Хэштег «aokuro»

Рождественская муть вроде пряничков, гирлянд, Санты, елочек и прочего хлама Аомине никогда особо не интересовали. Вот Сацуки да, сразу начиналось, ой, Дай-чан, смотри, какие милые витрины, а оленята в санях, и Дайки огрызался, отходил к книжному, тайком покупая новогодний журнал с Маю-тян. Сиськи Рождеством не испортишь. И листал Дайки журнал, который пах каким-то томным женским парфюмом, смешанным с запахом типографской краски в совершенно в не праздничном настроении. И затрещал телефон старым рингтоном, попсой, популярной года два назад. И сердце от нее совсем не начинает биться в бешеном припадке, нет. — Тецу. — Здравствуй, Аомине-кун. У тебя есть время сегодня купить кроссовки? Что. — Кроссовки? — повторил Дайки. — Кагами-кун улетел на зимние каникулы в Америку и дал мне деньги на новые кроссовки тебе. Те, что ты ему одолжил, он не может вернуть. — Почему это.. А, подожди, знаю, он с ними спит, смахивая скупую слезу за победу на Зимнем кубке! — Аомине-кун. — Не-не, думаю, он поставил их на алтарь с талисманами как у Мидоримы! — Аомине-кун. — Ладно, Тецу. Почему он сам не сходит со мной после каникул, кстати? — Тогда бы тебе пришлось угощать Кагами-куна обедом. Прости, Аомине-кун, но это не каждый может себе позволить. * Конечно, Дайки чуть ли не врезался в Тецую, натолкнувшись на промоутера в костюме снеговика. Шел мягкий снег, взлетели листовки с ювелиркой, по всей улице слышался пресловутый Джингл Беллс, а Тецуя улыбался ему, и от его улыбки на порозовевших от холода щеках появились ямочки. Почему, обреченно подумал Дайки, это всегда так восхитительно и больно. — Здравствуй, Аомине-кун. Скажи мое имя еще. — Аомине-кун? Еще. — Пойдем в магазин? Здесь слишком шумно, — предложил Куроко. — А, да. Привет, Тецу, — Дайки потрепал волосы Куроко, смахивая снежинки, и открыл дверь магазина. И в спину ему раздалось тихое и ласковое: — Да, здравствуй, Аомине-кун. * Тецу, конечно, сам того не зная, вгоняет его в состояние между жаром и дрожью, но баскетбол и связанное с ним — дело почти равное ему. Полчаса Дайки увлеченно рассматривал кроссовки, проверял на гибкость, ныл продавцу про завышенные цены и брак в товарах, придирался к дизайну, пока не отобрал две пары. Тецуя, кажется, смотрел на процесс как на представление. Или как на вольер с попугаями в зоопарке. — Тецу, какие тебе больше нравятся? — Белые. — Тецу, у меня черно-красная форма. — Красные тоже выглядят нормально, — пожал плечами Куроко. Конечно, он купил белые. * И, наверное, в Рождестве что-то есть. Что-то в музыке, в уличной толпе, в криках, в ярких гирляндах, в запахе хвои. Что-то, благодаря чему Аомине шел, шуршал упаковкой пломбира, косил глаза на Куроко, с опаской рассматривающего свое мороженое: ведь, ты же знаешь, Аомине-кун, терпеть не могу, когда оно не тает; и ухмылялся. — Мы же друзья, Аомине-кун? — вскинул к нему голову Куроко. Ну, мне бы этого не очень хотелось. Разве что быть особенными друзьями. — Ну, лучшими подружками мы явно не станем. Разве что при определенных условиях. — Каких? Не будь таким милым. — Милым? Походу, он сказал это вслух. — Ну, попротивнее, что ли. И неформальнее, Тецу, ты же всегда со всеми на кейго. Куроко помолчал и, наверно, нахмурился. Все равно дико мило. — Замолчи, Ахомине. Слишком мило. — Прекрасно, Тецу. Главное, сдерживать гогот. — У меня тоже есть условие тогда, Ахомине-кун. — М? — Не смотри на меня так, как ты сейчас смотришь. И не складывай на меня руки, пожалуйста, это неудобно. От резкого объятия Куроко уронил мороженое в снег. — Давай, все же не будет дружить, Тецу. — А что мы будем делать, Аомине-кун? — Что-нибудь новое, — вздохнул Дайки, прижимая Куроко к себе, и легонько прикоснулся губами к голубым волосам. — Придумаем.