Вкус свободы

Пока Люк пытался понять, что происходит, рядом оказался старый библиотекарь, вытянувший кляп и освободивший руки, связанные, как оказалось, его же оранжевыми штанами, разодранными пополам. Немного отдышавшись, Люк оглянулся и натолкнулся взглядом на Бича, стоящего в дверях душевой. Холод пробрал его, что называется, до самых печенок, как всегда в присутствии этого человека. — Старика благодари, — бросил ему на прощание Бич и ушел, а Люк повернулся за объяснениями. — Что произошло? — просипел Люк, стараясь не замечать саднящей боли в заднице. — Я зашел, потому что забыл полотенце, а когда понял, что происходит – пошел к Бичу и спросил, его ли это распоряжение? Вот и вся история. К врачу тебе надо? Люк отрицательно покачал головой. Идти к врачу и рассказывать, а тем более показывать было стыдно. — Тогда посиди здесь, я сейчас тебе мазь принесу. Кроме обещанной мази старый бета принес штаны и небольшую коробочку. — Это анальные свечи от геморроя. Засунь одну внутрь, а снаружи смажь мазью. И штаны держи. Они тебе немного велики будут, но это все же лучше, чем голым задом у камер сверкать. — Спасибо, господин, — просипел Люк, принимая принесенное стариком, на что тот только махнул рукой и ушел, оставляя Люка разбираться со своими проблемами самостоятельно. Ополоснувшись и смыв кровь, Люк, морщась от боли, вставил свечу, потом нанес мазь и, отдышавшись немного, натянул штаны, радуясь тому, что они действительно велики, так что давить на излишне чувствительное место не будут и в мази не испачкаются. Ковыляя к своей камере, он несколько раз ловил на себе чужие взгляды. Кто-то смотрел сочувственно, кто-то злорадно, а кто-то с любопытством и это раздражало сильнее всего. — Цирк нашли, мудаки, — бормотал он себе под нос, но останавливаться и выяснять отношения не рискнул. Заснуть в тот вечер долго не получалось, несмотря на то, что в эту ночь сосед по камере отсутствовал и не мешал спать своим молодецким храпом. Люку все чудилось, что кто-то рядом затаился и ждет, когда он ослабит бдительность, так что, провалившись в короткую дрему, он тут же заполошно просыпался, обливаясь холодным потом от страха, оглядывался и прислушивался к обычным ночным звукам тюрьмы. После такой беспокойной ночи Люк встретил утро с облегчением, хоть и чувствовал себя разбитым. Зад саднил, но крови больше не было. На всякий случай, после душа, Люк еще раз воспользовался мазью старого библиотекаря. Двигаться после нее действительно было легче, но на завтрак Люк все равно немного опоздал. Когда он подходил к дверям столовой, оттуда вышел Бич со своими ребятами, среди которых Траста не было. Сглотнув, Люк все же отважился: — Спасибо. Бич взглянул удивленно, словно не понял, за что его благодарят, а потом губы его искривила презрительно-снисходительная улыбка: — Запомни, он наказан не за то, что напал на тебя, а за то, что ослушался моего приказа, так что тебе не за что меня благодарить. — С этими словами Бич ушел по своим делам, и никто из его альф даже короткого взгляда не бросил в сторону Люка. Впрочем, его это ни капельки не огорчило. Следующие четыре дня Люка все усиленно избегали, видимо, впечатленные произошедшим с одним из подручных Бича. Той ночью его доставили в больничку с множественными переломами рук и ребер, но на этом история не окончилась. Альфа, пожелав отомстить обидчикам, решил дать показания против Бича и его команды, а на следующее утро его нашли в закрытой палате повесившимся. Рядом лежала записка о том, что он оговорил Бича из-за личной неприязни и теперь не может жить с такой тяжестью на сердце. Осознал и, мучимый угрызениями совести, сам себя осудил и привел, так сказать, в исполнение. Конечно, в эту записку не