От звезды до звезды

Четвертый и пятый вагоны по-прежнему остались недоступны для посещений. Уже готовясь выругаться, Йонге прошел через переходник в шестой, нажал на тамбурную ручку – и перед ним распахнулось обширное пространство. – Наконец-то! – выдохнул он. – Пусти, дай посмотреть. Посторонившись, пилот пропустил вперед напарника. Рудольф покрутил головой, изучая обстановку, и демонстративно поднял лайнер дулом вверх. Йонге расслабился. Это место ему заранее нравилось. Настоящая зона отдыха, втиснутая в вагон: всюду стояли низкие лежаки и кресла. Сделаны они были не для людей, но напарники не настолько отличались от яутов габаритами, чтобы совсем уже потеряться в варварски декорированных интерьерах. В доказательство своей теории Йонге тут же стукнулся макушкой о низко подвешенный светильник и пообещал себе сделать контрольные замеры. Он совершенно точно прибавил пару сантиметров. Рудольф тоже вытянулся и, казалось, раздался в плечах. Возможно, стоило благодарить побочные эффекты от близких контактов с чужими лекарствами. И еще кое с чем. Йонге невольно хмыкнул, вспомнив о бурных упражнениях с яутом. Рудольф даже не оглянулся, занятый исследованием вагона. В конце концов он попинал самый широкий лежак, пару раз ударил по нему кулаком, осторожно прислонил лайнер к мощному основанию и со вздохом облегчения рухнул навзничь. – О-ох! Приглушенный вскрик мало походил на стон удовольствия, и Йонге сделал несколько шагов к напарнику. Рудольф поднял руку и вяло помахал. – Чертова гравитация. Придавило! – Смотри, не укрывайся одеялами – задохнешься, – со смешком ответил Йонге. Сам он устроился на чуть меньшем лежаке и гораздо более осторожно. Тяжесть тела по-прежнему ощущалась, и в спокойном состоянии – даже больше обычного. С другой стороны, мышцы расслаблялись, сдаваясь одна за другой под невидимым прессом. – Дежурство выставлять будем? – вяло спросил он. – Между нами четыре вагона, – правильно оценил его опасения Рудольф. – Не думаю, что сквозь них можно пройти без лишнего шума. – А следующий вагон? – Этот последний, я считал при посадке. Йонге через силу поднял руку, показал большой палец и немедленно перешел к лучшему времяпрепровождению пользователя эндокомпенсаторов – сну. Специального отдыха при использовании допинга не требовалось, но в рекомендациях черным по голубому было сформулировано, что сон носителя является одним из факторов, влияющих на максимальную эффективность использования. Проще говоря: дрыхни как анабиозник, и тебе воздастся. *** ...Седой мчался к Йонге, раскрыв челюсти, между которыми клокотала сияющая зелень, выплескиваясь и заливая широкую грудь. Под толстой шкурой, под каркасом из ребер что-то ворочалось, распирая Седого изнутри. Пилот автоматически выбросил вперед обе руки, формируя заряд. Седой прыгнул и схватил Йонге за плечи. Пасть раскрылась еще шире, в глубине развороченной глотки мелькнуло нечто белое и очень быстрое... Йонге ударил. – ...трогай! Седой исчез. Йонге распахнул глаза, с придушенным воплем вырываясь из душного кошмара. Эхо рычания все еще металось в вагоне. Йонге сел так резко, что хрустнула шея. Перед вытаращенными глазами мелькнула затянутая в резиновый намордник физиономия Рудольфа, а потом он исчез, метнувшись в сторону, и Йонге машинально повернулся за ним, с трудом двигая глазами. Сайнжа ворочался среди обломков того, что раньше было солидным и наверняка раритетным столом. Когти дробили пол и попадавшие под них куски мебели. Рудольф попытался вцепиться в яута, однако получил коленом в живот и с хрипом опрокинулся на спину. Сайнжа выгнулся, еще раз ударил по полу когтями и наконец затих. Даже со своего места Йонге слышал сипящее дыхание, вырывающееся из раскрытой пасти. – Ну твою мать, – вслух сказал Йонге и провел ладонью по лбу. Мокрую кожу знакомо кольнуло, он отдернул руку и даже сквозь фильтр почувствовал, как от его кожи пахнет озоном. Он расстегнул браслет, выданный Рудольфом. Сначала один, потом второй. Штыри изогнулись и явно стали бесполезны. – Эй! Сайнжа! Ты живой? – А меня ты не спросишь? – прорычал Рудольф, переворачиваясь на бок и хватаясь за живот. – Скотина ты, Йонге! Мои потроха! Йонге прислушался к «чувству локтя» и кивнул сам себе. Ничего смертельно опасного с Рудольфом не произошло. – Тебя я слишком хорошо знаю. Бросив испорченные браслеты и с трудом поднявшись, Йонге медленно пошел к Сайнже, шатаясь на ходу. Сволочные яуты пробрались даже в его сны, превратив их в кошмары. Неудивительно, что он так врезал. Но, в отличие от почивших бандитов, Сайнжа не дымился. Йонге надеялся, что предел прочности у охотника повыше, раз уж он выкарабкался из анабиоза – единственный среди своих. К тому моменту, когда Йонге все-таки добрался до поверженного яута, тот начал приходить в себя. Йонге присел на корточки, для надежности упираясь рукой в грудь Сайнжи. Охотник медленно открыл глаза и долгие мгновения бессмысленно смотрел в потолок, но затем сфокусировался на человеке. Челюсти развернулись и снова закрылись. Сайнжа рассеянно похлопал себя по плечу, нащупал переводчик и аккуратно снял его. Йонге почесал в затылке – тонко настроенный прибор превратился в жареные микросхемы. Пришлось отцеплять свой и держать так, чтобы оба могли видеть проецируемый экран. Сайнжа захрипел, откашлялся и заговорил. «Я хотел пригласить на прибытие». – А я спал, – Йонге не понравился собственный извинительный тон и он нахмурился. – Невежливо хватать и трясти того, кто спит. Тебе повезло, что ты не Рудольфа встряхнул. У него оружие посерьезнее. «Я польщен», – усмехнулся Сайнжа. Рудольф поднялся и, морщась, ощупал живот. – Боже, за что мне это, хорошо, что не по яйцам... Куда прибытие? Йонге обеспокоенно покосился на него. Тревога кольнула в загривок, и он с неожиданной ясностью понял, что Рудольфа хочется немедленно схватить, ощупать со всех сторон и отправить в стационар. Просто так, вопреки здравому смыслу. «Трансмагистраль для переброски в столицу, – пояснил Сайнжа. – В чем твои страдания?» – Ты мне в брюхо заехал, жаба! Чуть кишки не лопнули. «Это рефлекс, который благодари твой напарник». – Я очень благодарен, – буркнул Рудольф. – Ну извини, – Йонге чуть приподнялся. – Совсем плохо? Сайнжа? У вас тут как с медициной? Проигнорировав его, Сайнжа поманил Рудольфа пальцем, все еще не вставая с поверженного стола. Скривившись, Рудольф опустился на колени по другую сторону яута, по-прежнему держась за живот. Сайнжа почти осторожно отвел его руку, тряхнул кистью и сосредоточенно принялся ощупывать и даже мять пострадавшего. Йонге ожидал, что Рудольф как минимум начнет материться, а может и бить яуту морду, однако напарник сидел как истукан. Подняв брови и прислушиваясь к происходящему внутри себя, Йонге вытянул шею и поймал себя на нелепой попытке прислушаться к процессам внутри напарника. – Не болит, – удивленно и почти оправдываясь сказал Рудольф, встретив взгляд Йонге. – Ну хоть у кого-то что-то не болит, – вздохнул Йонге. Наблюдая за движениями руки, Йонге машинально считал. Сайнжа еще секунд сорок упражнялся в висцеральном массаже, а потом отпустил механика. Рудольф облегченно вздохнул и плюхнулся на задницу. Яут завозился, пробуя сесть. Пятки скользили по полу, яут негромко клокотал горлом и, похоже, ругался по своему. Йонге подавил естественный порыв помочь. Слишком тяжелым для этого был охотник, да еще и при полутора G. Но он не смог удержаться, когда увидел вплавившуюся в плечо яута металлическую полосу. От одного лишь взгляда уже становилось чертовски больно. – Стой, – он придержал яута за локоть. – Дай уберу. Я тебя слегка оплавил. Сайнжа удивленно вывернул шею, несколько секунд разглядывал плечо, а потом одним движением когтя выдернул металл из собственной плоти. Йонге передернулся. – Теперь ты чувствуешь себя виноватым? – с интересом уточнил Рудольф. – Нет! – рявкнул Йонге. Сайнжа поднялся на ноги, потоптался на месте, словно разминаясь, и нацепил маску. Йонге подумал, что яуту очень повезло, что он полез будить экипаж, сняв металлический намордник. Его так просто не выковыряешь. Помедлив, он протянул Сайнже коробочку транслятора. Яут осторожно принял ее и пришлепнул магнитами к плечу. Экран тут же развернулся. Йонге полез за пазуху и достал последний из имеющихся у него трансляторов. Планшет уже пришлось держать в руках. «Трансмагистраль идет... час. Вы должны почтенно караулить главная платформа. Сопровождать Зверя». – А может, этот инкубатор без нас отконвоируют? – для проформы поинтересовался Йонге, поудобнее устраиваясь на обломке стола. Сайнжа обернулся к нему всем телом. «Там не инкубатор. Зверь родился». В глубокой тишине, залившей вагон после этого заявления, Рудольф медленно начал вставать. Он двигался как робот, скрипя всеми сочленениями костюма. Йонге тоже хотел встать, но понял, что ноги опять отказали, и со вздохом уперся руками в колени. Выпрямившись во весь рост, Рудольф прошествовал к лежаку, поднял лайнер и с грохотом передернул регулятор лучевой секции. Йонге подозревал, что деталь эта вовсе необязательна, но выглядела пантомима в высшей степени угрожающе. – Веди, – приказал Рудольф. – Ты что, собираешься спасать весь поезд? – слабо усмехнулся Йонге. – Если потребуется – я могу его сжечь. Йонге сосредоточился, призвал все силы и тоже начал подниматься. Не с первого раза, но ему удалось. Благодаря эндокомпенсаторам, браслетам и металлическим деталям костюма, встроенный шокер сработал с гораздо меньшими последствиями. Потопав, Йонге уверился, что, как только пройдет слабость, он снова будет в строю. И ему даже не нужно срочно бежать в сортир и в душ. Йонге похрустел пальцами и выпятил челюсть. Атмосфера постоянного аварийного взлета начинала серьезно беспокоить. С момента приземления на Калисее различные события обрушивались на экипаж с хроническим постоянством, и от этого вся миролюбивость пилота первого класса хирела на корню. Один только ушибленный электричеством яут свидетельствовал, что душевное здоровье Йонге прилично пошатнулось. – ...к чертям, – договорил Рудольф пространное мнение о яутах, таскающих альяса в вагоне. «Нет необходимости, – возразил Сайнжа. – Оскорбительно думать, что воины моего рода и сводных ветвей не способны управляться со Зверем». – Если бы не наше появление на Калисее, ты бы до сих пор гордо лежал в своем саркофаге, – холодно сказал Йонге, проверяя ремни на перчатках. Сайнжа тряхнул головой и недовольно хрюкнул. Йонге определил это как надменное фырканье, но все равно усмехнулся под респиратором. – Пока я не увижу, что эта дрянь сидит в надежной клетке, я не успокоюсь, – заявил Рудольф. – Все меньше хочется туда идти, – с грустью сказал Йонге. – Если гадина вырвется на свободу прямо сейчас, между нами будет хотя бы пара вагонов, набитых жратвой. – Это ты про яутов? – уточнил механик. – Ну. Сайнжа развернулся, сгреб Йонге за плечи и потащил к выходу. Пилот еле успевал переставлять ноги. Слабость после электрического удара тормозила даже мысли, и Йонге искренне удивился, как у Сайнжи хватает сил энергично тащить на себе внушительный довесок. Впрочем, он хорошо чувствовал подергивание мелких мышц под кожей охотника. Видно, не все было так красиво, как выглядело. – Рудольф, помоги ему, – позвал он, задержавшись в дверях. – Чего? Зачем? – Электрошок. Если он рухнет в коридоре, то меня придавит. Рудольф подождал, пока слегка пошатывающийся дуэт выйдет в тамбур, а затем пристроился вплотную. Йонге через вновь обострившуюся синхронизацию почувствовал, как упираются ладони в спину яута, и ему сразу же стало легче. Сайнжа опять хрюкнул, но не стал отталкивать неожиданную помощь. – Если что, первыми по очередности начнут истреблять вас, – жизнеутверждающе добавил Рудольф. Йонге на ходу попробовал лягнуть болтуна. Рудольф ответил смешком, значившим, что пилот промахнулся. Еще два пустых вагона они прошли в неуклюжем равновесии, теснясь по узким коридорам, а затем Сайнжа остановился и решительно выпрямился. Слегка оттолкнув Йонге, он передернул плечами, вынуждая Рудольфа так же отступить. «Идите за мной почетным строем». Йонге не стал опускаться до рвущихся на язык комментариев, Рудольф тоже промолчал. Сайнжа довольно покивал и двинулся дальше. Между делом Йонге продолжал нажимать на дверные ручки, и в этот раз поддавались почти все. На ходу он успевал мазнуть взглядом по... Он не мог вспомнить, как называются отдельные жилые отсеки в поездах. Но во всех он видел следы чужого присутствия. Даже чувствовался резкий запах, словно множество яутов сидели рядом и усиленно потели. В одном отсеке даже подгорала еда на открытом огне. Воняло гнусно. Конечно, это могла быть и не еда, а жертвоприношение в честь будущей удачной охоты, но Йонге предпочитал не задумываться о пугающих вариантах. – А нас точно не сделают почетной добычей? – хриплым шепотом поинтересовался Рудольф из-за спины. – Теперь мы оба готовы к чему угодно, – успокаивающе откликнулся Йонге. – Эх, надо было брать тяжелые скафандры! Вот тогда... Поезд качнулся и резко встал. Рудольф влетел в спину напарника, Йонге продолжил движение, и уже оба они врезались в Сайнжу. Яут выстоял, а напарники хором выматерились. Столкновения при повышенной гравитации были слишком неприятными. – Что? – зло спросил Йонге, едва Сайнжа обернулся. – Вырвалась ваша зверюга? Сожрала водителя поезда? «Парковка на транслайнере, – снисходительно пророкотал яут. – Не бойся, я спасу тебя и его». – Мне? Бояться? – переспросил Йонге. Рудольф пробормотал нечто непереводимое на берлинском. «Вы, умансоо, странные, – Сайнжа поправил гриву и снова поддернул недавно