От звезды до звезды

Сайнжа сидел возле помеси стерилизатора и перегонного куба, засунув туда руку по самое плечо. Йонге восседал в кресле напротив и с прилежанием студента медфакультета наблюдал за процессом. Яута хотелось пожалеть. Примерно как хотелось бы пожалеть Рудольфа, останься тот без руки. Но Йонге прекрасно осознавал искусственность чувства, поддерживаемого неисправной синхронизацией, и хранил каменное молчание. Яут и сам справлялся. Аккуратно подвешенная в недрах куба рука почти варилась в питательном бульоне, и этот бульон явно содержал в себе куда больше коллагена, белков и нанитных цепочек, чем весь протобульон на молодых планетах, вместе взятых. От обрубка к обрубку уже тянулись тонкие красноватые нити. Йонге прикинул, как быстро они должны сформировать новую кость и всю остальную анатомическую составляющую обычной руки - и мелочно, недостойно представителя человечества позавидовал. Сайнжа то вздыхал, то начинал сжимать и разжимать свободную кисть, и в целом выглядел так, будто ему неимоверно скучно. Периодически он щелкал челюстями и дергал головой. Видя, как то и дело подрагивают клыки, Йонге решил, что с анестезией, в отличие от хирургии, у яутов не очень хорошо. Без переводчика, унесенного Цвейхой, разговаривать они не могли, а у Йонге накопилась масса претензий, которые он хотел видеть тщательно переведенными. То ли Сайнжа чувствовал его настрой, то ли просто мучился совестью, но на Йонге он зыркал чуть ли не каждые двадцать секунд. – Что смотришь? – мстительно сказал Йонге. – Поджилки затряслись? Сайнжа заворчал, наклоняя голову, словно пытался прислушаться и разобрать сказанное. Йонге поднялся, потер занемевшую шею – кресла на людей никто не проектировал – заложил руки за спину и направился к выходу. Ворчание стало громче, потом Сайнжа отчетливо дернулся, звякнув всей броней, но даже привстать ему не удалось. Под раздраженное ворчание Йонге покинул медотсек – в голове упорно билось, как все-таки им повезло, что Цвейха ученый – и неторопливо пошел по длинному коридору, рассматривая сложные узоры на стенах. Абстракция абстракцией, но почти через раз в ломаных линиях угадывались силуэты охотников и их добычи. Почти спотыкаясь взглядом о хищные сплетения, Йонге ускорил шаг. Выйдя в зал, он сразу наткнулся взглядом на вертикально стоящее на столе блюдо. С высшей степенью вандализма на предмете культурно-исторической ценности было нацарапано: «Третий коридор направо, дверь под синей аркой. Заходи». Почерк Рудольфа оставлял желать лучшего, зато был отлично узнаваем. Большой яутский дом по-прежнему был тих и безлюден. Еле слышно журчали системы вентиляции, пахло чем-то незнакомым. Йонге упорно мерещилось, что это оружейный полироль или, на худой конец, специальный раствор для замачивания врагов и трофеев в кунсткамерном виде. Проследовав предложенным маршрутом, Йонге толкнул дверь, и та внезапно поднялась, вместо того чтобы открыться. Настороженно оглянувшись, Йонге все-таки вступил в прохладный полумрак. И обрадовался – внутри и впрямь было прохладно. – Заходи-заходи, не жмись! – поприветствовал знакомый голос. – Чуешь, как тут холодно? – Ты нашел их систему кондиционирования? – Ага, – довольно сказал все еще невидимый Рудольф. – Выкрутил на самый максимум. – А управление светом ты не нашел? – Зачем? Все равно дрыхнуть собирался, только тебя ждал. – Серьезно? – Должен же кто-то прикрывать мне спину, пока я набираюсь сил. Подавившись смешком, Йонге обогнул то, что выглядело как взорванная и тут же зафиксированная в таком состоянии колонна. Рудольф нашелся на просторной даже по яутским меркам кровати. Горы подушек и тяжелых кусков ткани просто кричали о любви хозяина к роскоши. Сам Рудольф даже терялся на общем фоне. Йонге подошел ближе, стащил ботинки, скинул бронежилет и рубашку, и хотел уже рухнуть с размаху, но вовремя спохватился и переместился в горизонтальное положение более аккуратно. Казалось, собственные мышцы работают как не совсем исправные механизмы. – Цвейха сказал, нужно отсидеться хотя бы день, – Рудольф зевнул. – Народные волнения, праведный гнев высоких персон и прочие мелкие неприятности. Не знаю, как ты, а я буду отсыпаться. – Главное, чтоб за нами не пришли императорские службисты. Стрелял-то по дворцу ты, но казнят обоих. – Не казнят, – Рудольф завозился, переворачиваясь набок. – Цвейха говорит, это входит в какую-то их долбаную концепцию. – Цвейха, Цвейха... Да ты никак запал на него, а? – Йонге попытался дотянуться и треснуть Рудольфа локтем в бок, но кровать оказалась слишком большой. – Один яут, один поломанный модуль, и все покатилось по кривой дорожке извращений? – Зато я не сидел возле Сайнжи два с половиной часа. По таймеру. Йонге не нашелся, что ответить, да Рудольф, похоже, и не ждал этого. Йонге услышал, как выравнивается и замедляется дыхание напарника, а следом и синхронизация потихоньку сошла на нет. Йонге пару минут лежал, глядя в высокий потолок и пытаясь разобрать, что там изображено, а потом глаза закрылись сами собой. *** Подушка сделалась неудобной. Йонге показалось, что он по ошибке прихватил кожаную версию вместо обычной тканевой, да еще и с подогревом. Потыкав в нее кулаком, он убедился, что подушка жесткая, и пришлось проснуться окончательно. Подушка заворочалась и хлопнула его по спине. – Ах ты зараза, – вполголоса пробормотал Йонге. Он уже нащупал изгибы, несвойственные постельным предметам, и наткнулся на целый ворох дредлоков. Даже в полумраке Йонге сразу определил, что компанию им составляет Сайнжа, ухитрившийся пробраться в комнату и при этом никого не разбудить. Вывернув голову, Йонге воочию убедился, что яут пихнул ему под голову руку. Качественно прирощенную, теплую руку. Ему показалось, что оттенок кожи ниже бывшего среза светлее, но в темноте он мог и ошибаться. Чудеса восстановительной техники были поистине выдающимися. Йонге развернулся на спину, отдавливая круглое твердое плечо, и съехал пониже, чтобы не соприкасаться со слишком горячим яутом. Сайнжа пощелкал клыками, рука снова зашевелилась, и, не просыпаясь, Сайнжа опять потянул Йонге к себе. Сообразив, что тот пытается согреться, Йонге уперся, сел, дотянулся до скомканной ткани и накинул ее на яута. Ткань была толстой, вроде даже с одной стороны нащупывался короткий густой мех. Заодно Йонге проявил капитанскую бдительность и убедился, что Рудольф дрыхнет как младенец. Большая площадь позволяла развернуться, поэтому Рудольф устроился почти перпендикулярно Сайнже и сложил на него обе ноги. Усмехнувшись, Йонге поправил слегка съехавший респиратор и тоже опустился на место. Придавив плечо яута подушкой, он откинулся на возвышение. Таймер, снова поставленный на обратный отсчет, показывал, что прошло всего шесть часов. За целый день сонных часов уже накопилось на парочку недель экстремальной разведки, когда даже пожрать некогда, что уже говорить про сон. Однако на Найхави у всего экипажа было железное медицинское обоснование, и пилот с чистой совестью вновь погрузился в сон. *** – Йхо-о... – Отстань, – пробормотал Йонге. Глаза слиплись и категорически не открывались. На всякий случай Йонге положил руку себе на грудь и упреждающе сжал кулак. Даже в полудреме легко угадывалось, кто может так страшно сипеть, почти рычать, при этом пытаясь звучать как можно тише. Сайнжа замолчал, но вместо этого по животу Йонге двинулся коготь, заставляя ежиться от щекотки и волей-неволей просыпаться окончательно. Йонге неохотно расклеил затекшие веки, поморгал и даже потер глаза кулаком. Сайнжа маячил в темноте гладко обтесанной глыбой. Коготь убрался, на грудь Йонге легла широкая горячая ладонь и так же медленно двинулась вниз. Предсказуемо добравшись до паха, Сайнжа зацепил когтями пояс штанов и потянул. Йонге закрыл лицо локтем. Вторичный адреналиновый выброс угомонился, вытек капля за каплей сна, и во вкрадчивой темноте чужой спальни реагировал Йонге так остро, что на мгновение самому сделалось стыдно. Сайнжа сопел настолько громко, что должен был неминуемо разбудить Рудольфа. Йонге убрал локоть и прижал палец к респиратору. Сайнжа неуверенно склонил голову. Йонге уже обеими руками изобразил затухающую волну, яут кивнул, и сопение почти исчезло. Но рука никуда не делась, и Сайнжа упорно продолжил ковырять когтем магнитную застежку. Йонге приподнялся на локте и оттолкнул его. Помедлив, все-таки нажал на язычок, и застежка тихонько щелкнула. Сайнжа тоже щелкнул клыками и вновь засопел, но спохватился, едва Йонге продемонстрировал ему сжатый кулак. Убедившись, что Сайнжа все понял, Йонге откинулся на подушку и демонстративно заложил обе руки за голову, не собираясь помогать. Гравитационный пресс делал очень затратным активное участие в процессе, поэтому Йонге с чистой совестью отдал все на откуп Сайнже. Он даже не был уверен, что в таком состоянии возможна полноценная эрекция, однако не прочь был убедиться во всем экспериментальным путем. Яут почти не шевелил второй рукой, но Йонге даже не думал ему сочувствовать. В списке его твердых убеждений появилось еще одно, совсем свежее: кто к пилоту пристает, тот и старается. Сайнжа наклонился, раскрыл челюсти и коснулся внешними клыками его живота. Йонге глубоко вздохнул. Легкие прикосновения делали свое дело даже быстрее, чем биохимия. Сайнжа стащил с него штаны до колен и сам начал сдвигаться ниже, пока Йонге не почувствовал знакомое прикосновение к члену. Сайнжа сглотнул, забирая его целиком – и тут Йонге прошибло до глубины души. Стояк возник так резко, что даже в ушах тонко зазвенело. Сайнжа разжал челюсти, просунул ладонь под задницу партнера и дернул вверх. Йонге схватился за простыни, а яут уже пропихивал под него ворох ткани и, судя по ощущениям, пару подушек. В такой позе колени сгибались сами собой, мешали только штанины, запутавшиеся на щиколотках. Йонге брыкнулся, беззвучно ругнулся, но Сайнжа быстро стащил с него лишнюю одежду. Он склонился над Йонге, упираясь одной рукой рядом с его головой, а второй – она точно была светлее – осторожно провел по лицу. Пальцы подергивались, и Йонге на всякий случай зажмурился. Затем предупредительно уперся в грудь яута – при полуторной гравитации он не выдержал бы веса, вздумай Сайнжа опуститься на него целиком. Сайнжа вместо этого опустился на локоть, поерзал и оперся уже на оба локтя. По животу Йонге влажно шлепнуло и быстро заелозило. В который раз машинально поразившись гибкости и подвижности яутского члена, Йонге пошевелил ногами, развел колени, подтянул ноги ближе к груди и с первого же раза сумел поставить пятки прямиком на выступающие кости таза. Для яута у Сайнжи было вполне атлетическое телосложение, но по человеческим меркам все было широким – плечи, грудная клетка, бедра. И все еще костлявым. Переставляя ступни поудобнее, Йонге машинально прикинул, чем кормить такую тушу. Член заизвивался еще сильнее, ткнулся в пупок, вызвав у Йонге сдавленный смешок, а потом соскользнул в нужном направлении. Оба члена соприкоснулись на мгновение, и Йонге приподнял плечо, легко вздрагивая от приятного мимолетного ощущения. Почти вибрирующая головка уперлась в анус, явственно брызнула пара капель, и привычное уже легкое онемение позволило Йонге полностью расслабиться. Мысль, что раньше яут делал «анестезию» языком быстро испарилась. Член заскользил внутрь, по пути слегка твердея и утолщаясь. – Ну ты и быстрый, – пробормотал Йонге. Сравнивать было не с кем, но в голове успела осесть твердая уверенность, что поначалу яут обязательно будет затейливо крутить хреном, однако на члене уже вовсю отчетливо набухали те самые удивительные гребешки и поперечные ребра, которые доставляли столько удовольствия при движении туда-сюда. Сайнжа беззвучно открыл пасть, капая на Йонге слюной и обдавая запахом растворителя. Йонге снова зажмурился, радуясь, что от лишней жижи на лице его спасает респиратор. Потом вцепился в дредлоки и подтянулся. Шея, грудь, щеки – повсюду разливалось покалывающее тепло, а в животе от удовольствия словно каменело. Член яута почти полностью затвердел, сохраняя гибкость ровно настолько, чтобы не причинять вреда. Упругий широкий конец равномерно и безжалостно толкался в простату, прежде чем проскользнуть еще глубже. Следом проскальзывал первый изгиб и даже, казалось, какой-то второй. Снова и снова по одному тому же месту. Йонге стискивал зубы, чтобы не стонать и не будить Рудольфа. Мутно толкалось удивление, как напарник до сих пор не проснулся, но удовольствие от торопливого секса мешало задаваться серьезными вопросами. Сайнжа задвигался быстрее, наклоняясь и прижимая член партнера к животу. Чертову синхронизацию будто закоротило, Йонге беззвучно застонал и всего через несколько секунд со всхлипом кончил, почти выдирая дредлоки партнера. Правая нога безвольно