Двое

      Я стоял на пороге нашего особняка и с тоской глядел на отъезжающий джип. Тетя Стеша и Федор помахали мне рукой, а меня обуяла вселенская тоска. Ну почему брату Федора приспичило жениться именно на Масленицу?! Да еще в Минске! Кто нам с Ромкой еду готовить будет, а? Целую неделю! Я поежился, вспоминая свое доромкиновское бытие: доставка на дом из ресторанов, яичница с колбасой, пельмени, кефир и яблоки. Неплохо, но по сравнению со стряпней тети Стеши — жесткое порно. — Блять, сука!       Ромкин рык и звон стекла мигом замели меня обратно в дом. Что он умудрился разбить? Ответ пришел очень быстро: зеркало в прихожей. Моими лыжами. Вот как это называется?! — Бляяя, пиздец! — сказал я и задумчиво почесал репу. Ромка стоял в груде осколков босиком и тихо, но очень смачно матюкался. — На хрена тебе мои лыжи, любезный? Они же горные! — Я свои беговые достать хотел, — сказал Ромка, не двигаясь с места.       Еще бы он двинулся! Слава богу, не порезался, когда зеркало на пол упало и вдребезги разлетелось! — Зачем? — удивился я. — На дворе середина февраля! — Я подумал, что к лету надо себя в форму привести, — с непробиваемым лицом начал нести чушь Ромка.       Я насмешливо прошвырнулся по нему глазами. Он смутился. Лучше, чем сейчас, он не выглядел никогда. Регулярный секс и нервотрепка кого угодно закалят, похудеют и подтянут. — Ты и так каждое утро по сорок минут как в жопу ужаленный по лесу носишься, плюс качалка по вечерам два раза в неделю. Куда тебе еще? — Надо полчаса утром добавить, — промямлил Ромка, отводя глаза, а я сложил 2+2 и расхохотался. — Ну, ты жууук! Не хочешь завтрак готовить, пока тети Стеши нет? Думаешь, я проснусь и приготовлю? Хахахаха! — Не смешно, — пробурчал Ромка. — Я еду не готовил лет двадцать! За это время даже чугунные сковородки из кухни исчезли, что уж говорить о моих умениях. — Могу найти, — рассмеялся я. — Спешл фор ю. — Лучше веник найди и совок, умник, — насупился Ромка. — Вытаскивай меня из зеркального плена. — Не вопрос, — хмыкнул я, — но с одним условием. — Готовить не буду! — отрезал мой брутальный лось, и я понял, что ненавистной кухни мне не избежать. И не только по утрам.       Мысль о реванше пришла в голову незамедлительно. Как я ненавидел кухню, так Ромка терпеть не мог сверлить отверстия в стенах, чинить сантехнику и заниматься прочими подобными вещами. А зеркало-то разбито. А Федора нет. Хах! — Ладно. Тогда верни прихожей первоначальный вид, — сказал я ангельским голоском. Ромка сглотнул. — Зеркало же фигурное было… — Ага, — жизнерадостно покивал головой я, — и высотой в два метра. Хорошее было зеркало. Мне очень нравилось. — Я специалистов позову, — начал Ромка, наткнулся на мои полные ехидства глаза и матерно выругался. — Если я вызову спецов, то и ты на кухню ни ногой, да? — Да, — сложил руки на груди я. — Ладно, сам разбил, сам все исправлю, — неожиданно легко сдался Ромка. Я разом перестал веселиться, а он, увидев мое вытянувшееся лицо, заржал. — Ты что думал, я упущу шикарную возможность полюбоваться на тебя у плиты? — В фартуке на голое тело? — прищурился я. Он демонстративно облизал губы, заставляя меня улыбаться. — Бля, ну ты и извращенец! Предупреждаю, у меня на кухне не стоит. — Зато у меня стоит за двоих, — поиграл бровями Ромка. — Так, хорош зубы заговаривать, тащи веник. — Где его взять? — спросил я, наивно полагая, что хозяин дома знает, где хранится такая простая и полезная в хозяйстве вещь как веник. — А я откуда знаю, — развел руками с лыжами Ромка.       Мы переглянулись и задумчиво уставились на осколки зеркала на полу. — Говорят, разбитое зеркало к несчастью, — глубокомысленно изрек я и пошел на поиски совка и веника в трехэтажном особняке с немыслимой кучей встроенных шкафов, кладовок, подсобок и служебных помещений.       На работу в тот день Ромка приехал только к обеду. … — Вжих-виу-виу-хр-хр-вжих!       