вытащенный из себя металл. – Не воины, но всегда злобитесь, когда упоминается ваша слабость». – Я сейчас разозлюсь и сделаю в тебе дырку, – пообещал Рудольф. Сайнжа молниеносно вытянул руку, из-за чего Йонге пришлось уклоняться, и уже совсем привычно потрепал Рудольфа по белобрысой макушке. Механик сузил глаза и оттолкнул его стволом. «А еще завираетесь, что не любите меня». – Что? – как ящерица-дублер повторил Йонге. «Притворство нелюбви моих прикосновений». Поезд качнулся и ощутимо сдвинулся с места, хотя колеса при этом не застучали. Набираемая скорость чувствовалась всем телом, словно добавляя еще половинку G к общей тяжести. Йонге подавил желание протереть непрозрачный оконный пластик и посмотреть, насколько быстро двигается подхвативший их транспортник. Лайнер стукнул об пол. Йонге перевел взгляд на напарника. Тот обстоятельно провел по волосам, зачесывая их назад и откашлялся. – Для нас неестественно постоянно проявлять внешнюю симпатию друг к другу, – неожиданно вежливо взялся объяснять он. – Особенно это касается мужчин. Мы не любим лишние прикосновения. «Ложь». – Хорошо, по-другому: мы не любим демонстрировать личную привязанность посторонним. «Разве я посторонний?» – Ты чужой. «Снова ложь. Мы ближе, чем сводные ветви рода». – Так, все, он меня достал! – теперь Рудольф обратился к напарнику. – Что, так сложно понять, о чем я говорю? Сайнжа тряхнул головой. Металлические цацки на дредлоках блеснули. – Ты не ксенопсихолог, – пожал плечами Йонге. – Эй, Сайнжа! Не спорь с нами, просто запомни, что мы не любим, когда ты показываешь, что мы тебе ближе этих... сводных веток. «Ветвей». – Неважно. У людей так не принято. «Совсем?» – Ну... – Йонге посмотрел на Рудольфа, но тот на помощь не спешил, сосредоточенно изучая ствол лайнера. – Не в однополых... отношениях. Наконец высказанная вслух фраза была такой тяжелой, словно на нее давили не полтора G, а все полтораста. Принцип «не говори – не спросят» начал действовать на Земле в незапамятные докосмические времена и свято соблюдался до сих пор. Даже шуточки про синхронизацию не нарушали это правило, а служили частью общефлотского фольклора. Трахаться следовало молча, поменьше распространяясь вслух, что тебя тянет к своим же. «Тоскливое существование, – заявил Сайнжа. – Где взимать горячие чувства?» – Бабы, – значительно сказал Рудольф. Йонге яростно закивал. «Это чрезвычайно...» Закончить Сайнжа не успел – поезд вновь качнуло. На этот раз Йонге успел схватиться за поручень, а Рудольф вместе с лайнером стукнулся о стену. Сайнжа протянул руку, но механик устоял и демонстративно выставил плечо вперед. Скорость погасла так же молниеносно, как набиралась. Йонге не сдержался, все-таки потянулся к окну и яростно потер его рукавом. Пластик прозрачнее от его усилий не стал. «Больше болтали, умансоо, чем действовали. Двигайте ногами» – Что, уже приехали? – изумился Рудольф. «Быстрый транспорт. Горизонтальная катапультация». Сайнжа стремительно двинулся к выходу, и напарники поторопились за ним. Йонге на ходу попытался высчитать скорость, но цифры получались слишком странные, поэтому он бросил затею. Последний и предпоследний вагоны превратились в открытые платформы. Стены сложились в причудливое ограждение, украшенное пластиковыми витражами, и от толпящихся яутов было не продохнуть. – Откуда только набились, – пробормотал Рудольф. – На остановках подсаживались, – уверенно сказал Йонге. Толпа бряцала, хрипела, рычала, топала, волновалась и скрежетала клыками. Сайнжа сделал шаг вперед, и Рудольф покрепче сжал лайнер, а Йонге расправил плечи, готовясь пробивать дорогу едва не кулаками – но перед Сайнжей быстро расступались. Идя за ним след в след, напарники удостаивались быстрых взглядов сверху вниз, но никто не пробовал их оттеснить. Йонге показалось, что в желтых и оранжевых глазах яутов вспыхивает искреннее любопытство. Кто-то даже потянулся к Рудольфу, но механик качнул поднятым стволом лайнера, и яут отступил. Зверя они увидели издалека. Последний вагон разложился совсем диковинно. Платформа поднялась еще чуть выше, и в оранжево-красных потоках солнечного света на ней прорисовался черный силуэт. – Ничерта себе он вымахал, – почти испуганно сказал Йонге. С такой скоростью роста тварь представляла неслабую угрозу, если ее выпустить в населенные районы и позволить резвиться во всю силу. Йонге не особо вникал в биомеханику альясов – именно под таким незатейливым названием они находились в устаревших классификаторах, – но хорошо запомнил, что даже один может при необходимости размножаться. И требуются ему для этого исключительно живые инкубаторы. – Да они его протеином пичкали всю дорогу, походу, – определился Рудольф. – Может, даже, особо модифицированным по местной технологии. – Охренительные модификации... Сзади подтолкнули, Йонге шагнул вперед и оказался за невидимой заградительной чертой. Переступил ее только Сайнжа, а теперь, следом за ним – и люди. Поезд стоял на гигантской станции. По привычке Йонге хотелось назвать это портом, но звездолеты здесь не приземлялись. Изукрашенные мозаикой стены взлетали ввысь, сливались там в гигантский купол, и сквозь прозрачное покрытие обрушивались жаркие лучи солнца. Голографические полотна, на которых быстро сменялись глифы, наполняли воздух призрачной вибрацией. Йонге даже не мог сообразить – то ли это информационные стенды, то ли приветственные плакаты. Он провел по лбу, стирая испарину. Напарник тяжело дышал сквозь фильтры. Все вокруг плавилось в красном и оранжевом. Яуты сливались с желто-коричневыми стенами, воздух плыл и дрожал – но черная фигура альяса разрезала мутную зыбь, как нож. Силовое поле, видное вокруг пленника невооруженным взглядом, казалось ненадежным. Йонге мерещилось, что вот-вот Зверь встанет, и тогда уже никакие технические ухищрения его не остановят. Еще выше купола, совсем далеко то и дело мелькали быстрые росчерки местного крылатого транспорта. Йонге почувствовал, как затекает шея под тяжестью задранной головы, и аккуратно опустил подбородок. Рудольф опирался на лайнер, тоже явственно сражаясь с жарой и гравитацией. Сайнжа сделал еще несколько шагов и зарокотал, прижимая когтистые ладони к груди. Следом за ним гулко забормотали остальные яуты – и те, что стояли на платформе, и те, что сотнями заполняли станцию, окружив поезд. Шум голосов сливался в рокот камнепада. «Он прекрасен», – выдал переводчик. Йонге не видел ничего прекрасного в опасной твари, сожравшей свой инкубатор и крутившей огромной вытянутой головой. Альяс принюхивался, шевелил длинным острым хвостом, перебирал когтистыми пальцами. Гадкая помесь ящера и насекомого. Ни одно из виденных Йонге существ не вызывало такого отвращения. Тварюга казалась неживой и холодной. Чужой. – Он не зверь, – сказал Рудольф, пристально разглядывая раскачивающееся на месте существо. – Он злой. *** Поход по столице яутов Йонге мечтал осуществить очень быстро. Как выражался мичман Сталин – в наикратчайшие сроки. Архаический поезд остался позади, платформу водрузили на еще одну, и двухъярусное сооружение торжественно ползло по улицам, покачиваясь на стабилизаторах и разметая желтую мелкую пыль. На встречу с разозленной зверюгой высыпало, казалось, все население мегаполиса, и вскоре от бесконечного хорового рычания у Йонге начала болеть голова. Архитектурные красоты быстро слились в единый лабиринт, и уже перестали казаться загадочно-древними. От них шел жар, впитанный за целый день. Рудольф, тянувший на себе немалый груз, добавлял по синхронизации мерзких ощущений от уставшей спины и гудящих ног. Йонге честно предложил ему забрать один аккумулятор, но механик стоически отказался. – Лучше за этими сектантами следи, – посоветовал он. – Чтобы никто из них не поехал крышей окончательно. А то как начнут на радостях глупости творить... С кого тогда деньги вытрясать будем? К немалой радости напарников, платформа была надежно защищена от ликующих граждан все тем же почетным эскортом, что встречал корабль в космопорту. Яуты тянули руки, но не могли достать даже до декоративных обвесов на бортах. Йонге вздохнул и прислонился к краю скорбного ложа, игнорируя черную гадину, шевелившую хвостом рядом. Сайнжа перешел на нос платформы и оттуда орал бравурные речи, переводить которые не взялся даже не подверженный усталости транслятор. «Пить хочешь?» Йонге поднял взгляд и едва не ткнулся в раскрытые челюсти старого знакомого. Часовой выжидающе подергивал перепонками. Йонге подавил желание закрыть эти челюсти силком и отпихнуть подальше. – Далеко еще? «Пару кхатов». Йонге потряс переводчик, и на экране высветилось новое сообщение с пометкой редактирования: «четыре часа». – Рудольф, ты слышал? – Нет. – Тут еще четыре часа переть! – Твою мать! «Пить?» – повторил часовой. Йонге решил звать его Бурый. – Давай, если не шутишь. В раскаленной атмосфере было слишком много примесей, делавших ее бесполезнее, чем на Калисее. Синтез воды шел еле-еле. Йонге верил, что по прибытии на место они получат нормальную воду, которую можно будет обеззараживать и пить, но четыре часа морально убивали. Бурый снял с пояса плоскую флягу и нажал на выгравированный рисунок. Крышка открылась. Йонге отнял флягу и осторожно капнул на ладонь. С виду вода казалась обычной, но он без сомнений опустил собственный сканер, до сих пор козырьком прикрывающий глаза. Готовясь к выходу на плохо знакомую планету, Йонге постарался и закачал в библиотеку распознающего чипа все, что имелось в библиотеке «Фелиции». А поскольку яуты не спешили делиться с Фузией подробными сведениями о родном мире, в довесок Йонге хапнул весь набор общих рекомендаций для посещения планет, подходящих для проживания гуманоидных рас. Сканер замельтешил искрами, свидетельствовавшими об усиленных раздумьях крошечного искина, а затем выдал результат: пригодно на восемьдесят процентов. Девяносто два – если добавить нейтрализатора. Остальные восемь процентов грозили диареей и рвотой, но на этот случай всегда имелись детоксы. Кроме слишком дорогого универсального. Йонге прикусил податчик нейтрализатора, набрал полный рот горьковатого газа, оттянул респиратор и начал жадно пить. Вода была теплая, а на вкус оказалась приятно-кисловатой. То ли из-за нейтрализатора, то ли от природы. Поймав на язык последние капли, Йонге выдохнул, снова натянул защитную маску и вернул флягу Бурому. – А обо мне отважный пилот не подумал? Йонге хватанул жаркий воздух и мучительно покраснел. Рудольф смотрел на него поверх респиратора насмешливо, и Йонге почувствовал, что сейчас воспламенится и выкипит к розовым тапасам. Почти умоляюще глянув на Бурого, он увидел, как перепонки разъезжаются в типичную яутскую ухмылку. Бурый обернулся и коротко что-то прошипел. Переводчик не смог подхватить фонемы. Один из молчаливых часовых отстегнул с пояса точно такую же флягу и шагнул к Рудольфу. Йонге с облегчением вздохнул. В ушах тихонько позванивало от неловкости. «Страшные лица. Дай посмотреть». Бурый потянулся к застежкам респиратора, но Йонге перехватил его запястье уже привычным жестом. Он начал примерно представлять, насколько близко яуты взаимодействуют друг с другом и какие усилия им приходится прилагать, чтобы самые обычные прикосновения чувствовались сквозь толстую шкуру. Однако больше нравиться ему это не стало. Тем более ему не понравилось, когда Бурый уперся свободной рукой в его бедро, окончательно прижимая Йонге к платформе. Широкая ладонь накрыла бедро, и яут немедленно сжал пальцы. «Почему они все время лезут ко мне?» Несколько секунд злобный риторический вопрос оставался без ответа, а затем усилитель явственно щелкнул, поднимая глейтер. Рудольф отлип от фляжки. «Уф. Возможно, потому что у меня огромное страшное ружье, а?» Отпихнув Бурого, Йонге выпрямился и развернулся по направлению движения. Альяс смотрел прямо на него – Йонге готов был в этом поклясться, хотя на плавно закругленной голове не было и намека на органы зрения. Тварь раскрыла челюсти, в провале глотки что-то шевельнулось, а затем между острых зубов выстрелила вторая пасть. Йонге шарахнулся назад, наткнулся на Бурого, и тот немедленно стиснул его за плечи. Потом разжал одну руку и потянулся вперед, наваливаясь на Йонге. Дотянулся до транслятора и заставил Йонге поднять его выше. «Не бойся. Зверь не может выйти на свободу, пока мы не решим». – Я много чего боюсь, поэтому до сих пор жив, – парировал Йонге. – Уберись, ты тяжелый. Яут медлил, и Йонге со вздохом поднял свободную руку так, чтобы яут увидел металлическую бляху, вделанную в наладонный материал перчаток. Заряда в стигматизаторах оставалось совсем мало, но Йонге все же сумел продемонстрировать дугу, проскочившую через всю бляху. Яут заворчал и тут же отстранился. «Насчет ружья я погорячился, это не аргумент», – с грустью сказал Рудольф. Йонге посмотрел в его сторону и ухмыльнулся, на миг испытав злорадство. Отважного механика, вооруженного плазмострелом выше себя ростом, окружили двое яутов. Йонге не был уверен, но ему показалось, что они тоже из тех, кто стоял в первых почетных рядах при встрече корабля. Оба тыкали в Рудольфа пальцами. Судя по напряженному развороту плеч, механик готов был вот-вот отвесить лайнером обоим по очереди. – Скажи им, что так нельзя – наконец сказал Йонге Бурому. – Мы, люди, не любим общественное выражение интереса. Еще десять секунд, и он их пристрелит. Бурый посмотрел на Рудольфа, перевел взгляд на Йонге и раскрыл челюсти широко-широко, так что Йонге умудрился заметить мелькнувший черный язык. Точно раздвоенный. Пожалуй, яуты и альясы были достойны друг друга в части мерзких