Сквозь время и пространство. 3

Это действительно продолжение «Сквозь время и пространство». Мне очень хотелось возродить своих героев - Рема и Амала. Угадайте, кто есть кто? :)) В голове бардак. Меня то накрывает паника, то наступает полная апатия. Ещё мне холодно и зубы стучат. Пытаюсь принять позу эмбриона и как-то согреться. Хотя как тут согреешься, если одежды на мне никакой. Лежу на досках или нарах? В голове какой-то голос на одной ноте что-то причитает. Из того панического воя вычленила следующее: мы в тюрьме. Вернее, это тот парень в тюрьме. А я, как бы деликатно выразиться... в попе. В общем, здравствуй, фантастика! Точно помню, что умерла. У меня до сих пор дыхание перехватывает от воспоминаний, как трещит рама и лопается огромное витринное стекло. Даже боль от того осколка, что врезался в сердце, помню отлично. А вот теперь, если судить по прочитанным книгам в жанре фэнтези, я попаданка. Только хозяин тела тоже на месте. Впрочем, я тельце уже осмотрела и пришла к выводу, что проживём мы с этим скулящим внутри существом недолго. Во-первых, при таком переохлаждении мальчишка загнётся в ближайший час. А во-вторых, у него на теле такие травмы, что тоже наводят на определённые мысли. Вдохнуть глубоко не получалось. Похоже, рёбра сломаны. Парочка ребер слева точно. Ещё сикать хочется. Я за то время, как очнулась в этом теле (не так давно), уже три раза к ведру, что у двери стоит, сбегала. Почки или отбиты, или застужены. А ещё один глаз не видит. На месте он или нет, я так и не поняла. Рукой пощупала. Там всё припухло и это единственное горячее место на теле. А может, по сравнению с ледяными руками, мне так показалось. Но в общем, надеюсь, что глаз цел. Впрочем, мне уже всё равно, и парню тоже. Мы уже засыпали, когда стало теплее. Где-то на задворках сознания пришла мысль, что вроде тем, кто умирает от холода, перед смертью тоже тепло и хорошо. Не повезло. Умереть не успели. Послышался шум отпирающейся двери, в камеру кто-то зашёл. Я к тому времени уже уплывала в далёкие дали, потому не отреагировала. А вот вошедший отчего-то решил, что помирать мне не стоит. Схватил и поволок наружу. Боль от сломанных рёбер и ещё чего-то так ярко проявила себя, что я заорала. Тот, кто тащил, перехватил, как ему удобно и не стал останавливаться. От боли всё в глазах потемнело, вернее в глазу (у нас с мальчишкой на двоих был только один видящий глаз). Так что рассмотреть куда тащат, не сумела. Но как только на меня сверху полилась струя воды, то сообразила, что тюремщики отчего-то решили это тельце вымыть. Причём, особо не заморачивались. Просто поливали из шланга. И довольно разумно. Это потом я поняла, что вода была еле тёплой. Но и от этого у меня стало колоть всё тело. Постепенно струя воды стала теплеть. От этого стало ещё хуже. Застывшие части немилосердно болели, оттого, что кровь стала активно циркулировать по сосудам. Да и не щадили меня. То и дело сильная струя била то в бок по рёбрам, то попадала на какую-то рану на голове. Согреться-то я согрелась, только теперь поняла, что и губы у меня разбиты и теперь от тепла начали разбухать, как пельмени. Вот отчего всем попаданцам везёт: умер и возродился сразу принцем. А я тут непонятно во что вселилась. Пыталась контакт наладить с носителем тела, так пацан вообще истерику устроил, аж виски заломило. В общем, оставила попытки поговорить с обитателем тела и переключилась на осмотр тех, кто меня так усердно поливал водой. Двое мужчин. Высокие, светлокожие блондины. Похоже, что европейской национальности. Но отчего-то задавать вопросы я не спешила. Как-то у меня были сомнения на счёт того, что я в цивилизованном месте. Хотя, мест, где с подростками вот так поступают, можно отыскать немало. – Хватит, – заявил один из мужчин своему напарнику. – Лучше он выглядеть не будет. – И то правда, – согласился второй и кинул мне тряпицу. Дерюжка, заменяющая полотенце, свои функции выполняла плохо. Воду не впитывала, а кожу царапала. Голову я вытирать этим вообще не стала. Но как-то промокнулась, а потом намотала на бёдра. – Иди вперёд. Там тебя уже все заждались, – сообщил один из конвоиров и заржал. Идти босиком по каменным плитам было больно и холодно. А на ступенях я ещё умудрилась на левой ноге палец отбить. Так что дальше вообще похромала. – Вот, доставили, господин Модестайн, – сообщили о моём прибытии конвоиры. Второй охранник в этот момент сдёрнул «полотенце» и подтолкнул меня в спину. В комнате было так светло, что мой единственный глаз