365 дней

— Не бросай меня одну! — произнесла девушка, тяжело дыша. Ее сердце разбивалось в этот момент, и она должна была сделать всё, чтобы дать ему уцелеть, хотя бы на время. Парень не оборачивался. Он так и стоял к ней спиной и молчал. Его плечи ровно поднимались на сантиметр, затем также опускались. Тишина угнетала, но никто не собирался рушить ее. Когда она было уже подумала, что он сейчас уйдет, так и ничего не сказав, Драко обернулся. Его лицо ничего не выражало, поэтому прочитать, о чем он думает, было невозможно. Возможно, он ее оттолкнет еще дальше от себя. Возможно, подпустит ближе. Но точного ответа здесь не предугадать, поэтому Гермиона сжалась. Он сделал шаг по направлению к ней. Она попыталась прочесть его мысли. Он сделал еще шаг. Она поежилась. Он сделал еще один шаг. Она поняла, что пытаться бесполезно. В один миг он уже стоял возле нее, глядя в эти карие глаза, в которых хотелось утонуть. Карие. Но не голубые, какими были в начале. — Ты применила заклинание изменения цвета глаз? — вдруг спросил он, заставив ее оторопеть. — Нет. — Тогда почему глаза поменяли цвет? Гермиона готова была провалиться сквозь землю. Не в то русло все начало катится. — Это у нас семейное волшебство. Оттенок сетчатки меняется со временем, как-то так. — ответила она, отводя взгляд. Врать — лучший выход. Он пальцами левой руки взял ее за подбородок и приподнял голову, заглядывая в ее глаза. И сейчас он видит не то, что должен. Он видит другую. Ту, которую он с детства ненавидел. Грязнокровку Грейнджер. Она так похожа на Грейнджер потому, что когда она улыбается — это улыбка Грейнджер, когда она говорит — у неё голос Грейнджер, а когда молчит, то похожа на неё ещё больше. Когда она опускает голову она делает это как Грейнджер и даже когда поднимает её — она всё равно похожа на Грейнджер. Должно быть, он сошел с ума? Ведь Грейнджер почти мертва. Перед ним Элис. Девушка, которая только-только перевелась в его школу. Девушка со странными глазами. В ней столько тепла, что даже ему оно передается. Она не может быть Грейнджер. Нет. Это Элис, Элис Бэдвин. — Если ты будешь рядом со мной, тебе будет больно, — произнес Малфой, выкинув все мысли из головы. — Нет, мне больно, когда тебя нет рядом. Он коснулся ее щеки своим холодными пальцами. Элис была бледной. Ее губы были синего оттенка, а в глазах сияла боль. — Ты сможешь любить меня? — спросил он. — Я уже это делаю, — тихо ответила она, поднимая на него взгляд и снова видя в его глазах себя. Драко медленно наклонился к ней и коснулся ее губ своими. Нежно и спокойно. Ему стало тепло в этот момент. По телу прошелся целый поток тепла, и ее горячие губы не переставали его передавать. Его рука мягко сжимала ее шею, не оставляя следов. Шея девушки была такой же обжигающей, как и ее губы. Он медленно отстранился от ее губ, но их лица по-прежнему были близко. Вдыхая и выдыхая, он чувствовал, как его кровь кипит в жилах. Сердце стучало так громко, что казалось, словно его весь мир слышит. Должно быть, это и есть ответ на его вопрос? — Хорошо, я не оставлю тебя одну. Если ты этого хочешь, я всегда буду рядом.