анатомических деталей. Бурый хрипло рявкнул несколько коротких фраз, наполненных заикающимися согласными. Яуты тут же отпрянули от Рудольфа, а один из них даже склонил голову и прижал ладонь к груди. «Учись, иначе всю жизнь так и будешь механиком», – беззлобно поддел Йонге. «А меня все устраивает». Альяс снова задергался, выбрасывая пасть, но в этот раз Йонге не отступил и с мрачным удовлетворением продемонстрировал твари средний палец. Яут у него за спиной заклекотал, развлекаясь. А потом сказал несколько вполне осмысленных фраз. Йонге поднял убранный было переводчик и развернулся к яуту лицом. «Можем сойти с маршрута. Мой дом – многое вода». – Нет, спасибо. Прежде чем Йонге успел отвернуться, Бурый поймал его за локоть, не давая убрать важный для коммуникации прибор. «Я понимаю опасения ухода с курса. Но ваш дипломатический статус неизменный повсюду. Мы на прямом маршруте к резиденции. Четыре часа в шествии, но пять мигов обычным транспортом». Йонге потряс транслятор, и миги превратились в минуты. Глейтерная связь провисла, и пришлось набирать полную грудь жесткого сухого воздуха. – Руди! Он нас зовет выпить. – А массаж не предлагает? – с живым интересом откликнулся Рудольф. На этот раз предательский транслятор уловил фразу, хотя обычно переставал работать, стоило только отвернуться. На экране выстроилась череда глифов. Бурый клекотнул и зашипел. «Если твой друг про массирование воина, то мы можем». – Кто это мы? – прицепился Йонге. «Подветви семьи, – после недолгого раздумья ответил Бурый. – Перекрестные отношения. Как... разные правящие матери, но один отец. Но не так» – Руди, массаж тоже будет, – вновь окликнул Йонге. – У него тут брательники живут. – Да ты нажрался их бухла и тебя несет! Бурый открыл рот, собираясь вновь ответить на всплывшие строчки перевода, но Йонге жестом приказал ему заткнуться. Яут защелкнул челюсти со звуком сработавшей ловушки. Йонге всерьез задумался о перспективе сойти с маршрута. Он уже понял, что окружившим их охотникам плевать на людей, на сопровождающий эскорт и, скорее всего, на Сайнжу тоже почти плевать. Самым главным в этой процессии являлся зверь. Именно ради него толпа, выряженная в средневековые доспехи, бесновалась и рычала. Йонге уже перестал воспринимать их как отдельных индивидов – вокруг стоял шум, и волновалось коричнево-желтое море с проблесками зелени. Похоже, только эскорт альяса и сохранял трезвый рассудок среди всеобщего экстаза. «Я все слышу, – прокомментировал Рудольф. – Имей совесть, мне и так тяжело, а ты еще мечтаешь о холодных ваннах». «Мог бы и починить модуль, – рассеянно ответил Йонге. В наушнике потрескивало, на глейтер уходило все больше нагрузки. – Он говорит, тут пять минут лету до резиденции. Я не хочу четыре часа жариться и смотреть в эту скотскую харю». «Значит, в гости к неизвестным яутам ты очень хочешь?» «Он в курсе дипломатического статуса». «А знаешь что? Решай сам – ты же первый пилот. В случае чего ты и виноват будешь. Мое дело корабль держать в нормальном виде, а куда он двинет – уже твое». Откровенная радость от спихивания ответственности слышалась так хорошо, что Йонге не смог даже возмутиться. Повесив на него груз решения, Рудольф с оптимизмом начал вертеть головой по сторонам, изучая архитектуру с таким пристрастием, словно собирался писать научную работу. «Не смей увиливать от ответственности, товарищ Вебер» Рудольф чуть повернулся к нему и настолько явственно осклабился, что ощущалось это даже сквозь респиратор. А затем снова устремил взгляд к прекрасному. «Хрен с тобой, я решил», – объявил Йонге. И добавил, обращаясь уже к Бурому: – Мы согласны. Ты сообщаешь Сайнже и обеспечиваешь нам доставку к резиденции в нужное время. «Мудрый выбор!» Бурый демонстративно откинул панель наруча и быстро набрал послание из уже привычных угловатых глифов. Йонге бдительно навел переводчик на текст, и прибор обстоятельно разложил послание по полочкам. Убедившись, что там действительно написано о кратком прерывании маршрута с остановкой гостей в доме Цвейгех, Йонге проследил за отправкой и отошел чуть в сторону, стараясь высмотреть Сайнжу. Великий добытчик альяса откинул панель, всмотрелся, а затем обернулся и явно поискал взглядом автора. Йонге помахал, Сайнжа приподнял ладонь на уровень плеча и отвернулся. «Твои опасения исчерпаны?» – уточнил Бурый. – Думаю, мы можем сойти, – дипломатично ответил Йонге. Рудольф покинул почетное место, которое тут же занял один из сопровождающих, и встал рядом с Йонге, едва не налегая на силовое поле, отделявшее их от альяса. – И что тут у нас? – поинтересовался он, решительно отодвигая Бурого стволом подальше. – Идем в гости, – Йонге показал ему снимок дипломатического запроса . – Это ты Цвейгех? – уточнил Рудольф, глядя на Бурого. – Цвейхаархкьяхаа! Рудольф демонстративно поковырялся пальцем в ухе. – Цвейха, – определил он. Принудительно сокращенный яут тряхнул гривой, наступил на край платформы, тут же откинувшийся небольшим пандусом, и направил руку в толпу. Оружие на плече развернулось, длинные голубые полосы прицела прочертили жаркий воздух. Яуты мгновенно расступились, образовывая коридор. – Вот это мне нравится, – определился Рудольф. – Кто не успел, тот гуляш. Платформа двигалась медленно, но все равно долго стоять на месте было нельзя. Цвейха прыгнул первым, Йонге оценил высоту, понадеялся на прочность обмундирования и прыгнул тоже. Яут спутал все его планы, перехватив человека в полете. Руки стиснулись на ребрах пилота, выбив из грудины весь воздух. – Ух ё, – прохрипел отважный пилот, упираясь в плечо яута. Мгновением позже яут сделал широкий шаг назад и поставил его на ноги. – Мать вашу! Йонге увидел, как Рудольфа сдергивают сразу двое – те самые, интересовавшиеся состоянием его костюма. Они подхватили механика подмышки, словно он ничего не весил даже вместе с лайнером. Платформа неспешно следовала дальше, и толпа так же сдвигалась. Цвейха вновь повелительно взмахнул рукой и разлиновал себе дорогу. Яуты теснились, рявкали друг на друга, но послушно уступали путь. Йонге следовал за широко шагающим яутом, не обращая внимания на остальных. В толпе шум был гораздо сильнее, и из-за непрерывного рокота множества глоток он крайне плохо понимал происходящее за спиной. – Да не понял я! – донеслось от Рудольфа. – Не буду я язык ломать! Понапридумывают имен! Попытки яутов вступить в лингвистический контакт с треском разбивались даже не о принципиальную необучаемость экипажа, а об анатомические сложности. Йонге казалось, что он уже узнает особо заковыристые виды рычания, совмещенного с кашляньем и фырканьем, но в голове все это не сопоставлялось с конкретными фразами или хотя бы словами. Ему просто не хватало диапазона восприятия, чтобы различать интонации. Мозг пасовал и превращал раздельные фразы в кашу. *** Выбравшись из столпотворения, Цвейха то ли нарочно, то ли случайно устроил гостям короткую экскурсию по нескольким улицам. Йонге даже впечатлился, разглядывая странные архитектурные решения: город либо вырубали в скале, либо специально возводили здания так, чтобы они походили на естественные образования. Казалось, он торчит тут пару миллионов лет, а жители его так и застряли в глубоком варварстве. Чего здесь не хватало – так это зелени. Йонге далеко не сразу опознал в пышных красно-желтых барельефах растительность. Только когда Рудольф случайно задел такой барельеф, и тот зашелестел в ответ, стало ясно, что тут далеко не пустыня. Но глаз все равно плохо воспринимал чуждую расцветку. Сопровождающий дуэт слаженно топал за спиной, бряцая оружием. – Интересно, как у них с сортирами? – пробурчал напарник. – И долго ли горбатиться пешком? – Отдай им лайнер, пусть несут. Рудольф покосился на него с изумлением и почти обидой, и Йонге примирительно помахал рукой. На глейтере все еще тянулись следы обоих чувств, и почти машинально Йонге постарался сгладить их. Рудольф громко хмыкнул и поправил респиратор. И снова сквозь глейтер Йонге ясно почувствовал, как напарник прячет улыбку в уголках губ. «Дом Цвейгех!» – торжественно объявил хозяин, останавливаясь перед одним из зданий. Йонге прищурился. Чувствовалось, что это частное владение. То ли ухоженность, то ли декоративные ограждения – а может, особенная аура, сопровождающая богатые дома повсюду, на любой планете. Правда, типичных для людей ограждений тут не было. И огромные окна, затянутые желтым, оказались без самых легких решеток. Цвейха поднялся по широким ступеням, провел ладонью по воздуху, и тяжеленные двери поползли в стороны. – Ладно, я подожду еще пять минут, – с облегчением сказал Рудольф. Один из сопровождающих – судя по комплекции, он явно любил пожрать – шагнул вперед и подхватил аккумуляторную часть лайнера одной рукой. – Куда? – прошипел Рудольф. «Приличие и помощь», – прокомментировал яут. Оставив механика бороться за право лично тащить ствол, Йонге шагнул вперед. Внутри было темно. Йонге облегченно вздохнул. На сканере устойчиво держалось тридцать девять градусов, но в полумраке они не так давили. А затем дверь закрылась, температурные показатели изменились до плюс тридцати, и от этого Йонге действительно сделалось лучше. – Воды! – с чувством сказал он. – Поссать! – еще громче озвучил чаяния напарник. Цвейха сдержанно заклекотал. Не устраивая длительных экскурсий, Цвейха мудро показал гостям самые нужные помещения и добавил, что они могут отдохнуть до общей застольной встречи. «Пиршество», – добавил он, видя, как Йонге озадаченно смотрит на перевод. Напарники тут же разделились. Рудольф устремился к предполагаемому санузлу, а Йонге атаковал кухонное помещение, и в первую очередь – холодильный отсек. Обеими руками выгребая лед, он чувствовал себя на седьмом витке от счастья. Трудно было удержаться и не начать пожирать заманчиво сверкающие кристаллы, однако Йонге стиснул челюсти, сдернул респиратор и всего лишь окунулся в холод лицом, а потом и вовсе насыпал за шиворот. Все равно одежда была мокрой от пота. Добившись приятных мурашек, он занялся поисками воды. Мелочно позавидовав, что Рудольф так спокойно обходится без живительной влаги, Йонге прошелся между сложных агрегатов, и на третьем шаге его настигла тревога, усиливаемая раскачавшимся синхроном: вдруг это из-за удара в живот, вдруг Сайнжа что-то не рассчитал в своих практиках, вдруг... Йонге потряс головой. Они и так были невольно привязаны друг к другу, научились понимать с полуслова и держать при этом уважительную дистанцию. Рудольф не стал бы молчать, случись что серьезное. Приставать к напарнику с излишней заботой не стоило. Найдя нужный резервуар и убедившись, что химический состав его содержимого даже лучше, чем в давешней фляге, пилот не только как следует приложился к запасам, но и отлил добрый литр для напарника, прихватив первый попавшийся сосуд. Еще раз обсыпавшись льдом, он довольно вздохнул и неторопливо направился обратно. В большой зале он видел что-то вроде кушетки и твердо намеревался придавить на ней бока. Любопытство, обычно гнавшее первого пилота исследовать все незнакомое, сидело тихо, придавленное жарой и гравитацией. Шагнув через порог, Йонге заморгал и даже отступил на полшага. Глаза резало от сухого воздуха, и он тщательно потер их пальцами. Оказалось, Рудольф успел раньше. Более того, вплотную занялся налаживанием межрасовых связей. Оглядывая безупречную по форме, но сомнительную по моральному содержанию картину, Йонге окончательно убедился в странных яутских склонностях. А заодно поставил жирный крест на робкой надежде, что Рудольф когда-нибудь угомонится с экспериментами. Самым важным элементом был лайнер. Он лежал на полу. В условиях незнакомой обстановки это было совершенно немыслимое дело. Следующий элемент – гражданин Берлина-три, Рудольф Вебер – стоял спиной к двери. Цвейха устроился на полу перед ним. Йонге не видел происходящего, но расстегнутый броник, полуспущенная рубашка и свободно болтающиеся штаны очень красноречиво давали понять, какими именно исследованиями заняты оба. Рудольф по-бычьи нагнул голову и едва не пускал пар из фильтров респиратора, по сцепленным за спиной рукам перекатывались мускулы. Мысль все же прорваться к кушетке и остаться там, невзирая ни на что, мелькнула и растворилась в жаре и медленно накатывающей по глейтеру истоме. Йонге подумал, оттянул собственную маску и залпом выпил еще пол-литра. Краем глаза он заметил движение и предусмотрительно развернулся, прижимаясь к прохладной стене. Остановившийся в шаге от него яут поднял руку и сделал витиеватое движение пальцами. Имени этого яута Йонге так и не запомнил, но для себя решил определить в Дылду. – Ага, очень приятно, – буркнул он. Дылда универсальным жестом поднес палец к клыкам, а затем попятился и поманил человека за собой. Размышляя, что, возможно, еще пожалеет об этом, Йонге двинулся следом. По пути он внимательно смотрел по сторонам, запоминая повороты и машинально выискивая признаки установленных охранных систем для расстрела гостей. Никакой дипломатический статус не давал столько же гарантий, сколько дипломатический статус, помноженный на осторожность. Поворот за поворотом, они углубились явственно ниже уровня первого этажа. С каждым метром повышалась влажность, пока Йонге не начал стирать со лба испарину. Костюм тоже начал казаться отсыревшим, хотя «Фелиция» постаралась сделать его универсальным. Коридор закончился массивной дверью, изукрашенной уже приевшимися взгляду батальными сценами. Дылда мягко толкнул ее ладонью. Йонге оценил совмещение древней архитектуры и современного подхода: дверь открывалась так, будто висела на петлях, но