Ella vino sobre mi como un rito sagrado

Мне приснилась Моя старая школа Там была она, вся в розовом и золотом, она сияла Florence and the Machine - «Only If For A Night»

Это моя бывшая школа… как же она изменилась. Кажется, она больше, чем была. Дети выходят оттуда и радостно бросаются в объятия родителей, ожидающих их снаружи. Желание вернуться домой читается на их лицах, и я улыбаюсь вместе с ними. Когда-то я был таким же ребенком. Я помню своих друзей, с которыми я бегал в парке. Помню, как тяжко приходилось моему затылку и моей спине во время наших игр. Я улыбаюсь, снова вспоминая это. Вдруг ветер меняется и становится ледяным, пробираясь под мою распахнутую куртку. Я перевожу взгляд на противоположную сторону улицы и вижу ее. Эла стоит там и улыбается мне своей прекрасной улыбкой. Её длинные вьющиеся волосы аккуратно лежат на плечах, большие карие глаза напоминают по цвету кофе, а кожа такая белая, что кажется, будто она вот-вот засветится. Она всё еще улыбается… её глаза… она словно бы разговаривает со мной одними глазами. Я очарован. Я улыбаюсь, потому что это единственное, что мне под силу. А потом рядом с ней появляется он. Ангел. Хаби. Она берет его за руку, и он поворачивается к ней с улыбкой, а она целует его в щеку. Хаби проводит по её лицу рукой и целует ладонь. Так они прощаются. Хаби разворачивается и идет ко мне. Моё сердце начинает биться сильнее, когда он приближается. Он останавливается, и я чувствую, насколько мы близко друг от друга. Я подношу руку к его щеке, просто чтобы почувствовать его кожу. Хаби глубоко вздыхает. Я обнимаю его, чувствуя руки на своей талии и его дыхание около моей шеи. Я смотрю вперёд и больше не вижу её, а только слышу: — Сейчас ты главный. Позаботься о нём, Стивен. И мы так и стоим, обнимаясь. Прохладный ветер обдувает нас, а горячее дыхание Хаби согревает мою шею. И мне снится… Мне снится. * * * Стивен открыл глаза. Робкий свет пробивался сквозь шторы, освещая серое дождливое утро. Его взгляд упал на дисплей будильника: — Боже, ну сегодня же суббота, — пробормотал он. Надо быть большим везунчиком, чтобы проснуться в 6:50 утра в субботу. Попытка заснуть снова не принесла должного результата: отрывки странного сновидения никак не хотели выходить из головы. Он посмотрел в окно, вспоминая красивую женщину и Хаби. Из головы не выходили слова, сказанные ею: «Теперь ты главный». Стивен попытался понять, что значил этот сон, но вдруг почувствовал рядом какое-то движение. На мгновение его охватила паника, потом Стивен вспомнил, что вчера Хаби остался с ним, пока он не заснул. Стивен проснулся не один впервые. Он повернулся и действительно обнаружил Хаби рядом с собой, но… что-то в нем было не так, как прежде. Стивен привстал и понял, что так привлекло его внимание. Грудь Хаби двигалась. Стивен не поверил своим глазам: Хаби дышал… он дышал. Стивен никак не мог прийти в себя. Ангел рядом ним сейчас спал и дышал. Стивен задумался, снится ему это или всё-таки происходит на самом деле. Было похоже, что это все-таки правда. Удивительная, но правда. Может быть, нужно разбудить его? Узнать, что, черт возьми, происходит? Или же Стивену нужно просто пойти погулять, а потом вернуться и убедиться в том, что нет, это не иллюзия? Возможно, Стивену следовало бы что-то предпринять, но он застыл, не в силах оторвать взгляд от Хаби. Он выглядел красивым, красивее, чем обычно, но, в то же время, он казался уязвимым. Он выглядел как человек. Стивен попытался выкинуть эту мысль из головы, ведь было совершенно ясно, что Хаби ангел, однако происходящее не поддавалось разумному объяснению. Стивен не сдержался и очень мягко, почти испуганно коснулся щеки Хаби, стараясь не разбудить его: столь привычный жест для них двоих. Кожа ангела была такой же теплой и мягкой на ощупь, как и всегда. Хаби смешно сморщил лоб и чуть отвернул голову. Его губы были приоткрыты, и до Стивена долетало легкое дыхание. Невозможно описать словами те эмоции, которые обуревали его, то, как отчаянно он хотел, чтобы Хаби проснулся. Постепенно желание Стивена исполнялось. Хаби медленно открыл глаза, всматриваясь куда-то вдаль. Его синяя рубашка была расстегнута, обнажая часть груди, и Стивену ужасно захотелось прикоснуться к коже, обрамленной тканью рубашки — что он и сделал. Хаби