***
Слава сидел на кухне, попивая горячий чай и всматриваясь в окно. Сегодня парень решил не ходить на учёбу, потому что планировал навестить Женю и поговорить с заведующим этой больницы. Он знал, почему девушка находится там, но был не согласен с решением суда. Ведь они и половины всего не знают. Чёрт, да они вообще ничего не знают. Стрелки часов показывали десять часов утра, и Слава, не особо спеша, поставил чашку в раковину и направился в коридор. Там он надел кеды и уже собрался было уходить, но тут входная дверь открылась, и в квартиру вошла девушка. Увидев парня в уличной обуви, она замерла. — Куда-то собрался? Её звали Рита. Невысокая брюнетка с круглым личиком и большими карими глазами. Она являлась девушкой Славы. Познакомились они в университете и с тех пор не расстаются. — Да... да, мне надо увидеться с другом, — парень попытался обойти девушку, но та перекрыла ему проход. — У тебя что-то случилось, да? — осторожно начала Рита. — Я же вижу, что что-то не так. Ты другой... — Я всё тот же, — как на автомате ответил Слава, даже не взглянув на девушку. Рита прикусила нижнюю губу и опустила голову, пропуская Славу. — Позвонишь мне? Её вопрос повис в воздухе, и парень, даже не ответив, ушёл. Слава не мог понять, что чувствует к Рите. Раньше он мог бы без всяких там запинок сказать, что любит эту девчонку. Но сейчас... Что-то странное творилось в его жизни. Всё началось с того дня, когда Слава узнал, что Женя пыталась покончить с собой. Его как током прошибло. Вдруг захотелось ударить её, чтобы поняла, что это ей, чёрт возьми, не шутки. Но в глубине души осознавал, что не имеет на это никакого права. Ему захотелось спасти её. Помочь, уберечь. Рите он ничего не говорил. Девушка даже не знает о Жене. И парень искренне надеялся, что никогда не узнает. Слава раньше не навещал Чернову. Просто не знал, как с ней разговаривать, о чём с ней разговаривать. Проще говоря, он боялся увидеть её состояние. Боялся даже представить, что с ней стало там, в психиатрической больнице. Слава испугался. Повёл себя как трус. И теперь он хочет всё исправить. Без проблем добравшись до больницы, парень заметил охрану у парадных дверей. Он попросил позвать заведующего. Охранник, окинув презрительным взглядом Славу, позвал кого-то. Через пятнадцать минут парень сидел уже в кабинете Константина Сергеевича. — Вы хотели со мной поговорить? — мужчина снял очки и отложил их на край стола. — Да. Я пришёл сюда из-за... — Па, дай ключи, мне надо собрать вещи. В кабинет ворвался какой-то высокий юноша с вихрастыми волосами. Он замер на пороге и смотрел на Константина Сергеевича. Заметив Славу, парень остановил на нём взор синих глаз. — Простите, я на секунду, — заведующий вежливо улыбнулся и поднялся, подходя к своему, кажется, сыну. Парень продолжал сверлить Славу взглядом, но позже прекратил. Когда этот юноша покинул кабинет, Константин Сергеевич снова плюхнулся в своё кресло. — Ещё раз прошу прощения. Это мой сын. Итак, о чём вы хотели со мной поговорить? — Как я уже сказал, я здесь из-за Евгении. Евгении Черновой, — Слава дождался кивка. — Сколько ещё она здесь пробудет? — Да-да, есть у нас такая пациентка. Хм, а кем вы ей, собственно, приходитесь? — Я... я... — глубокий вздох. — Я был лучшим другом её старшего брата. И-и-и... также являюсь другом Жени. Константин Сергеевич покачал головой. — И вас интересует, когда Евгению отсюда выпустят, я прав? Слава утвердительно кивнул. — Простите, но это закрытая информация. Вы не являетесь её родственником, поэтому я не имею никакого права говорить вам такие вещи. Парень выругался про себя. — Я даже не могу узнать дату выхода? Совсем ничего? — с надеждой поинтересовался Слава. — К сожалению, ничего. — Могу я хотя бы пообщаться с ней? Константин Сергеевич надел очки и раскрыл тетрадь. Быстро просмотрев какие-то записи, мужчина обратился к нему: — Сейчас да, можете. Давайте я вас сам провожу.***
