О! Кто пожаловал! Рад встрече, ал-хи-мик!
Голос... Нет, голоса. Голоса мириадов живых существ сказали эти слова. Голоса сливались и расходились, звучали громко, подобно реву грозы, и в то же время тихо, как шепот страниц старой книги. Но меня не проняло. На губах появилась ухмылка, которую я за последние лет семь позволял себе только в разговоре с бывшим начальником. - А я не рад, - хмыкаю, осматриваясь больше по привычке, хоть и знаю это место от и до. Хотя, как сказать "место"... Белоснежное пространство да двое гигантских Врат, вроде как каменных (а на самом деле - из чего они?) - одни за моей спиной, другие прямо за Истиной.Понимаю-понимаю! Жить хочется, да?
Насмешка несметного количества голосов звучит нестерпимо неприятно и режет слух. - Ну да, хочу. А что в этом плохого. У меня семья, ты же знаешь, - от одного воспоминания о золотых глазах сына и голубых - дочери, мне стало очень тоскливо. Не хочу, чтобы они скорбели обо мне.Изрядно ты меня повеселил в свое время, человек. Что ж, помогу. Как у вас говорится? По старой дружбе? Но не все так просто. Ты должен прожить еще одну жизнь, прежде чем я смогу продлить твою.
На лице Истины появились очертания широкой ухмылки с крупными зубами. Уверен, он это нарочно. Я ухмыльнулся еще шире. - Вызов принят! Врата за моей спиной почти неслышно распахнулись, и из них ко мне устремились длинные черные ленты, заканчивающиеся крохотными ладошками. Покорно развожу руки в стороны, позволяя им оплести себя и потащить внутрь, к огромному Глазу, чей взгляд я ощущал даже со спины. Но не удержался, чтобы не показать Истине средние пальцы. Обеими руками. Врата захлопнулись. Страшно ли мне было? Да, пожалуй. Но боялся я не неизвестности, а того, что снова внутри Врат. После белоснежного света черная пустота давит на мозги. Ленты-руки тянули меня, расщепляя на атомы. Я плыл вперед, борясь со страхом. Винри, Адриан, Эллиана... Я скоро вернусь к вам... Ждите. Я закрыл глаза, но вскоре открыл. Как и раньше, я видел белоснежную фигуру вдали. Тогда она имела обличие мамы, а сейчас... Это был младенец.***
Агу-агу. Да, Истина мне хорошую подлянку устроил, ничего не скажешь. Засунуть в тело младенца, не больше месяца от роду. Вполне в его стиле. И как же скучно! Аргх... Ксо, я не привык так долго бездельничать! Я уже на стены готов лезть, да не могу даже на живот перевернуться... Неприятно. Теперь понимаю, что чувствуют "овощи". Изредка меня кормит какая-то тетка, правда, из бутылочки. Значит, не мать. Да и нет от нее заботы никакой, даже страх какой-то. Почему? Скорей бы научится ходить и говорить, дабы все выяснить. И КНИГИ. Как я соскучился по чтению, если б вы знали... Что может делать целыми днями младенец? Такой слабый, беспомощный... "Резко замахиваюсь и бью, как всегда, по голове. Младший брат начинает плакать, вопить, и, как всегда, на шум прибегает мама. Сразу оценив ситуацию правильно, она строго сказала: - Эд, ты опять за своё? Живо извинись перед своим младшим братом! - Ещё чего! - бью ещё раз и выбегаю из комнаты. Мама подходит к Альфонсу, берет его на руки, успокаивает. А я, надувшись, иду дальше по коридору. Мамочкин любимчик!" Да, я не сразу с братом общий язык нашёл. Сначала стал просто заботится, чтобы мама радовалась моей ответственности. Потом ушёл отец, и это нас сблизило. Мы хотели, чтобы мама не плакала, а улыбалась, и делали все для этого. Но мама умерла от болезни, и мы остались одни. Какие уж тут ссоры? Нам больше не за кого было держатся, кроме как друг за друга. Горжусь я Алом. Путешествует, собирает по крупицам знания, познает мир. Стал намного самостоятельное и взрослее. Вот такими вот воспоминаниями и раздумиями я себя развлекал. Не хочу терять связь с прошлым, ой как не хочу. Все сделаю, а вернусь. Жизнь у меня, кстати, не сахар. Никто не играет, никто не ласкает... Приходит какая-то тётка, поит сцеженным грудным молоком, купает, меняет пелёнки - делает чисто механическую работу, без даже малейших признаков заботы. А зачастую такими взглядами одаривает, что на душе становится неприятно. Взгляд, полный презрения. И ещё ненависти. Да, мне придётся очень трудно.***
Сегодня мне исполняется три года. Я уже могу ходить, и даже довольно сносно говорить. Живу один, иногда приходит все та же тётка по имени Коино Анако*, раз в неделю прибирает, а так же ухаживает за мной. Точно так же - без заботы или хотя бы сочувствия. Видимо, новый я - сирота. И почему-то не любимый сирота. Обидно, знаете ли. Я привык, ещё в родном Аместрисе, лет с одиннадцати до шестнадцати, вечно слышать шепотки за спиной, а то и на грубость нарываться. Однажды и вовсе в гостиницу на ночлег не пустили, узнав, кем работаю. "Цепной пёс армии никогда не переступит порог моего заведения". Хм. Я уже знаю, что меня зовут Узумаки Наруто. И ещё то, что фамилии тут ставят перед именем, а не наоборот, как на моей родине, так что Наруто - это имя, а Узумаки - фамилия. А еще узнал