соскользнула на прохладные простыни. Йонге повернул голову, судорожно вдыхая через респиратор воздух, пропитанный чужим запахом. Клыки скользнули по лбу и скуле, Сайнжа захрипел, но двигаться не перестал. И снова неестественно быстрое восстановление пронзило Йонге с ног до головы. Он не успел отойти от короткого оргазма, как ему на пятки уже наступал следующий. Рано или поздно это должно было плохо кончиться. Но пока кончалось хорошо, горячо и помногу… – У-ух! Йонге заходил на третий круг, а Сайнжа все еще продолжал разгоняться. Сквозь тянущее удовольствие Йонге уже смирился с тем, что его заебут до смерти, но почти сразу же яут встряхнулся всем телом и напрягся. Секундой позже резко подался назад. Член сделался неимоверно жестким, резко увеличился в размерах, и спасло Йонге только то, что Сайнжа успел выдернуть свою дубинку, прежде чем ушибить чужие кишки. Головка почти выскочила из влажного ануса с отчетливым звуком, и этот звук вкупе с острыми ощущениями подбросил Йонге до третьего оргазма. Не такого яркого, как предыдущие, но мучительно затяжного. Сайнжа уже не трогал его, а Йонге все продолжал стонать вполголоса и тереться собственным членом о живот яута, размазывая быстро остывающую сперму. Наконец соскользнула и вторая нога, пятки проехались по простыням, и он прекратил елозить. Сайнжа тихо-тихо заворчал, и Йонге нашел в себе силы, чтобы опять показать ему кулак, мимоходом удивляясь, почему партнер не завис, как во все предыдущие разы. Рудольф так и не проснулся, чему Йонге был откровенно рад – не хотелось комментариев от напарника. Пусть они трижды по десять раз ближе друг другу, чем любые пары, пусть они уже были вместе с яутом одновременно, но… Сайнжа подался назад и сел на пятки. Потянул к себе простыню, одним махом вытер живот Йонге, а затем тщательно обтер свой и швырнул простыню на пол. Йонге глупо улыбнулся под респиратором, чувствуя, как все же попавшая в него яутская сперма медленно вытекает из расслабленного ануса. Неотступно преследовала мысль, как Цвейха возмутится, когда придет в гостевую… И тут же возникла еще более уверенная - сам не придет, пришлет слуг, а им плевать. Сайнжа мягким движением поднялся во весь рост, примерился было спрыгнуть с кровати, но в последний момент передумал и осторожно спустился на пол. Йонге проводил взглядом массивную широкоплечую фигуру, оценил гриву дредлоков и почувствовал совершенно неуместное чувство влюбленности. Не той, что случается на втором курсе, а той, которая происходит, когда впервые видишь своего кумира. Так что сердце колотится в горле, и в голове пляшут даже не мысли, а их обрывки. Йонге медленно выдохнул, сжимая кулаки, полюбовался напоследок на силуэт яута на фоне открывшегося дверного проема и закрыл глаза одновременно с тем, как опустилась створка. Тягостная лень владела каждой клеточкой тела, но сон упорно не шел. Взбудораженная нервная система почти пела, будто сквозь первого пилота пропустили не одну ниточку синхрона, а сразу десять тысяч – и за каждую настойчиво дергали. Рудольф дышал тихо и размеренно, и Йонге начало одолевать любопытство. Не мог же напарник искусно притворяться. А в искренний крепкий сон Йонге верил все меньше. Стянувшая их воедино синхронизация должна была отдаться еще когда Сайнжа только-только полез к первому пилоту в штаны. На секунду Йонге задумался, стоит ли чуть позже начистить яутскую рожу за молниеносный похотливый налет, но затем беспокойство пересилило. Йонге перекатился поближе и заглянул Рудольфу в лицо, наполовину закрытое респиратором. Ничего. Он прислушался к себе и с медленно холодеющими ладонями понял, что упустил самое важное. Синхронная связь погасла полностью. Как будто перед ним лежал труп. – Руди! А ну проснись! Йонге потряс его за плечо. Голова безжизненно качнулась, повернулась набок, и Йонге увидел сползшие лямки, а заодно и широкую щель между краем респиратора и щекой. – Твою мать! Йонге вскочил. Метнулся к краю кровати, спрыгнул на пол и взвыл – под босой ступней хрустнуло, тут же впиваясь осколками. Запрыгав на одной ноге, Йонге машинально мазнул пальцами по лбу, опуская сканер, и не обнаружил его. – Нет! Ну нет же, мать твою! На полутора ногах домчавшись до двери, Йонге заколотил по всем подходящим для сенсорных датчиков поверхностям. С десятого раза он попал куда нужно, дверь открылась, и в пролившемся свете Йонге увидел то, чего и опасался – он раздавил собственный сканер. Выдернув осколок, Йонге еще раз подпрыгнул, встал на всю ступню, убедился, что кроме режущей боли, не ощущает уколов засевшего пластика, и, как был, рванул по коридору. Едва не сбившись в подсчете дверей, он все-таки затормозил у нужной и только-только собирался вновь отбить себе ладони, как дверь открылась. Йонге рванулся вперед и немедленно налетел на яута. Еле успел повернуться, чтобы не расшибить нос. – Ар-рхйоон? – Где ваша лаборатория? – заорал Йонге. Цвейха взял его за голову одной рукой и заставил отклониться назад. Вторую, до сих пор высоко поднятую, он опустил и торжественно протянул Йонге переводчик. После ремонта выглядел он очень по-яутски. Теперь им можно было наносить тяжкие телесные повреждения или совершать массовые убийства. Внушительная оправа из рыжего металла, острые углы, громоздкие, пусть и удобные ручки… Йонге выхватил переводчик, мотнул головой, высвобождаясь, отступил на шаг и поднял прибор обеими руками как щит. – Лаборатория! – повторил он. – Мне нужно производство детокса! «Что случилось?» – Мой напарник отравился! Надышался вашим гребаным воздухом, и у меня не хватит детокса, чтобы ему помочь – нужно промышленное производство! «Прекращай кричать. Тебе нужна помощь?» – Я же сказал… «Твоя нога. Вы хрупкие». – Что? Йонге глянул вниз. Вокруг ступни расползалась крохотная лужица, а у него за спиной так и протянулась цепочка кровавых отметин. – Потом! Ты слышал, что я сказал про лабораторию? «Отравление воздухом? У тебя есть первопричинники нужного средства?» – Чего-чего? «Малые дозы, из которых можно сделать большие». – Ах, образцы… да, есть, – он машинально хлопнул себя по бедру, обнаружил, что стоит нагишом, и хлопнул уже по лбу. – Все осталось, иди за мной, я… «Стой. Вторая от этой дверь, два раза правый поворот, прямо до конца. Лабораторный кабинет. Я редко провожу химические следствия, необходимо стартование заново». – Что включать? «При входе слева три рычага. Сначала дальний, потом средний, потом первый». – Штаны мои принеси! – крикнул Йонге вслед удаляющемуся яуту, но тот даже не обернулся. Йонге вспомнил, что бросился на поиски помощи, даже не поправив респиратор на напарнике, и застонал. Выбитые межрасовым перепихом мозги совсем не работали. Прихрамывая, он поспешил по указанному яутом маршруту, благодаря всех богов, что Цвейха успел починить передатчик, а также проклиная Сайнжу за ебливость, себя – за невнимательность и всё на свете – за стечение обстоятельств. Он как раз успел запустить лабораторию и сесть под первой попавшейся лампой, чтобы поковыряться в ступне, когда дверь открылась. Обернувшись, Йонге увидел, что Цвейха принес не только Рудольфа, но и одежду обоих. В ярком освещении лаборатории Рудольф выглядел чудовищно бледным, однако широкая грудь равномерно поднималась и опускалась. Йонге подавил бесполезное желание вскочить и засуетиться, дождался, когда Цвейха уложил Рудольфа на хирургический стол, и только после этого подошел к ним, вновь капая кровью из только-только подсохшей раны. Переводчик он бережно нес с собой. «Где твои первоисточники?» Йонге порылся в куче одежды, почти вывернул наизнанку бронепластины и безошибочно вытащил нужную капсулу, отцепив от нее тончайшую полимерную трубку. – Вот. Этого нужно много, раз в двадцать больше. Десять грамм детокса на один килограмм веса… Он весит девяносто пять. «Очень странное лекарство». – Он широкого профиля, поэтому такая доза. Дорогой. Давай запускай свои автоклавы, не стой! Цвейха неодобрительно пошевелил челюстями, однако взял капсулу, которую Йонге настойчиво пихал ему в руки, и удалился к стойке с многочисленными приборами. Йонге снова вознес хвалу богам за научное образование Цвейхи и еще два раза проклял Сайнжу с его тщеславием. Цвейха обернулся, ткнул в белый ящик с красным кругом и снова занялся химическим анализом. Дохромав до ящика, Йонге обнаружил там запас перевязочных материалов и пару пузырьков. Без сканера он не мог определить их содержимое, но наудачу рискнул понюхать. Резкая спиртовая вонь явственно продемонстрировала, как использовать эти запасы. Вновь усевшись, Йонге принялся за самолечение. Цвейха привлек его внимание рычанием, но на этот раз тыкал уже в неизвестный прибор. – Что это? «Просветитель тканей. Какой содержание материалов твоего ранения?» – Э… ты про осколки? Пластик. «Зеленый рычаг на позицию два и просматривание в экране». Яутский рентген помог убедиться в отсутствии частиц сканера, и Йонге уже с немалым облегчением полил себя спиртовым раствором и накрепко забинтовал ногу. Хотел напялить штаны, но в лаборатории было так жарко, что он махнул рукой. Цвейху больше занимали приборы, нежели мелькание человеческой задницы. Не зная, чем занять себя дальше, и не в силах смотреть на Рудольфа, Йонге подошел ближе к яуту и поставил переводчик на стол. Цвейха даже озаботился сделать для него раскладную опору. – Что стало с твоим другом? – спросил Йонге. – Тот, который… хорошо разбирается в еде. «Он отправился на вечную охоту». Йонге помолчал. Он должен был выразить сочувствие, но не мог. Все-таки яуты оставались для него чужими и уж точно не могли сравняться с Рудольфом. – Жалеешь? «Нет». – Почему? Вы не были друзьями? «Больше, чем друзья. Близкие ветви. Мы не сожалеем. Каждый сам выбирает дорогу. Почему сожалеть?» – Потому что это твой друг, и ты больше с ним не увидишься, – с тоской сказал Йонге. «Вы, умансоо, странные. Сожаление не исправляет и не очищает». – Да, мы странные, – Йонге подхватил передатчик. – Вам никогда не стать такими, как мы. Яут заговорил, но Йонге демонстративно опустил переводчик, чтобы не видеть трансляцию, и пошел обратно к Рудольфу. Чертовы бездушные яуты. Отчаянно хотелось, стесывая кулаки, набить всем им морды до кровавых соплей. А особенно Сайнже. Йонге успел в красках представить, как бьет по клыкастой роже, а минуту спустя дверь вновь распахнулась и впустила владельца той самой рожи. Не иначе как яуты обладали чутьем на свое упоминание в чужих мыслях, примерно как телепаты. Сайнжа держал в здоровой руке огромную кружку, а в больной – легкий стакан с заботливо перевешенным через край питьевым шлангом. Раскрыв челюсти, яут зашипел. Йонге глянул на переводчик. «Почему вы ушли?» Стиснув транслятор, Йонге стремительно двинулся навстречу, не обращая внимания на боль в ступне. Сайнжа даже не подумал отступить, и Йонге пришлось со всего размаху толкнуть его в грудь выставленным локтем. Яут качнулся и все-таки сделал широкий шаг назад. Йонге сделал за ним два шага в коридор, и дверь закрылась. «Мне непонятно происходящее» Йонге не выдержал и замахнулся на яута переводчиком. Сайнжа скрестил руки на груди, не проливая содержимое сосудов, и посмотрев на человека сверху вниз. Йонге потряс головой и попробовал мыслить рационально. Вновь взяв переводчик как щит, он прочувствованно заорал: – Это не та церемония, о которой ты говорил! Сайнжа, вы гребаные уроды! Все вы, чертовы яуты! Какого хрена ты притащил нас на бойню?! Из-за тебя мы сидим здесь! Из-за тебя Рудольф может умереть! Сука зубастая! Сайнжа вздрогнул и аккуратно поставил стакан и кружку на барельефный выступ. В барельефе снова кто-то кого-то убивал, и Йонге со свистом втянул воздух, чувствуя, как вновь накатывает злость на воинственных кретинов. «Я не знал. Со мной не согласовывали традиции восходящей древности. Императорское переосмысление!» – Тихо! – Йонге поднял руку. – Я не понимаю, когда ты на своем лопочешь! Современный язык, слышишь? Говори по-современному! «Я не знал, что императорским домом будет изменена традиция. Это иктальса… ярость… это химическая, нет биологическая… иктальса даут’на…» – Стоп! Еще раз и медленно. «Запах. Сводит с ума, боевая ярость». – Ублюдки, – с чувством сказал Йонге. – Надо было мочить всех нахер и вашу главную бабу тоже. Сайнжа передернулся, услышав грубое обозначение Императрицы, но не возразил. Раскрытые челюсти нервно подрагивали. – Короче, слушай сюда, жаба. Если Рудольф умрет – взамен я тебя замочу. «Ты угрожаешь мне, умансоо?» – Я предупреждаю. Я убью тебя голыми руками, отпилю твою башку и повешу ее в кают-компании на «Фелиции». «Бросать вызов глупо, мы неравные положения и…» – Заткнись! Вместе с воплем Йонге окончательно растерял остатки хладнокровия. Он вскинул руку, и между пальцев заплясали искры, обжигая кожу. Он с трудом