перевел взгляд на него и посмотрел со смесью удивления и непонимания. Стивен жадно читал каждую эмоцию на лице Хаби, от растерянности до изумления, он наслаждался этим. Ладони улавливали учащенное сердцебиение, а грудь часто вздымалась, подтверждая обретённое волнение. — Ты живой? — Стивен схватил Хаби за руку, сжимая её чуть сильнее, чем обычно, будто бы пытаясь удостовериться. — Ты живой, Хаби? Я слышу твоё дыхание, чувствую биение твоего сердца. Ты действительно живой? Хаби сел и положил руку себе на грудь, желая удостовериться, что его сердце бьётся. Улыбка медленно расползлась по его лицу, и он посмотрел на Стивена такими горящими глазами, каких тот не видел никогда. — Стивен, я живой. Живой. А потом он засмеялся и, схватив ладони Стивена, поднес их к своему лицу. Он смеялся, смеялся как человек, который получил право дышать. Он был счастлив ощущать, как лёгкие наполнялись воздухом. Он был счастлив чувствовать запах человека, которого он обнимал. Счастлив ощущать прикосновения рук к своим щекам, дыхание на шее. Он чувствовал. — Как это возможно? — спросил Стивен, не отрывая взгляда от лица Хаби. Тот взял его за запястья, лаская их пальцами, ощущая волоски на коже, вкушая новые ощущения. — Эла. Это сделала она. Она знала обо всём. Она сделала для меня то, о чем я мечтал. Я не мог попросить об этом. Не мог, Стивен. Я не имел права просить о таком. Но… Она увидела нас с тобой. Меня и тебя. Она увидела нас и приняла решение. Решение, которое я принял для себя, как только впервые увидел тебя. Стивену знал без слов то, что хотел сказать Хаби. Это было написано у него на лице. Стивен был больше не в силах ждать и оттягивать этот момент: он поцеловал Хаби. Поцелуй ничем не отличался от тех, что были раньше — те же мягкие губы, тот же горячий язык. Только теперь они целовались на равных. Теперь Хаби отвечал на поцелуй. Он чувствовал его и экспериментировал, сначала неуверенно, но все больше принимая язык Стивена. Хаби прикоснулся к его шее, и они слились в поцелуе, не желая отпускать друг друга хотя бы на мгновение. Только в момент, когда Стивену стало нечем дышать, они разомкнули объятия. –Я не могу в это поверить, в то, что ты теперь человек. В то, что ты теперь мой, — он уткнулся лбом в лоб Хаби. — Может быть, я всегда был таким. И Стивен подумал, что, пожалуй, так и было. * * * Хаби никак не мог перестать играть с водой в раковине. Он поочередно засовывал руку то под горячий, то под холодный кран, зачарованно ощущая этот контраст. Сообразив, сколько горячей и холодной воды ему было нужно для комфорта, он принялся умываться. Стивен решил, что для первого в жизни завтрака блины подойдут как нельзя кстати (тем более, он прекрасно знал, что у него все получится), и он старательно смешивал нужные ингредиенты. Он нисколько не сомневался, что эти блины выйдут лучшими из всех, которые он когда-либо готовил. Хаби все еще был в ванной, внимательно разглядывая каждый пузырек на полке Стивена. Перенюхав все флаконы, он узнал запах духов, лосьона для бритья, мыла. Он просто не мог оторвался от своего исследования, пока не начал от всего этого чихать. На этом он решил прекратить эксперименты, и, в очередной раз вымыв руки и лицо, направился в кухню, где хозяйничал Стивен. Хаби опустился за стол, и Стивен протянул ему чашку: — Попробуй. Хаби подозрительно посмотрел на кружку, но всё же взял её в руки. Она была горячей. Содержимое чашки имело приятный аромат, и он решил как можно быстрее сделать первый глоток. Жидкость была горячей. Теперь то, что Хаби испытывал на руке, он испытал на языке. И это ощущение нельзя было назвать приятным. — Горячо же, Хаби, — засмеялся Стивен, на что получил озадаченный взгляд. — Мог бы предупредить. — Ну, зато теперь ты можешь отличить холодное от горячего. — И что мне теперь делать? — Попробуй еще раз, но осторожно. Хаби сделал еще один осторожный глоток, чтобы распробовать содержимое чашки. Он теперь знал, как это пахло, и это осознание пьянило. — А теперь тебе посчастливится попробовать не только кофе, но и мои фирменные блины. — А это что? — спросил Хаби, глядя на то, как Стивен выливает на блины вязкую светлую жидкость. — Сам поймешь. Бери. Перед Хаби стояла тарелка, на которой лежали три блина, политые вязким веществом. Всё это источало такой запах… Хаби