・ ・ ・
Под звездным небом, пока отец спит, я собираю немногочисленные вещи в небольшой чемодан на колесиках. Это может показаться удивительным, но в первую очередь я сложил туда инструменты для рисования, а потом только подумал об одежде. Когда все соберу, надо будет пройти по коридору безо всякого шума, а потом выйти из дома и отправиться в неизвестность. Будет скверно, если меня застанут врасплох. Я ни в коем случае не покажу отцу свои рисунки, не то чтобы поделиться мыслями о том, что хочу уехать в Токио. Закрываю чемодан на замок и смотрю в окно, на луну. Это дарит небольшое успокоение. Так же, как и спящий Корон - маленькая собачка, без которой я уже не представляю своей жизни. Это была настолько странная и радостная встреча, а еще меня до сих пор удивляет то, что это подарок сестры моего отца, с которой мы виделись совсем чуть-чуть. Он породил теплые чувства к той женщине, думаю, я был бы рад увидеть ее снова и отблагодарить лично, а не по телефону. И сейчас мне нужно разбудить дорогое существо, с которым я отправлюсь в долгий путь. Я не должен ничего бояться. Осторожным движением прикасаюсь к собачке, которая открывает глаза и встает со своего места. Достаю из шкафа поводок и надеваю Корону на ошейник, чтобы не потерять его. В одну руку беру чемодан, а в другую поводок, после чего покидаю комнату, грустно вздохнув при виде испачканного краской стола и родной мебели. Оказываюсь в длинном темном коридоре, настолько темном, что не видно почти ничего. И до входной двери далеко. Я осторожно направляюсь вдоль коридора, миную комнату, где спит отец. Оборачиваюсь. Никаких движений и шорохов не слышно, потому иду дальше. Но вдруг спотыкаюсь о ножку трюмо, о котором я совсем позабыл, создавая такой нежеланный грохот, и падаю на пол, выпустив поводок с Короном, который тут же начинает прыгать по коридору и гавкать. О ужас! Кажется, я больно ударился, и теперь моему уходу из дома точно не состояться. Лежа на полу рядом с чемоданом, вижу, как в той самой комнате, где должен спать отец, зажигается свет. Мне становится страшно, сердце колотится, будто бы его трясут, чтобы выбить какую-то информацию. Я пытаюсь встать, но в этот момент дверь открывается, и отец выходит в коридор. - Таканори, что ты здесь делаешь? - он подходит ко мне и включает свет в коридоре. От таких резких перемен я жмурюсь, он тоже. - Таканори, почему ты с чемоданом? Куда ты собрался? - продолжает расспрос отец, увидев чемодан рядом со мной. Но я не могу ничего ответить. Что-то сдавило меня и не дает сделать этого. - Ты можешь встать? - Да, - наконец-то выдавливаю из себя одно-единственное слово и с усилием поднимаюсь с пола, ставшего холоднее за ночь. - Так куда ты собрался с чемоданом? Тебе ведь лучше не выходить из дома. - В Токио, - говорю я, глядя просто в глаза отцу и взяв в руку поводок с Короном. - Ты серьезно? С твоей болезнью нельзя даже в ближайший магазин сходить, не то чтобы уехать в Токио! - Но у меня больше нет никакой болезни! - срываюсь, вздрогнув от собственной бурной реакции. - Слишком мало времени прошло, чтобы говорить об этом. Что ты будешь делать там без меня, если совсем не сможешь двигаться? - Я не думаю, что тогда моя жизнь будет иметь смысл... Но даже если останусь здесь, вероятность остается такой же. А если все потеряет смысл, мне будет все равно, заботишься ты обо мне или нет, - чуть ли не плача говорю я, ведь этого я боюсь больше всего на свете. Если такое на самом деле произойдет, я не смогу рисовать свои картины, не только свободно ходить, а потому, скорее всего, не захочу жить. - Таканори, как ты можешь думать о таких ужасных вещах? - уже без возмущений говорит отец. - Как ты собирался жить в Токио? - Не знаю... - Иди спать, я тебя никуда не пущу. Завтра поговорим. Обиженно поднимаю чемодан и направляюсь в свою комнату, понимая: все кончено. Мне очень плохо из-за того, что выбраться отсюда становится все сложнее и сложнее, но я не могу провести всю жизнь так. Я хочу на свободу, хочу увидеть мир.・ ・ ・