на самом деле ею управлял механизм, а на срезе створки виднелся толстый слой металла. Из помещения повалили клубы влажного пара. Йонге попятился, поняв, что его приглашают в адский котел. – Да ни за что! Дылда развел челюсти и сделал широкий жест, чуть ли не поклонившись в процессе. – Там. Жарко, – раздельно объяснил Йонге, подняв переводчик на уровень глаз. «Следует снять внешние покровы». – Обойдетесь. Спасибо, но я отказываюсь. «У нас есть холодные купальные воды». Йонге задумчиво поскреб затылок и осторожно подошел к самой двери. Заглянув, он сразу почувствовал, как испарина собирается теперь и на загривке, не говоря уже про безобразие, начавшееся под респиратором. Под домом яуты отгрохали целую пещеру — или просто прорубились сквозь своды и слегка облагородили природную купальню. В помещении было не только жарко, но и темно. Визор предупредительно изменил поляризацию, самовольно поиграл с настройками и предоставил хозяину возможность смотреть во все глаза. Сквозь пар Йонге разглядел те самые «купальные воды» – обширная водная поверхность расстилалась десятков шагов от входа и тянулась до сводов дальней стены, теряющихся во влажных клубах. В парилке разместились даже растения, непонятно как выживавшие в такой адской среде. Часть камней неожиданно зашевелилась. Йонге отступил на шаг, но секунду спустя камни помахали ему рукой. Подсветка визора снова чуть сменилась, и Йонге с облегчением рассмотрел второго яута. Шкура толстяка сливалась с камнями по цвету, и Йонге невольно задумался о природной маскировке охотников. Дылда по-дружески толкнул его в спину. – Твою налево! Даже с поддержкой эндокомпенсаторов Йонге все равно пробежал пару шагов, споткнулся и еле удержал равновесие. Переводчик едва не полетел на камни. Дылда зарокотал, но на переводчик Йонге уже не смотрел – под ногами была слишком ненадежная опора. Скользя подошвами по выпуклым спинкам, Йонге осторожно прошел еще дальше. Дылда поравнялся с ним, вновь заклекотал, и переводчик выдал длинное головоломное выражение, смахивающее на извинение. Покосившись на высокую фигуру, Йонге великодушно кивнул. Специалист по маскировке шумно похлопал ладонью по мокрым камням, а потом еще и себя по пузу. Наверняка такому же непробиваемому, как хороший бронежилет. Йонге бросил взгляд в сторону выхода, но дверь уже закрылась. Дылда чуть отступил, блокируя ему путь, и демонстративно скрестил руки на груди. Высокая фигура поблескивала от воды, и Йонге понял, что ему безумно хочется стащить тяжелый костюм, опуститься в прохладный бассейн и скинуть с себя лишние единицы тяготения. – Ладно, я согласен, – он осторожно поставил переводчик на камни. – Это, случаем, не ритуал какой-нибудь? Плавать на скорость не придется? А драться зубами под водой? Толстяк заклекотал, разевая челюсти. «Нет, Цвейхаархкьяхаа сказал, вы высыхаете в нашем воздухе. Рекомендовал водной терапии». – Видел я, что он там рекомендовал, – совсем уже себе в респиратор пробормотал Йонге. «Великий ум», – подал голос Дылда. Выбрав место посуше, Йонге осторожно стащил сначала ботинки, затем перчатки и по одной пряжке расстегнул всю удерживающую его сбрую. Стоять стало чуть тяжелее, но задышавшая кожа компенсировала все разом. Ни респиратор, ни сканер он снимать не стал, хотя купание в резиновом наморднике было сомнительным удовольствием. Однако сканер по-прежнему показывал, что местный воздух нежелательно использовать для длительного дыхания, а вода слишком насыщена минералами. Обходя острые камни, Йонге добрался до водоема, опасливо ткнул туда ногой, и, убедившись, что его не ошпарит, соскользнул в воду сразу целиком. В таком бульоне утонуть было невозможно. Он несколько секунд просто шевелил ногами, а потом расправил плечи и мощными гребками поплыл к противоположному берегу. За спиной зашлепали и заскребли по камням, а затем в воду с гулким буханьем поочередно плюхнулись два тела. Йонге не стал оглядываться и вовремя качнулся на слабой волне, чтобы не затекло в фильтры. На них работала автоматическая противожидкостная защита, но лишний раз рисковать не хотелось. Яуты догнали его и поплыли по бокам. Затем вышли вперед, закружились, словно акулы, и начали подныривать. Быстро стало ясно, что ему не собираются мешать, а лишь развлекаются, и Йонге плыл дальше в свое удовольствие. Добравшись до цели, он тут же присмотрел удобный камень. В естественном происхождении глыбы он сильно сомневался – слишком точно камень повторял формы гуманоидного тела. И тем привлекал внимание, так и предлагая себя опробовать. Однако едва пилот собрался оккупировать каменное кресло, как по правую руку из воды взметнулся Дылда. Удар волны был такой, словно яут стартовал на микро-бустерах. Дылда приземлился точно на облюбованное Йонге место, разбрызгав воду во все стороны. Йонге оттолкнулся и отплыл, с холодным негодованием стирая воду с респиратора. Секунду спустя он наткнулся на что-то живое и резко оглянулся, едва не свернув шею неосторожным движением. Позвонки предупреждающе хрустнули, напоминая о гравитации. Толстяк оскалился во все перепонки и подался вперед, тесня отважного пилота брюхом к берегу. – Да вы охренели. Йонге развернулся и скользнул в сторону. Яут поймал его за запястье в последний момент. Недолго думая, Йонге подтянул ноги к груди и резко выпрямил. Но в бульоне движение вышло медленным, неловким и закончилось несерьезным толчком во все то же брюхо. Толстяк громко защелкал, загреб воду свободной рукой и неумолимо устремился к берегу, утягивая Йонге следом. – Ничего себе гостеприимство! – в сердцах выразился первый пилот, едва успевая подгребать, чтобы не быть утопленным в широко расходящихся волнах. Заякорившись между камней, толстяк отпустил его, демонстративно выставил брюхо и постучал по нему ладонью. Йонге не выдержал и усмехнулся – настолько первобытно выглядели все эти попытки объясниться жестами. – Любовь к людям? – осведомился он. Толстяк снова постучал. Дылда наверху заскрежетал когтями по камню и чуть подался вперед, с явным интересом разглядывая обоих. Йонге чуть оттолкнулся и отплыл на пару шагов. Толстяк заскрипел внезапно тонким голосом, потянулся следом, цапнул воздух и затем снова начал тыкать себя в живот. – Пять минут, – показал Йонге на пальцах. – Я еще поплаваю, и вернусь. Честно. Яуты переглянулись, но когда Йонге отплыл еще чуть дальше, не пошевелился ни один. Пока первый пилот выполнял программу вольного стиля, яуты не затыкались. Пощелкиванье, шипение и скрежет неслись над водой, то увязая в очередном молочном завихрении пара, то раздаваясь ясно и четко, словно прямо над ухом. Йонге завершил очередной круг и медленно направился к камням. Вообще-то, пловец из него был так себе, не для соревнований. Но местная вода содержала в себе столько дополнительных примесей, что периодически его будто подталкивало к поверхности. И все-таки он слегка устал. Поддерживающая эндокомпенсаторная программа снова намекала, что неплохо было бы вздремнуть. Йонге уже предвидел, что пребывание на яутской планете – он так и не запомнил ее названия – будет выглядеть как череда коротких снов и не слишком приятных бодрствований. Набрав полную грудь воздуха, он задрал респиратор и быстро умылся. Отфыркиваясь, натянул маску обратно и почувствовал, что спать хочется уже не настолько сильно. Добравшись до толстяка, Йонге прикинул, стоит ли карабкаться наверх – и решил, что можно воспользоваться щедрым приглашением пузатого. В воображаемом личном архиве этого яута Йонге записал под кличкой Толстый. Дылда сидел в водяном кресле и накручивал дредлоки на пальцы, Толстый шумно дышал, периодически скрежеща когтями по камням, а Йонге парил в воде, опираясь затылком на мокрую шкуру яута. Потом, лет так через пятнадцать, он мог бы травить байки о яутах, сидя в каком-нибудь заведении для богатеньких. Начинались бы эти байки с загадочного «Вот что я вам скажу об этих поганцах, парни…» Йонге вздрогнул, увидев быстрое движение сквозь полуприкрытые веки. Распахнул глаза – прямо перед лицом качнулась рамка переводчика. Йонге проследил взглядом по руке, державшей рамку, и обнаружил, что Дылда перевесился через край и скалится сверху. «У тебя странное лицо». – У тебя тоже, – лениво отбился Йонге. «Ты такой же мягкий, как твой друг-в-теле». – Напарник. Он мой напарник. Конечно, мы одинаковые, мы же люди. «Дашь потрогать?» – Нет. Дылда зарокотал, словно генератор, однако переводчик выдал всего два слова: «Очень жаль». – Дипломатический статус, приятель, – довольно напомнил пилот. «Что? Нет, не статус защиты. Право первой ветви». – Хм-м? «Право первого не может быть нарушено, – с сожалением сказал Дылда. – Наше только второе». – И как это расшифровывать? «Трогай, но не имей», – заклекотал Толстый, раскачивая пилота на пузе. Йонге подумал, что Цвейха не особо остановили какие-то там статусы. Хотя, если активистом выступал Рудольф, то о соблюдении юридических, этических и еще каких-нибудь правил можно было не волноваться. Пилот лениво протянул руку. – Во. Исключительно в виде жеста доброй воли. Дылда завозился, перевесился окончательно и осторожно сжал человеческую ладонь в своей. Толстый заворчал и тоже вытянул ручищу. Йонге пожал и его ладонь. Перекрещенные руки неудобно вытянулись, и он почти сразу попытался высвободиться. Дылда резко дернул. Йонге наполовину вылетел из воды. Звучно хлопнувшись на брюхо Толстого, Йонге рывком освободился, вторым движением выхватил у Дылды переводчик, тут же поскользнулся и съехал обратно, тормознув лишь о вытянутые под водой яутские ноги. Все произошло так быстро, что яуты остались на своих местах, застыв в нелепых позах. Затем Дылда с ворчанием откинулся на место, а Толстый слегка пошевелился и затих. Йонге аккуратно положил переводчик себе на макушку, затем передумал и не глядя запихал назад, на пузо Толстого. По пальцам скользнули когти, и яут с фырканьем забрал устройство. – Мои жесты доброй воли кончились, не успев начаться, – грозно сказал первый пилот. – Еще один такой финт, и я предъявлю дипломатическую ноту. Совершенно недипломатическое «мудаки» он придержал при себе. Яут немедленно завозился. Йонге поджал ноги, упираясь в каменно-твердые ляжки. Яуты обменялись ворчанием, а потом пилоту снова предъявили переводчик. «Не нужно расторжение. Мы просто в интересе о сиянии на умансоо. Это редкое» – Может, у самого сияющего спросите, а? Мне-то почем знать, что это за редкие извращения. Яутжа одновременно заклекотали. Переводчик с идиотской серьезностью выдал пояснение «веселый смех», и когтистая длань поднялась вместе с прибором, исчезнув из поля зрения. Подождав иных сюрпризов, Йонге расслабился и неумолимо начал впадать в приятную дремоту. Дополнительно на мозги влиял синхрон: от Рудольфа устойчиво шло приглушенное удовольствие. Йонге только на секунду прикрыл глаза – и вот уже его окружили умелые красотки из «Альковов П’ха» и принялись стаскивать с него одежду, скользя маленькими ручками по коже. Йонге смутно удивился – откуда на нем деловой костюм и старинный браслет-хронометр – однако красотки быстро разрешили его проблему, стянув все до последней нитки. Сразу две зеленоглазых прелестницы устроились у него между ног и начали умело работать ловкими язычками. Острые и подвижные, они ласкали его яйца, член, забирались под мошонку и даже пробовали проникнуть в задницу... О-о, боже! Йонге с хрипом втянул воздух, открывая глаза. Он уже отвык пугаться яутских физиономий, даже если физиономия маячит в опасной близости от священных мужских достоинств. Но сразу две, да еще и разные по цвету заставили его вздрогнуть – и тут же замереть, чтобы не попасться на клык. Не особо вдаваясь в подробности яутской анатомии, он все же хорошо запомнил, что у Сайнжи не было третьего ряда клыков: внешние четыре у него имелись, второй ряд по краям челюстей тоже присутствовал, но двух небольших и страшно острых чуть дальше на нижней челюсти – такого точно не было. С ним Йонге не рисковал получить летальное обрезание. У Толстого и у Дылды эти жуткие ножички едва-едва не касались привставшего и даже успевшего слегка опуститься от страха члена. Йонге машинально схватился за камень под головой, опасаясь соскользнуть и конкретно нашинковаться. Он вообще не почувствовал, когда Толстый выскользнул из-под него. Чертова тяжелая горячая планета. Яуты диким образом пародировали порно-сюжет про близняшек, и если бы не эти чертовы клыки, Йонге порадовался бы. Но в довесок к клыкам шли черные раздвоенные языки, от вида которых совсем уже ничего не хотелось. Йонге зажмурился. Так было гораздо лучше. Яуты держали его за ноги, раздвинув бедра, жесткие пальцы тискали мягкую человеческую плоть, и когти то и дело проходились по заднице в опасной близости от самых нежных частей. Один такой острый крючковатый коготь то и дело щекотал под яйцами. Йонге прикусил губу, наслаждаясь влажными движениями языков и одновременно поджимаясь от прикосновений. На мгновение его член полностью оказался в горячей пасти, и яут сглотнул, провоцируя потрясающие по силе ощущения. Йонге оскалился и сдавленно застонал. Давление исчезло, но тут же повторилось снова – только теперь захват был другой. И снова повторение... Йонге все-таки приоткрыл один глаз, чтобы убедиться в своих догадках, и получил тому полное подтверждение: яуты менялись, то и дело при этом сталкиваясь сухо пощелкивающими клыками. Как они умудрялись не оцарапать его – Йонге не понимал. Пока не заметил, что третий ряд клыков с трудом втягивается. Жутковатое зрелище. Снова зажмурившись, Йонге напрягся, чувствуя, что вот-вот кончит, и в этот момент обмен