Я не удержался: подкрался к двери в прихожую и осторожно глянул за угол. Ромка с лицом приговоренного к смерти Императора сверлил в несчастной стене девятое отверстие. Новое зеркало стояло рядом, и даже мне было понятно, что оно над ним жестоко издевается. Ромка присобачивал его на стену в третий раз, но, несмотря на все отвесы, лазерные уровни и нивелиры, ровно зеркало висеть не собиралось ни в какую и плевать хотело на прежние крепления, выверенные расчеты и здравый смысл. — Чтоб тебе, тварюка подлючая! Да лучше б я экскаватор собрал и разобрал! Гидравлику на бурильной установке поменял! Проектную документацию на шахту с комитетом по природопользованию согласовал! — ворчал Ромка все громче, но делу это помогало мало.       Я смотрел на него с сочувствием, которое появилось совсем недавно, а поначалу…       Красная кирпичная пыль вперемежку с серой облицовочной покрыла паркет и великого строителя ровным слоем, нижние отверстия в стене даже на мой взгляд легли криво, так что я не смог удержать язык за зубами, а потому был изгнан наверх после первого же ехидного комментария. Это не помешало мне оторваться при приемке работы во второй раз, за что я был побит веником и отправлен на каторжные работы на кухню, где и завис в некоторой прострации, ибо готовить мне предстояло блины. Масленица же, чтоб ее!       Те блины, что я привез из ресторана, мы срубали в мгновение ока, но как квест их мне не засчитали, ибо сделаны они были не моими руками и не на нашей кухне. Тьфу! Завтраки, приготовленные мною лично, Ромка почему-то за полноценную еду не считал (чем ему яичница с колбасой или кукурузные хлопья с молоком не еда?!), а ужинали мы вот уже четвертый день в ресторанах. Ну, а что? То встречи деловые, то друзья… просто так совпало. Случайно. Ромка многозначительно играл бровями, но не сопротивлялся. Ждал, когда зеркало сделают и привезут. И вот сегодня, в четверг, его привезли, а моя кухонная вечерняя халява закончилась.       Ромка в очередной раз завизжал дрелью, а я тоскливо посмотрел на стоящие на столе ингредиенты для делания блинов: литр молока, килограммовый пакет муки, 4 яйца и бутылка подсолнечного масла. Теоретически все было понятно, а вот практически… Я почесал затылок и с головой залез в бар. Мне нужно было обрести внутреннее умиротворение. Ром. Кола. 2/3. Лед. Лайм. — Мммммм!       Куба либра благодатным дождем окропила мои нервы и успокоила душу. Я смело достал первую попавшуюся кастрюлю и вылил в нее молоко. Решительно разбил четыре яйца. Высыпал полпакета муки. Легко и непринужденно накапал две ложки растительного масла… и уставился на горку муки в молоке в раздумьях. — А чем это все смешивают?       Ответом мне стал визг Ромкиной дрели. Я допил стакан с Кубой и налил чистого рома, ибо задача стремительно усложнялась. Кинул в бокал лед. Опустошил его и обвел кухню глазами в поисках того, что меня спасет. Несколько странного вида штуковин, напоминающих соковыжималки, попались мне на глаза, но я посмотрел в кастрюлю, заценил медленно тонущую в молоке гору муки и от переливания этого всего в непонятную тару отказался. Мало ли что эти штуки делают? Может, варят, а может, что еще похуже. Я налил еще рому, послушал Ромкину ругань из прихожей, плеснул в другой бокал виски и понес ему. — О! Серж, я тебя люблю, — расцвел он, выпивая свою порцию залпом. — Это не зеркало! Это черт знает что. — Твой дизайнер — тот еще затейник, — хмыкнул я, неприлично на него пялясь. Хорош, лосяра, как ни крути. — А ты не знаешь, чем муку в молоке размешивают? — Вилкой, — на полном серьезе ответил Ромка и снял футболку.       Стер ею пот со лба, отбросил в сторону, а потом похрустел шеей, потянул мышцы спины, наклонился к дрели и случайно увидел в стоящем на полу зеркале меня. — Может, перерыв? — облизал губы я. — Вон отсюда! — зарычал Ромка и раздел меня глазами. — Я же так до утра не закончу!       Я убрал руку с ширинки джинс, плавно развернулся и поплыл на кухню, виляя бедрами как последняя шлюха. Капельки пота на мощной шее моего брутального лося конкретно меня завели, но квест есть квест. — Ну, погоди, допросишься! — услышал я Ромкино сдавленное шипение… и наклонился пониже, чтобы налить себе еще стаканчик рому. — Хватит пить! Блины делай, чудовище! Живо! — Хорошо, хорошо, — выпрямился я.       