заслезился. Оттого и не сразу рассмотрела, кто передо мной. Потом проморгавшись, увидела, что я вся такая голая, опять замёрзшая (пока по переходам тюрьмы шли, снова околела) стою перед пятью мужиками. Те, как и положено, сидят в удобных креслах. Обуты и одеты, словно персонажи средневековой пьесы. Именно это меня и озадачило. Никак не могла сообразить, в какой стране носят такую национальную одежду. И похоже, что в суд по правам человека мне обратиться не судьба. Это явно не мир Земли. Я-то тех «банщиков» понимала, только потому, что носитель тела знал язык. Хотя чётко различала, что не русский язык. – Что скажете, господин магистр? – задал кто-то вопрос. – Скажу, что обеспечу вам большие проблемы, если мальчик умрёт. К лекарям его. И через три дня с подписанным контрактом жду на центральной станции. – Господин Модестайн, я не могу вот так его перевести. Мы Алэра за два года семнадцать раз ловили. Он преступник. – То, что я вижу перед собой, никак ваши слова не иллюстрирует. – И всё же, при всём уважении к вам. Можете написать ходатайство? Вы и представить не можете сколько талантов у этого гадёныша. Ему только шестнадцать, а список преступлений на трёх листах не умещается. – Ходатайство напишу. Но если его состояние ухудшится, то пеняйте на себя, – раздражённо проговорил тот, кого назвали магистром. Я же за это время вообще выпала в прострацию. Магистр, это тот, кто магией владеет? Да, как же без этого? Я по логике жанра и должна была в мир магии попасть. Только чего ж в тело какого-то малолетнего преступника? Вон, сколько нормальных мужиков сидит. Согласна занять любую тушку. Я бы и магистром стать не отказалась. А тут такая засада с телом. И мелкое, и мёрзнет, и о,... оно опять ссать хочет! У нас же что-то там с почками, а дяденьки пока свои дела решают. Похоже, что те несколько глотков воды, что я сделала, пока мылась, уже «пошли на выход». Была мысль попроситься в туалет, а потом решила, что наплевать. Они одетые, в сапогах, все такие ухоженные. А я босиком и на каменном полу. Так что, не долго думая, как стояла, так и помочилась. – Это что? – взревел кто-то из сидящих. – Так отбили всё внутри, – просветила непонятливого. – Господин Айдж, – голос магистра стал таким, что я поёжилась. – Займитесь мальчиком. И я вас предупредил. Мне нужен целый, здоровый инг. Кажется, мужчины магистра испугались, но всё равно до того места, где обитали обещанные целители, меня вели раздетого. Чуть согрелась, пока проходили через площадку на улице. От солнца каменные плиты нагрелись. Хорошо. Тепло ногам. А потом снова попала в холодное каменное помещение. Зато пришли мы в комнату, где на полу был половичок. Я сразу на него и встала. Так теплее. К разговору тюремщиков и лекаря не прислушивалась, поскольку размышляла над вопросом: насикать тут на коврик или отойти и сделать дела культурно в уголок? Только лекарь не оставил мне выбора. Как что-то такое, похожее на сгусток воздуха в меня кинул, так сразу в туалет расхотелось. А потом вообще повёл в соседнюю комнату и уложил на мягкую постель, и даже одеяло дал. Что лекарь дальше делал я уже не видела. Так хорошо было. Почти ничего не болело и главное – я согрелась. Жаль заснуть сразу мне не дали. – Алэр, глаз у тебя цел. Гной я удалил, но отёчность будет ещё несколько дней. И то, если компрессы делать. Я себя никак не проявила, слушала молча. – Я сейчас компресс сделаю и повязку завяжу. Ты её не снимай. А салфетку меняй три раза в день, предварительно смочив в этой настойке. Что-то невнятное угукнула и дала намотать на себя повязку. Захотелось этакий пиратский вариант, а лекарь просто взял кусок прямоугольной ткани, свернул и завязал, закрывая один глаз. И наконец, меня оставили в покое. Можно было поспать в тепле. Уже когда проснулась, стала припоминать всё, что случилось за прошедшие сутки. Порадовал тот факт, что попадание в мир магии я восприняла, как само собой разумеющееся. Из всей информации вычленила два факта. Во-первых, я – какой-то инг. А во-вторых, нужна магистру (надеюсь, не для опытов). Причём так нужна, что «послужной список» этого Алэра не смутил. Вообще-то то, что я в теле этого малолетнего расхитителя чужих ценностей меня сильно огорчало. Предполагаю, что припоминать старые грешки будут мне ещё долго. Надеюсь, что долго, ну в смысле, пока буду адаптироваться к этой жизни. Эх, меня угораздило умереть! И главное, непонятно, что там со стеклом случилось? Новый, только что открывшийся, ювелирный салон. И по какой причине лопнуло