прекратился. Один яут так и продолжил отсасывать отважному пилоту разведывательных кораблей, а второй... Йонге громко и протяжно вздохнул, почувствовав, что в многострадальную задницу все-таки пробирается тот самый страшноватый, но очень длинный и гибкий язык. Это было чересчур экзотически. Йонге даже не понадобилось сосредотачиваться на ощущениях – все тело содрогнулось, и сперма, ломившая яйца, тут же выплеснулась яуту в горло. – М-м! Из собственного горла вырвался такой блаженный звук, что самому сделалось стыдно. А потом стало слегка страшно – его не собирались отпускать. Плеск воды, недолгое фырканье и рычание – и снова на его члене осторожно сомкнулась зубастая пасть, а в задний проход проскользнул подвижный отросток. В полную боевую готовность Йонге пришел за считанный десяток секунд, и вот это как раз больше всего беспокоило – он не мог так быстро реагировать на обычный отсос... Не сразу после того, как кончил. Йонге опять застонал и уже всерьез закрутил бедрами, инстинктивно пытаясь высвободиться, но добился только, что яуты удвоили усилия, а заодно вцепились в него сразу в четыре руки. Кажется, даже порезали. Йонге из последних сил брыкнулся, потерпел поражение и сдался окончательно. Дикий неестественный стояк не давал возразить, и рассчитывал Йонге только на озвученное уважительное отношение к правилам насчет первых, вторых и прочих ветвей рода. Традиции у яутов оказались сильнее, чем интерес к человеческим мягким задницам. Отстрелявшись во второй раз, Йонге ожидал неумолимого продолжения с переходом к зверским сношениям, но вместо этого его похлопали по ногам и по животу – и отпустили. Яуты активно переговаривались. Может, и просто ворчали – Йонге и сам бы заворчал от удовольствия, если б хватало сил. Пока он мог только цепляться за камень, чтобы не утонуть. *** Краткое забытье кончилось тем, что он все же разжал пальцы и прилично макнулся, все-таки залив фильтры. Яуты, успевшие покинуть водоем, дружно заклекотали, наблюдая, как он неловко барахтается и бьет себя по респиратору, стряхивая воду. Не удостоив глумливых тварей лишним взглядом, Йонге нашел место поудобнее, надежно устроился между камней и подавил соблазн поискать переводчик – перестав веселиться, яуты тем не менее продолжали ворчать и щелкать. Таймер на экране сканера исправно отсчитывал минуты до окончания отдыха, и Йонге довольно потянулся, видя, что все контакты третьего рода заняли лишь полтора часа, начиная с того момента, как группа людей и яутов сошла с платформы. Ему хотелось остаться в воде на все оставшиеся два с половиной часа, а еще лучше – на анонсированные Сайнжей четверо суток. Но, понимая, что после искусственной антигравитации ему будет еще тяжелее, он все-таки собрался с силами и оттолкнулся от края водоема. Энергичное плаванье сопровождалось неотрывным надзором яутов. Они не торопились присоединиться, и Йонге в свое удовольствие занимался физнагрузкой до полного просветления. Выдохшись, он остановился у берега, с которого начинал заплыв по водоему. Вцепился в декоративные камни, подтянулся и титаническим усилием мышц вытащил себя на воздух. Полтора G тут же налегли на позвоночник, и Йонге поспешил улечься на искусственном дерне. Положив подбородок на сложенные руки, Йонге закрыл глаза и медленно выдохнул, чувствуя, как одна за другой мышцы сбрасывают напряжение. Не то чтобы он имел докторскую степень по психомоторному расслаблению, но успел кое-чего нахвататься, общаясь с одиозными личностями, входившими в состав экипажей других кораблей. Главное, чтобы никто не мешал, как поучал Бхати Симгва, летавший на большом разведочном «Варуна», и тогда... Словно отзываясь на мысли, за спиной у него раздался громкий плеск. Недолго думая, Йонге попробовал вплести этот шум в техническую медитацию, но яуты добрались до берега быстрее, чем он успел сосредоточиться на ней. Вылезали оба шумно и гулко, потом долго отряхивались, топали и охлопывали себя. До спины Йонге долетели теплые капли – видно, яуты сушили дредлоки старинным способом: вертели головами со всей силы. Десять секунд спустя по камням целеустремленно прошлепали в его направлении. Йонге даже не стал поворачивать голову, не желая нарушать приятное состояние. Шаги зазвучали совсем близко, и у самой головы Йонге дерн слегка просел – но яута видно не было. Йонге поднял взгляд так, чтобы смотреть сквозь пластину сканера, и сразу же увидел тонкий контур, означавший чужое присутствие. – Я все вижу, – сказал он. Переводчика при нем не было, но Дылда наклонил голову, словно прислушивался. Затем сел, и теперь Йонге почувствовал еще и тепло от него, ощущавшееся даже во влажном жаре парилки. Хотя здесь, у самого пола было чуть прохладнее. К его спине легко прикоснулись твердым и острым, и оно заскользило от самого загривка до задницы. Йонге окончательно закрыл глаза, наслаждаясь тонким ощущением. Обычно он предпочитал уверенные женские или мужские руки, прорабатывающие забитые мышцы, но когти тоже оказались неплохим вариантом. От щекотки поднимались дыбом волоски на шее и сыпали мурашки. Яут поначалу проводил строгие полоски, а затем увлекся и пошел расчерчивать узоры. От гипнотических движений спать хотелось еще больше. Йонге почувствовал, что наконец-то смог раствориться в температуре и перестать воспринимать ее как нечто раздражающее. «Будильник на полтора часа от текущего времени», – мысленно скомандовал он. Двигаться было настолько лень, что он предпочел получить легкий укол от использования нейропередачи, чем вытащить руку и набрать команду по-простому. Он все еще плавал на грани сна и яви, когда во влажной тишине раздался звук открываемой двери. «Ну, что тут у вас интересного?» Треск в динамике был таким неожиданным, что Йонге вздрогнул, почти встряхнулся. Когти царапнули спину и исчезли, а Дылда сбросил маскировку и угрожающе заворчал. Йонге все-таки вытянул из-под себя руку и, во-первых, убавил громкость связи, а уже во-вторых показал нарисовавшемуся неподалеку Рудольфу кулак. За спиной у него высился темный силуэт хозяина дома. Йонге прищурился, инстинктивно попытавшись разглядеть узоры на брюхе, но в плывущих завихрениях пара так ничего и не высмотрел. – Адское пекло! – объявил механик. – Далине, ты должен был поджариться до румяной корочки! – Ты специально приперся портить мне отдых? В динамике приглушенно выругались, сканер любезно приблизил и укрупнил изображение, и Йонге увидел, что Рудольф тоже скидывает одежду. С виду гравитация совершенно не мешала механику передвигаться. Рудольф бодро пробежался по камням, за три шага до воды ускорился и с уханьем прыгнул бомбочкой. Йонге даже не пошевелился, рассчитав, что Дылда отлично прикроет его от брызг. Яут коротко рявкнул, приняв на себя душ. Продолжая ухать и фыркать, Рудольф начал рассекать в озерце, ухитряясь выполнять вокальные и физические упражнения, невзирая на респиратор. Йонге повернул голову и с удобством пристроил на руках, вполглаза наблюдая за представлением. Вот Рудольф плавать любил и умел. Возможно, даже раньше участвовал в каких-нибудь берлинских соревнованиях. Цвейха прошел до водоема гораздо более сдержанно и, к неудовольствию Йонге, устроился рядом. Дылда поклонился, насколько это возможно для существа, сидящего на собственных пятках. Йонге закрыл глаза, но перед носом тут же раздался легкий стук, вынудивший его снова отвлечься. Йонге посмотрел на транслятор, оказавшийся на камнях, и мысленно застонал. Предстояли длинные задушевные разговоры. «Вопрос, сражающийся Саааржанайяахтаунир важен для вашего союза?» Мысли пронеслись в голове Йонге так стремительно, что перед глазами замельтешили белые точки. В критических ситуациях пилоты были выучены рассматривать множество вариантов одновременно, и сейчас Йонге чувствовал себя так, будто просчитывает сложнейший маршрут. Наконец, он выбрал единственно нужный вариант. – Да. С его помощью мы совершили открытие, важное для людей. Поэтому нам необходимо продолжать общение. «Я спрашивание про союз, не общение». – Тогда мне нужно описание, что означает союз. «Жизнь вместе. Общая охота, общая добыча, общее потомство». – Особенно меня пугает последний пункт, – прохладно сказал Йонге. – Не думаю, что все настолько серьезно. «Саааржанайяахтаунир недостоин?» – Нет, – говорить было лень, и Йонге не стал ударяться в культурологические изыски. – Просто нам это не нужно. «Статус дома Цвейгех тоже высок, наши ветви более достойны». Йонге заскрежетал зубами и проклял тот миг, когда согласился на короткую остановку в доме Цвейгех вместо путешествия по столице. Он думал, что основной проблемой станут озабоченные людскими особенностями яуты, но вместо этого получил едва ли не дипломатическую миссию на свою голову. Барахтающегося в воде Рудольфа это мало волновало, судя по оптимистичному настрою, бьющему сквозь синхронизацию. «Наш дом желал бы разделить почет возрождения Зверя». Йонге сразу же полегчало. Ксенофильский подтекст оказался безжалостно задвинут на второй план явственным желанием Цвейхи примазаться к великому событию. – В нашей культуре такие отношения не предусмотрены, – лекторским тоном сказал Йонге. – Пилотирование наших кораблей является исключением, когда требуются напарники. Сайнжа – исключение даже из этого правила, он наш третий член экипажа. Мы бы хотели продолжить наше общение. «Но без союза?» – Без союза. И не с вами, спасибо. Цвейха замолчал. То ли обдумывал новые аргументы, то ли уже выяснил для себя все интересное. Йонге хотелось перевернуться на спину, потому что дерн дерном, но живот уже примялся порядочно. Однако он не рисковал показывать незащищенность при наличии сразу двух яутов рядом. Особенно после отказа в родстве. Острый коготь снова осторожно коснулся его спины и пошел рисовать замысловатые петли. Фырканье Рудольфа стало ближе, плеск воды тоже усилился, а затем механик с шумом и брызгами полез на берег. Словно издеваясь, он решил занять позицию строго перед лицом товарища и уселся на камни, скрестив ноги. Йонге сделал вид, что не замечает присутствия посторонних хомо сапиенсов. – Наслаждаешься, да? – Уйди, неизвестный мне мужик. Мама научила меня не разговаривать с незнакомцами. «Как вы можете быть незнакомцами?» – Он шутит, – снисходительно пояснил Рудольф. – Я бы даже сказал, что издевается. По неясным мне причинам. «Зависть?» – предположил Цвейха. Йонге стиснул зубы, но промолчал, не желая поддерживать дискуссию. Рудольф же, наоборот, ударился в пространные разъяснения значения слова «сарказм» и роль иронии в отношениях между людьми. Дылда перестал изображать вольного художника и, судя по всему, напряженно прислушивался. Йонге даже начал опасаться, что яут закапает его слюной от умственного напряжения. Когда Рудольф выдохся, Цвейха разразился ответным рычанием, к переводу которого Йонге не стал присматриваться, но на радостное «поесть я всегда готов!», сказанное Рудольфом, среагировал мгновенно. – Сухпаек? – уточнил он, пошире открывая один глаз. «Достойная еда», – откликнулся Дылда. *** За исследованием «достойной еды» время шло незаметно. Йонге убедился, что у дома Цвейгех действительно высокое положение, поскольку внезапно обнаружилось, что обслуживает его толпа маленьких бледных существ, совершенно непохожих на яутов. Цвейха обозначил их очередным рычанием и посвистыванием, в котором переводчик безнадежно запутался и от отчаяния предложил выражение «сервантесы». Яуты командовали ими с упоением, иногда даже отвешивая тычки и затрещины, но напарники смотрели на это с хладнокровием людей, повидавших не один рабовладельческий строй за свою жизнь. Тем более натренированный взгляд Рудольфа вскоре приметил, что существа напичканы механикой. – Высшая форма вспомогательных андроидов, – твердо сказал он. – Чего эти андроиды-то на нас так похожи, – пробормотал Йонге, вглядываясь в скользящее мимо существо. – Не, ты глянь. Это же расизм. – Может, наоборот, так восхищаются людьми, что решили сделать себе подобия? – усмехнулся напарник. – Я это восхищение прям на себе испробовал. Йонге закатил глаза. Сервантес плюхнул перед ним очередное блюдо. Йонге вздохнул. Все силы мини-искинов были брошены на попытки определить, что из множества диковинных блюд является смертельно ядовитым, что неудобоваримым, а что просто дурно воняет, но может быть съедено, пусть и под соусом из нейтрализаторов. Внезапно больше всех за столом говорил Толстый. Йонге наконец-то расслышал его имя – Дахтойи, с удвоенным рычанием на первой согласной. Вооружившись опасно выглядящими столовыми приборами, Дахтойи разглагольствовал о кухне древних, сравнивал ее с кухней Распада и Возвышения, сокрушался об утраченных рецептах, но в то же время отдавал должное искусству современных мастеров. Заслушавшись, Йонге не глядя схватил чью-то лапку и потом долго отплевывался крупной чешуей под издевательские смешки Рудольфа. На каждый плевок приходилось задерживать дыхание и снимать респиратор, поэтому процесс затянулся. Цвейха ворчал и похлопывал себя ладонью по груди, наблюдая за вакханалией. Дылда, не обращая внимание на корчи дипломатического посетителя, жрал так, что все четыре клыка месили воздух, как детали механизма. В обширном изобилии нашлось целых четыре блюда, которые можно было есть почти без опаски, и еще три – для которых пришлось бы изрядно заправиться детоксом. И, наконец, еще одно, за которое можно было браться только в том случае, когда степень голодания дошла до крайней, и выбор стоит между выживанием и гордой здоровой кончиной. – Они тут охотятся на динозавров, – пробормотал Рудольф. – Кого? – Гигантские ящерицы. У кого еще вырастет