Слава сидел в комнате для посещений и ждал, пока социальный работник приведёт Женю сюда. Ему нужно было её увидеть. Необходимо было поговорить. Стеклянная дверь отворилась, и в помещение вошла девушка. С последнего визита ничего не изменилось. Она всё такая же ненормально красивая. — Ты не удивлена? — усмехнулся Слава. Женя покачала головой, усаживаясь напротив парня. — Есть немного. Меня интересует только одно, что ты сюда таскаешься? У неё всегда был низкий голос. Низкий и с лёгкой хрипотцой. — Разве не ясно? — спросил Слава, заглядывая в её зелёные глаза. — Как у тебя дела? — Да ты издеваешься, — Женя откинулась на спинку стула, качая головой. Парень снял очки и протёр немного запотевшие стёкла. Его взор скользил по чертам лица Черновой. Аккуратный нос, пара веснушек на нём. Светлые ресницы, пухлые губы. Слава помнит её улыбку. Детскую невинную улыбку. — Ты не знаешь, когда они выпустят тебя из этого дурдома? Женя посмотрела на него, как на идиота. — Тебе тоже не говорят? Но это странно. Не пожизненно же они тебя сюда засадили... — Пожизненно, Слава. Мои родители позаботились об этом, не переживай. Я здесь навсегда, — выплюнула девушка, сузив глаза. — Откуда ты знаешь? Они не могли посадить тебя сюда навсегда. Ты же не в чём не виновна... — Они так не считают! — Женя почти кричала. — Они все думают, что это я, понимаешь? Я! Я, а не кто-то другой! Мои родители сделали это! Они заперли меня здесь! Избавились от меня... — девушка всхлипнула. Почувствовав, что плачет, Чернова зло смахнула слёзы. Слава молчал. Он не знал, как можно успокоить Женю. Да она бы и не позволила этого сделать. Парень опустил голову. Как же он сможет ей помочь, если ни черта не знает? Будь здесь Артём, он бы, безусловно, вытащил всех из дерьма. У этого парня всегда получалось делать невозможные вещи. Женя бесшумно плакала. Наверно, думала о том же. — Прости меня... — тихо произнёс Слава, поднимаясь и подходя к девушке. Он сел на корточки и взял ледяную ладонь Черновой. — Прости, — парень прижался губами к её руке, после чего стремительно быстро покинул кабинет. Снова сбежал... Женя подняла голову к потолку, стараясь затолкать слёзы обратно, стараясь не плакать. Рваные всхлипы вырывались из груди, не давая успокоиться. Чернова сжала руки и закрыла глаза. В комнату вошёл социальный работник и увёл девушку в палату.***
Девушка сидела в столовой, с ненавистью наблюдая за всеми пациентами. Противное место. Угнетающее. Отбирающее все силы. Саши не было. Он не приходил ни в столовую, ни на улицу, ни в саму больницу вообще. Может, парень просто прячется от неё. Не хочет больше видеть. Или он уехал домой. Ей должно быть плевать. Но почему тогда это не так? Почему её мучает вопрос, где сейчас находится Саша? Ей на стол приземлилась тарелка с пищей. Глядя на еду как на какой-то инопланетный предмет, Женя скрестила руки на груди. Аппетит пропал. Хотя с утра он был, и с завтраком девушка справилась быстро. А сейчас снова испарился. Да и пусть. Желудок уже давно испорчен. Чернова вспомнила разговор со Славой. Для чего он интересовался, когда собираются выпустит Женю? Как будто это кого-то волнует. Значит его волнует? Чёрт знает. Почему вообще сюда приходит? Ну любил когда-то, и что теперь? У Славы ведь девушка. Слишком много вопросов скапливается, и это немного пугало Чернову. Сложись всё иначе, интересно, где бы сейчас была Женя? Неужели жила бы спокойно, не зная всего дерьма этого проклятого мира? Кто знает, что было бы, выживи её брат. Но Артём мёртв. И прошлое нельзя вернуть. Ничего уже не изменишь. Всё сложилось именно так. Шумно вздохнув, девушка отодвинула от себя тарелку с едой, потому что от запаха пищи её здорово мутило. К ней подошёл мужчина с уродливым шрамом и спросил, будет ли Женя есть. Чернова безразлично мотнула головой. Мужик оглядел столовую, видимо проверял, не смотрит ли на них кто-нибудь, после чего удалился. Жене было до лампочки всё. Абсолютно всё, что происходило сейчас или же произойдёт потом. Безразлично.***