Глотнул из бокала и взял в руки телефон. Вилкой взбивать полкило муки в литре молока я не собирался, помощь зала не проканала, так что остался звонок другу. И кому звонить? Я перебрал всех и остановился на сестре, которая трубку не взяла. Я загрустил. Спросить ведьмочек из сети? Ну нет! Засмеют и обстебают. Однозначно. Оставалась мама. Я собрался с мыслями, глотнул побольше рома, набрал номер и объяснил суть дела на одном дыхании. — Мальчик мой, ты заболел? — после минутного молчания спросила мама.       Я постучался головой о шкаф. Вот же блин! Так и знал, что без допроса не обойдется. Вечно она из мухи слона делает! И как ей объяснить, какого черта я, всегда державшийся от кухни за сто метров, не просто ляпаю бурду из всего, что не протухло (теоретически) в холодильнике, а делаю блины. — Мам, просто ответь на вопрос, а? — Венчиком блинное тесто взбивают, — сказала она.       Я почесал репу. И что это за хрень? Мама заценила мое глубокомысленное молчание и рассмеялась:  — Это пружинка на палочке. Посмотри там, где половники лежат и лопаточки. Ваша экономка, как я поняла, дама опытная, и блендерам доверяет не особо. — Кому не доверяет? — рассеянно переспросил я, копаясь в кухонных ящиках.       Столько пыточных приборов непонятного назначения я не видел даже на средневековых гравюрах. Ужас какой! Тетя Стеша, оказывается, чертовски опасная дама! — Забудь, — рассмеялась мама. — Лучше скажи, почему тебе любимый не помогает и где ваша кормилица? — Ромка понимает в готовке еще меньше, чем я, вот и приходится мне на кухне тусоваться. Уже четвертый день, представляешь? Тетя Стеша на целую неделю уехала. — Никогда не думала, что ты возьмешься за готовку, — неожиданно грустно сказала мама. — Кто угодно, только не ты, сынок. У тебя же все традиционные мужские фобии в самом соку. Надеюсь, хоть в постели жена не ты, а Роман.       Я где стоял, там и сел. На пол. Прислонился спиной и затылком к шкафу и зажмурился. Черт, черт, черт! Она знает. Мама знает! Про меня. Про Ромку. Правду. — Серж? Какого черта ты сидишь на полу с таким страшным лицом? — неожиданно возник рядом со мной Ромка, поднял с пола, прижал к себе и уставился на меня едва ли не с ужасом: — Любимый, тебе плохо? Опять сердце прихватило? Я вызову скорую и доктора. Того, к которому ты меня в больнице ревновал, он дал мне свой… — Не надо доктора и скорую! — зашипел я, мигом приходя в себя и зажимая трубку рукой. — Идиот! Мама на проводе! — Упс, — сказал Ромка, отпустил меня и пошел наливать себе виски. — Мне надо скорую, — мрачно сказала мама, и я понял, что она слышала все до последнего слова. — Скажи-ка мне, дорогой, что там у тебя с сердцем? — Ну-у, я… э-э-э-э… оно как бы занято. Ромкой, — выбрал из двух зол меньшее я.       Раз уж она про мою голубизну знает и не истерит, то можно и сдаться. Это лучше, чем про инфаркт рассказывать. — Сережа, не уходи от темы! Я знаю, что ты Романа любишь и с ним спишь, но мы о другом говор… — Откуда знаешь? — перебил ее я. Если меня сдала сестра, ей не жить. — Это же очевидно, сынок. Неужели ты думаешь, что за столько лет я не догадалась, что ты гей? А уж то, что вы с Романом друг друга любите, мне стало понятно, едва ты его нам с отцом представил. — Только не говори, что отец тоже в курсе, — постучался головой о навесной шкаф я. — Нет, конечно! Он тебе голову оторвет, а Роману кое-что пониже. Оно нам надо?       Ромка сунул мне в руку бокал с ромом. Я выпил его до дна одним глотком, успокаивая расшалившиеся нервы. Я знал, что мама у меня ангел, но не думал, что настолько ангельский. — Мам, я тебя обожаю. — Я тоже тебя люблю, дорогой, но ты не ответил на вопрос. Что у тебя с сердцем? — У него инфаркт был, — нагло выхватил у меня трубку Ромка.       