поверили, как и в самоубийство. Это с поломанными-то руками! Но выступать против Бича больше никто не решился. Тело выдали прибывшим за ним дальним родственникам. Бич, как его ближайший друг, оплатил похороны из какого-то своего фонда, так что родственники отбыли вполне довольные, и даже не подумали требовать возбуждения дела по факту смерти. А жизнь в тюрьме шла своим чередом. Люка назначили на работы в прачечной, где он перетаскивал кипы грязного постельного белья к стиральным машинам, а чистое отвозил в цех, где его уже сортировали, утюжили и упаковывали. Работа не была особо тяжелой, только муторной. Хождение по залу из конца в конец с тележкой, мало кто посчитает интересной работой. При этом общаться с ним никто не стремился, разве что перебрасывались короткими фразами по делу. На пятый, после происшествия день, в прачечную зашел сам начальник охраны: — Брендан, на выход! Его окрик разнесся по залу гулким эхом, а у Люка сердце заскакало в груди бешеной белкой. «Неужели… свобода?» Люк шел за начальником и сам себе не верил. В камере из его личных вещей была только маленькая фотография папы, бережно хранимая под подушкой. На сдачу белья и полотенца ушло минут десять. Потом он сменил оранжевую форму на свои родные брюки и рубашку, получил сданную при поступлении в тюрьму мелочевку, вроде ключницы и потрепанного, почти пустого кошелька. Путь по тюремным коридорам отчего-то казался длиннее, чем по прибытии в тюрьму, но вот тяжелая, кованая дверь тихо скрипнула, выпуская его на освещенную солнцем улицу. Люк остановился, и вдохнул полной грудью. — Ну, и какая она, свобода, на вкус? — Сладкая, — выдохнул Люк, прежде чем понял, что голос ему хорошо знаком. Повернувшись, он встретился с насмешливым взглядом Фергюсона. — Сэр, это вы? — Люк даже слегка качнулся к альфе, желая обнять его крепко-крепко, но замер в смущении, не смея проявить подобную вольность. — Я – это я. — Я имею в виду, это вы вытянули меня отсюда? А как вы узнали? — Вернулся из поездки и узнал. К сожалению слишком поздно, — Фергюсон нахмурился. — Ну, еще немножко постоим тут или уже поедем? — Поедем! — С этим человеком Люк готов был отправиться хоть на край света, так что даже не подумал спросить, а куда, собственно, они поедут? Он просто сел в машину, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле. — И это было не слишком поздно. Вовремя. — О чем ты? — Дамиан повернул ключ, и машина тихо заурчала, трогаясь с места. — Ну, вы говорили, что слишком поздно узнали. А я отвечаю, что не слишком. Очень вовремя. Ведь это вас называли Крез? — Меня. Знаешь, откуда взялось такое прозвище? — Нет, но догадываюсь. Из-за денег? — Точно. — А можно еще вопрос? Бич он?.. — Мой друг. Мы сидели в соседних камерах. Как-нибудь расскажу, если еще будет интересно. Машина вывернула из узкого переулка на широкий проспект, и солнце ударило в глаза, мешая рассмотреть происходящее на улицах города. Фергюсон надел черные очки, а вот Люк, смаргивая какую-то ерунду с глаз, блаженно жмурился, позволяя не очень жаркому осеннему солнцу приласкать его. Ему было настолько хорошо и спокойно, что он и сам не заметил, как расслабился и уснул. Зато это заметил Дамиан. Он немного снизил скорость и начал внимательнее выбирать путь, чтобы пассажира не разбудила встряска от случайной ямы. Через два часа машина въехала во двор, и Дамиан осторожно притронулся к плечу. — Приехали? — Люк сонно заморгал, оглядываясь. — Да. Есть хочешь? Люк прислушался к себе и кивнул: — Очень. Только не… — Не пюре и не фарш. Знаю. Тебя ждет большая и сочная отбивная, а так же овощи-гриль. Люк съел две отбивные, прежде чем почувствовал, что в него больше не влезет ни горошинки. Чувство пресыщенности оказалось на