Ради тебя

Кто бы мог подумать, что устроенный ими фарс может изменить жизни стольких людей. Майкрофт, удобно разместившись в своем кабинете элитного закрытого клуба «Диоген», разглядывал фотографии, сделанные на кладбище на следующий день после похорон. На фото были двое. Несравненная, несгибаемая миссис Хадсон и Джон Ватсон. Майкрофт скользил взглядом по убитому горем посеревшему лицу доктора. Джон страдал. Это было понятно… Хотя нет, непонятно. Как можно так открыто убиваться по человеку, в особенности такому как Шерлок, если тот не был тебе ни родным братом, ни любимым, ни даже другом… Или другом Шерлок доктору все же был? Горькие складки у скорбно сжатых губ, глубокая морщина, прорезавшая лоб. Человек на фотографии не имел ничего общего с тем Джоном Ватсоном, которого прекрасно знал Майкрофт. Это был убитый горем, сломленный и сильно покалеченный жизнью человек. Получался абсурд, солдат, прошедший мясорубку в Афганистане, сломался из-за спрыгнувшего с крыши социопата. И это было непонятно. В кабинет размашистым шагом вошел Шерлок. — Пришел попрощаться, — сказал он Майкрофту, с любопытством заглядывая через плечо брата, - а, любуешься… Майкрофт поморщился, сарказм брата в данном вопросе был неуместен. — Не думал, что его так подкосит факт твоей смерти. — Джон всегда был излишне сентиментален, — Шерлок поджал губы, — надеюсь, он сможет окончательно не раскиснуть до моего возвращения. Как думаешь, насколько все затянется? — Это будет полностью зависеть от тебя, Шерлок, — Майкрофт отложил фотографии и взглянул на брата, - год, может, больше. — Приглядишь за Джоном? — Шерлок тряхнул коротко остриженной челкой, — я уверен, что с ним все будет хорошо, но мало ли что? — Волнуешься за него? — Само собой, думаешь, стал бы я прыгать с крыши, если бы не волновался? — Шерлок кинул в сторону брата полный превосходства взгляд, — он мой друг, единственный, заметь. — Хорошо, — скрепя сердце согласился Майкрофт, обещать не хотелось, как и возиться с погружающимся в депрессию доктором, но иначе Шерлок не сможет полностью отдаться предстоящей миссии, — я пригляжу за ним. Время шло. Шерлок вовсю орудовал на бескрайних просторах Восточной Европы, уничтожал преступные сети, которые сплел Джеймс Мориарти на Востоке, работал в Азии. Звонки его были редкими, об успехах и подвижках детектива Майкрофту доносили подстраховывающие брата агенты, казалось, младший был счастлив возможности полностью включить гениальный мозг и работать не отвлекаясь на постороннее. Когда же он все-таки снисходил до личного звонка, разговор чаще всего сводился к Джону Ватсону. Майкрофт сухо и коротко описывал состояние доктора, не вдаваясь в детали, и Шерлок знал, что его друг жив и здоров, остальное детектива не слишком интересовало. И Майкрофт был этому несказанно рад, так как с каждым прошедшим месяцем, с каждым днем Джон все глубже погружался в состояние небытия. Шерлоку об этом знать не стоило, но если так будет продолжаться, то однажды старшему Холмсу придется сообщить брату, что его сосед закончил свою жизнь весьма бесславно и трагически, спрыгнув с крыши или пустив себе пулю в лоб. Все к тому и шло. Доктор бледной тенью перемещался из пункта А в пункт Б, из маленькой съемной убогой квартирки до больницы на окраине города, никуда не сворачивая, ничем не интересуясь, ни с кем не знакомясь. Бледная тень некогда солнечного человека. Разглядывая через тонированное стекло своей машины как он, опустив голову, бредёт по городу, Майкрофт неожиданно для себя обнаружил, что ему жаль Джона. Странное чувство, жалость, появилось внезапно и серьезно озадачило Холмса, которому до сих пор испытывать подобного не приходилось. Это настораживало и рождало внутри дискомфорт. Нет, он не станет больше приглядывать за Джоном лично, ни к чему это. Однако вскоре случилось вполне ожидаемое — доктор сломался. О произошедшем Холмсу сообщили, когда чудом спасенного доктора без сознания и с многочисленными травмами доставили в больницу. Как сообщалось в докладе агентов, мистер Ватсон пытался застрелиться, но благодаря бдительности Майкрофта оружие доктора было разряжено и ни одного патрона в магазине браунинга не осталось, так же как и в его маленькой квартирке. Поняв, что его обыграли и осыпая проклятьями голову «чертова Майкрофта», Джон выскочил на улицу и кинулся под первую же проезжавшую мимо машину. Майкрофт немедленно выехал в больницу. Состояние доктора было тяжелым, Холмс распорядился о самом лучшем уходе и лечении, предупредив персонал, что этот пациент крайне важен для благополучия государства. Поддавшись внезапному порыву, который настиг Майкрофта уже на пороге отделения, когда тот собирался уходить, он все же изменил себе и вошел в палату, где без сознания балансировал на грани жизни и смерти Джон. Позже Майкрофт отчетливо поймет, что именно этот шаг в сторону палаты умирающего доктора был поворотным во всей его судьбе, а пока он просто, задержав дыхание, остановился в дверях и потрясенно разглядывал лежавшего на больничном ложе человека. Нет, это уже был не человек. Тень. Майкрофт подавил в себе позорное желание развернуться и бежать, затем сделал шаг в сторону доктора, потом еще и еще. Он опомнился лишь тогда, когда уже сидел около кровати и внимательно вглядывался в серое, искалеченное лицо Джона. И снова она, непрошеная и такая чужеродная жалость, сдавила холодное сердце серого кардинала Британии. Джон своей беспомощностью, своим горем заставил чувствовать человека, который оставался глух к мольбам целых государств. Сколько он сидел, Майкрофт сказать не смог бы, время отчего-то остановило свой бег и застыло. Майкрофт сидел и вслушивался, ловя себя на мысли, что с трепетом следит за каждым вдохом, который делает Джон, радуясь тому, что этот едва заметный вдох совершен.