стекло, я понять не могла. Вообще наша поездка сразу не задалась. Поначалу я была всем довольна. И то, что директор взял с собой на открытие, и то, как нас встретили в Казани (в аэропорту). А потом по дороге в город мы чуть не слетели с обочины дороги. Машину так резко повело, что я невольно вцепилась в директорскую руку. И состояние было такое, что думала хлопнусь в обморок от страха. Сердце ухнуло вниз и на какой-то миг сознание помутилось. Мне показалось, что вижу, как водитель пытается что-то сделать, но машина идёт юзом. Затем по инерции опрокидывается, дверь с моей стороны распахивается. Я на заднем сидении никогда не пристёгиваюсь ремнём безопасности. И меня выбрасывает наружу. Удар виском о камень. Вспышка. И я открываю глаза. Ничего не произошло. Мы продолжали движение по трассе. Вот только когда осколок стекла полетел на меня, тогда сразу мелькнула мысль, что всё же «удалось умереть» в этот день. Как оказалось, тоже не совсем. Интересно, инг – это раса? Так-то я себя со стороны не видела. Но на человека похожа. И те, что меня разглядывали, вполне люди. Жаль, что из мальчишки, что какое-то время крутился в голове, собеседник не получился. Он как-то сразу решил, что сошёл с ума и покинул меня. Утром пришёл давешний лекарь. Поменял повязку. Выдал одежду и повёл кормить. О! Так я же голодная. Что-то за всеми делами и не вспомнила о желудке. С энтузиазмом набросилась на еду. Вот только проглотить даже ложку каши не получилось. Губы-то у меня так и остались опухшими. – Я сейчас обезболивающее заклинание наложу. Но это ненадолго, – подбодрил меня лекарь. – Иначе заживать не будет. Ты пока поешь, попей, но потом придётся терпеть. Пожала плечами и согласилась. Не успела закончить завтрак, как прибежал тот главный тюремщик, что меня всячески обзывал. Пришёл он не просто так. Притащил с собой какие-то документы. У меня даже мелькнула мысль, что это тот самый список всех преступлений Алэра. Оказалось, что нет. – Подписывай контракт, – заявил господин тюремщик. Подвинула себе ближе бумаги и поняла, что или парень был безграмотный, или я понимаю только устную речь. Эти закорючки на листах мне ни о чём ни говорили. – Давай. Прижимай большой палец и повторяй за мной, – продолжил мужчина. – А что здесь написано? – подала я голос. – Что ты на три года поступаешь в распоряжение магистра Модестайна, обязуешься учиться и выполнять все требования школы. – Я читать не умею. – Это не важно, – начал злиться тюремщик. – Ставь метку. – Не буду, – заявила я. Нашёл дурочку, подписывать контракты, не читая. – Ты идиот или прикидываешься!? – взревел мужчина. – Для тебя это вообще самое лучшее, что может быть. – Пока не узнаю, что здесь написано, ничего не подпишу. – Ты точно идиот. Как ты это себе представляешь?! – бесновался тюремщик. – Ну, не знаю... буквы покажите, читать научите. – Всё! С меня хватит! Или ты подписываешь, или... – Или вам магистр велел сдать меня целого и без новых повреждений, – продолжила я. А мужчина густо так побагровел. – Я тебя своими руками задушу и плевал я на то, что ты якобы инг. – Не подпишу, – отшвырнула от себя бумаги. Не задушил и даже пальцем не тронул. Сгрёб в охапку документы и выскочил из комнаты, бумкнув дверью так, что она еле на петлях удержалась. Я же весь день провалялся в кровати. Лекарь меня накормил обедом, в смысле обезболивающее заклинание поставил. Я бы без этого ничего проглотить не смогла. Потом и ужин принёс. А перед сном сообщил, что хочет ещё раз проверить, как идёт заживление. Мне пришлось раздеться, чтобы медик осмотрел. – Повязку на рёбрах поносишь дней пять. Синяки скоро сойдут. Почки в норме. Рана на голове будет заживать дольше. Но шов я наложил такой, что рубца не останется. Про глаз я тебе уже говорил. – А губы? – поинтересовалась я. – Швы заживают. Отёчность спадёт. В целом, идёшь на поправку. После осмотра лекарь удалился, а я, вдруг, увидела себя в оконном отражении. На улице был поздний вечер и потемневшее стекло отразило моё новое тело. Мда. Что там тюремщики говорили? Шестнадцать лет? Возможно, здесь подростки другие и мелкие, но я бы этому тельцу больше четырнадцати не дала. А худющий такой, что у меня невольно навернулись слёзы. Что же это за сволочь так могла избить ребёнка? Эти рёбрышки сломать и труда не составит. Зрелище было жалкое. Бритый налысо, с повязкой на глазу, с опухшими, непонятно какой формы губами и весь покрытый различного размера и цвета гематомами. Жуть. – Ладно, тело. Обещаю тебя кормить, холить и заботиться.