Скотина!!! Я принялся отвоевывать ее обратно, но он уворачивался, не отдавал и рассказывал маме грязные подробности моего лежания в больнице, о котором только сестра знала. Я понял, что силой мне Ромку не одолеть, и решил применить запрещенный прием: запустил руку в его штаны и сжал в ладони все, что попалось. Как следует сжал. Ромка взвыл, дернулся, отдирая мою руку от своего паха, а я перехватил трубку. — Сынок, что ты с Романом сделал? — первым делом спросила она. — Дай ему трубку! — Еще чего! Он тебе все мои тайны выложит! — И Слава Богу! Из тебя и слова не вытянешь! Никогда ничего не рассказываешь, а я переживаю почем зря. — Вот поэтому и не рассказываю, — пробурчал я. — Мам, все со мной в порядке. — Теперь да, — не стала ворчать мама, чем изрядно меня удивила.       Где лекция на час о здоровье? Где ахи и охи? Где угрозы приехать в Москву и не спускать с меня глаз? Нет ничего. Я покосился на смакующего виски Ромку. Может, он у меня гипнотизер-заклинатель? — Роман за тобой присмотрит, так что я спокойна. Ладно, иди, делай блины. Твой жених сегодня плюшки заслужил, если не от тебя, то от меня-то точно.       Я положил трубку на столешницу, Ромка положил руки на меня… Нет, мы не снесли все со стола, мы не сломали ни одного предмета и даже не трахались. Мы стояли, обнявшись, на кухне и переваривали то, что только что произошло. Моя мама нас приняла. Обоих. Такими, какие мы есть. Это дорогого стоило. — Ромка, а давай в честь моей ангельской мамы закажем рульку, а? — через пару минут отмер я.       Жрать хотелось все больше, а повод выкинуть молоко с мукой и кастрюлей в мусорку был самый что ни на есть весомый. — Закажи, — поцеловал меня в шею Ромка, — но блины доделай. — Дались тебе эти блины! — заворчал я, но он шлепнул меня по заднице и свалил добивать зеркало.       И таки его добил. Именно в тот момент, когда я с яростью берсерка молотил венчиком ненавистные мучные комочки, он зеркало уронил. Жаль, что не разбил. Так что я поржал над его матюками и красным лицом, успокоился и с ловкостью начинающего фокусника блины пожарил. Слава всем богам, Ромка был занят и первые штук пять не видел, а главное, не пробовал. Я успел выкинуть их раньше, чем он пришел с проверкой. Никогда их не забуду!       Ромка ворвался на кухню, когда я извел практически все тесто. Заценил усыпанные мукой столы, пятна теста по всей плите, извазюканного в сахаре, масле и сметане меня… и облизал с ног до головы, невзирая на мое упорное сопротивление, так что последние блины я дожаривал в кухонном полотенце на бедрах и старался не смотреть на сидящего на столе довольного и абсолютно голого Ромку. Он уплетал блины с маслом и икрой, облизывал меня глазами и обещал подарить луну с неба, если я приготовлю ему их снова.       Я дожарил блины, налопался от пуза, а потом утащил Ромку в прихожую и устроил ему и его зеркалу приемку, загибая объевшегося лося в неприличные кренделя, дабы оценить ракурс и отражение. Не дал ему прибраться и утащил в спальню, подальше от разгрома, что мы устроили на первом этаже, а утром вызвал специально обученных людей, которые не только все отмыли, но и приготовили нам столько еды, что ее хватило аж до воскресенья. — Я тут подумал, — сказал вечером Ромка, поедая наваристый борщ из трех видов мяса, — никаких больше квестов по домашнему хозяйству. Я перебираю экскаваторы с закрытыми глазами и строю шахты, ты маешься дурью и продаешь расчески лысым, повара готовят, а строители строят. — А как же секс на кухне и я в одном фартуке? — сделал несчастное лицо я, стараясь не улыбаться слишком счастливо. Долой кухонное рабство! Свободу попугаям! Победа за мной!!!       Ромка задумчиво сжевал пампушку с чесноком и посмотрел на меня так, что я сбежал с кухни немедленно. Вместе с фартуком. Так, на всякий случай. Мало ли. Всякое в жизни бывает: и кухня без секса и без фартука, и секс без кухни, но в фартуке. А что? Я не люблю готовить еду, но я обожаю готовить Ромку, а для этого вполне хватает постели, фартука на голое тело и меня в качестве соуса. 02.03.15