прикрыл глаза, наслаждаясь им. Странное чувство в желудке побуждало тотчас съесть всё содержимое тарелки. Взяв в руки вилку и нож, он отрезал кусочек своего первого в жизни завтрака и отправил его в рот. Стивен неотрывно следил за его лицом. Хаби не знал, что это, но, черт, это… это… — Мёд и блины — лучше сочетание. — Черт… это… — Вкусно, да? — Возможно. — Ну, я же говорил, что это будет лучшее, что ты когда либо пробовал. Хаби не собирался с ним спорить. Он хотел успокоить это странное ощущение в желудке той ужасно вкусной вещью, которая буквально таяла во рту. Хаби облизывал пальцы, испачканные в мёде, потому что он пытался полностью распробовать эту сладость. Ему очень нравилось. Так же, как и кофе… так же, как и Стивен. Во время завтрака тот внимательно следил за Хаби, за малейшими изменениями в его лице, когда он отправлял в рот кусочек блина или отпивал глоток кофе. Стивен, будто заколдованный, смотрел на него, не отводя взгляда от его глаз, напоминая себе, что Хаби теперь может чувствовать. Казалось, в его взгляде читалось, что он теперь не ангел, который мог читать мысли и знать, о чем ты думаешь. Он был растерян. Хаби будто находился в ожидании, возможно, он пытался предугадать действия Стивена, основываясь на своих инстинктах и желаниях. Стивен взял его за руку, и Хаби ничуть не воспротивился. Стивен почувствовал, как сбилось дыхание Хаби, когда он слизывал с его пальцев остатки меда. Он уткнулся в его щеку и начал целовать, спускаясь языком по шее, опаляя кожу дыханием. — Ты тоже имеешь свой запах. — Чем я пахну? — задыхаясь, спросил Хаби. — Ты пахнешь утренним бризом, — прошептал Стивен ему в ухо, прикусив мочку и наслаждаясь тихим стоном, вырвавшимся из груди Хаби. * * * Полностью голый Хаби лежал на постели, чуть приоткрыв рот. Он пытался контролировать свое дыхание, но у него ничего не получалось. Все, что он чувствовал, это как язык Стивена пробегал по внутренней стороне его бедра. Он находился во власти своего тела, и разум едва справлялся с новыми ощущениями. В голове стучали хаотичные короткие мысли, не связанные никакой логикой. Сознание затмевали легкие спазмы, охватывавшие его тело. Хаби за всю свою бесконечную жизнь не мог представить… это так… Ведь… это было… божественно… это… то, что делал Стивен, те ощущения, которые он дарил. Это было похоже на то, что испытывает человек, находясь в близости с другим человеком или мечтая об этом. Хаби выгнул спину, откидывая голову назад, когда Стивен ловко взял его член полностью в рот. Эта приятная пытка, которую он дарил, заставляла терять контроль над своим телом, но неописуемое удовольствие того стоило. Одна рука Хаби сжимала простыню, другая — волосы Стивена. А ноги… ему казалось, что, если бы он не лежал сейчас на кровати, а стоял, то обязательно бы упал. Ему становилось всё тяжелее себя контролировать, и Стивен, будто чувствуя это, начал целовать его шею, перемещая руку туда, где только что были его губы. Дыхание и губы Стивена на шее, ритм руки… Тепло разливалось по всему телу. Хаби закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Рука Стивена начала двигаться медленнее. Он постепенно замедлял ритм, пока Хаби не почувствовал что-то горячее на своем животе и на простынях. Голубые глаза Стивена неотрывно следили за ним, а Хаби боролся с тем, чтобы не закрыть свои, ослепленные ощущениями. Он все еще чувствовал взгляд Стивена на себе, но у него не было сил на то, чтобы открыть глаза. Веки были слишком тяжелыми, удовольствие было слишком сильным. Однако Стивен вернул его в реальность, медленно и тягуче-сладко поцеловав и попросив открыть глаза. — Ты мне доверяешь? — Хаби кивнул, и тогда Стивен наклонился к нему, шепча в самое ухо: — Это может быть немного больно, но потом тебе станет хорошо, я обещаю. Хаби нахмурился. — Я не знаю, что значит больно, а что нет. Стивен улыбнулся, снова поцеловав, и прошептал: — Просто не останавливай меня, Хаби. Ты почувствуешь это. Почувствуешь. Хаби вдруг ощутил прохладу в другой части своего тела. Он представить себе не мог, что это тоже можно задействовать. Стивен попытался туда войти, но встретил сопротивление. Хаби не нравилось то, что происходило в данный момент, но спустя некоторое время, показавшееся Хаби вечностью, Стивен коснулся какой-то точки, отчего