такая нога? Йонге посмотрел на предлагаемую ногу. Самая усваиваемая еда была еще и костлявой. Вернее, крупнокостной. Обычные люди просто не могли позволить себе настолько задерживать дыхание, чтобы полностью обгрызать тяжелые шишковатые кости. Вдобавок яуты использовали уйму специй, от которых хотелось пить. Постоянно перескакивать между опциями «обгрызть – вдохнуть – запить» было весьма трудозатратно. На исходе двадцатой минуты пиршества перед напарниками выросло по приличной горке. Дылда, сидящий рядом с Рудольфом, косился на отходы с удвоенным вниманием, а потом прошипел нечто непереводимое, подхватил кость и закинул в челюсти. Перепонки сжались, кость хрустнула и раскололась. Провернув ее клыками, Дылда буквально засосал страшные осколочные останки. Йонге наблюдал за ним во все глаза, пока не понял, что вот-вот задохнется. Пришлось срочно допивать воду и надевать респиратор. Между тем Дылда продолжил дробить кости, и на этот раз движение происходило прямо у него в горле. «Никогда не читал о таких возможностях», – передал Йонге, наполовину уйдя в глейтер. «А ты разве не чувствовал?» «В смысле?» «Бугорки в горле». «Не понял». «Далине, ты такой тупой иногда бываешь, что странно, как тебя взяли в пилоты. Когда Сайнжа тебе отсасывал, ты не почувствовал эту хренову анатомию?» «Да пошел ты». Отказываясь поддерживать дальнейшую беседу, Йонге отрубил усилок и с мрачным упорством вгрызся в очередную лапку, предварительно убедившись, что с нее не посыплется чешуя, мех или перья. Рудольф дернул его по синхрону, но и этот запрос Йонге игнорировал. Яуты, казалось, готовы были набивать желудки весь день, отвлекаясь только на подзатыльники сервантесам. Но Рудольф следил за временем не менее внимательно, чем Йонге, и как раз в тот момент, когда таймер на сканере пилота показал нулевую точку отсчета, отложил зубчатый инструмент для вскрытия раковин. – Всем спасибо, – объявил он, поднявшись с места, – но нам пора! Не хочу пропустить церемонию встречи с вашей... как ее там... – Королевой, – подсказал Йонге, раздумывая, стоит ли прятать за пазухой засушенные листья неизвестного растения. Судя по сканеру, это был анестетик и энергетик в одном флаконе. – Императрицей! – пафосно уточнил Рудольф. «Это Великая Праматерь», – поправил Дахтойи. Подспудно Йонге слегка опасался, что яуты начнут вилять и тянуть время. Он даже держал в уме возможность того, что оскорбленный отказом в родстве Цвейха попробует устроить им какие-нибудь неприятности. Какие именно – фантазии пока не хватало. Но во всех подозрениях пришлось приятно разочароваться. Сборы троицы были по-военному быстрыми и включали в себя не только очередные живительные пинки сервантесам, но и обязательную гигиену. «Одежда в правой стеклянной гробнице», – сообщил Дылда, провожая человека к санузлу. В помеси душевой кабины и шлюзового дезинфектора Йонге стащил с себя диковинную накидку, в которой просидел весь званый обед, мужественно держа на плечах полтора G, и задумался над системой управления распылителями. В закрывающуюся дверь просочился Рудольф, на ходу снимающий точно такую же накидку, и дружески хлестнул ею напарника по спине. – В морду дам, – пообещал Йонге, наугад перебирая кнопки. Кожа после сернистых ванн уже начинала слегка чесаться. – Лучше дай мне подробностей, чем вы трое занимались в этой чудной купальне? – Я по большей части спал. – Экий ты скучный, – протянул Рудольф, явственно улыбаясь. – Меня не радует перспектива вторичной синхронизации через одного яута с целой кучей его родственников и побратимов. Йонге наконец-то нашел нужную ручку, и с потолка часто закапала неожиданно приятно пахнущая вода. Сканер радостно сообщил, что это почти чистая аш-два-о с небольшой добавкой. Рудольф тяжело вздохнул, но повел себя как полагается напарнику, а не гвоздю в заднице – не стал больше задавать вопросов. Йонге надеялся, что он проникся только что озвученной идеей. Она пришла к Йонге внезапно: что, если из-за синхронизации с одним яутом они так остро реагируют на других? Ведь ему даже не показался странным их пристальный интерес, не возникло желания послать всех нахер или хотя бы испугаться. Он просто относился к ним как к данности, и Рудольф чувствовал то же самое. Какой бы чуждой не была окружающая обстановка, яуты очень подозрительно казались старыми знакомыми. Внутренне передернувшись, Йонге поспешил завершить мытье. – Куда костюмы дели? – поинтересовался Рудольф из-за водяной завесы. – В стеклянную гробницу. – Только ритуальных захоронений моего костюма не хватало! Посмеиваясь, Йонге вытащил из бокса свою одежду. На ощупь она была сухой и казалась слегка посвежевшей. Подергав ткань, Йонге убедился, что обработка ей не повредила, и принялся облачаться. Едва натянув штаны и накинув рубашку, он поторопился на выход – сырость хватала за бока влажными пальцами. Рудольф вышел спустя полминуты – уже застегнутый на все замки и липучки. – К встрече с благодарными зрителями готов, – отрапортовал он. – Лайнер-то где? – на ходу бросил Йонге. – Попросил Цвейху отнести к выходу, – чуть виновато откликнулся механик. – О-о, – многозначительно протянул Йонге и не менее многозначительно умолк. – Он показался мне честным яутом, – сквозь скрежет зубовный выдал Рудольф. – Конечно. Под неистовое пыхтение Рудольфа они миновали парадный коридор, спустились по лестнице и встретились с яутами, тоже успевшими как следует приодеться в стиле завоевателей. Цвейха небрежно положил лайнер на плечо, а в свободной руке покачивал связкой аккумуляторов. – Если он их не отдаст, считай, твоя доля в деле уменьшается на полную стоимость, – предупредил Йонге. Рудольф обогнал его, стремительно подскочил к яуту и дернул приклад на себя. Цвейха разжал пальцы, Рудольф от неожиданности пошатнулся и едва не упал. Вовремя поставленная яутом рука спасла положение, но не избавила Рудольфа от пронзительного взгляда напарника. Молча обмотавшись аккумуляторными лентами, Рудольф взгромоздил лайнер на себя и мотнул головой на выход. – Мы готовы, – продублировал Йонге, показывая всем переводчик. С рамки планшетки уже потихоньку начинала сползать защитная пленка. Цвейха прошел первым, его компаньоны притормозили, пропуская людей вперед, и замкнули треугольник сопровождения. У самого парадного выхода Цвейха резко свернул налево, провел всю группу по коридору и начал спускаться по широким ступеням, ведущим как минимум в подвал. «И все-таки они людоеды», – констатировал Рудольф. «Лучше проверь, тебе батарейки не выкрутили?» Рудольф щелкнул чем-то на корпусе лайнера, и ствол оружия на секунду вспыхнул зеленым огнем. Яуты глухо заворчали. Цвейха оглянулся на ходу, но ничего не сказал. Путь завершился в ангаре. Йонге облегченно вздохнул, только сейчас осознав, что всю оставшуюся дорогу тщательно контролировал дыхание и держал мышцы в напряжении перед возможной дракой. Пройдясь между экзотически выглядящими машинами, Цвейха выбрал нечто смахивающее на глайдер, но исключительно атмосферный, поскольку купола на нем не было. Зато рычаги управления торчали таким ворохом, что становилось страшно – как можно управлять такой архаикой. Дылда и Толстый дружно перемахнули через борт и ловко разместились среди сплетения механизмов, словно всю жизнь там и сидели. Йонге почесал в затылке и полез следом, выбирая, куда наступить, чтобы ничего не сломать. Рудольф сопел за спиной, тщательно ступая след в след – под весом лайнера ему приходилось быть вдвойне осторожней. Обнаружив дополнительные кресла, Йонге тут же хлопнулся в одно из них, поскольку Цвейха уже запустил машинку. Транспорт начал медленно подниматься, слегка раскачиваясь. Невнятно выматерившись, Рудольф тоже плюхнулся рядом с ним, задев все, что только можно. Глайдер поднялся еще чуть повыше, по корпусу прошла дрожь, и двигатель тонко запел. Йонге даже удивился – он рассчитывал услышать более приличный басовитый звук, а может, и зверский рев, который любят приписывать воздушным и наземным скоростным машинам в фантастических кинолентах. Например, во «Вратах Миров» во время гонок по пустынной планете Велосов каждый участник владел настоящим монстром по части звуковых характеристик. Парни из третьей бригады «Доставок Махия» рассказывали, что в кинозале даже стены тряслись. Но у яутов было свое представление о комфортных полетах. Часть стены перед носом глайдера попросту растворилась, оказавшись искусно оформленным силовым полем. Подвижная машина рыскнула из стороны в сторону, слегка задрала нос и длинным плавным рывком выскользнула на свободу. Здания по обоим бортам слились в пеструю ленту, круто уходящую вниз, а мгновением спустя глайдер вынырнул в открытую воздушную зону над городом. Йонге затемнил экран сканера – оранжевое солнце изливало потоки жара и слепящего света. – Круто! – заорал Рудольф, предусмотрительно цепляясь за декоративные ручки. Цвейха прорычал короткую фразу, наполовину унесенную ветром, переводчик в руке Йонге отобразил только «...прыжок!», а затем глайдер завершил начатую дугу, отчетливо клюнул носом и точно так же стремительно ринулся вниз. Йонге со свистом втянул воздух. Город несся им навстречу, вырастая зубцами архитектуры и монолитами небоскребов. Отсюда, с высоты, было отлично видно, что все-таки это не архаическое поселение, а самый настоящий мегаполис. Простирающийся до самого горизонта, тающий в жарком мареве. Йонге невольно прикрыл глаза ладонью, другой рукой судорожно цепляясь за поручень. Цвейха рулил как настоящий гонщик, бросая глайдер из стороны в сторону, обходя длинные посадочные площадки, плохо заметные силовые кабели и прозрачные перекрытия. Как пилот, Йонге ему позавидовал. В космосе и при посадке ему тоже приходилось выкладываться на полную, но всякий раз это была работа – а яут откровенно наслаждался. Он даже не стал садиться – гордо стоял, заложив руку за спину. Свободной он молниеносно перехватывал рукоятки, ухитрялся тыкать по клавишам очень старинного вида и периодически рявкал по сторонам, когда они пролетали в особо сложных для навигации местах. Других транспортных средств Йонге не заметил. – Из-за альяса пусто, зуб даю! – крикнул Рудольф, подхватывая его мысли. – Или запрет поставили, или выходной объявили! Глайдер вынырнул из коридора, образованного двумя крышами зданий – Йонге смутно припомнил нечто похожее в земной архитектуре: многоярусные красные крыши с загнутыми вверх краями – и внезапно оказался над толпой. Йонге понял, что шум, принимаемый им за гул рассекаемого воздуха, издавала все та же толпа. Все четыре часа огромное количество яутов сопровождало процессию. Длинная широкая улица упиралась в обширную площадь. Сверху было видно, что ее окружили одинаково одетые в броню яуты – и не в церемониальные побрякушки, а в полную защиту, как у Сайнжи. Сделав круг над площадью, Цвейха срулил в сторону и приземлился на пятачке между зданиями явно исторического назначения. «Быстро-быстро!» – поторопил он, выпрыгнув из глайдера. – Что, нас могут расстрелять за неправильную посадку? – прорычал Рудольф, переваливаясь через край. – Твою мать! Учтя его ошибку, Йонге спрыгнул аккуратнее и приземлился более удачно, даже колени не хрустнули. Компаньоны Цвейхи буквально толкали их в загривки, поэтому путь до главного проспекта вся группа преодолела очень быстро. Уткнувшись в спины яутов, Цвейха огляделся, вскочил на массивный барельеф одного из зданий и прицелился в толпу. Длинные голубые лучи легли по прямой до самых ворот, ведущих на площадь. Сначала неохотно, но затем все быстрее яуты расступались. Цвейха махнул другой рукой, и его компаньоны двинулись вперед, зажав людей между собой. – Почему он такой крутой? – пропыхтел Рудольф, едва не наступая на пятки впереди идущему яуту. – Посветил лучиками, и все разбежались... – Наверное, местная большая шишка, – предположил Йонге. – Я не говорил, что он мечтал вместо Сайнжи с нами породниться? – Лучше бы ты и сейчас этого не говорил! – Головой надо думать, товарищ Вебер, – торжествующе сказал Йонге. – Головой, а не головкой! Рудольф повернулся к нему и, судя по выражению глаз, скорчил очень злобную физиономию. Йонге порадовался, что респиратор мешает напарнику, к примеру, плюнуть на ботинок товарищу. Ворот они достигли одновременно с приближением платформы. На месте стыковки возникла небольшая заминка – зрители отступили, расчищая место для кортежа, и проход сомкнулся прямо перед Дылдой. Но он треснул по плечу одного яута, другого и расчистил себе путь. Йонге не успел оглядеться, как им помогли вспрыгнуть на платформу. Последним заскочил Цвейха – оказалось, что он шел прямо за Толстым, высоко подняв руку и сжав в ладони проектор. Йонге только сейчас понял, что это были не прицельные лучи, а что-то вроде сигнальных огней. – Так ты крутой? – Рудольф не дождался ответа и отнял у Йонге переводчик. Под светом местного солнца наплечный голографический экран рябил, поэтому яуты вряд ли видели, что там пишется. – Цвейха, ты крутой? Почему тебе уступают? «Я аттури». – Что это? Великий воин? «Великий ум, – Цвейха развел челюсти и заклекотал. – Ученый». Йонге потянулся и вытащил из пальцев напарника переводчик. – Отдай ценное оборудование. Со статусом ученых он предпочел бы разобраться позднее. Явно не в тот момент, когда груз въезжал на главную площадь столицы. Рудольф тряхнул головой, и через синхронизацию Йонге сразу почувствовал, как исчезают волны легкомыслия. За несколько секунд напарник превратился из беспечного туриста в привычно собранного внимательного товарища Вебера, с которым не страшно соваться даже в столицу клыкастых охотников за черепами. *** Едва