сдерживался, потому что по металлической рамке переводчика тоже посыпалось электричество, а терять транслятор окончательно ему не хотелось. Сайнжа тоже поднял руку, но уже отгораживаясь. «Ты слишком волноваться». – Да, я волнуюсь, – процедил Йонге сквозь зубы. – Я очень волнуюсь. Ты видел, что происходит, когда я очень сильно волнуюсь, да? На тебя моих сил точно хватит. Сайнжа схватил его за запястье. Йонге почувствовал, как волоски на шее начинают медленно вставать дыбом, а в позвоночнике скапливается знакомое напряжение. – Отпусти, – сказал он все так же сквозь зубы. – Пять секунд. Четыре. Три. Сайнжа разжал хватку, но Йонге даже не подумал утихомирить электрическое бешенство, уже отзывавшееся не только в пальцах, но и до самого локтя. – Молись, чтобы Рудольф выжил. Всех своих долбаных богов умоляй. «Я не могу. У нас нет таких молитв. Но мне очень жаль». – Жаль? – Йонге чуть не подавился и уже зашипел. – Где врать научился? Твой ученый дружок сказал, что вы не умеете сожалеть! «Так было. Но стало иначе, – возразил Сайнжа. Он приложил обе руки к груди. – Я чувствую сожаление… и боль». – Боль? – снова повторил за ним Йонге. – Чью? Лично он ощущал, как начинает першить в горле. Йонге Далине не плакал никогда, если не считать сопливого детства, в котором у любого мальчишки бывают такие моменты, когда хоть умри, а сдержать рыданий не можешь. Сейчас Йонге понимал, что готов заплакать от отчаяния и бессилия. «Твою. Мою. Общую». Йонге беззвучно открыл рот, но горло окончательно сжалось, и ему пришлось заморгать, чтобы яут перестал расплываться перед глазами. Конечно, от напряжения, просто глаза устали всматриваться сквозь ненормальное освещение… Сайнжа протянул руку и быстрым движением провел по его глазам согнутым пальцем. Йонге инстинктивно зажмурился, когда жесткая шкура прошлась по векам, стирая выступившую соленую воду. Сайнжа что-то сказал, но Йонге не видел переводчик и слишком медленно реагировал. Яут стиснул его поверх рук и слегка приподнял с пола. Йонге чувствовал, как нервически дергаются пальцы на восстановленной руке, и когти скребут по лопаткам. Сайнжа наклонил голову, дредлоки рассыпались ворохом, закрывая и человека, и яута. – Шею свернешь, кретин, – прорычал пилот, отчаянно пытаясь спасти транслятор от поломки, а свои ребра – от трещин. Электрическая судорога медленно угасала. Йонге судорожно дышал в плечо яута и считал – сто, двести, триста. Секунда за секундой капали, сливаясь в бесконечное отчаянное ожидание. Сайнжа заворчал и качнулся из стороны в сторону, поставил Йонге на пол и отстранился, продолжая держать человека за плечи. Йонге поднял транслятор, словно выставил между ними стену из металла и силовых полей. «Я ожидаю, что будет исправление…» Йонге рывком высвободился, попятился и прислонился к двери. Он не знал, что ему делать сейчас и что будет потом. Он не мог думать ни о чем вообще, кроме того, что Рудольфу нужен почти литр детокса, и если Цвейха не сможет его сделать или сделает неправильно… Над головой запищало. Йонге почти отпрыгнул. Сайнжа подхватил стакан и щелкнул пальцами. Дверь открылась. Йонге развернулся и сделал шаг в лабораторию. Возле стола возвышался смутной громадой Цвейха, скрестив руки на груди. – Эй! – Рудольф сидел там же, свесив ноги, и откровенно потягивался. – Блин, кто украл мою кровать? Йонге, это твои шуточки? Сайнжа наклонился через плечо Йонге, схватил его за руку и всунул в скрюченные пальцы стакан. – Так, а почему вы голые? – изумился Рудольф, перестав крутить плечами. – Я что, опять пропустил оргию? Чувствуя непоколебимую поддержку в лице яута за своей спиной, Йонге прислонился к нему и нервно засмеялся. *** На почве нервных потрясений у отважного первого пилота случилось расстройство желудка. Йонге оставил Рудольфа разбираться с историей о коллективном сумасшествии, а сам засел в санитарной комнате, посылая страшные проклятья в адрес яутских инженеров, занимавшихся разработкой унитазов. Казалось, по их задумке отважный воин не должен задерживаться в стыдном месте более чем на пятнадцать секунд, поэтому сиденье проектировалось как можно более неудобным. Йонге мрачно рассматривал собственные ноги, болтающиеся в воздухе, и вспоминал рассуждения Стилина. Тот многословно доказывал всем желающим, что в такой важной вещи, как дефекация, недопустима небрежность, и приводил в пример всеобщее заблуждение в виде удобных высоких сидушек, на которых при этом совершенно не работают мышцы малого таза. Согласно теории Стилина необходимо было восседать на корточках, продуманно включая в работу все мышцы. Сейчас Йонге даже готов был разделить эти странные взгляды, но нога не позволяла вскарабкаться на пьедестал, и он продолжал страдать на угловатом и слегка наклонном сиденье. Убедившись, что организм наконец-то пришел в себя и больше не пытается вывернуться наизнанку, Йонге сполз на пол и прошествовал в уже хорошо знакомое помещение для принятия ванн. Правда, на этот раз никто не позаботился о его одежде, и пришлось натягивать все как есть. Пригладив волосы и тщательно одернув рубашку, Йонге выпрямил спину и почти чеканным шагом вышел в коридор. Пафос несколько портила вынужденная босоногость: замотанная ступня была по настоянию Рудольфа еще и укреплена фиксирующим бинтом, поэтому в ботинок не вмещалась. Добравшись до общей залы, Йонге с облегчением устроился в одном из кресел, присоединившись к светскому рауту. Транслятор занимал почетное место на столе – между клыкастым черепом и еще чем-то круглым. В обстановке, рассчитанной на свою расу, яуты выглядели монументально, и на всякий случай хотелось говорить, почтительно понизив голос. – А вот и капитан! – трагически воскликнул Рудольф, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди. – Йонге, ты в курсе, что нас пытаются надуть? – Почему-то я не удивлен, – вздохнул пилот. Креслу явно не хватало мягкости. – Сайнжа готов выплатить нам вознаграждение, но только когда его выплатят ему. А для этого надо явиться к их бешеной бабе! «Великой Матери!» – хором рявкнули яуты. Эхо откликнулось под высоким потолком, и Йонге с подозрением бросил туда взгляд – показалось, в тенях что-то шевелится. – Мы не договаривались, что за нашими деньгами придется бегать, рискуя головой, – строго сказал он. «Я имел только честные намерения. В моих планах была передача груза и получение награды с передачей вашим двум необходимой доли. Но…» – Но? – повторил Йонге. «Но императорское изменение условий игры испортило мое планирование. Я должен встречаться лично, чтобы подтвердить свою доблесть. Я хотел бы взять вас…» – Ни за что. Теперь хором высказались напарники. «Но я размышляю, что Великой Матери не будут приятны особы, портившие Белый Клык». – Это он про дворец, – догадливо сказал Йонге. – Отвратный был дворец, – хладнокровно откликнулся Рудольф. – Я существенно улучшил его дизайн, факт. Цвейха громко раскашлялся и заклекотал. Сайнжа негодующе побарабанил по ручке кресла, пережидая припадок веселья у хозяина. Йонге покосился на Рудольфа, и обнаружил, что напарник самодовольно улыбается. Сайнжа, явственно не выдержав, показал механику кулак. Рудольф тут же ответил сходным жестом, только добавил оттопыренный средний палец. «Прошу меня извинять, - наконец сказал Цвейха. – Отважные маленькие умансоо. Забавно» Йонге все-таки подтянул здоровую ногу, поставил ее на сиденье и обхватил обеими руками. Так было куда удобнее. Сайнжа перестал тискать подлокотник и наклонился вперед. «Я буду представляться лично. Умалять ваши заслуги и возвышать свои». – О, мы как-нибудь переживем отсутствие наших памятников на вашей главной площади, – отмахнулся Йонге. – Но имей в виду. Ты делал для нас дипломатический запрос. Мы делали в нем отметки по грузовой декларации. Если нам не заплатят, любой юрист в Фузии истолкует это как нарушение договора. «Мелочность и торговля!» – фыркнул Сайнжа. – Богатство и расчетливость, – поправил Йонге. – Вот за это я тебя люблю, – восхищенно сказал Рудольф. – Сказал, как припечатал. «Я направляюсь после завтрашнего восхода. Ожидайте одни сутки. Вам лучше оставаться в доме Цвейгех». «Будьте гостями», - щедро согласился сам Цвейха. – Идет, – быстро сказал Рудольф. – Кормят тут неплохо, удобства есть… Правда, Йонге? – Да уж. Только не засыпай, бога ради, сняв респиратор. *** Заявленные сутки превратились в двое. К счастью, Сайнжа добросовестно отчитывался едва ли не каждые восемь часов. Йонге решил, что это следствие шока от осознания, что ему не плевать на состояние людей. Оставалось только дождаться, когда на видеофон Цвейхи начнут падать иллюстрированные сообщения типа «не забудьте поесть» и «пора чистить зубы». Яут мотался по императорскому дворцу, собирая почести. Цвейха назвал это минутой славы, и при всей снисходительности тона – насколько можно было разобрать яутский шипящий говор – явно позавидовал. На исходе второго дня радушный хозяин и сам удалился по каким-то своим яутским делам, недвусмысленно приказав лишних кнопок в его доме не нажимать. – На конференцию какую-нибудь полетел, – завистливо сказал Рудольф, глядя сквозь огромное панорамное окно на взмывший глайдер. – Будет рассказывать о ксенопсихологии в условиях этого… короче, в условиях. – Ограниченного социума, – подсказал Йонге и в сотый раз принялся перебинтовывать ногу. Ходить босиком ему категорически не нравилось, а в ботинок он по-прежнему не влезал. – Да выкинь ты эти бинты уже, без них обойдешься. – Ты сам настаивал, – нахмурился Йонге. – Переволновался. Снимай, не дрейфь. Йонге облегченно вздохнул и начал разматывать полосу жесткой микрофибры. Лично он не видел надобности в повязке, но когда Рудольф чего-то требовал с угрюмой серьезностью, лучше было послушаться – интуиция у него работала прекрасно. Если механик говорил, что надо заклеить рот скотчем и лечь под стол, то следом случалась авария с пробоем кислородных танков и фейерверком с потолка. В вопросе таких важных вещей, как функциональность собственных ног, Йонге тоже был склонен ему доверять - и с удвоенной радостью избавлялся от надоевшей повязки. Краем глаза он посматривал на напарника – тот сидел на кресле, скрестив ноги и сняв респиратор, и быстро водил одноразовым лезвием по надутым щекам. Сверхлегкий пластик соскабливал щетину, и Йонге вдруг страшно захотелось подойти ближе и потрогать гладкую кожу пальцем. Почесав собственную скулу под респиратором, Йонге решил, что мужественная щетина пока достаточно мужественна, чтобы не превращать его в бородача. К тому же он пользовался заботливо прихваченным роликом, смягчавшим кожу и защищавшим от постоянного контакта с резиной. Иначе не миновать бы раздражения. Покончив с бинтом, он осторожно натянул ботинок, зашнуровал и встал с места. Основная тонкая повязка отлично сидела, а нога уже почти не болела, только слегка тянуло место самого глубокого пореза. Йонге оправил рубашку – не придавливаемая бронежилетом, она все время норовила выбиться из-за ремня – и пошел на традиционную проверку в спальню, где отлеживался Дылда. Все-таки яуты оказались не настолько непробиваемыми, как можно было о них подумать. Или же стоило записать Сайнжу в особо противоударные анабиозные войска. Посмеиваясь, Йонге сверился с записями в памяти транслятора, которые частично нарисовал, а частично надиктовал Цвейха. Все показатели были в норме, главный монитор, где светилась единственная полоса с показателями умственной активности, тоже отражал стабильное улучшение. В комнате пахло чем-то неуловимо медицинским, да так, что щекотало ноздри, и хотелось чихнуть. Дылда медленно, но уверенно выкарабкивался из комы. Особо резких изменений за два дня не произошло, и Йонге опять посмотрел на починенную голову яута: Цвейха срезал часть дредлоков, и в густой гриве теперь ярко светилась проплешина, вдобавок залепленная чем-то вроде строительного пластика. Йонге уже развернулся, собираясь уходить, но тут от мониторной стойки басовито крякнуло. Он повернулся и увидел, как резко рванулась вверх линия нейроактивности. Дылда дернул ногой и заворочался. – Опа, ты только спокойно, спокойно, – забормотал Йонге, торопливо кидаясь к яуту. Он плохо представлял, как выглядят только что вышедшие из глубокого беспамятства охотники, а на ум лезли только истории о буйных психопатах. Не зная, за что хвататься, Йонге положил руку на все еще закрытые глаза и слегка надавил, унимая беспокойные движения. Дылда фыркнул и прекратил елозить ногами. Линия на мониторе так и застыла в пиковом положении. То ли яут стабилизировался, то ли у него стремительно закипали мозги. Йонге почувствовал движение жестких щетинок под ладонью и очень осторожно приподнял руку. Дылда мигнул. Сонная муть утекла из желто-оранжевых глаз, расширенные черные зрачки медленно сжались в точки. – Доброе