Наступило утро следующего дня. Не помню, как уснул ночью. Мне было настолько грустно, что я мало что запомнил. А может, это последствия вернувшейся болезни? От этого бросает в дрожь. Моя печаль никуда не делась, я продолжаю переживать из-за неудавшейся попытки уйти. И стоило же так не вовремя споткнуться, чтобы испортить все дело! А с другой стороны, отец ведь прав: где бы я жил в Токио? У меня ведь даже нет денег... Воровать не хочу, уж лучше вообще никуда не ехать, а значит, мой вариант не самый худший: я хотя бы не стал преступником. И еще одна большая радость: я могу ходить хотя бы по дому, ведь раньше почти не мог этого. Слышу стук в дверь. - Таканори, просыпайся! И вздрагиваю. Почему же отец решил меня разбудить пораньше? Он никогда не делал этого, если не было необходимости. Мне страшно. Подожду еще немного, пока он не скажет то же во второй раз. Через несколько минут слышу: - Таканори, ты уже проснулся? - Да! - отвечаю я. Интересно, что отец будет делать со мной? - Я могу войти? - Входи! Дверь в комнату открывается, отец входит с чашкой чая. Я не хочу видеть его. Вдруг он снова подмешал лекарство? - Это тебе, - отец садится рядом со мной и протягивает мне чашку. - Ты снова подмешал лекарство? - спрашиваю я. По цвету чая всегда очень сложно определить. - Нет, ничего подобного. Почему я должен верить этому? Неужели он признается? Тем не менее, принимаю чашку и делаю глоток. Вкус обыкновенный. Отец ничего не подмешивал. Это странно. - И вправду. Чай очень вкусный. - Я пришел, чтобы сообщить тебе хорошую новость. - Какую? - Я позвонил врачу, и он сказал, что если ты чувствуешь себя лучше, можешь выходить на улицу. - Правда? - не сдерживаю радости я. - Да. А потом можно будет подумать о возвращении к нормальной жизни. - Что под этим подразумевается? - я на самом деле не уверен насчет того, какая жизнь считается нормальной. Только знаю, что она находится снаружи, за окном. - Думаю, ты можешь пойти учиться. В университет. Ты ведь прошел школьную программу на два года быстрее. Какую профессию ты хочешь получить? - впервые интересуется отец. Я не хочу говорить ему об этом, это слишком личное для меня, но не могу промолчать, ведь почти чужой человек может исполнить мою мечту, которую я сам не могу исполнить. - Я хочу стать художником, - тихо и в то же время с уверенностью в своих словах роняю я. Лицо отца вытягивается, становится разочарованным, и вся былая радость растворяется где-то. Словно краска в стакане. - Этим много не заработаешь, - говорит отец. Мне все равно, заработаешь или нет, если это смысл моей жизни! Как он может произносить подобные вещи? - Может, выберешь другую профессию? Ты не хочешь стать, например, врачом или юристом? - Нет, только художником, - настаиваю я, поставив на тумбу чашку с чаем. Я не собираюсь пить чай, заваренный руками этого ужасного человека. - Надеюсь, ты передумаешь, - отец встает и выходит из моей комнаты. Пусть не возвращается. Я все равно стану тем, кем захочу. И все же... Как я это сделаю сам? ______________________________________ - Потом я начал ходить в магазин, чтобы доказать, что могу жить самостоятельно. Мне очень нравилось это, так как постепенно начинала сбываться мечта. Симптомы болезни не появлялись, и однажды я поступил в университет. Сначала я сказал, что выберу другую специальность, но сделал по-своему. Отец узнал об этом. Было сложно убедить его, что я выбрал хорошую профессию, а сейчас я думаю, что самую лучшую на свете. Так я переехал в небольшую квартирку в Токио вместе с Короном. ______________________________________ С чемоданом в одной руке и Короном рядом я с предвкушением и волнением спускаюсь вниз. Не знаю, чего стоит ждать от переезда в другой город. Но я так рад, что наконец-то буду свободен от всего: от отца, от неизвестной болезни. Теперь я могу бежать вниз по лестнице и не прятать своих рисунков, теперь все смогут увидеть их, а я смогу увидеть огромный мир. Теперь я свободен. И смогу исполнить мечту. Хоть мне и пришлось немного соврать. Спустившись, открываю дверь наружу - яркий солнечный свет заливает темный подъезд и слепит глаза. Передо мной возникают сотни дорог и высоченных зданий. И среди всего этого хаоса я получаю искреннее удовольствие от того, что знаю, куда нужно идти. Ведь здесь так просто заблудиться! Спускаюсь вниз и, оказавшись на одной из дорог, выдвигаю ручку на чемодане, а затем направляюсь в сторону вокзала, потому что поеду на красивом серебристом поезде. Все ближе и ближе к Токио...・ ・ ・