Это была самая долгая ночь в её жизни. Чернова не могла сомкнуть глаз, глядя на белый потолок и прокручивая в голове свой план. Подложив под голову одну руку, другой она вырисовывала в воздухе какие-то непонятные символы. Просто чтобы хоть как-то унять мелкую дрожь во всём теле. Назойливые стрелки настенных часов тикали и давали понять, что время перевалило за полночь. Нужно ещё немного подождать... всего чуть-чуть и свобода... План побега Женя разработала уже давно. Месяц или полтора назад. Да, на всё это ей потребовалось достаточное количество времени. Теперь она знает все ходы, все коридоры, знает, когда и где проходят социальные работники. Ей было страшно. Очень страшно, но желание покинуть это место напрочь убивало страх. Девушка думала, что будет, когда её поймают. А потом вспоминала, что ей, в общем-то, нечего терять. "Всё будет хорошо... хорошо... никто не узнает. Ничего не случится." С этими мыслями Женя просыпалась и засыпала. Куда она побежит? Чернова не знала. Её это мало волновало. Главное, уйти отсюда. Уйти подальше, чтобы никогда и ни за что не возвращаться в это место. Забыть психиатрическую больницу.***
— Уже собрал вещи? — спросил Константин Сергеевич, кидая ключи от дома на кофейный столик. Саша сидел на кухне и ужинал. Он не заметил прихода отца, увидел только тогда, когда тот уже присел рядом. — Почти, — промямлил парень с полным ртом. Отец ободряюще улыбнулся ему, затем потёр лицо ладонью. — Ты в курсе, что Женю скоро выпускают из больницы? — поинтересовался мужчина у сына. Саша застыл, медленно переводя взгляд на Константина Сергеевича. — Да. Её срок должен был продлиться дольше. Гораздо дольше. Но психолог настоял на том, что Евгения поправилась. Ей, конечно, ещё придётся пить успокоительные, периодически приходить на приёмы к психологу для профилактики, но эта девочка уже здорова. Парень непонимающе уставился на отца. Вроде ничего необычного, но Сашу потрясла эта новость... В смысле он не считал Женю чокнутой, даже наоборот. — Психолог сказал? — что и смог выдавить из себя парень. — Да, Саша. Психолог следит за душевным состоянием больных. Проводит приёмы, общается с пациентами и... — Женя ведь даже не разговаривала с ним, — фыркнул Саша. — В последнее время всё изменилось, — загадочно проговорил Константин Сергеевич. — Я читал отчёты нашего психолога, даже просматривал видеоматериалы. Евгения действительно здорова. Не полностью, но держать её в стационаре больше нет смысла. — Сколько она пробыла в больнице? — Почти два года. — Ого, — выдохнул Саша. — Я бы точно свихнулся. А когда её выпускают, говоришь? — Хмф... насколько я помню, через дня два-три... завтра уточню. Напоследок ей надо будет пройти медицинское обследование и посетить психолога, — заключил мужчина и сцепил руки в замок. — Увидишься с ней? Саша немного помолчал, думая о том, стоит ли ему видеться в Женей. Он-то хотел, но вот в чём вопрос... захочет ли этого она. В принципе, это была бы их последняя встреча. Вот в этом сомнений не было. — Не знаю, — пожал плечами парень. — Мне уезжать послезавтра. — Ну, и что вам мешает увидеться в последний раз? — Почему тебя это так волнует? — не скрывая улыбки, спросил Саша. — Я о тебе забочусь, — кинув эту фразу, Константин Сергеевич удалился. Саша сложил руки на груди. Загадочная улыбка не желала сходить с его лица. Новость, которую ему только что сообщил отец, не покидала голову. Совсем скоро Женя будет свободна. Как она и хотела. И они больше никогда не увидятся. Но разве этого хотел Саша?..***