***

Спустя несколько дней Дамблдор объявил, что в Хогвартсе будет Рождественский бал. Он просил прощения, что не сумел устроить бал на Хэллоуин больше месяца назад, и пообещал, что этот Рождественский бал они запомнят. Сам бал намечен на 31 декабря. В преддверии Нового года. Ученики могут остаться на пару дней, а потом поехать на каникулы домой. Те, кто хочет провести его с семьей, могут спокойно уехать пораньше. Казалось всё просто идеально и замечательно, но это лишь для всех, кроме Гермионы. По ее расчетам, она умрет 30 декабря. За день до Рождественского бала. Да, этот бал ничего не значит, но посетить его ей жутко хотелось. Это было бы ее последним балом. Она не встретит Новый год, не будет праздновать его с родителями; не подарит Гарри и Рону подарков; не пообещает себе учится в этом году лучше, хотя куда там уже лучше; не загадает желание в 00:00, как привыкла делать с детства; не помашет старому, ушедшему году. За место всего этого, она останется в старом году. Все уйдут в следующий, а она так и останется там, в прошлом. Будет смотреть, как другие встречают Новый год, забывая и оставляя все плохое в прошлом. Все ученики были в восторге от предстоящего бала. Осталось всего немного, лишь 16 дней. Две недели и два дня. Жить Гермионе осталось две недели и один день. Что же, по крайней мере она пыталась. — Профессор, я прошу вас! — умоляла Гермиона, жалобно смотря на директора школы. Она готова была заплакать, если он не отпустит ее. Директор был полон сомнении. Он не хотел отпускать свою ученицу в Лондон, чтобы она якобы навестила свою старую подругу. В мире творится хаос, да и учеба еще не закончилась. — Мисс Бэдвин, как я могу вас отправить в это сложное для всех время одну? — устало произнес волшебник, глядя на девушку поверх очков. — Да и это не в моих правилах. На мне лежит ответственность за каждого из вас. Предлагаю так: вы закончите этот семестр и со спокойной душой отправитесь на каникулах к своей подруге. — Я не могу так поздно! — возразила «Элис». — Моя подруга умирает! Ее может не стать в ближайшее время! Дамблодор устало потер виски и снял очки. Он вздохнул и снова поднял на нее взгляд: — Если ваш отец поручится за вас, я смогу отпустить вас, Элис, но по-другому тут никак не получится. «Но ему же на меня плевать»! — мысленно крикнула она директору и резко встала со стула. Спорить с этим стариком бессмысленно. — Учеба заканчивается тридцатого, это слишком поздно для меня. Прошу вас отпустить меня на каникулы пораньше. Двадцать восьмого вечером я должна покинуть школу. Экзамены сдам раньше, об этом не переживайте. Ответственность за меня нести некому. Я сама по себе, профессор. Если хотите, могу написать расписку. В случае чего, оно послужит вам защитой, — ее голос был ровным и холодным, глаза пристально смотрела на директора. Он всё понимал, и ему хотелось отпустить эту ученицу со странной историей жизни, но страх был выше всего. Пожиратели Смерти во главе с Волдемортом убивают всех, не моргая глазом. Элис — пешка, как и все другие. Выйдя за пределы школы, ее шансы оказаться мертвой велики. Он понимал, что Волдеморт не убивает своих приспешников, и Элис должна быть на его стороне, но с недавних пор, как ему известно, Волдеморт потерпел предательство Бэдвина-старшего. Наверняка, он либо заставит ее стать одной из них, либо захочет поквитаться с Бэдвином и убить ее. — Мисс Бэдвин, — устало начал директор. Гермиона поняла его отказный тон и, не красиво поступая, перебила: — Тогда отчислите меня! Я больше не буду учиться у вас, и на вас не будет никакой ответственности! Вечером 28-го числа я покину школу, как бывшая его ученица! Извините, профессор, но я должна уйти! Резко развернувшись, она направилась к выходу. Пусть вышло грубо и невежливо, но с этим ничего больше не поделаешь. Директор смотрел на ее отдаляющуюся спину и понимал, что отпустит ее. Ей это надо. А раз так надобно, он не в силах