утро, – сказал Йонге первое, что пришло в голову. Переводчик остался в главном зале, поэтому рассчитывать на полноценное общение было довольно сложно. Йонге медленно показал яуту обе руки, развернув их ладонями вперед. Дылда вяло поднял руку, толкнул его ладонью в ладонь и тут же уронил кисть обратно. Йонге почесал в затылке, попробовал общаться жестами, понял, что это бессмысленно, и почти бегом поспешил в главный зал. Уже ставшие привычными пустые коридоры гулко отражали эхо шагов. Рудольф встретил его у дверей – настороженный и щурящий глаза, словно уже искал, в кого стрелять. – Что? – Дылда проснулся, – выложил Йонге. – Давай переводчик, а то хрен его знает, что пациенту нужно! Рудольф молча вернулся к столу, забрал транслятор и двинулся к лечебной спальне сам. Йонге хмыкнул, но не стал спорить. Перед тем как отбыть, Сайнжа успел побеседовать с Рудольфом. Точнее, это был перепих в душевой, который Йонге не наблюдал лично, но прекрасно чувствовал через синхронизацию. И именно после этого Рудольф начал то и дело подсовывать напарнику то куски чужеземной жратвы получше, то воды почище, а пару раз даже порывался помочь с передвижением. Когда Йонге не выдержал и спросил, что за херня творится, Рудольф выложил, как на духу, что Сайнжа поделился с ним историей о «соленой глазной воде», случившейся у Йонге от больших переживаний. Йонге пригрозил списать механика на сушу за лишнее слюнтяйство, тем самым заставив слегка сбавить обороты. Но периодически Рудольф все равно отмачивал что-нибудь странное. Например, как сейчас – решил пойти первым и принять все возможные опасности на грудь. Дылда опасности не представлял. Транслятор добросовестно перевел скупые жалобы на головную боль, жажду и почесуху, а также холод. Рудольф смущенно прокашлялся: он опять возился с охладительной системой и изменил настройки по всему дому. Пришлось искать дополнительные укрывные материалы, чтобы защитить мерзнущего яута. Вломившись в несколько чужих спален, Йонге ограбил хозяина, утешая себя рассуждениями о том, что все исключительно на пользу сердечного друга Цвейхи. С этими же утешениями одно из одеял он умудрился преступно порвать и по пути стыдливо спрятал за статуей. Почти заваленный одеялами Дылда сделал непрозрачный намек, что греться лучше вдвоем и втроем, но взамен получил только общественное осмеяние. – Инвалидам благотворительных оргий не подаем, – напоследок выпендрился Рудольф. – И лучше больному сохранять покой, - подытожил Йонге. Сердито хрюкающий яут остался наедине с покрывалами и собственными фантазиями. *** – Мне интересно, почему они так на людей западают? – рассуждал Рудольф, вертя в пальцах статуэтку, изображавшую, как яут пронзает копьем точно такого же альяса, что бродил по городу. И, возможно, размножался. – Мы же типа низшей расы. – Вот ты баб любишь? – Ну, люблю… – А они не могут, кроме как по праздникам. Понимаешь, где засада? – Так летали бы по борделям, – пожал плечами Рудольф. – Тебя не спросили. Они, небось, пару-тройку тысяч лет в матриархате живут, а ты… По борделям, ха! – Хорошо, идейные пидарасы, – согласился Рудольф. – Но почему люди? – А тессианок ты любишь? – снова задал каверзный вопрос Йонге. – Хм-м… Их все любят! – А ведь они не нашей расы, – засмеялся Йонге. – И рук у них четыре. Но красивые же? – Да-а, – мечтательно протянул механик. – Аррха-а! – подтвердили от двери. Йонге проявил чудеса изворотливости в самом прямом смысле – крутанувшись всем корпусом и одновременно сдернув с бедра наполовину облегченный УКВД. Рудольф благоразумно присел, уходя из сектора возможного обстрела, поскольку лайнера под рукой у него не было. Дылда, закутанный в одеяла, поднял руку и неуверенно помахал. – Идиоты! Осудив разом всех яутов, Йонге убрал оружие, потер заболевшую от рывка спину и на всякий случай аккуратно развернулся еще и в противоположную сторону, проверяя, как позвонки приняли такой фокус при полутора G. Предательскими щелчками никто не отозвался. Яут отлепился от косяка и медленно пошел к центру комнаты. Его не только шатало, но еще и вело вправо. Припадая на одну ногу, он неумолимо выходил на кривую. – Мозги набекрень, – диагностировал поднявшийся Рудольф. – Надо его вернуть обратно. – Я не потащу, – категорически отказался Йонге. Рудольф отобрал у него переводчик, поставил статуэтку на место и пошел налаживать взаимоотношения. Дылда наотрез отказался возвращаться и долечиваться. Единственной уступкой он позволил довести себя до сооружения, что Йонге мысленно называл диваном прошлой эпохи. С явным облегчением устроившись на широченном сиденье, яут сделал несколько хитрых движений кистью, и на противоположной стене медленно разгорелась проекция. – О, кинотеатр, – одобрил механик. – Пойду схожу за хрустками. – Ты серьезно, что ли? – Ну да, а чего? Еда нормальная, да и этот, небось, после капельниц жрать хочет. Кстати, ты помнишь, как его зовут? – Не смог запомнить, – честно признался Йонге. – От их имен уши сворачиваются. – Ладно, – Рудольф помахал, привлекая внимание яута, и показал ему транслятор. – Как тебя зовут? Дылда разродился длинным кашлем, переходящим в глухой рев. – Предлагаю звать Коклюшем, – после напряженного молчания сказал Йонге. – Шутник. Я вот одну часть услышал, она даже переводится. Это… Вайхта. Вроде так. – Вайхта? – повторил Йонге, глядя на яута. Тот кивнул. – Отлично. Будешь есть? Я хочу такие маленькие листья, в коробках хранятся. «Принеси мне желтых початков. Они в крытых хранилищах возле холодной камеры». – Договорились, вегетарианец. Пока Рудольф промышлял на кухне, Йонге пытался смотреть местное телевидение вместе с яутом. Привычных репортажей тут не было, трансляция шла сплошняком и сопровождалась быстрым и резким говором комментатора. Переводчик не справлялся с диалектом или, на что больше походило, профессиональным сленгом, поэтому оставалось только наблюдать за событиями. Рудольф явился как раз к эпическому моменту, когда показывали обрушение части дворца. Видимо, оно стало мощнейшей новостью за последнее десятилетие, если сводки крутили даже спустя два дня после событий. Йонге знал, как все зыбко в медийном пространстве – не успеет выйти одна горячая новость, как ее тут же сменяет другая, еще более раскаленная. Конкуренция на рынке всегда была жесточайшей. Но не исключалось, что у яутов довольно мало событий, а внешние источники они могли и не любить. Йонге даже не смог вспомнить, случались ли какие-то громкие межрасовые взаимоотношения, включающие яутов как участников. – Да, хорошо я постарался, – протянул Рудольф, на ощупь вручив Вайхте разящие йодом початки и едва не промахнувшись. – Ой епта… – А вот это уже неслабо. Как там Цвейха говорил? Минута славы, да? На экране хорошо знакомая обоим платформа таранила живую массу яутов, пробиваясь к окраинам. Когда крутые бока врезались в дома, Йонге поежился. Не верилось, что он управлял всей этой разрушительной допотопной мощью, но запись ошибаться не могла – он хорошо видел и себя, повисшего на рычагах, и Рудольфа, державшего пылающий лайнер. Яут заклекотал, перекрывая шум, идущий от экрана. «Слабые, – сказал он, видя, что напарники пялятся на него. – Гипнотическое влияние силы. Вы их побеждали». – Так ты вроде тоже в толпе слабых был, – Рудольф оттянул респиратор, не преминул ухмыльнуться и только потом закинул в рот сразу несколько хрустков. – Вон башку как проломило, – добавил он уже сквозь резину и собственное чавканье. «Я уходил оттуда. Напал одержимый, и я его сломал». – Суровые решения, – опять не удержался от констатации фактов Рудольф. Йонге отнял у него хрустков и тоже принялся зажевывать скандальные репортажи. Показывали уже совсем непонятные события, но вроде бы связанные со всеобщей истерией. Вайхта смотрел внимательно, перемалывая початки, но потом тяжелая голова начала клониться, и Йонге беспокойно толкнул напарника в бок. Яут то ли засыпал, то ли норовил потерять сознание. Рудольф выразительно пожал плечами. Они действительно не могли ему помочь. Яут еще пару минут боролся с собой, а потом громко вздохнул и завалился набок. Йонге едва успел отодвинуться, чтобы ему на колени не приземлилось массивное плечо. Обошлось ударом головы, впрочем, достаточно мягким. «Спать», – выговорил яут. – Ну, хотя бы жить будет, – вздохнул Йонге. – Это точно, – Рудольф постучал по сканеру. – Я, кстати, вижу, что в доме появился наш старый знакомый. – Ключики ему, что ли, выдали? Пожав плечами, Рудольф выгреб из коробки остатки хрустков. На экране продолжали стремительно развиваться события, но теперь уже Йонге было неинтересно. Появление Сайнжи обещало большие новости, какими бы они ни оказались – плохими или хорошими. Вайхта зашевелился, повернулся, и длинная рука почти безжизненно свесилась с дивана. Тяжелая голова тоже повернулась, и защитная нашлепка оказалась прямо перед Йонге. Он не удержался, оттянул дредлоки, частично скрывавшие светлый пластик, и потыкал пальцем. Нашлепка была твердой. Йонге постучал по ней костяшками. Чего сканер Рудольфа не показывал, так это второго яута. На порог залы ступили сразу двое. Йонге отдернул руку. Цвейха толкнул Сайнжу плечом, шагнул вперед и зарокотал как генератор, расправляя сначала нижние, а затем верхние челюсти. – Я тут не при чем, – быстро сказал Йонге. – Он зол, – вежливо перевел Рудольф. – Спрашивает, какого черта мы вытащили больного из его покоев. Йонге потянулся к столу, еле-еле кончиками пальцев достал переводчик и отгородился им от яута. – Он вышел сам, включил проектор, а потом уснул! Идите в задницу! Сайнжа клекотнул, но Цвейха явно не собирался отпускать шуточки. «Тогда зачем ты пытаешься вскрыть его ранение?» – Я наоборот, проверяю, надежно ли. Мало ли что! – Медконтроль, - поддержал Рудольф. – Прошу оплатить курс сиделки. Сайнжа заклекотал еще громче, растягивая челюстные перепонки. Прошествовав через всю залу, Цвейха склонился над больным, повернул его голову, оттянул верхнее веко и всмотрелся в затянутый белесой пленкой глаз. Потом фыркнул, присел, перекинул через плечи повисшую руку и легко поднялся, снимая с Йонге тяжеленного охотника. – Я ничего не делал, – повторил Йонге. «Я вижу. Прекрати оправдываться». – С вами надо быть осторожнее. Вчера ты говорил, что вы не сожалеете о погибших, а сегодня готов меня порвать за то, что я лезу к твоему приятелю в голову. «Позавчера. И я не сожалею. Он должен мне». Йонге внимательно посмотрел на яута, тот тряхнул гривой, перехватил Вайхту за пояс и буквально потащил к выходу. Голова охотника болталась, но при этом он удивительным образом ухитрялся переставлять ноги, пусть и через раз. – Смотри, как они наловчились, – Рудольф ухмылялся под респиратором. – Не-не, не подумайте, он мне никто. Просто денег должен. – Насчет денег он, конечно, не говорил, но теорию я поддерживаю. «Он должен жизнь», – поправил успевший подойти ближе Сайнжа. – Даже так? Отличный повод. Но нас больше интересует, что насчет награды? Рудольф выхватил из пальцев яута маску и подкинул. В неярком освещении она вспыхнула новой окантовкой. Цвет наводил на мысли о золоте. Поймать он ее не успел – Сайнжа перехватил маску в высшей точке и одним движением повесил на бедро. «Не играй с моими вещами. Моя аудиенция была успешна». Йонге торжественно протянул руку Рудольфу, и тот с таким же большим чувством ее пожал. «Великая Мать изрекала, что чужеземцев, внесших смятение в общественный праздник, следует казнить». Не расцепляя рук, напарники одинаково повернулись к нему. Йонге успел заметить, как по опущенному сканеру Рудольфа мелькнули цифры и тут же сменились недвусмысленной меткой прицела. «Однако, – продолжил Сайнжа, – из-за дипломатической договоренности решено сменить казнь бесчестьем». – Обалдеть, – сухо сказал Йонге. «Ваши имена не будут внесены в летопись науду, оказавших великие услуги всему роду. Ни один охотник не предложит вам родовой союз, и ни одна воительница не согласится на создание новой жизни». – Безусловно, это все очень страшные кары, но что насчет денег? – не выдержал Йонге. «Имя славы было передано мне, и награда переведена в…» Переводчик запнулся, высветил значок обработки запроса, а потом заявил, что это понятие ему незнакомо, однако может относиться к категории имущественного права. – Тебе что, заплатили, не знаю, рабами? – Йонге выдернул руку из хватки Рудольфа и встал с дивана, воздвигнувшись в полный разъяренный рост. Он точно прибавил роста. Еще чуть-чуть волшебных костных активаторов – и будет под два метра. Йонге почти довольно прикинул, что не придется очень высоко подпрыгивать, чтобы бить Сайнжу по голове. Яут повторил непереводимое определение, и Йонге потер переносицу пальцами, удерживаясь от крика. В последнее время собственная неуравновешенность начинала его нервировать. После