Если в сердце темно, зачем дорога кольцом свернулась?
Жжет слепые глаза свеча на окне.
Он бежал наугад, а память его вновь обманула…
И ехала с ним беда на одном коне…
Над Уокер-хаусом царила глубокая ночь, но далеко не все его обитатели спали. Нэнси сидела на кровати в своей безупречно чистой и белой ночной рубашке, огарок свечи лениво трещал на тумбе неподалёку. Ночь была тихой и лунной, но в душе её всё разрывалось и кричало: в ней боролись и гнев, и сожаление, жалость к самой себе и к слабости Роя. Несправедливость всего мира опустилась на её пухлые плечи, содрогая их в приступе горького плача. Шутка ли! Ведь это она позволила своему железному характеру расплавиться перед хитрой и наглой девчонкой, поверить её напускной вежливости и лживому участию, подчиниться пустым выдумкам… Во всём белом свете некому было остановить эти слёзы, хотя к рассвету и они иссякли. Рой тоже не спал этой ночью. Ныла спина, в комнате было душно и некого было попросить открыть окно. Горячая подушка нестерпимо жгла щеку, и он перевернулся на спину. Но это ничуть не облегчило муки. Уже прошло столько дней с отъезда Луи, а она никак не хотела покидать мысли бедного мистера Уокера. И сейчас, стоило закрыть глаза, её образ, почему-то насмехающийся над его плачевным положением, возникал перед ним. Терпеть это становилось труднее и труднее, и Рой не замечал, как с каждым днем его разум всё больше искажал реальность. Задыхаясь, он сполз с кровати и нащупал в кромешной темноте свое кресло. С трудом вскарабкавшись на него, он, наконец, распахнул окно. В лицо ударил ледяной воздух, пахнущий уже подгнившей травой, дождём и мокрой пылью. Запах свободы. Стареющий месяц ярко светил в чистом небе, осенний сад, непривлекательный днём, источал какую-то магическую красоту… Ах, если бы он только мог ходить! Он бы немедленно вышел на улицу босиком, прошелся бы по тёмным аллеям, вышел на каменистую дорогу, непременно спустился бы к пруду. И, разумеется, смог бы пойти с Луизой, куда угодно. Вздохнув, он окинул взглядом свою жаркую спальню. Так жалка была эта темница в сравнении со всем миром, который доступен ей. Поэтому она и ушла. Потому что все уходят из заточения, если их не держат силой. Правда, без исключений, все любят свободу. Рою никогда так не хотелось смерти, как в эту тихую светлую ночь. Он бы встретил Костлявую Старуху как дорогую гостью, он бы не оглядываясь пошёл бы за ней. Он бы никогда больше не вспоминал, как Луиза Рей приоткрыла занавес счастья и жизни, но тут же закрыла его и исчезла. «Только бы умереть побыстрее, чтобы никто не успел помешать. Только бы…»***
Не спугни мою тень, когда я войду в дом
По ступеням луны. В неназначенный день,
Не по чьей-то вине — возвращаясь с войны.
Назови свою печаль именем моим…
Задыхаясь, то ли от быстрой ходьбы, то ли от волнения, Александрия быстро и требовательно застучала в калитку. Заливистый лай, уже не пугающий своей неожиданностью, оповестил всю округу о нежданном госте. Раздался скрип двери, затем торопливые шаги и щелчок засова. Нэнси, открывшая дверь, застыла на пороге. Лицо её было каменным и излучало холод похлеще тумана, укрывшего всю округу. Александрия почувствовала это. — Ненси? — тихо произнесла она. — Самозванка! — вырвалось у той. Хотя пожилая экономка не раз представляла себе этот момент, то, что она хотела сказать, застряло в горле. Всё, что она могла — это только повторить, но уже спрашивая: — Самозванка? — Я расскажу вам всё-всё, обещаю, только не судите меня раньше времени, — от страха у Луизы перехватило дыхание. — Где Рой? — Его нет, — ответ был короток. Нэнси распахнула калитку шире, приглашая самозванку внутрь, и медленно пошла в сторону дома. Александрия последовала за ней. Дом выглядел серо и даже страшно, особенно укутанный в туман. Зелёный плющ давно завял и стал чёрным. Весь этот тёмный пейзаж сквозил тоской, бессилием и обречённостью. Внутри было ничуть не лучше. Нэнси согрела чайник и в полной тишине разлила по кружкам чай. — Дети уехали, Рой в больнице. Подхватил воспаление лёгких. Да, пневмония… Я нашла его три дня назад утром в саду. В ночной рубашке, разумеется. Ума не приложу, как это произошло. Дети, естественно, отправились домой тем же вечером, я послала телеграмму в город… — она говорила сухо, не поднимая взгляда от своей чашки. — Доктор сказал, что это было очень некстати. Да-да, так и сказал: «некстати». И не дал никаких гарантий. Александрия прикрыла рот рукой. Она ожидала многого, но не отсутствия гарантий. Чтобы сохранить натянутое спокойствие разговора, она тихо