помешать и встать на пути, как бы не хотел уберечь ее от жестокой судьбы. Дверь за спиной хлопнулась, и она глубоко задышала. Последний день своей жизни она всё равно проведет вместе с родителями, что бы ни было. Девушка зашагала в подземелья, обдумывая, как бы ей представится собственным же родителям. Еще, она хотела бы, чтобы Малфой в ее последний день был рядом, но это не возможно, к ее великому сожалению. Раз уж так, то она проведет все оставшееся до отъезда время с ним. В гостиной было полно народу. Ужин только закончился и теперь все проводили время общаясь, играя в шахматы, делая уроки и просто весело проводя время вместе. Гермиона осмотрела всех, и заметила его. Он читал книгу, стоя перед книжной полкой. Затем он, не отрываясь от книги, двинулся к креслу и удобно расположился на нем. Она улыбнулась, наклонив голову чуть вбок. Драко выглядел таким сосредоточенным, что его тело почти не шевелилось. Брови лишь иногда хмурились, а об его ровные скулы, казалось, можно порезаться. Гермиона заметила про себя, что он очень красивый. И почему она этого раньше не замечала? Даже если иногда и замечала, почему не обращала внимания? А ведь он не изменился с первого курса. Каким был Малфоем, таким же и остался. Вот только раньше она его ненавидела, а сейчас любила. За что она его любит? А разве для любви нужны причины? Подойдя к нему, она села возле его кресла на корточки. Он заметив ее, слегка ожил. Наконец-то хмурые брови стали спокойными, а челюсть немного разжалась. — Что читаешь? — спросила она, глядя на него снизу вверх. — Мифические истории пятнадцатого века, — ответил Драко, переводя на нее взгляд. Он готов был поклясться, что на секунду ему снова почудилась Грейнджер, сидящая перед ним и с улыбкой смотря на него. «Элис. Это Элис», — твердил он и, встав с места, поднял ее на ноги. Она вопросительно посмотрела на него. Драко усмехнулся и погладил ее по волосам. — Ты красивая. Гермионе правда хотелось улыбнутся искренне, но вышло лишь натянуто. Красивая сейчас для него не она, а Элис. — Что такое? — заметил он, заглядывая в ее глаза. — Ничего, — быстро улыбнулась Гермиона, и решила перевести тему. — Давай завтра сходим в Хогсмид? Посидим где-нибудь? Прогуляемся по деревне? — Почему бы и нет? — кивнул Драко. — Устроим свидание? На ее губах снова заиграла счастливая улыбка, и она смущенно опустила голову. — Устроим. Только ты и я! Он искренне, но слабо улыбнулся и поцеловал ее в лоб. Гермиона заметила, что многие поглядывают в их сторону. — Тогда я, пожалуй, пойду к себе. Завтра будет отличный день, я надеюсь. Спокойной ночи, Драко! — отдаляясь, помахала она ему и отвернувшись, пошла в свою спальню. Закрыв за собой дверь, Гермиона устало вздохнула. На губах счастливая улыбка померкла. — Ты жестока, Гермиона, — еле слышно произнесла она, глядя перед собой, но ничего не видя. Драко любит ее, и она это видит. И она любит его, он это видит. Но им двоим не суждено быть вместе. Она это знает, но делает вид, что все хорошо. А ведь после ее смерти, больно будет ему. Если бы он видел ее по-настоящему. Не Элис-оболочку, а Гермиону-душу. Тогда все было бы по-другому. Он бы спас ее, и они смогли бы дальше жить. «Драко никогда не полюбит тебя, Гермиона». — подумала она, скатываясь по стенке на пол. Правда режет глаза, поэтому говорить об этом ей вовсе не хотелось. «Притворись, что ты Элис и проживи оставшиеся дни счастливо»! — говорил ей внутренний голос. Да, это будет лучшим выходом. Гермиона поднялась с холодного пола и переместилась на кровать. Анабель не было. Ее вообще в последние дни редко встретишь. Она чем-то сильно занята, и, возвращаясь в спальню ночью, устало падает на кровать, засыпая в одежде. Гермионе не раз приходилось снимать с нее обувь, переодевать в пижаму и укрывать одеялом. Она чувствовала себя старшей сестрой этой несносной девчонки. Ей хотелось бы провести с ней еще больше времени, но его и так было немного.