окончания катавасии с яйцами, яутами и придурочными императрицами следовало бы записаться на прием к психоаналитику. А может, сразу к нейропсихоаналитику – чиниться так чиниться. Рудольф сочувственно поглядывал на него, и его состояние выдавала только нервная дробь пальцев по бедру, затянутому в форменные штаны. Йонге мимоходом отметил, что Рудольф тоже прибавляет в габаритах – всего ничего прошло с момента примерки, а сейчас форма уже была впритык. – Используй другие слова, – наконец, посоветовал он. – Я не могу понять, что за плату тебе выдали. «Это… наше завоевание территорий. Отдельная внешняя земля». – Колония, что ли? – спросил Рудольф. «Да!» – Зашибись, – подытожил механик. – И что мы с этого поимеем? – Геморрой, – внятно определил Йонге. «Это не просто колония. Она развивающая. Погружение в руды и поиск сокровища». – Звучит неплохо, но я уже ни в чем не уверен, – вздохнул Йонге. Сайнжа прошелся от стены к стене и под напряженными взглядами людей снял с полки пульт управления – такой же основательный, как и все, что производили яуты. Пощелкав кнопками, он превратил выпуск новостей в инфодоску, и после еще одной серии манипуляций на экране высветилось объемное изображение кристалла. – Ничего не понимаю, – сказал Рудольф и плюхнулся обратно. – А я… черт, я без сканера не могу. Сайнжа! Здесь есть выход в сетевой кластер первого и второго уровня Фузии? Сайнжа молча прощелкал кнопками, и экран растаял, а вместо него образовалась голограмма, отображающая знакомые уже уровни кластеров. Подумав, Сайнжа добавил такую же трехмерную клавиатуру. Йонге подошел ближе к этому творению и без особой уверенности провел пальцами по мерцающим кнопкам. Перевод на человеческий или какой-нибудь еще более-менее понятный язык отсутствовал. Йонге вздохнул. – А активный курсор есть? Сайнжа вновь поколдовал над пультом, и клавиатура сменилась на копию яутской кисти. Йонге осторожно подвел к ней ладонь и аккуратно нырнул, как в перчатку. Пошевелил пальцами, убедился, что голографический интерфейс успешно отзывается на производимые человеческой кожей микротоки, и уже гораздо увереннее нырнул в громоздящиеся уровни. Ему понадобилось около четверти часа, чтобы пробраться сквозь безобразие, творящееся в секторе, куда сваливалось все, что мало-мальски касалось науки. Сайнжа успел занять диван и развалиться на нем полностью, вытянув ноги. Отжатый к самому подлокотнику механик недовольно ерзал. «Чеши», - неожиданно подсказал транслятор. Йонге отвлекся от многоуровневой схемы и уставился на диван. Рудольф почти неуверенно положил пятерню на мощный череп. Сайнжа сложил клыки и прикрыл глаза. – Докатился, - сказал Рудольф. – Ищи давай! Ориентируясь на слабо зудящие под черепом воспоминания, Йонге зарылся в разделы, касающиеся современного кораблестроения, и там застрял еще на добрых полчаса, перелопачивая тонны информации. Просеяв все, что касалось топливных разработок, и убедившись, что кристалл не подходит ни под одну из них, он ненадолго задумался, а потом полез в не менее обширный раздел навигационных систем. И вот здесь его ожидала удача. Йонге сжал зубы, чтобы не выдать обуявшие его чувства, и быстро свернул все открытые окна, чтобы яут не начал присматриваться к ним слишком внимательно. Стряхнув «перчатку», он пошевелил пальцами, избавляясь от онемения, и вновь вооружился транслятором. – Что там? – нетерпеливо спросил Рудольф. – Хорошая сделка, – буднично ответил Йонге. – В минусах не останемся. Сайнжа моргнул и медленно поднялся. Кристаллы, продемонстрированные им, не были совсем уж страшно редкими и бесценными, иначе разработку уже давно присвоили бы себе ушлые корпорации. Но они существенно облегчали процесс настройки тонких систем искинов, большая часть которых была нагружена расчетами продвижения корабля в межзвездном пространстве. В отличие от представлений людей прошлого, люди настоящего прекрасно знали, что в космосе чихнуть нельзя, чтобы не влететь в гравитационное искажение – и это в самом лучшем случае. Навигационные траектории помогали обходить ловушки пустоты, но для этого требовались такие мощности, что искины горели один за другим. С кристаллами система становилась на сорок пять процентов надежнее. В пересчете на промышленное производство – громадные деньжищи. – Мы согласны. Давай документы. Нет, стой. Я вижу, что ты уже готов озвучить какое-то «но». Давай начни с плохого и закончи хорошим. Пожалуйста. «Я нахожусь в затруднении наследования, – начал Сайнжа. – Поскольку мое отсутствие продлилось долго, было принято считать меня постоянно ушедшим. Сейчас мои нижние ветви владеют имуществом, и мое восстановление должно пройти без вреда чужих интересов. Я обращался к родовому правнику, он взимал на себя труды». – Ладно, сдаюсь, я не понимаю, – вздохнул Рудольф. – Все просто, друг мой: его признали умершим, а наследство раздали детям, поэтому юрист… Йонге запнулся и замолчал. Фразу он говорил почти на автомате, и только секунду спустя понял, что в ней странного. Наследство. Все имущество Сайнжи перешло по наследству. Но к кому? – И кто же забрал все твое имущество? – озвучил он вслух. «Мои сыновья, – с легким сожалением сказал Сайнжа. – Они выросли. Я не видел их взросления и первой охоты». Напарники переглянулись. – А сколько тебе лет? – с подозрением спросил Рудольф. Ответ Сайнжи переводчик переваривал секунд десять, подгоняя метрические системы и биологическое соотношение продолжительности жизни. Йонге некстати вспомнил, что люди считаются одним из наиболее короткоживущих видов. Наконец транслятор выдал итоговый вариант: «Тридцать пять и еще семьдесят сна». – Сколько? – взвыл Рудольф, вскакивая с места. – Да ты педофил! «Кто? Не посягательство на младшие…» Яут начал возмущенно клацать челюстями, однако Рудольф вскинул руку, останавливая пламенную речь. – Умолкни! Я не хочу ничего знать! Йонге поспешил вклиниться в беседу, прежде чем обмен оскорблениями перешел в активную фазу. – Эй, спокойнее. Чего ты психуешь, он же спал семьдесят лет, а не доживал до пенсии. – Да? – Рудольф потер лоб. – Слушай, точно. Что-то я того… «Сколько лет каждому из вас?» – немедленно поинтересовался яут. – Надо соврать, – прошипел Рудольф, – а то я как дурак буду… – Тридцать четыре, – отмахнулся от него Йонге. – Каждому. Сайнжа помолчал, раскрыл челюсти в усмешке и молча показал большой палец. – Мы ушли от темы, – Йонге помахал транслятором. – Это были все плохие новости? «Ситуация в том, что правник регулирует наши отношения месяц. Этот период моя способность передавать права отсутствует. И через это время я не буду иметь прав торговать с теми, кто признан бесчестным». – А хорошие новости? «После восстановления прав я смогу осуществлять подарок». – Это ж нам целый месяц за ним следить придется, – вздохнул Рудольф. – Сплошные расходы. – Да ладно, мы и так собирались тащить его на патентные исследования. Сайнжа, ты же не сбежишь? «Почему я должен скрываться?» – Не должен, не должен, – Рудольф потянулся. – Черт, я жрать хочу. А следить придется, чтоб не сдох где-нибудь. Иначе хрен нам лысый, а не колонии. Только учти, великий нищий охотник, за пассажирство принято платить. «Разве я не навигатор?» – возразил Сайнжа, сворачивая голограмму со своего пульта. Он тоже потянулся, и Йонге проникся подозрениями, пытаясь определить, является ли это признаком синхронизации, или яут просто устал от своих аудиенций. – А члены экипажа все расходы делят между собой, – быстро исправился Рудольф. – Пойду я пошарю в холодильнике. Где взять калорий честному космоплавателю? «Минус две тысячи шестьсот липатов», – уточнил Сайнжа ему вслед. – Чего? Чтоб ты ими подавился, жмот! Йонге фыркнул, не сдержавшись. Сайнжа поглядел на него, щелкнул клыками, и пилот примирительно поднял руки. Сайнжа поднялся, откинул наруч, потыкал пальцем и в два широких шага оказался возле пилота. Йонге упредительно развернулся плечом вперед, но Сайнжа только провел ладонью у него над макушкой, после чего опять заглянул в свою мини-консоль. Буркнув короткую фразу, он кивнул на транслятор. Йонге демонстративно поднял его и вздохнул. «Ты стал выше. Сильная кровь». – Значит, не галлюцинации, – скорее сам для себя сказал Йонге. – В каком смысле кровь? «Наша генетика. Она высокая. Совмещается со многими расами, однако успех низок». – Не все способны жрать вашу еду и не обгаживаться? – неуклюже пошутил Йонге. «Большинство умирает». Яут развернулся и пошел к выходу. Йонге сглотнул и невольно провел рукой по лбу. Некоторые вещи он не хотел бы узнавать. Запоздалый гнев схлынул так же быстро, как и накатил. Йонге уже понял, что в психологии яутов отсутствует понятие заботы о ближнем своем, замененное на сложные ритуалы, когда каждый делает вид, что на другого ему плевать, и отношения между ними сугубо деловые. Что уж говорить про чужаков, которые вообще относятся к другому блоку Фузии. Всем этим ребятам не помешал бы курс хорошей психотерапии. *** С возвращением яутов в доме Цвейгех развилась бурная деятельность. Сам Цвейха собирал многочисленные, научно выглядящие склянки и странного вида аппараты, целеустремленно унося их в ангар. Попутно он раздавал пинки слугам, и те суетились с утроенной энергией, судя по всему, консервируя жилище. Йонге попробовал выследить, куда скрывается вся эта ватага дроидов – за два дня ни одна гадина не показывалась им на глаза – но потерпел неудачу. Дом постепенно наполнялся отчетливым запахом стерильности. Сайнжа как бы между делом упомянул, что разрешенный срок пребывания обесчещенных в столице и на планете – шесть часов, после чего немедленно намылился по делам. Рудольф вежливо остановил его вытянутой ногой и поинтересовался, как именно будет проходить депортация людей до космопорта. Осмотрев ногу, Сайнжа аккуратно переступил через нее и пообещал вернуться через час-другой и все уладить. – Неужели вопросы наследования так важны? – не выдержал Йонге, понимая, что не его это, в общем-то, дело. Но шкурный интерес совокупно с инстинктом самосохранения пересиливал. «Мне нужно встретиться. По пути к моей дарованной колонии…» – Нашей, – поправил Рудольф. «По пути мне необходимо доставить груз». Йонге понял, что сейчас Рудольф опять затянет волынку насчет пассажиро- и грузоперевозок, они с Сайнжей начнут ругаться и потеряют еще больше времени. Жестом велев напарнику заткнуться, он по привычке попытался выставить таймер, споткнулся об отсутствие сканера и раздраженно поморщился. – Сайнжа, у вас есть… я не знаю, рации? Системы линка? Смарты? Двусторонняя беспроводная связь. «Конечно». – Нам нужна такая. Каждому из нас троих. «Не следует волноваться, я сдержу слово и не скроюсь». – Мы тебе верим. Но мне не нравится, что второй день по столице бегает альяс. В смысле, Зверь. Твой друг, вон, спешит скрыться в убежище, и это заставляет нас нервничать. «Он не скрывается. Он занимался делами». – Лучше бы за своим должником ухаживал, – буркнул Рудольф. «Не тебе, умансоо, решать, что лучше. Пока ты сидел и ел за его счет, Цвейхантаурри обращался в Госпиталь Милосердной Матери. Единственный, где могут спасать теряющих разум. Туда принимают только достойных». – Прошу прощения, – угрюмо сказал механик, пряча руки за спину. «Полтора часа. Я вернусь». – Связь, – напомнил Йонге. Сайнжа раздраженно зашипел, взъерошил гриву, но потом похлопал себя по бокам, достал два капсульных передатчика и перекинул их напарникам. Йонге тут же нажал единственную кнопку в торце, и на бедре у Сайнжи коротко пискнуло. – Плохо, общаться мы не сможем, – констатировал Йонге. «Не нужно общаться. Жми, если катастрофическое событие». Проводив яута до ангарного коридора, напарники еще не успели определиться, куда пойти, чтобы провести полтора часа в мучительных ожиданиях, как в том же коридоре нарисовался второй яут. Цвейха тащил на себе шатающегося «должника». Йонге машинально поднял переводчик. «Вот вы где, – Цвейха поманил людей пальцем. – Я искал. Наблюдайте за Вайхтааралаари, мне необходимо время. Я ухожу». – Сколько? – сквозь зубы поинтересовался Йонге. «Час». – А куда? – не выдержал Рудольф. «Неудивительно, что вы интересны, умансоо. Так любопытны». Вайхта поднял голову и быстро защелкал клыками, одновременно непрерывно рокоча. Переводчик пошел обрывками слов, и Йонге просто убрал его. Цвейха повернулся к повисшему на нем яуту и зарычал в ответ, переходя на длинное шипение. Секунд пятнадцать они рявкали друг на друга, в буквальном смысле цепляясь клыками, а потом Вайхта уступил. Замотал головой и махнул свободной рукой. Йонге бдительно вернул транслятор на место. Рудольф сдавленно хрюкнул, и напарник с удовольствием наступил ему на ногу. «Помет личинки не желает отдыхать, – объявил Цвейха. – Размещайтесь у главного выхода в ожидательной комнате». – А сюда на кой