Токио кажется мне огромным хаосом, где копошатся люди, транспорт, извиваются дороги, дома накладываются друг на друга, он еще больше, чем родная Йокогама. Мне страшно. Очень страшно потеряться здесь. Будто бы все яркие краски сливаются в одно бесцветное месиво, а потом покрываются трещинами. Как художник (пока непрофессиональный) я не приемлю таких издевательств над красками, мне хочется разгладить все трещины, расправить лист и вернуть цвета в адекватное состояние. Но эта сила, с которой движется город, явно превосходит меня, подавляет... Через несколько часов утомительной дороги я привык к подавлению. Это не совсем та идеальная картина, которую я видел в своей голове. Ближе к вечеру подхожу к многоэтажному дому. Он настолько возвышается надо мной, что этажи невозможно посчитать. Он, должно быть, значительно выше родного дома в Йокогаме. Взяв чемодан в руки, открываю дверь в подъезд с помощью специального ключа и вхожу внутрь. Корон начинает прыгать у моих ног. Стены подъезда окрашены в кремовый цвет, окна завешены полупрозрачными, почти призрачными шторами, которые выглядят даже болезненно-бледно, а на потолке - огромная лампа, которая сейчас выключена, ведь через большие окна сюда проникает достаточно ярко-оранжевого света заходящего солнца. Я теряюсь, оглядываюсь по сторонам. Сложно поверить в то, что это происходит со мной, это моя жизнь, ведь еще месяц назад я не выходил из дома даже на прогулку, а просто сидел в своей комнате и занимался разными делами, не зная другой жизни. Все новшества пугают меня, но в то же время вызывают восхищение. Как высокая гора, на которую почти невозможно взобраться и вершина которой так далеко от тебя, прежняя жизнь растворилась, оставшись всего лишь памятью во мне, теперь вокруг меня есть только он - разноцветный хаос. Посреди подъезда находится лифт. Я вызываю его нажатием на кнопку, мгновенно прибывает заветная кабинка. Дверь открывается сама собой, я захожу внутрь. Знаю, что буду жить на тридцать седьмом этаже, и потому выбираю его на небольшом экране, что зажегся на стене, когда я вошел. Дверь тут же закрывается, и кабинка с огромной скоростью устремляется вверх. Минуты не прошло, как я прибываю к месту назначения. Теперь ищу квартиру под номером 364, блуждая среди множества других. Найдя свою, открываю дверь ключом; я очень сильно волнуюсь, что кажется, будто бы Корон затрясся где-то у моих ног. Открываю дверь и оказываюсь в небольшом светлом коридоре, оставляю там обувь и чемодан, направившись с собачкой осматривать новое место. Меня привлекла гостиная, где находится небольшой диван, шкаф и стол прямо напротив окна. Через него можно разглядеть шумную дорогу где-то внизу и солнце, прячущееся за другими высокими домами, ниже или выше моего. Это настолько захватывает дух, что я в один миг забываю обо всем. _________________________________________ - Отец присылал мне деньги на проживание и оплачивал мое обучение, но со временем мне начало казаться, будто бы он нашел способ избавиться от меня. Ему никогда не нравились мои картины, мне казалось, что он разочарован во мне. С каждым днем все больше и больше. Он не интересовался моей жизнью, не звонил и не присылал писем и открыток. Сначала я отправлял некоторые фотографии, иногда звонил, но не получал в ответ ничего, кроме холода. А потом мне стало обидно, и я перестал делать это. Когда стал увереннее себя чувствовать в Токио, я занялся дизайном рекламных объявлений, однажды пытался продать свои картины просто на улице, и, конечно же, ничего у меня не получилось. А потом случилась необратимая трагедия...