платформа перевалила условную границу площади, идущие следом по проспекту яуты замолчали, а потом и остановились. От неожиданной тишины Йонге поймал себя на нервном оглядывании. Он понимал, что на площадь не могут попасть все желающие, но все равно живо представил, как после напряженного молчания яуты с ревом начинают ломиться всей многотысячной толпой. Но проспект все отдалялся, а сопровождающие не спешили. Вместо этого по периметру площади воздух сначала задрожал, а затем уже начал потрескивать и извиваться от многократных сбросов силового поля. Яуты появлялись из пустоты и стекались в большой круг. Платформа замедлила ход и остановилась. От скопившейся торжественности Йонге почувствовал невыносимое желание чихнуть. Пришлось зажмуриться и сжать пальцами переносицу, медленно выдыхая. Щекотка в носу прошла, и тут же над площадью раскатился тяжелый металлический звон. Впереди, где полукруглый край площади встраивался в огромное здание, начали двигаться стены самого строения. Йонге только-только успел подумать о резиденции, выполненной в архаичном стиле, как был вынужден отказаться от первого впечатления. Стены раздвигались и разворачивались, обнажая чистый металл и пронзительное оранжевое сияние. Сканер автоматически менял поляризацию, и вскоре для Йонге стало совсем темно. Светился только сложный кроваво-красный узор. Рисунок непрерывно двигался, пока не сложился окончательно. Йонге честно пытался найти в нем закономерность или хотя бы вообразить, что может символизировать это извивающееся безобразие, но мозг пасовал, и перед глазами все начинало плыть. Затем части изображения сдвинулись еще раз, сложились и распахнулись. Йонге не сразу сообразил, что это открылись здоровенные ворота. Почти как грузовой пандус сверхтоннажника класса «Левиафан». – Надо было брать мундир, – почти трагически прошептал Рудольф. Свечение начало меркнуть, и поляризация сканера снижалась до тех пор, пока Йонге не начал различать все остальное. На мгновение он задумался – а много ли в мире людей, видевших Императрицу яутов? И, возможно, действительно надо было заказать у «Фелиции» мундиры. Яуты сами по себе отличались крупными размерами, но Императрица на две головы превосходила самых высоких из них. А ее копье возвышалось над гривой владелицы еще на пару метров. Даже огромные декорации не скрадывали ее силы и мощи. «Это же богиня охоты», – почти обалдело передал Рудольф. Йонге увидел, как яуты склоняют головы, словно волна идет по толпе, и тоже поспешил пригнуться. Рудольф из-за лайнера промедлил, за что получил тычок от Дылды. Разглядывая собственные ботинки, Йонге вынужденно пропустил вступительную речь Императрицы, но, судя по восторженному реву яутов, она умела обращаться с толпой. Обмен выкриками и восторгами продолжался несколько минут, а затем в дискуссию пригласили Сайнжу. Йонге подивился мощным легким яута – такого рыка от Сайнжи он не слышал ни разу за все время их общения. Видимо, охотник приберегал голосовые связки до действительно важного момента. Краем глаза заметив движение, Йонге поспешил присоединиться к всеобщему порыву: яуты поднимались, расправляли плечи и задирали головы. Для людей это было настоящим облегчением – при повышенной гравитации стоять скрючившись было крайне неудобно с переходом в мучительно. Теперь Йонге беспрепятственно смотрел по сторонам и даже пользовался переводчиком, хотя тот опять колобродил, не справляясь с высоким диалектом. По отдельным высокопарным словам Йонге сделал вывод, что сейчас все прославляют Сайнжу, доставившего великое сокровище на Родину, и, между прочим, никак не упоминают тех, кто на самом деле нашел и яйцо, и самого охотника. «Неблагодарные сволочи», – эхом дополнил его размышления Рудольф сквозь легкое шипение канала связи. «Плюс десять процентов к награде», – согласился Йонге. Рев толпы нарастал и уже начинал ощутимо давить на перепонки. К тому же яуты совершенно точно выделяли некий феромон, от которого Йонге чувствовал себя в толпе агрессивных хищников, возбужденных перспективой скорой охоты. Частично его самого это будоражило. Не говоря уже об альясе – тот по-настоящему бесновался за невидимой преградой. Йонге даже видел мелкие искры, вспыхивающие на вкрученных в помост генераторах, когда альяс со всей дури лупил хвостом по силовому полю. Вторая пасть то и дело выскакивала, разбрызгивая слизь, вся фигура зверюги выражала крайнюю степень ярости. Механик чуть шагнул назад и слегка опустил ствол лайнера. – Надеюсь, это не религиозное помешательство! Ему пришлось говорить очень громко. Йонге не успел придумать разумное объяснение происходящему, чтобы успокоить их обоих. Великая Мать вскинула копье и заревела так, что Йонге показалось, будто на него падает как минимум глайдер из «Врат миров». Копье, легко удерживаемое уверенной рукой, развернулось, и из торца выскочило второе длинное острие. Яуты тоже вскинули руки, превратив площадь в частокол сдвоенных и зазубренных лезвий. Переводчик заистерил пикселями, окончательно подыхая, но все же справился и выдал единственное слово огромными буквами, видимо, желая подчеркнуть его значимость. Йонге очень медленно, как в кошмарном сне, повернул голову к Рудольфу и даже сквозь экран сканера увидел, как перекошено лицо напарника, освещенное красными буквами синхронного перевода: «Выпускай!» Силовое поле исчезло, и разъяренный альяс взвился с места. Йонге остолбенел. Рудольф сделал единственную умную вещь сразу за двоих: как только яуты с диким ревом попрыгали с платформы, он с грохотом опустил лайнер на опустевший постамент. Повинуясь командам, оружие начало калиброваться, прогоняя плазменные дуги по всему стволу. Стряхнув ступор, Йонге отточенным до автоматизма движением встал спина к спине с напарником и с проклятьями начал собирать свое оружие. Он не любил, ужасно не любил стрелять из по-настоящему больших пушек, однако против авторитетного мнения Рудольфа возразить не смог и еще на «Фелиции» внес поправки к комплектации своего костюма. Отделяя одну за другой декоративные с виду части, он в заученном порядке собирал из них УКВД-240 с расширенным диапазоном действия. – Это не та блядская церемония, которую я представлял! – проорал Рудольф сквозь быстро нараставший ор беснующихся яутов. Альяс яростно скакал по головам, и везде, где он касался живого волнующегося моря, оставались широкие полосы зеленой крови. Бешенство в рядах охотников стремительно нарастало. Йонге чувствовал, как его самого трясет. Последняя часть УКВД встала на место, он стиснул короткий приклад и вжался в спину Рудольфа так, что лопаткам стало больно. – Что они, блядь, устроили?! – опять заорал механик. – Откуда я знаю! – рявкнул Йонге в ответ. В следующее мгновение они столкнулись скулами, резко повернувшись в одну и ту же сторону, и так же синхронно выругались. – Короче, я буду стрелять по всем! – Только давай без геноцида! Не трогай их, если не полезут! – И что ты предлагаешь? Держать ебаную оборону? Йонге понимал, что дело дрянь. Яутское безумие оказалось заразительным. Трясло не только его, но и Рудольфа. А с вооружением типа лайнера это было в десять раз опаснее, чем если бы их бросили в эту озверевшую толпу нагишом и с голыми руками. Йонге плюнул на все, одним движением пристегнул УКВД к бедру, развернулся и обхватил Рудольфа обеими руками. – Руди, слышишь меня? Тихо! Не жми на гашетку, подожди, слышишь? – Господи, вот херня-то, – простонал Рудольф, откидывая голову. Йонге едва успел уклониться, чтобы не получить по носу. – Признавайся, ты опять таблетки жрешь, что тебя не так накрывает? – Да ебаться меньше надо с кем попало, – злобно прошипел Йонге, на мгновение уступая бешенству, и тут же опомнился. – Нет, подожди, я был неправ, это оскорбительно. Слушай сюда. Ты стой тут и смотри по сторонам. Не будут лезть – не стреляй. Я разберусь, как водить эту дуру, и мы свалим отсюда. – Куда свалим? – Сначала к Цвейхе. – А ты как их найти собрался? Рудольф наконец-то отвлекся, но Йонге по-прежнему не разжимал руки. – Я им передатчик подвесил в темном углу. Просто так, на всякий случай. Рудольф глубоко вздохнул и засмеялся. Теперь Йонге мог быть спокоен. Разжав хватку, от которой уже болели предплечья, он перемахнул через помост и кинулся к месту управления всей платформой. С первой же секунды стало ясно, что Рудольф разобрался бы здесь на порядок лучше и быстрее. Но Йонге не мог управляться с лайнером, а защита им была даже важнее, чем транспорт. В наушнике щелкнуло. «Я не вижу альяса», – сообщил Рудольф. «Как можно не видеть эту херню, она черная как смерть». «Нету. Зато уроды клыкастые совсем с катушек послетали. По-моему, уже друг друга мочат». Лихорадочно орудуя сразу двумя руками и рамкой переводчика, Йонге пытался уложить в голове схему работы управления, но вместо этого лезли совсем другие мысли. Приоритетность побега уступала приоритетности выяснения истины. Йонге сдался и на несколько секунд закрыл глаза. Озарение сформировалось через десяток напряженных секунд, пока он ловил неизбежную для тактических расчетов головную боль. «А я догадался, – сказал он, сам не веря тому, что пришло ему в голову. – Я точно догадался, Руди. Эта ебанутая императрица позволила альясу сбежать». «Чего?» «Она его выпустила, и тварь свалила отсюда. Он всего один, понимаешь? Яуты не могли бы решить, кому достанется право охотиться на такую добычу. А теперь эта дрянь скрылась хер знает где и будет размножаться, пока они не попрут десятками. Вот тогда будет, где охотиться. Это просто безумная, насквозь больная затея». «Ебать мои протезы», – коротко высказался Рудольф. «А теперь мы валим!» Йонге наконец-то разобрался, как управлять застывшим транспортником. Под его руками натужно щелкало и звонко лязгало, а затем платформа резко качнулась. Йонге чуть не упал, ударился о борт и невольно посмотрел вниз. Оскаленная яутская рожа встретила его неприветливым рычанием. Охотник закатил зрачки под самый край глазницы и надсадно заревел, а потом опять ударил плечом в борт. Его сосед развернулся и прыгнул прямо на платформу. Йонге даже не думал – сработавший рефлекс заставил его выбросить навстречу яуту ногу. Рифленый ботинок и раскрытые челюсти встретились на полпути, Йонге отшвырнуло, но яут тоже потерял размах и грохнулся на самый край борта. Йонге рывком приподнялся на локтях, бросил себя вперед и ударил яута плечом, сталкивая с борта. Яут ухватил его за голову. Когти сомкнулись на затылке, и Йонге ослепительно ясно понял, что сейчас его шейные позвонки лопнут. – Йонге! – взвыл Рудольф у него за спиной. Синхронизацию пробило ужасом, от которого Йонге сам едва не завопил. С таким он сталкивался всего один раз, но очень хорошо запомнил этот случай. Рудольф испугался, что напарника убивают, и страх этот мгновенно превратился в ярость. Знакомое тонкое гудение лайнера пробилось даже сквозь многоголосый ор, быстро возрастая до нестерпимого визга. Йонге схватил яута за запястья и рванул со всей силы. Дублирующие прокладки костюма щелкнули. Йонге рванулся уже сам и все-таки высвободился ценой ободранного загривка. – Я живой! – крикнул он. – Вправо! Нам нужно вправо! Рудольф в наушнике зарычал не хуже обезумевшего яута. Йонге показалось, что он слышит, как механик с диким скрежетом опор разворачивает лайнер, обвешанный аккумуляторами. Толстенный голубой луч прорезал воздух над правым бортом, проливаясь на головы охотников кипящей плазмой. Яуты с воем кинулись в разные стороны, освобождая дорогу. Йонге налег на примитивный руль, платформа начала разворачиваться, явственно давя чьи-то конечности. – Жми давай! – орал Рудольф, меняя частоту импульса. Луч частично рассеялся, потеряв интенсивность, но стал накрывать гораздо более широкую площадь. – Суки, всех поджарю! – Отвали! Она древняя! Всем телом давя на руль, Йонге буквально усилием воли разворачивал махину. Наконец платформа встала на нужный курс и поперла вперед. Рудольф провернул лайнер на новый курс. Йонге окинул площадь взглядом, и в этот момент на сканере пронзительным белым светом замигал маячок. Рядом всплыла пиктограмма, в которой Йонге битых пару секунд не мог распознать тип предупреждения. – Ложись! – гаркнул Рудольф. Дисциплинированно рухнув в мешанину систем управления, Йонге наконец-то вспомнил пиктограмму. Над головой шарахнуло так, что на мгновение он оглох. Пиктограмма означала «ракетное вооружение». – Промахнулись! – прорезался торжествующий вопль Рудольфа сквозь натужное гудение в ушах. Йонге приподнялся и немедленно рухнул опять: Рудольф ответил по своим понятиям. Над головой вспыхнуло, и на полу платформы Йонге четко увидел собственную тень. Йонге вывернул шею почти до хруста, пытаясь высмотреть, куда целился напарник. Над титаническим сооружением дворца вспыхнула радужная пленка защиты. Рудольф пробежал пальцами по боковой панели. Звук лайнера исчез из слышимого диапазона, и все вокруг Йонге превратилось в нестерпимый, рвущий голову белый шум. Купол защиты переливался всеми диапазонами желтого, а затем – затем Йонге увидел брешь. В безумном свечении прорезалась черная щель, едва ли не чернее альяса. Йонге машинально начал считать. Раз – щель поползла. Два – в белом шуме прорывался хоровой рев и визг. Три – купол исчез. И дворцовый фасад наискось прорезала раскаленная полоса. Под страшный грохот Йонге все-таки поднялся на колени и как раз успел увидеть, как торжественно обрушивается одна из секций дворца. Не в состоянии уже испытывать еще более сильные эмоции, Йонге опустил взгляд на рычаги и наткнулся прямиком на ограничитель. Почему-то именно обрушение здания вызвало в мозгу