удивление приятным, но после этого Люка вновь начало клонить в сон. Он прикрыл глаза, всего на одну секундочку, а через мгновение его голова уже склонилась, и дыхание начало выравниваться, как бывает со спящими. Дамиан заметил это и, ни слова не говоря, подхватил его на руки. Почувствовав на себе крепкую хватку альфы, Люк встрепенулся в панике и начал вырываться с каким-то обреченным отчаяньем, не совсем понимая, что происходит. А вот Дамиан понял. Он тут же поставил Люка на ноги и, схватив за плечи, встряхнул: — Люк! Это я. Успокойся. Когда из глаз Люка исчезла паника, Дамиан прижал его к себе, нежно провел по волосам и тихо спросил: — Тебя обидел кто-то? Я имею в виду… Но Люк не дал ему договорить, затряс головой, отрицая то, о чем подумал Дамиан. — Нет! Не совсем. Пытался, но твой друг – Бич, подоспел вовремя. Ничего серьезного. Я даже к врачу не обращался. — К врачу не обращался, но все проявления стресса на лицо. По ночам, наверное, кошмары снятся? — Немного, — Люк потянулся к Дамиану сам и обнял его так крепко, как только смог. — Мистер Фергюсон… — Дамиан, — поправил его тот, обнимая в ответ. — Дамиан. У меня есть… просьба. Если ты не побрезгуешь… Забыть хочу. Не бояться больше. Дамиан резко выдохнул, разрывая объятье, отстранил немного Люка, а затем, обхватив лицо ладонями, поцеловал. Сначала Дамиан действовал напористо, но почувствовав, как напрягся Люк в его руках, поумерил пыл. Постепенно его поцелуи стали мягче, нежнее, и Люк, застонав, был вынужден обхватить его за шею, потому что ноги просто подкашивались. Теперь Люк не возражал, когда его подхватили на руки. Наоборот, он начал срывать с себя одежду, стремясь как можно быстрее почувствовать все, но Дамиан его остановил: — Не будем спешить. Мы будем все делать медленно и красиво. Как насчет классической музыки, бокальчика вина и легкого массажа? — Ты собрался соблазнять меня? — Отбросив смущение, Люк даже облизнулся в предвкушении. — Точно. — Дамиан провел большим пальцем по его губам, слегка проникая в рот, и Люк принял игру. Он обхватил палец губами, лизнул кончиком языка, словно пробуя на вкус, и чуть прикусил, заметив, как при этом потемнели глаза Дамиана. Это заставило Люка испуганно замереть, но, напоминая себе, что это Дамиан и он не причинит зла, все же расслабился, позволяя вести себя дальше. Напуганный попыткой изнасилования, Люк предпочел бы, чтобы сейчас все закончилось побыстрее, но Дамиан был на этот счет другого мнения. Он действительно поставил медленную и тихую музыку, налил вина, а когда Люк выпил его, смакуя каждый глоток, не торопясь раздел, целуя и лаская каждый сантиметр обнажавшейся кожи. Он терпеливо и плавно подводил Люка к моменту, когда страх заменяется желанием, и только тогда взял его горячее тело, слушая стоны, не боли, а удовольствия. Когда же Люк, срывая голос, излился, Дамиан отнес его в ванну, вымыл и вернул в свою постель. И они спокойные и усталые, заснули праведным сном удовлетворенных людей. Хорошо проживших этот день. Утро Люка началось с чашечки кофе и теплых булочек, заботливо подсунутых Дамианом. Когда же с завтраком в постели было покончено, Дамиан чмокнул его в нос, попутно слизывая сахарную пудру с губ и подбородка Люка. — Какие у тебя на сегодня планы? — ненавязчиво поинтересовался Дамиан, пока Люк смущенно пялился на него, старательно приводя мысли в порядок, что было весьма непросто после такого поцелуя. — Не знаю, — честно сознался Люк. — Я над этим еще особо не думал. Наверное, наведаюсь домой, а потом начну искать работу. — Никакой работы! — Дамиан насмешливо оскалился. — Ты, кажется, учился в архитектурном? Вот и иди учиться дальше. Я все устроил. Тебя примут, только придется потрудиться и сдать все, что