хрен потащил? – возмутился Йонге. «Доказать, что он бессилен». Людям не оставалось ничего, кроме как проследовать за хозяином дома обратно. По пути Рудольф свернул в кухню. Догнал остальных он, уже вооружившись двумя плотно закрытыми желтыми боксами. – Это что? – уточнил Йонге. – Паек. Жопой чувствовал, что отсюда мы будем валить, как подстреленные, собрал заранее. Йонге уважительно кивнул. Еще большее уважение он почувствовал, когда в «ожидательной комнате» обнаружился лайнер. Когда Рудольф его туда притащил, Йонге не отследил, но от вида оружия испытал приятное облегчение. Цвейха сгрузил яута на резную скамью, ткнул в него пальцем, нашипел напоследок и ломанулся уже к обычному выходу. Если бы конструкция главной двери позволяла, он непременно хлопнул бы ею от души. – Интересно, куда все-таки намылился? – риторически озадачился Рудольф. Вайхта немедленно зарычал. Йонге выпятил челюсть, твердо подошел к яуту и всучил ему транслятор, после чего невольно повторил жест Цвейхи, тыкая пальцем. – Сам держи, – объявил он. – Задолбали. И повтори, что ты сказал. «Он собирает свидетельства того, что я его должник», – выразительно ухмыльнулся-раззявился Вайхта. – У вас еще и свидетельства регистрируют? – неподдельно изумился Рудольф. «Да, надо собрать много свидетельств, что я ему должен. И все мои свершения, которые доказательства моих поступков. Без них Госпиталь Милосердной Матери откажет. Упрямый трехлетний помет, – яут раздраженно поскреб нашлепку. – Мне не нужен Госпиталь!» – Наверное, ты ему очень много должен? – улыбаясь, предположил Йонге. «Ха!» Яут зафыркал и потянулся, чтобы положить транслятор на подставку с унылым фиолетовым цветком в горшке, и едва не сверзился с лавки, промахнувшись сантиметров на тридцать. – Эй! Йонге отнял у него транслятор и слегка толкнул охотника в плечо, пробуя вернуть на место. Рудольф скептически хмыкнул. – Да, с таким отвалом координации только в госпиталь. Более-менее усадив яута как положено, напарники разошлись. Рудольф непринужденно занял место у большого окна и совершенно не нарочно прикрылся занавесью из плотной тяжелой ткани. Йонге плюхнулся на широченный мягкий цилиндр, тщетно попытавшись вспомнить его название – пфык или фьюк? Как бы то ни было, с него удобно просматривались главный холл и коридор. Потратив на пристальное разглядывание чужих интерьеров уйму времени, Йонге поймал себя на том, что нервно постукивает ботинком по полу. Силой остановив движение, Йонге постарался войти в состояние наведенного спокойствия. Последние события изрядно попортили его умение концентрироваться и сохранять хладнокровие. Он ровно дышал, закрыв глаза. В наушнике зашелестело, словно Рудольф хотел что-то сказать, но потом смолкло. Вайхта опять провалился в сон и уже вовсю сипел и клокотал горлом, выводя рулады, которым обзавидовался бы Сантьяго Рыжий, имевший славу самого отчаянного храпуна во всей Альмангаме. А это не какая-нибудь зачуханная планетка - целый здоровенный ломоть Фузии, включающий в себя аж восемь обитаемых систем и славящийся чистым пространством, сквозь которое прыгать – одно удовольствие. Там мигом понастроили узловых станций и объявили, что отныне Альмангама – доминион. Прижимать их Фузия не стала, снисходительно разрешив пыжиться в свое удовольствие – лишь бы налоги платили. Сантьяго болтался по доминиону последние лет пять, честно нанимаясь ко всем, кто предлагал более-менее приличное жалование. Брали его охотно, поскольку такого повара еще надо было поискать, но потом крупно жалели и стремились как можно скорее избавиться от, казалось бы, ценного члена экипажа. Сантьяго храпел. Храпел так, что даже умудренные невзгодами космолетчики скрежетали зубами и поминали всех богов и демонов, включая инопланетных. Никакие изысканные блюда и волшебство превращения биоэссенций в произведения пищевого искусства не могли перевесить этот недостаток. Разве что по-настоящему большие корабли могли обеспечить необходимое персональное пространство для столь могучей глотки – но они обычно были укомплектованы заранее. В общем, так никуда Сантьяго и не прибился. А теперь Йонге убеждался на собственном опыте, что приюти хоть один борт яута у себя на недельку – и Сантьяго покажется милейшим человеком с небольшой проблемой в носовом дыхании. Впасть в состояние медитации все эти воспоминания не помогли, но сумели развеселить. Йонге закинул ногу на ногу и взялся тщательно проверять состояние суставных накладок на своем костюме. Был соблазн соединиться с «Фелицией» и начать готовить красотку к взлету, но Йонге отдавал себе отчет энергоемкости такой связи и потому оставался глух к собственным желаниям. *** И все-таки они не были профессиональными выживальщиками. Йонге честно предупредил Рудольфа по связи, что отойдет минут на пять, и выразил надежду застать всех в этом же положении по возвращении. «Быстрее давай, – пробормотал Рудольф. – Я тут давно наблюдаю, как какой-то говнюк по улице шляется, да еще и с грузом. Я бы его превентивно замочил». «Я бегом». Йонге действительно очень торопился и старался управиться как можно быстрее, невзирая на гнусные архитектурные решения по части унитазов и раковин. Уже выскакивая из санузла и застегиваясь на ходу, он услышал негромкий крякающий звук сигнала, а затем приглушенный вопль: «Куда?» Йонге махнул на застрявшую пряжку ремня и побежал. Чертовы яуты строили слишком большие дома! Следующим неприятным звуком был грохот и резкий вскрик. Йонге содрогнулся от короткой приглушенной боли, рванувшейся к нему по синхрону, и ускорился еще больше. Влетев в комнату ожидания, он сразу же оценил масштаб бедствия. Яута на скамье не было. – Останови его! Не дай открыть! Йонге кинулся к выходу. Раскачивающийся на ходу Вайхта целеустремленно пер к двери. Ему оставалось три шага, и Йонге уже не успевал. Краем глаза он видел, как Рудольф отчаянно пытался выкарабкаться из обломков, но стол, на который он приземлился, был слишком массивным и надежно стиснул механика в щербатых объятиях изломанных досок. Словно в кошмарном сне, Йонге бежал изо всех сил, но каждое движение было слишком медленным. Он рвался сквозь гравитацию и душный воздух, но не мог их победить. Вайхта уперся рукой в притолоку, а другой знакомо щелкнул пальцами. Дверь открылась. В оранжевом световом потоке кто-то стоял. – Сто-ой! Йонге сам не понял, кто из них с Рудольфом так кричит – может, оба сразу. Он последний раз оттолкнулся от пола и прыгнул. Бустеры, до сих пор тщательно оберегаемые, щелкнули, и ноги Йонге почти выбросило вперед, переворачивая его в воздухе. Он врезался обеими подошвами под колено яута, приземлился на локоть и плечо, отдавшиеся немедленной пронзительной болью, и еще успел перекатиться, чтобы монументально опрокидывающийся яут не придавил его. Но в этот же миг он увидел, как следом за падающим Вайхтой летит наездник. Отвратительно белесое тело с жадно растопыренными лапками, словно привязанное, падало на лицо Вайхты, и Йонге, все еще не вышедший из режима замедления, даже смог разглядеть, как из брюшка выстреливает длинная гибкая трубка яйцеклада. Превозмогая боль и тяжесть, давящую на плечи, Йонге выбросил руку вперед, пробивая ладонью воздух между яутом и наездником. Мягкая с виду трубка с такой силой ударила в тыльную сторону руки, что ладонь сама собой прилипла к наполовину раскрытым челюстям яута и вбила их в лицо охотника. Вторую руку Йонге подставить физически не успевал. Вайхта со всего маху грянулся затылком об пол. Наездник душераздирающе зашипел, и время наконец-то вернулось в привычный темп. – Твою мать! Йонге рванулся вперед, отрывая ладонь от лица яута, и швырнул елозящего наездника куда глаза глядели. Бледная тушка мелькнула в полумраке, шлепнулась на пол, тут же перекувыркнулась и заскользила-засеменила в дальний угол, неистово мотая хвостом. Йонге поднял взгляд на того, кто стоял в дверях, и тут же зажмурился – лазерный прицел резанул по глазам. Йонге вскинул ладонь, загораживаясь от света, неизвестный шагнул внутрь и пнул человека с размаху. Йонге успел увернуться, удар пришелся в бедро и по касательной – но все равно очень больно. Первый пилот взвыл. Из комнаты ожидания донесся рев взбесившегося маула. Яут резко мотнул головой, отвлекаясь, и Йонге немедленно пнул его в ответ, целясь в низ живота. В отличие от охотника, он не промахнулся, а бил от души: яут хрипло булькнул и согнулся. Он был без маски – Йонге отлично видел его харю и видел, как вспыхнули яростью круглые глаза. Яут распахнул челюсти, зарычал и замахнулся двойным лезвием. Йонге оттолкнулся обеими ногами, скользя на спине, яут пригнулся еще больше, стремясь за ним. – Эй, ты! Рудольф орал так, что Йонге невольно втянул голову в плечи. В паре сантиметров от лица грохнул об пол ботинок, второй пронесся над головой, и Йонге изо всех сил толкнулся еще раз. Рудольф приземлился между его раскинутых колен, довершая размах лайнером. Тяжелый приклад встретился с головой нежданного гостя, врезавшись сбоку. Яута снесло, будто тот самый маул языком слизнул. Йонге даже показалось, что он услышал громкий хруст шейных позвонков. Огромное тело крутанулось и грянулось об пол, лязгнув многочисленными обвесами. Рудольф сам едва не улетел следом за охотником, но вовремя удержался, использовав все тот же приклад уже в качестве опоры. Застыв на мгновение, он вздрогнул, затем выпрямился и громко вздохнул, расправляя плечи. Словно сбросил полуторную тяжесть. – Ладно, у меня бустеры, – сказал Йонге, кося на тело незваного гостя. – А у тебя что? Чем ты его так оприходовал? – Корпусная тяга на два с половиной, - Рудольф потер поясницу. – Но, кажись, на этом она и кончилась. В следующий раз буду брать на четыре. У! Спина! Секунда за секундой быстро капали, но яут так и не пошевелился. – А выстрелить ты не мог? – поинтересовался Йонге, все еще лежа на спине. Бедро отчаянно болело. Плечо и локоть делили второе почетное место. – Я разозлился, – ответил Рудольф после короткой паузы. – Твои яйца спасал. Давай вставай, – и, шагнув к нему, протянул руку. – Дверь закрой, – сказал Йонге, не двигаясь с места. – И смотри в оба, тут наездник бегает. – Я знаю, – без удивления откликнулся Рудольф. – Вижу на скане. Мы еще когда на «Фелиции» охотились, я этих ублюдков подвесил в распознавание. Если высунется, сразу размажу. Стрелять не хочу, еще внимание привлекать, между прочим. По ходу монолога он прохромал к двери, помахал руками, пытаясь активировать видеосистему, но не добился успеха – и приложился уже стволом, на этот раз метя в панель управления, обозначенную голубым контуром. Дверь грохнулась обратно и, похоже, намертво. Йонге медленно сел и на всякий случай пощупал себя за яйца. К счастью, оба-два были на месте. – Спасибо, – наконец, сказал он. – Что ж за блядская неделя такая, а? – Понятия не имею. Но я точно знаю, что с больными яутами дел иметь нельзя. И вообще… – Рудольф засопел, подошел к поверженному противнику и с наслаждением пнул его пару раз. – Ты видел, а? Ты видел, что эта сука натворила? Он же бросил! Наездника! Прямо! В рожу! С каждым словом Рудольф распалялся все больше, пинки делались все яростнее. На последнем выкрике вдоль спины прямо на рубашке явственно сверкнула накачка тяги, и механик с пугающей легкостью замахнулся лайнером. – Стоять! – гаркнул Йонге. – Прекрати! Сломаешь! – Кого, урода этого? – запальчиво спросил Рудольф. – Лайнер, – усмехнулся Йонге. – И себя, только окончательно. Оставь этот мешок с костями, лучше помоги Вайхту поднять. – Надорвемся, – мрачно сказал Рудольф, но лайнер опустил. Тяга погасла. Совместными усилиями они перетащили тяжеленного яута обратно на скамью. Несмотря на удар головой, Вайхта все еще дышал. Йонге мысленно уже попрощался с наличием сознания в толстом черепе. Скорее всего, после пробуждения Вайхта должен был превратиться в слюнявого идиота. Причем слюна уже сейчас текла вовсю. Йонге как раз закончил запихивать постоянно падающую руку яута на место, когда Рудольф возбужденно зашипел и начал толкать его локтем. Повернувшись туда, куда недвусмысленно указывал механик, Йонге поморщился. Наездник выбрался из своего угла и торопился к распростертой на полу туше. – Поджарь его. – Еще чего, – Рудольф злобно хмыкнул. – Пусть теперь эта рожа попробует свою же примочку. Йонге вспомнил лезвия, едва не пропоровшие его насквозь, и тут же избавился от малейших признаков яутолюбия. Наездник шустро вскарабкался по груди яута, завис над мордой и одним молниеносным движением припал к раскрытым челюстям. Хвост обернулся вокруг толстой шеи и стиснулся. Яут даже не вздрогнул. – Ну, здравствуй, мамочка, – продекламировал Рудольф. *** Сайнжа, как и обещал, вернулся ровно через полтора часа. Заблокированная дверь его не обрадовала, а когда Рудольф помахал ему