нужное щелканье, и Йонге действительно понял, что перед ним блокиратор двигателя. Беззвучно матерясь, Йонге сорвал пломбу и поднялся во весь рост. Платформа вздрогнула, приподнялась и легко качнулась, словно моментально потеряла вес. Йонге налег на рычаги управления, и многотонная махина заскользила вперед, устрашающе быстро набирая скорость. – Не так быстро, врежешься же! – Не дрейфь! Адреналин переполнял Йонге едва ли не больше, чем Рудольфа. Наконец-то он мог что-то сделать, чтобы спасти их задницы. Они и так вляпались по самые уши, а Рудольф завершил дипломатическую миссию так глобально, что после этого надо было бежать и как можно скорее. Даже не к Цвейха, а прямиком в коспоморт. И заодно орать SOS на всю Фузию. Но помимо этого Йонге страшно мучил один вопрос. – Где ты откопал эту чертову бандуру? Почему она работает, как орбитальник? «Потому что это и есть орбитальник». - Чего? Йонге едва не надорвал горло - изумленный вопль выпорхнул на пределе вышины звука. «Это орбитальник, - довольно повторил Рудольф. - Его явно не смогли починить и поставили в лайнер. А я - смог». Не в силах устоять, Йонге обернулся и целых несколько секунд пялился на невероятный самопал, доставшийся экипажу «Фелиции». Потом платформа явственно прошлась поперек чьего-то корпуса, и все внимание пилота вернулось к рулению. Расталкивая и давя яутов, платформа ломилась, куда показывала стрелка навигатора на сканере. Йонге прикинул, сколько им потребуется на дорогу до приютившего их дома, и аж замычал с расстройства, не слыша сам себя. – Эй! Крик Рудольфа заставил его вынырнуть из лихорадочных расчетов. Прямо перед ним на платформу с грохотом приземлился яут. А потом прыгнул еще один, тут же сорвался, но первый рывком втащил его обратно на нос. Йонге четким движением снял с бедра УКВД и направил на нежданных гостей, свободной рукой продолжая держать платформу на прежнем курсе. Мгновенно отозвавшаяся «Фелиция» смотрела сквозь его зрачки и подсказывала, куда надо стрелять, чтобы убить наверняка. Палец дернулся, снимая предохранитель. Яут раскинул руки. – Ннненааа! Нестрааайая! «Бля, это ж Цвейха!» Йонге в последний момент судорожно отдернул палец. Рудольф выдохнул так, что треск в наушнике стал почти нестерпимым. Цвейха присел, соскользнул с бортика вперед, а Дылда просто свалился ему на спину. Времени допрашивать их не было – платформа врубилась между домов, продвинулась на несколько десятков метров, обдирая архитектурные изыски, и начала замедлять ход. – Ты что, не рассчитал?! Вопль Рудольфа был полон такого искреннего негодования и почти обиды, что, невзирая на ситуацию, Йонге нервно засмеялся. Но надолго веселья не хватило: Цвейха зашевелился, сбросил своего родового брата или как там его – Йонге не смог запомнить – и попер на пилота, безумно поблескивая глазами. Йонге приготовился бросать рычаги и стрелять в упор. Цвейха пригнулся и внезапно почти нырнул под ноги Йонге. Развернувшись там же, он выпрямился, отпихнув человека, и сам взялся за рычаги. Под его когтистыми пальцами платформа живо задергалась: слегка трансформировалась, потеряв метр ширины, и быстро заскользила по проходу дальше. Здесь было куда меньше озверевших охотников, да и те при виде платформы разбегались, завывая. Йонге несколько раз оглянулся, ища запропастившуюся рамку переводчика, и, наконец, обнаружил ее у левого борта – безнадежно раздавленную сдвинувшимися частями обшивки. – Проклятье! – Чего? – почти нервно откликнулся Рудольф. – Наш переводчик сдох, остается твоя экранка и проектор. – Свою включи, я тут как приклеенный! И проектор этот тут не работает, мать его! – У меня неактивный словарь. – Donnerwetter. Загрохотав по постаменту, Рудольф вместе с лайнером перевалился через край надстройки и съехал в носовую часть. Цвейха обернулся и зарычал, то и дело торопливо пощелкивая и спотыкаясь. – Медленнее! – рявкнул Рудольф. – Он не понимает тебя. Рудольф засопел. Понимая, что от товарища толку мало, Йонге начал изображать пантомимой необходимость всем успокоиться, замедлиться и начать заново. Вроде бы ему удалось, поскольку Цвейха опять заговорил, но уже с более отчетливыми интонациями. – Он ученый, – начал Рудольф, – и против... так, непонятное слово... против этого бардака, короче говоря. Он покинул зону ярости, что бы это ни значило, и рад, что встретил нас. Целиком. Обосраться! – Это он так говорит? – уточнил Йонге. – Нет, это я! Я считаю, что обосраться можно от всего этого! Под взглядом Йонге механик на несколько мгновений замер, сжимая полусобранный лайнер, а затем медленно выдохнул и прикрыл глаза. – То-то же, – сказал Йонге и отвернулся, направляясь к Дылде. Пришлось перелезть через два сиденья, а потом он едва не упал на скорчившегося яута, когда Цвейха заставил платформу резко поднять борт и втиснуться в поворот между домами. Навигационная стрелка показывала, что он держит курс к собственному жилью. Хотя бы это успокаивало. Раскорячившись рядом с Дылдой, Йонге попытался осмотреть его, но яут почти свернулся в клубок, и даже с усилителями простому человеку было не под силу развести согнутые руки-ноги. Цвейха вновь издал рычание пополам с шипением. – Он говорит – смотри голову, – перевел Рудольф. Йонге зарылся обеими руками в тяжелые кожистые дредлоки, начал перебирать их и почти сразу наткнулся на ранение. Кровь не текла – просто часть черепа была вмята ударом. Очень мощным ударом – Йонге посмотрел на толщину кости в месте пролома и решил, что это был не меньше чем какой-нибудь боевой топор или молот. – Нет, я пас, – он сел ровнее, по-прежнему держа в руках дредлоки. – Хрен знает, как черепные травмы править. Не на ходу точно! Выслушав еще несколько фраз Цвейхи, Рудольф неразличимо забормотал себе под нос, потом выматерился и заговорил уже внятно. – Нужен нейрорелаксант. Он выдал формулу, но будь я проклят и сожран, если могу понять, что это за формула! – А справочник тебе на что? – огрызнулся Йонге. – У меня вместо него словарь, – почти ехидно парировал Рудольф. – Да какая формула, я из соплей его синтезирую, что ли? Цвейха опять зарокотал. – У него в наруче должен быть инъектор, – сообщил Рудольф. – Наш умник сообразил и упростил проблему. Говорит, нужны... о боже, эту хрень я не переведу. – Ладно, я разберусь. Платформа снова задрала борт, Йонге уперся ногами куда дотянулся, скрюченный Дылда проехался по полу и придавил отважного пилота. Ругнувшись, Йонге с трудом отпихнул от себя тяжеленное тело, подумал, мысленно плюнул и сел на яута верхом. К счастью, наруч был в открытом доступе, и Йонге не составило труда вытащить оттуда тонкий инъектор и целую пачку разноцветных капсул с непрактичными стеклянными носиками. – Цвейха! – позвал он. – Какую? Поочередно показывая капсулы ученому, он понял, какие три нужно использовать. Йонге посбивал все носики, вытянул инъектором одну за другой капсулы, хорошенько потряс и задумался, куда колоть. Цвейха хрипло рявкнул, а когда Йонге обернулся к нему – показал на предплечье. – Ага, понял. Никогда в жизни не лечил инопланетчиков какой-то херней наугад. – В крайнем случае у тебя был свидетель, – мрачно пошутил Рудольф. Йонге воткнул инъектор и нажал поршень. Яут слабо дернулся, а затем напряженная до каменности шея расслабилась, и Йонге почувствовал, как тяжелая башка поворачивается набок, вытягивая дредлоки у него из пальцев. Стиснув яута ногами, Йонге уселся как можно устойчивее, отбросил инъектор и вцепился в яута уже обеими руками, не давая ронять голову. – Товарищ Далине попирает иноземного зверя седалищем, – прокомментировал Рудольф. – Эй! А ну брысь! Яут, висевший на портике дома, мимо которого шла платформа, злобно фыркнул и действительно не рискнул прыгать на движущуюся цель. Йонге мог его понять. Для устрашения Рудольф сменил диапазон видимого спектра, излучаемого лайнером, так что в руках у него полыхало красным чудовищное с виду оружие. На сканере Йонге мигнул зеленый треугольник и тут же сдвинулся с места. – Странно, – вслух сказал пилот. – Рудольф, у меня тут, э-э... наш идентификатор. Мой. Или твой. Где-то за углом ты или я. Или... Сайнжа вылетел из-за поворота, разбрызгивая кровь. Йонге машинально отметил, что потерю руки можно ликвидировать за полчаса. Главное, сохранить утерянное. Желательно, в холоде. Так же машинально он одобрил действия Сайнжи: руку он тащил с собой. Броню яута настолько густо покрывала зеленая жижа и ошметки, что собственно Сайнжу Йонге смог опознать в нем только благодаря той самой метке. Слава бортовым системам «Фелиции» – благодаря глюкам в задаче определения членов экипажа она самовольно пометила Сайнжу для отображения на всех связанных с ней устройствах. – Мать моя женщина! – с чувством сказал Рудольф. – Я даже материться уже не могу! Scheisse! Сайнжа заскочил на платформу, круто развернулся, сорвал с бедра октаэдральный подвес и метнул в ту сторону, откуда только что примчался. Йонге пригнулся и не пожалел – грохнуло так, что платформа на мгновение задрала нос, а потом с силой ухнула обратно. Цвейха зарычал, Сайнжа ответил ничуть не слабее, и Йонге уже решил, что драки не миновать. Однако проблему решил Рудольф. Опустив между обоими все еще полыхающий ствол, он многозначительно качнул им из стороны в сторону. Цвейха резко отвернулся, возвращаясь к управлению. Сайнжа стащил маску, оскалился и сел, где стоял. Платформа быстро шла по широкой улице, оставляя за спиной вопли и поехавших крышей охотников. Йонге держал Дылду за дредлоки и с тупым упорством пытался подсчитать, во сколько обойдется общий ущерб, нанесенный столице их появлением, и покроют ли обещанные гонорары все расходы. Потом он спохватился – черта с два они отдадут свои кровные! Клыкастые скоты должны были еще и приплатить сверху. Один такой клыкастый скот раскачивался на месте, сжимая обрубок руки. Рана была чистой, так что руку наверняка не отгрызли, а отрезали – возможно, даже не специально: вооружение у яутов было такое, что не дай боже подставиться под удар хотя бы по касательной. – Дай посмотрю. Рудольф снова отзеркаливал настроения и чувства напарника. Погасив лайнер и прислонив его поближе, он потянулся к Сайнже. Тот отдернул руку, но затем медленно и неохотно вернул на место. Рудольф низко наклонился, осмотрел наложенный самопальный жгут и удовлетворенно кивнул. Потом снял с бедра нож и прижал к стволу лайнера. Металл быстро нагрелся, изменяя цвет. – Не дергайся, – сказал Рудольф. – Сейчас заварим. Сайнжа заревел, откинулся назад и выставил оставшуюся руку, угрожающе выщелкнув лезвия. – Оставь его, – сказал Йонге, дождавшись окончания гневных воплей. – Если прижжешь, потом с регенерацией проблемы будут. – А мы заново отпилим. Рудольф был практичен и безжалостен. – Слушай, ему лучше знать, как распоряжаться своими руками и их отсутствием. – А что будет, если он сдохнет, ты подумал? – поднял голос Рудольф. – Он, между прочим, навигатор! И я не гарантирую, что без него «Фелиция» тронется с места! – Никогда не слышал, чтобы корабли после потери экипажа переставали работать, – спокойно сказал Йонге. Но червячок сомнения его все-таки грыз. О навигаторах он тоже никогда не слышал, а нынче имел дело с ним напрямую. – Близраааахха! Цвейха прервал их дискуссию, явно пытаясь говорить по-человечески. – Чего? – переспросил Рудольф. Цвейха повторил уже на своем. – О, он говорит, что мы близко. Ладно, уговорили, не буду я никого жарить. Демонстративно подув на уже и без того остывшее лезвие, Рудольф повесил нож на место и снова взгромоздил на себя лайнер. Сайнжа с ворчанием согнулся, пряча руку на животе. Йонге съехал чуть ниже, устав колоться задом о броню Дылды. Платформа остановилась в незнакомом переулке, но навигатор уверенно показывал, что это и есть место назначения. Цвейха нарисовал в воздухе несколько жестов, и уже привычно для людей часть глухой стены растворилась, открывая вполне современные шлюзовые створки. Подчиняясь командам Цвейхи, шлюз развернулся, и платформа медленно вкатилась по наклонному пандусу в ангар. Только здесь Йонге наконец-то смог выдохнуть с облегчением. Поток адреналина у всех иссяк одновременно, и несколько долгих минут после окончательной парковки команда из трех яутов и двух людей сидела молча, вдыхая прохладный после уличной жары воздух. Но один яут лежал и дышал через раз. Йонге уже почуял тонкий кислый запах чужой крови. Дылда под ним ощутимо вздрогнул, и пилот медленно разжал стиснутые ноги. Мышцы ответили воплями негодования. – Так, – Йонге поднялся, все еще удерживая длинные дредлоки. – Заберите своего приятеля, у меня пальцы отвалятся сейчас. Рудольф молча пнул борт, открывая пандус, и полез вниз первым. Следом выбрался Сайнжа, а Цвейха шагнул к пациенту. Облегченно вздохнув, Йонге выпрямился, потер спину и медленно отступил. На спуске ноги пришлось переставлять осторожно, рискуя дать слабину в коленях. С платформы послышались раздраженное ворчание и грохот, а затем Цвейха появился вместе с нелегким грузом и потопал вниз, зло впиваясь длинными когтями в пластик пандуса. – А! Йонге хлопнул по лбу, дождался, когда Цвейха сойдет на пол, и полез обратно, то и дело теряя равновесие. Найдя переводчик, он сунул его за пазуху и поспешил покинуть платформу, пока с ней не случилось что-нибудь неприятное напоследок. Шестое чувство не обмануло. Стоило отойти на два шага от пандуса, как платформа тяжко заскрипела и просела, треснув вдоль правого борта. Из разлома потянулся дым. Цвейха махнул рукой, чем тут же запустил местное пожаротушение, и группа беглецов покинула ангар под плеск неимоверно воняющей жидкости, прицельно ударившей с потолка.