свою внешность. И, право слово, был разочарован. Нет, по аместрийским меркам я выглядел очень даже мило, но именно это мне не нравилось. Мне даже доставляло некое легкое удовольствие ощущать взгляды людей, не то чтобы шокированные, но заинстересованные. Привычно для своей страны я прежний был светлокож, но цвет моей кожи имел легкий золотистый оттенок, подчеркиваемый непривычно резкими для Аместриса чертами чуть округлого лица, а ярко-золотые глаза необычной формы заставляли многих собеседников смотреть глаза-в-глаза, ибо этот цвет притягивал взгляд. А такие же золотые, может, на самую толику темнее, волосы до лопаток, заплетенные в косу или конский хвост так же завладевали вниманием окружающих, равно как и мой любимый и верный красный плащ с фламелевым крестом на спине. Каждая деталь моего образа - от так и не зашитого шрама на лбу до белоснежных шелковых перчаток на руках - все было продумано так, чтобы окружающие отвлекались на яркую картинку необычного паренька, забывая смотреть вглубь моей души. А свою душу я доверяю очень ограниченному кругу лиц - полковнику (хоть он и давно уже повысился в звании, этот конь все же остался для меня полковником), его адъютанту, семье (брату, жене, детям и старой бабушке жены) и, пожалуй, Лингу и Розе. Первому, хоть он меня и бесит, поскольку он надежный и хороший парень. "Истинный король живет только ради своего народа, ведь, если не будет народа, исчезнут и короли" - сильно ведь звучит, а? И да, он все-таки сумел стать императором родного Ксинга. А бобовая малышка Мей стала его главной советницей, обеспечив тем самым процветание своей бедной провинции Чанг. Второй же верю из-за ее бесконечно доброй души. Насколько я знаю, она вышла замуж за моего знакомого, Фьюри. Молодой гений-техник, талантливый связист, неординарная, пусть и немного скованная и застенчивая личность - лучшая партия для такой девушки, они хорошо дополнят друг друга. Ну ладно, я отвлекся. Сейчас же выглядел одновременно просто и необычно. Хорошенькое детское личико с большими голубыми глазами, кожа какого-то среднего оттенка, и не смуглая, как у ишваритов, но и не светлая. Волосы - щетка непривычно жестких, торчащих во все стороны волос. С этим еще можно было бы смириться, если бы не странные полосы на щеках - по три на каждой. Стоя перед зеркалом, я тщательно ощупывал щеки, и убедился, что это не шрамы и не татуировка (кто будет делать тату младенцу?), а, видимо, какая-то врожденная аномалия. Так же я успел обнаружить странный рисунок на животе. Вот он был похож на тату, что меня напрягало. Еще раз смотрюсь в зеркало, хмурюсь. Да, так я с этими полосками был похож на какого-то диковинного зверька. Куда меня занесло? Услышал звук открываемой двери. Да, это Анако пришла. Не люблю я ее, равно как и она меня. Детям нужна ласка и забота, я в этом более чем убежден - стоит только вспомнить мою родную маму. Лично я даже пожертвовал своей любовью к путешествиям едва узнав о первой беременности жены, и стал окружать детишек максимальной заботой. Да, именно тогда я как нельзя лучше понимал покойного Хьюза, достававшего всех коллег вечным расхваливанием своей дочери. Дети, свои дети - это такое очарование. Маленькие, требующие защиты и ухода. Я-Наруто же этого не имел. Анако выглядела вполне обычно - русо-пепельные волосы собраны в кривой пучок с вечно торчащими из него прядями, узкое вытянутое лицо с непримечательными серыми глазами и очень тонко выщипанными бровями, одетая в халат странного кроя. Кажется, на фотографиях, присылаемых мне друзьями из Ксинга, было что-то подобное... Но не помню, как называлось. Пошел на кухню, ведь знаю, что она там. - Сейчас поешь, и пойдем на прогулку, - без приветствия, без ласкового слова. Сухо и нехотя. Все же неприятно. Был бы настоящим ребенком, думаю, плакал бы. - Да, Анако-сан, - киваю, тихонько начиная слазить с тумбочки. Все же упал. Детский организм моментально среагировал плачем и я едва взял себя в руки, все же позволяя себе всхлипывать, пошел на кухню. Все же, я должен соответствовать возрасту, чтобы никто ничего не заподозрил. А эта с... стерва даже не глянула, только недовольно нахмурилась, раскладывая продукты на стол. Чтоб ее Истина... - В парк пойдем. Я удивился. Обычно Анако водила меня гулять только по улице, туда-обратно. Возможность подробнее узнать о новой родине казалась милостью Истины. Но я промолчал, не желая провоцировать свою, с позволения сказать, нянюшку. Авось и передумает, а мне этого не надо. Может и подружусь с кем-то. - Скорей бы уж тебя в Академию забрали, одни проблемы только создаешь, - а вот это что-то новенькое. Она думала, я не услышу? Но не это главное. Меня ждет какая-то Академия. Это уже здорово, мне очень хочется как-то разнообразить свою жизнь. Хотя, наверняка, это будет еще не скоро. - Анако-сан, я кушать хочу... Хотя, насколько я знаю Истину, целых два сюрприза за один день - значит, быть готовым к неприятностям.