Женя опустила босые ноги на холодный пол и осмотрела палату. Все больные спали. Чернова на носочках подошла к кровати, которая стояла напротив её койки, села на корточки и пальцем потыкала спящую женщину. Та мигом проснулась, глядя в пустоту. — Елена, всё хорошо, это я, — шёпотом сообщила Женя. — Вы мне поможете? Помните, я просила вас о помощи? Женщина приняла сидячее положение и энергично закивала. — Отлично, — выдохнула девушка. — Отлично... Елена, вы не забыли наш план? Это тоже входило с план побега. Чернова планировала всё тщательно. Никаких промашек не должно быть. — Нет! Нет... но мой сын, ты поможешь мне вернуть моего сына? — Елена бредила. — Они забрали его, сраные докторишки украли его у меня! — крикнула Елена. — Ш-ш-ш, Елена, успокойтесь. Я помогу вам, — Жене вовсе не хотелось лгать этой женщине, но другого выхода у неё просто не было, — но сначала вы поможете мне, идёт? Елена махнула головой. Чернова нервно улыбнулась и погладила её по сухой руке. Девушка поднялась на ноги и прошла к своей тумбочке, достала оттуда маленький кусочек мыла и снова подошла к Елене, показывая мыльце. — Помните? Как мы и говорили? — Мой сын... они украли его... — Елена, посмотрите на меня, — попросила Женя. — Смотрите на меня, — она снова показала ей кусочек. — Вы помните, что должны сделать? Молчание. Долгое молчание. Потом Елена, бросив беглый взгляд на мыло, снова махнула головой. Совсем как попугай. — Держите. Я дам вам сигнал, идёт? — с надеждой спросила Чернова. — Мой сын... верни его... они украли его! — Елена схватила Женю за запястья. Девушке стало до глубины жаль её. Если бы она могла... если бы она только могла помочь ей! — Я знаю! Знаю... помогите мне, Елена. Умоляю. Женщина поджала тонкие губы и покачала головой. Чернова подошла к двери палаты, после чего посмотрела на Елену, которая жадно ловила каждое движение девушки. Женя едва заметно кивнула женщине, и та, не медлив, засунула кусочек мыла себе в рот. Уже через минуту из её рта пошла пена. Девушка собиралась выдать это за эпилепсию. Главное, выиграть время. Остальное не так важно. Елена распласталась на кровати, изображая приступ. Чернова заколотила в дверь: — Помогите! Помогите же, ей плохо! У неё пена изо рта пошла! Эй! — весьма правдоподобно вышло. Буквально через секунд пятнадцать в палату ворвался социальный работник. Обычно связка ключей закреплена на поясе штанов, но сейчас, когда рабочему потребовалось стремительно быстро открывать дверь палаты, он не успел бы прикрепить их на место, следовательно, просто кинул связку в карман. Это тоже было продумано. Пока социальный работник пытался хоть как-то помочь Елене, Женя стащила ключи. Это оказалось проще, чем она думала. Рабочий-то, похоже, новенький. До него только потом дошло, что надо позвать врачей. Женщину увели в медпункт. А связка ключей теперь покоилась под подушкой, ибо этот мужчина напрочь забыл про неё. Женя по-турецки села на свою кровать и не отрывала взволнованного взгляда от стрелки часов. Через двадцать минут Елену привели в палату. — Что они сказали? — подскочила Чернова, когда убедилась, что социальный работник ушёл. — Я соврала, как ты и просила. Я сказала, что мне стало скучно, и я решила попробовать мыло. Женя, у мыла нет вкуса, понимаешь? — Елена улыбалась. — Совсем немного чувствуется... А они не ругались... Понимаешь? — Понимаю... понимаю, — качала головой Чернова. — Спасибо вам, Елена. Без вас бы я не справилась. Морщинистое лицо женщины снова озарила жизнерадостная улыбка. Женя искренне улыбнулась в ответ. Девушка снова подошла к тумбочке, изъяла из неё тетрадку и убрала её за пояс штанов. Потом достала остальные мелкие вещи, спрятала и их от лишних глаз. Девушка, помедлив, снова достала тетрадь и вырвала чистый лист. Простым карандашом она быстро что-то написала на клочке бумаги и положила его под подушку. Ещё раз подошла к Елене: — Елена, спасибо вам, — Чернова погладила её по руке. — Я могу пойти с тобой? Чтобы сразу забрать моего сына? — Нет, Елена, простите меня, — в глазах её блеснули слёзы. — Нельзя. Вам нельзя... да и мне тоже... простите. Женщина как будто сразу всё поняла, коснулась щеки Жени и легла спать. Девушка покосилась на часы, глубоко-глубоко вздохнув, достала связку ключей и открыла дверь...