спросила: — Где он, Нэнси, дорогая, скажи, где?! — Ничего я тебе больше не скажу, Луиза Рей. И никакая я тебе не дорогая. Это ведь ты во всём виновата! — она бросила на стол то самое разоблачающее письмо. Александрия сглотнула ком в горле и попросила экономку сесть и выслушать её рассказ. Нэнси молчала и внимательно смотрела на несостоявшуюся сиделку, пока та с грустью рассказывала о самых счастливых моментах своей жизни, о Чёрном Разбойнике и его миссии в сказочном мире, о таблетках и апельсинах, обо всем, что случилось тогда. — Меня зовут Александрия. Я прошла много миль, чтобы найти Роя. Но у меня не хватило духу признаться, что я — привет из прошлого, ведь он нисколько не изменился. Я думала, что смогу помочь… Нэнси ошарашенно молчала. — Вы правы, это моя ошибка. Самонадеянная, глупая, эгоистичная… Нэнси заплакала. И улыбнулась сквозь слёзы. — Не может быть! — воскликнула она. — Не может быть! Я опять верю тебе. Хотя клялась перед распятием, что этого больше никогда не повторится! Я уже отчаялась что-либо понять в этой истории, честно говоря. Мне казалось, что глупый Рой безнадёжно влюблен в тебя. Доказательством служило его поведение в твоё отсутствие. Я думала, ты сбежала навсегда, оставив его чахнуть здесь. Где же ты пропадала? — Я ездила к его бывшему врачу, чтобы узнать, сможет ли он помочь поставить Роя на ноги, есть ли надежда… — Вот же ирония! Сейчас ведь он снова там, — Нэнси вдруг осеклась и прикусила язык. — У доктора Сноу? — воскликнула Александрия и вскочила. — Ладно, я опять ведусь на твои уловки. Разболтала меня! — сердито сказала сиделка, утерев слёзы платком. — Да, доктор Сноу взялся за него, но не сказал, почему. Я подумала, вот удача! — Нэнси, мне пора бежать. Я, быть может, еще успею на обратный поезд. Спасибо тебе! — Александрия быстро чмокнула экономку в щеку и выбежала из дома, оставив на столе так и не тронутую кружку с чаем. — Просто вихрь, а не девчонка, — недовольно пробурчала старая негритянка, провожая её взглядом. Туман понемногу уступал. День обещал быть солнечным.***
Рой разлепил веки и тут же зажмурился от яркого больничного света. На мгновенье ему показалось, что он действительно умер и попал в рай (хотя прекрасно понимал, что делать ему там совершенно нечего). Поэтому он задал вопрос, не адресуя его кому-то конкретному, ведь в раю всё равно кто-нибудь должен встречать «новоприбывших»: — Где я? — вместо своего голоса он услышал слабый хрип. — Почти там же, где мы встретились впервые, — ответил ему знакомый голос. Рой окончательно открыл глаза и увидел подле себя причину всех своих несчастий. — Опять ты. Уйди же. Исчезни. Хватит мучить меня, — забормотал он, приняв Александрию за очередное видение. — Теперь совершенно понятно, я в аду. И ты будешь истязать меня вечно. — Рой, подожди… Всё не так! — её растерянности не было предела. Она пришла спасти его, а не истязать… — Прочь! — прорычал он, попытавшись швырнуть в видение подушкой. — Хватит! Пожалуйста! — Прекрати! — вскричало видение, и Рой затих. — Я пришла к тебе, чтобы спасти твою душу, а не чтобы загубить её! — Спасти? — Да, Рой. Очнись, наконец! — Так это не сон? Ты не видение? Луиза, ты вернулась? Зачем? — Потому что я не бросала тебя, Рой. Никогда не бросала. — В доказательство своих слов она достала из дорожной сумки простую деревянную коробочку. — Я нашла это у тебя дома, когда прибиралась. — Украла? — шепнул он. — Нет же, я может и лгунья, но воровать у меня никогда не получалось, это точно! Открой. Что в ней лежит? Рой медленно и с недоверием откинул крышку. Внутри лежали пожелтевшие от времени монохромные фотографии, ложка, почти истлевшие рисунки и маленький слоник. Мистер Уокер провел пальцем по фото и нахмурился. — Это… Никак не могу вспомнить. Что-то очень знакомое. Кажется, это подарок от маленького друга. Не помню… как зовут. Повисла тишина. Потрескивающая, как костер морозной ночью. Колючая, словно иглы морского ежа. И «маленькая лгунья» поняла: если не сейчас, то когда?.. — Я помогу тебе, Рой Уокер. Хозяйка этой коробочки Александрия. Разбойница, таскавшая пилюли. — Точно, — улыбнулся Рой и зашёлся приступом тяжелого кашля. — А-лек-санд-ри-я. — Да, Рой. Это я. Казалось, это так легко — сбросить с себя тяжкий груз вины и лжи. Вот так вот просто: «Это я!» — и всё. Почему же она не смогла признаться раньше? Почему? Кашель не отпускал Роя. В палату забежала испуганная санитарка и врач. За их спинами Александрия разглядела кровь на ладони, которой её милый Рой закрывал рот. Как жаль, что уже слишком поздно для правды.