ты пропустил до начала зимней сессии. Справишься? — Учиться? — Люк даже подпрыгнул от восторга. — Учиться. Но знай, что моя фирма зря стипендию платить не будет! По окончании института, будешь работать на меня. — А… судимость? — Люк прижал ладони к сердцу, словно боялся, что оно выскочит из груди. — Как? Я забыл тебе сказать? Судимость снята. Я нашел настоящего убийцу, и это было вовсе несложно, нужно было только немного подумать. Подчиненный Блэйка, мечтающий занять его место. Кстати, тот следователь больше в полиции не работает, как и адвокат. С некоторых пор я не выношу представителей закона плохо выполняющих свои обязанности. — О-о-о, спасибо, — и Люк кинулся ему на шею, целуя со всем возможным пылом и благодарностью, так что вскоре почувствовал, как ответная реакция упирается ему в живот. — М-м-м, какая приятная благодарность. Как насчет того, чтобы довести ее до логического конца? Только у тебя, наверняка, внизу все болит. — Я ртом. — Конечно, умение оставляло желать лучшего, зато отсутствие практики искупал энтузиазм и старательность. Когда же Дамиан изливался в него, Люк услышал тихий выдох между стонами удовольствия: — Люблю тебя. В первую секунду Люк замер, не веря, что эти слова не были галлюцинацией, и теперь Дамиан ждет от него ответа. — Я… наверное, тоже люблю тебя, — тихо проговорил Люк, подбирая слова. — Понимаешь, я еще никого не любил, если не считать родителей, поэтому не совсем уверен в том, что испытываемые к тебе чувства именно любовь. Но если вдуматься… — Ох уж мне этот бета! — рассмеялся Дамиан, утыкаясь лбом в плечо Люка. — Все-то вам надо разложить по полочкам, потрогать, пощупать и попробовать на зуб. С омегами проще, только знаешь, с некоторых пор меня на них совсем не тянет. — Это после тюрьмы? — Нет. Это после того, как у ворот тюрьмы меня встретил рыжий бета с серыми глазами. Он, краснея и заикаясь, рассказал о том, как подарил мне свободу, а я, уходя, не смог его забыть. Когда же судьба подарила новую встречу, то чуть не проворонил свое счастье, потому что был не уверен в себе и своих чувствах. Если бы я сразу дал тебе свой телефон, вместо того, чтобы давать время на размышления… — Да, все было бы иначе, но уверен ли ты, что все было бы настолько хорошо? Дамиан промолчал, зато Люк понимающе кивнул: — Вот и я не уверен, так может, не будем ворошить то, что мы уже не в силах изменить? — Хорошо, не будем. Кроме одного: я договорился с клиникой «Леарта». Сегодня тебя примет врач, чтобы провести обследование. Вспомнив о клинике, Люк вздрогнул. За всеми этими проблемами он совсем позабыл о ней, а ведь с раком шутить не стоило. Видя, как Люк побледнел, Дамиан обнял его и прижал к себе, словно стремясь укрыть от всех жизненных невзгод и проблем. А впрочем, почему «словно»? Прижимая к себе разволновавшегося Люка, Дамиан именно что старался передать ему частичку своей силы и уверенности в том, что все будет хорошо. — Не бойся, — прошептал он в рыжую макушку, — я с тобой. И все у нас будет не просто хорошо, а замечательно. — Обещаешь? — Обещаю. Кстати, Розалинда передает тебе привет. Она за эти пару месяцев перекусала всех конюхов и выиграла две скачки, принеся мне довольно солидный куш, а в следующем году у нее родится жеребенок. Надеюсь, он будет иметь такой же огненный характер, как и его мать. — О-о, я хочу ее повидать! — Люк дернулся, нечаянно заехав затылком Дамиану в подбородок. Дамиан приглушенно замычал. — Вот после визита в клинику туда и поедем. Если, конечно, я доживу. Фыркнув от смеха, Люк поцеловал ушибленное место, но Дамиан чуть повернул голову, так, чтобы их губы встретились: — М-м-м, если так пойдет и дальше, я доживу не только до визита в конюшню, но и до всего остального.