из окна и ткнул пальцем на обходные пути, он и вовсе упер руки в бока, насмешив тем самым механика до легкой икоты. Вломившись в комнату ожидания, Сайнжа предсказуемо заревел, но захлебнулся собственной речью, едва все еще хохочущий Рудольф ткнул ему на свежий альясов инкубатор. Йонге в очередной раз положил на место руку Вайхты и пожалел, что у него нет скотча, а лучше – строительного пистолета. «Откуда он?» – Ваш больной на всю голову пошел открывать на звонок, – сообщил Йонге. – А там в него швырнули наездником. Яут нервно раскрыл и свел мандибулы, и Йонге заметил, как дернулась рука – словно Сайнжа вновь хотел схватиться за грудь. «Вы хорошо справились», – наконец сказал он. – Не лучшим образом, – Рудольф тяжело вздохнул, успокаиваясь. – Вайхта об пол долбанулся. Сайнжа тряхнул гривой, подошел к яуту и небрежно повертел ударенную голову из стороны в сторону. «Живой. Но отсюда нужно уходить. Игра становится очень большой и опасной». – Какая такая игра? Сайнжа уже развернулся спиной и отвечать не стал. Махнув рукой над плечом, он быстро направился в сторону ангара. Напарники переглянулись и не сдвинулись с места. До яута не сразу дошло, что за ним никто не идет: он успел отдалиться метров на двадцать и только потом остановился. Развернулся и раздраженно зарычал. «Почему вы медлите? Быстро идти!» – Во-первых, здесь недотруп с наездником, – в том же недовольном тоне отозвался Рудольф. – Во-вторых, полутруп с ушибленной головой! – В-третьих, что еще за игры с разбрасыванием паразитов? – поддержал Йонге. Сайнжа так же стремительно вернулся, обошел обоих, шагнул вперед, оказавшись между ними, схватил за плечи и силком потащил за собой. «Это не мой дом и не мой должник, до них мне нет дела. Игра большая – на выживание рода». Рудольф молча уперся в пол, Йонге последовал его примеру, и яут вынужденно тормознул. Сразу двое людей не были таким уж легким грузом. «Что?!» – Цвейха попросил нас присмотреть за его должником. Берем с собой. Сайнжа начал с низкого шипения, но Рудольф наклонил лайнер, и дуло пока что легонько стукнуло яута по голове. – Я сказал – забираем. Можешь рассматривать как долг чести, если твоей рогатой башке так удобнее. «Отсутствие рогов», – возразил Сайнжа. – Я рад, что по первой части вопросов не возникло. Оскал Рудольфа ощущался даже сквозь респиратор. Сайнжа еще секунду стоял на месте, сжимая плечи людей, а потом резко оттолкнул обоих в стороны и направился к бессознательному пациенту. – Ебал я такие игры, – сквозь зубы сказал Рудольф. – Просто вижу, как они такие – а давайте кидаться друг в друга паразитами? Кто не увернулся, тот инкубатор. Сайнжа протащил яута мимо них, злобно щелкая челюстями и бормоча на ходу. Транслятор вежливо сформулировал несколько упоминаний про личинок, помет и извращенные совокупления в различных комбинациях. – Йонге, доставай свою пукалку, – приказал Рудольф, – и смотри в оба. Пилот со вздохом снял УКВД с самодельного ремня, повесил на освободившийся крепеж транслятор и приготовился стрелять во всех, кто не свои. Рудольф пристроился в хвост маленькой колонны. Йонге пару шагов слышал, как он натужно пыхтит, а затем по всему коридору прошелся сноп рассеянного голубоватого света и погас. Сайнжа обернулся на ходу, тут же активируя собственное наплечное оружие. – Спокойно, – Йонге кое-как приподнял транслятор. – Это сканирование. «Я думал, оружие». – Очень совершенное оружие, – добавил Рудольф. Яут отвернулся и продолжил движение. В ангаре он выбрал очередную копию глайдера, но мудро взял версию с куполом защиты. Запихнув Вайхту на задний ряд сидений и едва не утрамбовав, он хлопнулся в кресло пилота и начал запускать многочисленные системы. Напарники молча устроились в неудобных пассажирских креслах, купол закрылся, и глайдер слегка подпрыгнул. Йонге поморщился и поморщился еще больше, когда глайдер так же судорожно прыгнул вперед, выбираясь из ряда запаркованных соседей. Сайнжа снова изрек несколько крепких слов, на этот раз забравшись в энтомологические дебри, и послал упрямую машину прямо в стену. Йонге был прекрасно осведомлен, как работает силовое поле, но все равно на мгновение екнуло под ложечкой. Глайдер вырвался на свободу и взмыл свечкой. На задних сиденьях раздалось глухое рычание. Одновременно обернувшись, напарники так же одновременно дернулись, видя, как Вайхта пытается подняться, бестолково шаря руками. – Черт! – Йонге отстегнул только что найденный и освоенный ремень безопасности. – Где этот долбаный транслятор! Глайдер завис в верхней точке и по дуге устремился вниз. Вайхта заревел, глайдер резко вздрогнул, и Рудольф с хрустом выдернул застрявший между сиденьями транслятор. – Да я тут наблюю! – Тихо! – Йонге окончательно развернулся и выставил перед собой рамку, держась за кресло буквально коленями. – Лежи спокойно! Мы отвезем тебя в госпиталь! «Не хочу в госпиталь!» – страдальчески зарычал отважный охотник, падая на сиденья. Глайдер снова рыскнул, заваливаясь на правый бок. Йонге окончательно съехал, ушибив локоть. – Кто так водит? Скотина! – вышел из себя Рудольф, приложившийся головой о часть коммуникационной дуги, висевшей над креслом. В прозвучавшем рычании отчетливо слышался посыл нахрен. Рудольф плюнул себе под ноги и тоже взялся пристегивать ремень. Йонге, наоборот, полез в секцию пилота, по возможности оберегая транслятор. – Надо связаться с Цвейха! Несмотря на закрытый купол, глайдер, в противовес предыдущему, оказался шумным. Равномерный гул заполнял всю кабину, и из-за этого постоянно приходилось говорить на повышенных тонах. «Зачем?» – Мы же не будем брать Вайхту с собой! «А зачем тогда мы его взяли?» – Чтобы передать! Свяжись с Цвейха, пусть летит в космопорт! И про сюрприз дома скажи! «Глупые умансоо! Почему не говорили сразу о ваших планах?» – Ну, извини! Сайнжа отпустил гашетку управления и принялся тыкать по панели. Движения выглядели абсолютно хаотическими. Йонге не выдержал и схватил его за запястье. – Ты точно знаешь, как настроить связь? «Не пилот, охотник!» – Ладно, оставь! У нас еще есть время, свяжемся после приземления! Сайнжа зло кашлянул и полностью вернулся к управлению. Йонге для очистки совести пошарил взглядом по панели, но не смог обнаружить ничего, хотя бы слегка похожего на коммуникатор. Сайнжа пнул куда-то под массивную навигационную панель, и внезапно гул смолк. – Он что, сломал глайдер? Вопрос Рудольфа в наступившей тишине прозвучал неестественно громко. Однако глайдер не пытался рухнуть, и Йонге вздохнул с облегчением, не став переадресовывать вопрос. Яут наконец-то сосредоточился на вождении, и легкую машину даже не особенно бросало из стороны в сторону. Йонге даже позволил себе отвлечься, но на пассажирское место возвращаться не стал. Он осторожно прислонился ладонями к куполу, фильтруя солнечный свет, и вгляделся в город под крыльями. Особых разрушений он не увидел, но насчитал около пяти пожаров, причем один из них был довольно сильным, захватывая целый квартал. – Тебе нравится, что тут происходит? – почти риторически спросил он у Сайнжи. «Не нравится. Поэтому я передавал правнику все полномочия и покидаю родину на время. Умам необходимо охладиться». – Прилетел, напакостил и улетел, – язвительно прокомментировал Рудольф сзади. «Ради ваших исследований, умансоо. И моего особого груза». – И наших колониальных владений, – уточнил Йонге. «И это». Рудольф свесился через высокую спинку кресла еще больше и ткнул в мигающий огонек на панели. – Это что? Надеюсь, не топливо? Сайнжа потянулся и нажал на кнопку под огоньком. Кабину тут же заполнил рев и клекот. Рудольф заткнул уши, Йонге втянул голову в плечи – руки были заняты треклятым корпусом транслятора. Сайнжа потыкал еще раз и громкость уменьшилась. Вернувшись к управлению, яут ответно зарычал, уснащая свою речь шипением и плевками. Длинную тираду он завершил горловым клекотом. Собеседник коротко пощелкал, а затем огонек погас. – Йонге, спорим, что это была охрана космопорта? – Даже если так, то нас не спешат сбивать. «Цвейха, – прорычал яут. – Сам нашел нас, будет в порту». «Мне не нужен Госпиталь!» – Заткнись! Напарники высказались хором, а на экране транслятора вспыхнуло то же пожелание, но в исполнении Сайнжи. Вайхта хрюкнул, но больше не сказал ни слова. Сайнжа продолжал ворчать, однако так глухо и неразборчиво, что переводчик оказался бессилен. Йонге поерзал, мучительно пытаясь найти удобное положение, и озадачился вопросом – насколько быстро должно распространяться всенародное помешательство, чтобы яуту вздумалось аж свалить с собственной планеты. Результатом стала твердая уверенность, что клыкастый паразит нагло врет, имея целью использовать людей в сугубо личных и, может быть, даже корыстных целях. *** Всего через час на горизонте взмыла игла орбитального лифта. С каждой минутой она становилась все больше и толще, обрастая конструкциями. И, наконец, превратилась в гигантское сооружение, закрывшее весь обзор. Сайнжа затормозил минутах в пяти ходу, повозился с управлением и отпустил обе гашетки. Йонге нервно покосился на приборную панель, однако глайдер не торопился валиться в неуправляемое пике. Засветившиеся на приборной панели огоньки тоже оказались безобидными, и всего лишь сигнализировали о связи с досмотровыми службами. Этап переговоров Йонге умышленно прослушал, отложив переводчик на заднее сиденье. Он сомневался, что с пропуском будут проблемы, поскольку депортация персон, получивших отлуп из императорской семьи, должна была проходить максимально быстро и беспрепятственно. Так и получилось – Сайнжа вновь тронул глайдер с места, и тот медленно вплыл между решетчатыми фермами. По самому космопорту они тащились еще минут пятнадцать, а потом Рудольф радостно вздохнул и постучал по сканеру. Йонге посмотрел на его экран и сразу же опознал приветственный рисунок - «Фелиция» уведомляла их о входе в зону прямого доступа и управления системами корабля. – Наконец-то цивилизация, – обрадовался Йонге. – Ну и заповедник тут! – Холодный запуск и расчет маршрута для атмосферного на орбиту, – Рудольф вслух дублировал команды для Йонге, лишенного возможности отслеживать происходящее. – Дополнительная очистка воздуха и даже, слава всем богам, подача холодного пива для хозяев. – Последний пункт самый важный, – довольно потер руки Йонге. – На этого клыкастого еще насинтезируй… но без пива, обойдется. Глайдер завис над куполом, дождался сигнала и нырнул в открывшийся проем. Сверху открывалось удивительное зрелище на небольшие корабли. Самые гиганты висели на орбите, но меньшие собратья выглядели не менее внушительно. Сайнжа закрутил спираль, отыскивая нужный корабль, и Йонге нетерпеливо ткнул пальцем в нужное место. Уж он-то мог узнать «Фелицию» среди сотен других. Глайдер опустился прямо перед посадочным шлюзом, едва не задев скошенным крылом обшивку. Рудольф заворчал не хуже яута, но говорить ничего не стал. «Ожидание Цвейха!» – объявил Сайнжа, откидываясь на спинку кресла. – Ну, ты можешь ждать, а нам пора. Потом постучишься… «Нельзя проникать в корабль без отсылки доставочного транспортного средства». Поднявшийся Йонге уже хотел сказать все, что думает о правилах космопорта и о тех, кто их выдумывал, но вместо этого сел на место и сложил руки на груди. Усложнять и без того неприятную ситуацию с их позорным статусом ему не хотелось. Рудольф на всякий случай устроился так, чтобы лайнер лежал поверх всех неудобных кресел, и вдобавок изменил режим сканера на поиск биологических объектов. В противовес недавней церемониальной обстановке и полностью этнической столице, космопорт вполне отвечал современным требованиям. На верхних уровнях деловито грохотали ремонтные манипуляторы, парочка чужерасных кораблей стоически выносила сухую чистку, а здесь, внизу, царили разнокалиберные погрузчики. Йонге даже успел заприметить нескольких яутов, одетых вполне цивильно, и снова покосился на Сайнжу. Тот задумчиво крутил запястьем и тыкал пальцем в прирощенную руку. Шрам закрывал тяжелый металлический браслет. Ничего легкого и ультрасовременного в его экипировке не было. Сайнжа поднял взгляд. «Что?» – Думаю, какой ты устаревший, – честно сказал Йонге. Яут протянул руку и ухватил его за загривок. Рудольф тут же поднял ствол лайнера вертикально. «Возможно. Но летаю я совершеннее тебя» Еще полчаса протянулись мучительно медленно. Сайнжа успел поковыряться под всеми когтями, включая ножные, и извести на своеобразные гигиенические процедуры пачку настоящих бумажных салфеток. Йонге пытался подсчитать их стоимость, но все время застревал на определении экологичности производств. А затем у них над головами почти бесшумно закружил глайдер. – Я так и знал, – встрепенулся Рудольф. – Это точно за нами. Мы не уложились в сроки депортации, и нам хана. Ты