До рассвета ещё далеко

Тишину ночного уединения аль Гула не нарушал ни единый шорох зверька или птицы, лишь струился внизу ручей, да воздух чуть уловимо звенел отголосками Живой Силы замерших в немом покое холмов. Ра´с аль Гул был абсолютно один в этом далёком, заброшенном мире. Один на один с этими горами, долинами, заснеженными пиками и суровыми лесами, поднимавшимися по валунам и скалам к отрогам пустынных холмов. Менее собранный и более сентиментальный человек на его месте взвыл бы от тоски, одиночества и обречённости. Да что там, менее собранный человек не протянул бы здесь и месяца. Не столько с точки зрения выживания, сколько психически. Когда весь мир против тебя практически в буквальном смысле, а ты ещё и вынужден бездействовать, пасть духом - вовсе не сложная задача. Но у аль Гула, и в мирное время проявлявшего поистине воинскую выдержку, сейчас была цель. Далёкая, словно первый северный восход посреди полярной ночи, и призрачная, как предрассветная дымка над поверхностью ледяной воды горного озёра. Далёкая, но достижимая. Великая Сила позволила ему помочь джедаям выжить. Великая Сила для чего-то уберегла и его самого. А значит - у Неё были на них особые планы. И значит, ни он, ни джедаи, ни разрозненные союзники не подведут, когда придёт время и первый луч Света, словно световой меч, пронзит эту толстую пелену грязного, тяжёлого мрака, сгустившегося сейчас над всеми изведанными мирами. Силы Альянса только зарождались под этим плотным покровом Тьмы. Сенаторы Мон Мотма и Бэйл Органа начинали собирать вокруг себя надежных людей, сочувствовавших идеалам Республики. Мотма не теряла надежды поставить тиранию Императора под контроль Сената, используя для этого официальные каналы, сенаторские привилегии и политические связи, в то время как Органа и группа дружественных ему политиков поддерживали силы Восстания тайно и продолжали поиски ресурсов и людей, готовых присоединиться к Альянсу. Деятельность повстанцев пока не выходила за пределы шпионажа, сбора информации и мелкого саботажа диктатуры местечковых глав субъектов. Одну из подающих наибольшие надежды команд собрал вокруг себя бывший джедай Кейнан Джаррус, четырнадцатилетним падаваном сумевший покинуть горящие стены родного Храма, но и его малочисленная группа пока выглядела для Имперского порядка не опаснее, чем для хатта – блоха ковиканской обезьяны. Но Джаррус, потерявший в огне Храма лучших друзей, любимого наставника и оплот своей веры, не боялся уже ничего и готов был идти до конца. Тем более, как известно, ни одна внешняя причина не может заставить джедая отступиться от своего предназначения, и Джаррус знал, что даже если ему не суждено будет увидеть новую зарю, он всё равно сделает всё, что возможно, чтобы у сил Восстания хотя бы появились ресурсы. Но, несмотря на все усилия членов Альянса, повстанческое движение пока только готовилось набирать силы. Джедаям необходимо набраться терпения и подождать ещё несколько лет. Сейчас им некуда было торопиться: Великая Сила открыла гранд-магистру Йоде, что ключевую роль в грядущей войне Света против Тьмы сыграет мальчик Люк Скайуокер, тайный сын имперского палача Дарта Вейдера. Тайный и от него самого. И родная сестра Люка Лея, которую по причудливой иронии Силы приютила семья одного из лидеров будущего Восстания - Бэйла Ограны. Но Лея пока спала в пижаме с радужными юникорнами и не мыслила себя без плюшевых игрушек, а Люк не смел отходить от водонаборной фермы своих приёмных родителей дальше, чем на соседний рынок, пил на ночь парное голубое молоко одомашненных бант и играл поломанными запчастями дядиных дроидов, представляя, будто бы это были космические корабли. Раньше, чем они повзрослеют, предпринимать серьёзные действия было не только нецелесообразно и бессмысленно, но и опасно – без Скайуокера-младшего джедаи и Альянс не могли рассчитывать на поддержку Силы, а без Неё опрокинуть колосс имперской тирании не представлялось возможным. Любимая сенаторская дочка ходила к папе на работу, по вечерам разыгрывая с игрушками правительственные заседания, как губка, впитывала каждое слово Мон Мотмы, своей наставницы в дипломатии и политике, и совсем по-детски дула губки и сжимала крошечные кулачки, представляя, как грохнется, наконец, ненавистная имперская громада. А деревенский простачок на заброшенной окраине пустыни - рос, набирался сил и знаний, не подозревая, чьё заботливое сознание так бережно окутывает его разум перед сном и вселяет в сердце смелость и решимость идти путём Света, которая проявится спустя несколько лет и станет самой его жизнью. Брат и сестра потихоньку взрослели, живя в разных мирах, не догадываясь о существовании друг друга и ещё более – о том, что придёт время им вместе подарить этому погрязшему в непроглядной Тьме миру Новую Надежду. Но пока они были лишь детьми и, даже если и знали бы о великой миссии, уготованной для них Самой Силой, всё равно были бы беспомощны предпринять что-либо. Оставалось только ждать. Ночь была тёмной и практически беззвездной. Глаза аль Гула привыкли к мраку длинных, чёрных, беззвёздных ночей этой планеты. Бесконечно долгое время проводило далёкое неоновое солнце, покинув долины и холмы и оставив землю один на один с царившим здесь сейчас непроглядным мраком. В эту холодную ночь аль Гулу не спалось, и он всё сидел на склоне скалы, озирая эту чёрную, беспросветную мглу, бездной раскинувшуюся перед ним во всём своём мрачном величии. Уже долгие годы длились тёмные времена в истории Далёкой-Далёкой Галактики; казалось, мрак всё сильнее и сильнее сгущался над жалкой горсткой тех, кто жил мыслями о свободе, чести и Свете. Казалось, что темнее быть уже не может, но первые, несмелые лучи рассветного солнца не торопились ещё подсвечивать горизонт на востоке едва-едва различимым, блёклым, неприметным сиянием. До рассвета было ещё далеко. Но самое тёмное время, как известно, бывает именно перед рассветом.