена, хоть и уничтожена и душа у меня напоминает черное решето, но я не дрогну, убивая. Уличив момент, вонзаю лезвие подвернувшегося под руку ножа в эту самую вмятину в черепе. 1 Падаю на колени прямо на его тело. Одна. Я осталась одна. По лицу текут слезы. На экране его устройства мерцает та самая страшная цифра, а сердце рвется на куски. Убили. Лукаса убили. Не позволяла себе думать о нем до этого самого момента, а сейчас стало тоскливо и больно внутри. Не видела его на арене под куполом, лишь помню, как его погребала под собой туша той твари на берегу. Отгоняю мысли о нем. Я не позволю себе расклеиться. Только не сейчас. Я победила в игре. Победила. Запрокидываю голову, на щеках сохнут слезы. Волосы лезут в глаза. Кричу что есть сил. Победила. Позади раздаются шаги. Они явились. Те пятеро толстосумов с перстнями. Те, кто устроил игру. Пришли за своим победителем. Щелчок предохранителя. Оборачиваюсь. Волосы хлещут по щеке, прилипают к губам. Лукас стоит передо мной, держа на вытянутой руке пистолет. Во второй его руке нож. На губах презренная улыбка. Цифра 1 мерцает на экране. Потом пропадает и загорается снова. - Что за? Я последняя. Я победила. И задира я одна. И игрок. Лукас будто и не участвовал в игре. Только если… только если он не игрок. Он растягивает губы в улыбке, смотрит на меня своими голубыми глазами. Так по-доброму, почти что любя. Влажные дреды выбились из «хвоста» и свисают вдоль лица, очерчивая скулы и волевую челюсть. Он красив. Всегда был красив. -Мне жаль, что это именно ты, Джилл, - он замолкает, а потом добавляет и глаза у него недобро сверкают: - В этой игре не может быть победителя.