тот непроизвольно двинулся вперёд, упиваясь очередным новым ощущением. Стивен знал, что делает, и повторил своё движение. Хаби схватился руками за простыни, обвивая ногами талию Стивена, насаживаясь на пальцы снова и снова, желая почувствовать это еще раз. Стивен начал целовать его, и Хаби уже не сдерживал стонов между поцелуями, чувствуя пальцы, чувствуя эту непрекращающуюся пытку. Вдруг Стивен убрал свои пальцы, заменяя их чем-то другим. Он мягко толкнулся в Хаби, лаская его ноги и бедра. Хаби сильнее стиснул его ногами, ощущая каждое прикосновение и действие, пока окончательно не почувствовал его внутри себя. Стивен начал двигаться в мягком и легком ритме, каждый раз входя до конца. Хаби расслабился, постепенно привыкая к новым ощущениям. Они не могли оторвать друг от друга глаз. Стивен мягко схватил его за запястья, сжимая их и постепенно увеличивая амплитуду толчков. Хаби чувствовал прикосновение к той точке в теле, которая дарила необычайное удовольствие. Постепенно он подстраивался под заданный ритм. Они держались за руки, и Хаби накрывало удовольствие, смешанное с болью. Это чувство превосходило все изведанные ранее. Чувствовать в себе Стивена, его запах, вкус — ни с чем не сравнимые ощущения. Стивен поцеловал его, закусывая нижнюю губу, и прошептал: — Знаешь, что сейчас происходит, Хаби? — тот закрыл глаза, перемещая руки на спину Стивена. — Я делаю тебя своим. Это то, что ты сейчас чувствуешь: ты мой, Хаби. Этих слов было довольно для Хаби, и он застонал. Стивен постепенно смягчал толчки, пока они вовсе не прекратились, и теперь всё, что чувствовал Хаби — это вес тела Стивена. Он не мог справиться со своим дыханием, поэтому просто ласкал пальцами его волосы, переплетаясь с ним ногами. Дождь усилился, и они заснули в объятьях друг друга, убаюканные размеренными звуками природы. Эпилог Стивен наблюдал с пляжа за Хаби, который учился ловить рыбу. До дома Стивена было отсюда десять часов лёта, и он поначалу не видел необходимости лететь через океан ради простого пляжа. Но Хаби настоял, а отказать ему было невозможно. Он провел десять часов, слушая размеренное посапывание на своем плече. Он пытался сохранить самообладание во время приземления, пока они, наконец, не прилетели на этот чертов остров. Но как только они прибыли, Стивен сразу влюбился в это место. Он видел немало пляжей в своей жизни, но этот был чем-то особенным: Карибское море, со своей горячей водой и белыми песками. А какое здесь было солнце! Он никогда не видел такого солнца в Ливерпуле. После четырёх месяцев, проведённых вместе, Стивен решил выделить пару дней и сбежать от рутины. Для него было необычным делить свою жизнь с кем-то еще. Они оба многому учились: Хаби привыкал быть человеком, а Стивен привыкал жить с мыслью, что у него теперь есть любовник. Это вышло весьма необычно, но жаловаться было не на что. Напротив, Стивен при любом удобном моменте благодарил ту небесную женщину, что позволила Хаби быть с ним. А еще Стивен научился не перечить этой ходячей библиотеке у него дома, потому что этот сукин сын действительно знал все на свете. Хотя это было непросто, учитывая, каким тугодумом мог казаться при этом сам Стивен. Но порой выводить Хаби из себя доставляло истинное удовольствие, и Стивен с улыбкой наслаждался смешными жестами и нелепыми ругательствами обычно спокойного и терпеливого парня, а также тем, как это проявлялось под простыней (или на ней). Стивен смотрел, как Хаби с сыном местного рыбака взволнованно разглядывали то, что станет сегодняшним ужином. На минуту ему показалось, что он смотрит на двух детей, ужасно гордых своим подвигом. Он не мог сдержать улыбки. Стивен вообще не мог не улыбаться каждый раз, когда видел Хаби, удивленного каким-нибудь новым для себя открытием. Хаби делал его счастливым. Стивен ощущал себя снова пятнадцатилетним, как тогда, когда мяч около ног становился причиной для безграничного счастья. Сейчас такой причиной стал человек, который будил его ласковыми поглаживаниями по волосам посреди ночи, желая почувствовать его прикосновения, ощутить его внутри себя, или когда он, приходя с работы, видел его читающим какую-нибудь книгу на диване, или когда он делал ему блины… Мелочи, которые наполняли его жизнь с Хаби, — именно они были причиной его счастья сейчас.