все перепутал! Сайнжа недоуменно заклекотал. – А может, – почти с наслаждением сказал Йонге, – это лига экологического контроля. Они очнулись, оценили ущерб, и нам кранты! – Я ставлю на эстетический комитет, – твердо сказал Рудольф. – По дворцовой архитектуре. Сайнжа взревел. «Умансоо, отверзайте глаза! Включите разум!» Глайдер мягко зашел на посадку и аккуратно приземлился перед шлюзом. Притерся почти встык, до их собственного оставалось всего метров пять. Купол поднялся, Цвейха спрыгнул на бетон и вскинул руку. Сайнжа встал с места, и напарники немедленно последовали его примеру. «Об этом я изрекал, глупцы» – Всегда нужно готовиться к худшему, - значительно сказал Рудольф. Йонге поймал уже собравшегося выбираться яута за плечо и молча указал на пассажира с задних сидений. Сайнжа отмахнулся и спрыгнул через борт. Людям оставалось только повторить за ним. – Я тут без ног останусь, – мрачно прокомментировал Йонге собственное приземление. Рудольф барабанил по стволу, пока яуты быстро переговаривались – словно непрерывно падали камни, то рокоча, то почти неслышно постукивая. Потом Цвейха кивнул, хлопнул Сайнжу по плечу и прошел к позаимствованному глайдеру. Проходя мимо напарников, он остановился, несколько секунд рассматривал обоих, склоняя голову то вправо, то влево, а затем резко шагнул к ним. Рудольф сжал лайнер, Йонге стиснул кулак, пытаясь вызвать электричество – но Цвейха просто раскинул руки и тут же сгреб обоих. – Ух! Йонге тут же почувствовал, что он куда сильнее Сайнжи – мускулы на руках буквально вдавливались в спину, а широкие ребра ощущались как доски. – Только без поцелуев! – прохрипел Рудольф. Цвейха отпустил их, чуть шагнул назад, все еще придерживая за плечи, и коротко рыкнул. Не дожидаясь ответа, развернулся и вскочил на борт глайдера. Купол закрылся, и глайдер мягко, неслышно поднялся в воздух. За ним стартовал и тот, на котором прилетел сам Цвейха. – Прощание вышло сжатым, – почти удивленно сказал Йонге. – Зато он водить умеет, – заметил Рудольф. – Ну что, можно уже идти? Йонге ткнул пальцем в корабль, яут кивнул, и Йонге собирался уже направиться ко входу, когда вспомнил одну деталь. Гнусная история с наездниками, врывающимися в честные яутские дома, произошла благодаря этой детали. – Эй, великий охотник, – он помахал транслятором. – Ты же хотел забрать какой-то груз? «Я забрал». – И где же он? Мне казалось, ты забьешь весь корабль своим хламом. – На борт без сертификата и досмотра не пущу! – грозно крикнул от шлюза Рудольф. «Все при моем теле». В наушнике щелкнуло, и Рудольф кратко и емко выразился, какие ассоциации у него возникают на словах «при моем теле». Йонге тоже первым делом подумал о паразитных эмбрионах и молча протянул руку. Сайнжа склонил голову и оскалился. Йонге пошевелил пальцами. Безмолвное противостояние длилось больше, чем хотелось бы пилоту, но Сайнжа все-таки уступил. Задрав голову, он полез под ленты, стягивающие броню на ключицах, и достал прозрачную капсулу. Йонге сам подошел и забрал у него пробирку. – Что это? Внутри тяжело и густо перетекала черная жидкость. Что-то она ему неприятно напоминала. «Зверь». – Что? Йонге почти взревел, стискивая транслятор. «Базовая форма. Извлечение структура клетки. Герметичность безопасности». – И куда ты хочешь протащить эту вытяжку? «Великая мать удостоила меня посеять зерно Зверя в одном из наших миров. После очищения Найхави достойнейшие смогут доказывать свое право в чужих мирах». – Нахайви? – тупо повторил Йонге, пытаясь перевести смысл всего сказанного с яутского на человеческий. Сайнжа молча покрутил пальцем, давая понять, что имеет в виду ни много ни мало, а целый город или даже планету. Осознав суть сказанного, Йонге осторожно вернул капсулу яуту. «Сумасшедшие. Слышишь, Руди, у них тут имперский геноцид!» «Ничего не понял». «Ладно, потом объясню», – он отключил микрофон. – Хорошо, берем твой груз. Но хранить его будешь в грузовом отсеке. Мы настроим капсулу… «Можно заморозить, – перебил Сайнжа. – Сверхустойчивость». – Опять трупы в морозилке всю дорогу, – пробормотал Йонге. «Все будет хорошо», – оптимистично заверил его Сайнжа. *** Однако даже на «Фелиции» вздохнуть с облегчением не удалось. Искин настолько обрадовался возвращению всего экипажа сразу, что набросился на них с рвением застоявшегося в сезон спаривания хелиоптрикса. Едва переступив через кромку шлюза, Йонге получил удар по всей нервной системе. Шагнувший одновременно с ним Рудольф покачнулся, сделал два шага в сторону и врезался в стену. Сайнжа изумленно зашипел и схватился за голову обеими руками, а потом замотал башкой, словно выглядывая нападавшего. Лезвия выскочили из наручей, наплечник с жужжанием сервоприводов поднялся и закрутился, полосуя шлюзовой предбанник лазером прицела. Йонге сделал к нему шаг, ухватился за плечо и с размаху ударил ладонью по оружию, заставляя опустить ствол. – Фе… Фелиция, – простонал он, почти повисая на яуте. – Прекрати! Страшное давление тут же исчезло, но осталось ощущение жадных рук, шарящих внутри тела, прощупывающих насквозь и пытающихся приласкать как можно горячее. Рудольф схватился за штаны и бухнулся на короб охладителя. Потом содрал респиратор и часто глубоко задышал, разевая рот. Йонге все еще держался за яута, и сквозь раскаленные волны синхронизации еле-еле выплыла мысль, что респиратор наконец-то можно снять. Свежий воздух, беспрепятственно хлынувший в легкие, мигом навел в голове порядок. Йонге тряхнул головой, отцепился от негромко пощелкивающего яута и хлопнул в ладоши. – Фелиция! Отмена тактильного интерфейса! «Принято», – чуть обиженно ответил искин. – Посторонние биологические объекты на корабле есть? Химический фон? «Отсутствуют». – Прекрасно. Программа взлета… Сайнжа, у вас есть спутники базирования со стандартом Фузии? «Фелиция» деликатно прорычала вопрос для яута. Сайнжа перестал щелкать, прищурился, пошевелил пальцами и наконец коротко кивнул. – Позиционирование взлета через спутники базирования, выход с точки геостационарной орбиты на ближайший автоматический буер. – Принято, – вздохнула «Фелиция» уже вслух. К огромному облегчению дальнейших слов насчет необходимости подтвердить прыжок через навигатора не прозвучало. Заранее просчитанные курсовые программы остались в неприкосновенности, несмотря на порядком протекшую крышу их верного кораблика. - Обмен с Башней-1 завершен, разрешение на взлет получено, – отрапортовал искин. Переходной шлюз открылся, и из коридора потянуло привычным запахом: немного охладителя, чуть-чуть плавленой изоляции и тысяча остальных запахов жилого помещения. Отрыв от площадки прошел почти неощутимо. «Фелиция» предусмотрительно нашептала на ухо, что силовые лучи проводят их через уровень первый, второй, третий и далее по списку вплоть до открытого воздушного коридора. «Умансоо, мы летим или нет?» – Парим, - поправил Йонге, – готов признать, что ваша техника не самая устаревшая. «Что ты знаешь о величии флота Найхави, червяк?» Рудольф прижал к лицу респиратор. По вздрагивающим плечам Йонге догадался, что напарник сдерживает смех. Синхронизацию он пытался блокировать, но Сайнжа все равно с подозрением покосился на него и многозначительно провел когтями по наручу. – Ладно, убедил, – торопливо сказал Йонге. – Это экскурсия на меня так плохо повлияла. Сейчас как выйдем в открытое пространство, так я сразу уверую. – Неужели мы наконец-то валим? – простонал Рудольф, вставая. – Прямо не верится! Я в мойку! – А я на камбуз, – мечтательно сказал Йонге. – Нормальная жратва. Йезус Мария! – И пиво, – добавил Рудольф, волоком таща лайнер к выходу в жилой сектор. Йонге подтянул измочаленный ремень, на котором болтались УКВД и транслятор. За спиной секунду царила тишина, а затем раздались тяжелые шаги. На развилке Йонге притормозил Рудольфа. – Первым делом я хочу избавиться от этого долбаного переводчика. У нас же найдется третий сканер? В смысле, два запасных. – Спрашиваешь. Еще и запасной к запасному. – Ради бога, давай уже навесим на Сайнжу персональный визор. Мне уже в кошмарных снах видится, что я повсюду с этим чертовым приемником. Даже в борделе! Рудольф кивнул и повернул налево. Яут потоптался на месте, покрутил пальцем в воздухе, «Фелиция» тут же что-то коротко прошипела, и яут уверенно двинул в сторону дока. – Почему он шляется тут как у себя дома, – пробормотал Йонге. «Общие приоритеты для членов экипажа, первый пилот». Добравшись до камбуза, Йонге вытащил из охладителя ангажированное пиво, устроился на любимом месте, и мгновением позже его отпустило. «Достигнута геостационарная точка, – сообщил искин. – Выход на буер в пределах пяти часов». – Ничего себе очередь, а поближе ничего нет? – Следующий вектор открывается через шесть с половиной часов, - почти недовольно ответила «Фелиция», явно намеренно сделав это вслух. Полуторная гравитация исчезла. Йонге застонал от счастья и сковырнул крышку. Каждая косточка расправлялась и занимала положенное место. Казалось, даже легкие расправляются и начинают получать больше воздуха. Только сейчас он в полной мере ощутил, что даже при поддержке химии и механики человеческое тело чувствует себя далеко не лучшим образом, когда на него непрерывно давит гравитационный столб. В коридоре раздался металлический грохот. У Йонге дернулась бровь, и он немедленно вызвал окно активного слежения. Убедившись, что это яут, и он не ломает корабль, а тащит какую-то дрянь вроде церемониального щита, Йонге вздохнул с облегчением и одновременно с досадой. Он старательно пытался не вспоминать, что Сайнжа до предела нагрузил их корабль трофейным барахлом. Вероятно, и сам яут предполагал, что заберет свой груз, как только получит всеобщее признание. Теперь они были обречены таскаться с этими килограммами. – Сгрузи их в трюм, – сказал он. Яут в окне просмотра резко обернулся на звук, и Йонге ухмыльнулся. «Фелиция» без дополнительных требований включила громкую связь. Сайнжа вскинул ладонь и пару раз махнул скрюченными пальцами, полосуя воздух. Затем перехватил щит поудобнее и неторопливо пошел дальше. Потягивая пиво, Йонге продолжал наблюдать за ним, беззастенчиво пользуясь правами всевидящего командира. Яут унес щит в кают-компанию и уложил на свою варварскую постель. Отойдя на шаг, он начал на пальцах примеряться к стенам. Выглядело так, будто он пытается сделать мгновенный снимок и страшно смешило. Йонге веселился ровно до тех пор, пока Сайнжа не выщелкнул лезвия. – Ах ты скотина! – ругнулся пилот. Яут воткнул лезвия в стену чуть выше уровня глаз, резанул и отступил назад, с явным удовлетворением разглядывая причиненный ущерб. Потом подхватил щит, покрутил крепежи на обратной стороне, легко поднял тяжелый даже с виду кусок металла выше головы и одним движением прибил к стене. Крепления провалились в стену, и щит прилип к ней, будто так и было изначально. Сайнжа взъерошил дредлоки, отступил на два шага, снова полюбовался и немедленно завалился на постель. Йонге хотел уже вырубить обзор, но тут яут начал потягиваться, и пилот ухмыльнулся, делая очередной глоток. В отсутствие наблюдателей Сайнжа крутился и извивался так, словно пытался составить конкуренцию одной из тех телочек, отплясывающих в «Синем жуке» на второй узловой станции пресловутой Альмангамы. За дверью раздалось шлепанье босых ног, и Йонге торопливо свернул окно. Если наедине с собой он еще был готов признаться в вуайеризме, то услышать тот же диагноз от Рудольфа категорически не хотел. – Сидишь? – механик ввалился на камбуз, источая кошмарный запах «Кастель № 5». – Пиво все выжрал? Я так и думал. – Только начал, – отбился Йонге. – На тебя точно хватит. Рудольф нырнул в холодильник едва не по пояс и зазвякал. – Интересно, яуты пьют пиво? Йонге ответил мычанием. К счастью, напарник не стал предлагать позвать третьего члена экипажа и устроить дружескую вечеринку. – Вот сейчас я напьюсь… нажрусь… и возьмусь… за эти… сканеры! Рудольф говорил между крупными глотками и опустошил бутылку вместе с завершением фразы. Йонге молча отсалютовал ему посудиной и тоже допил. Биостекло тут же поползло в пальцах, норовя принять рекомендованную для утилизации форму. Йонге разжал ладонь, зеленая масса шлепнулась на стол, стянулась сама в себя и замерла, скрутившись в компактный шарик. Йонге покатал его, глядя, как от тепла его пальца в глубине вспыхивают искорки. Рудольф со стуком поставил перед ним вторую бутылку – уже коричневую. – Надо еще чип для этого… навигатора поставить, – наконец сказал пилот. – Думаю, без него мы долго не полетаем. Как минимум колония у них в стороне от спейсштрасс, туда обычными схемами тащиться упаришься. Теперь мычанием ответил Рудольф. – Или ты каждый раз предлагаешь делать прыжок через жопу? Механик фыркнул, загоготал, подавился и долго обстоятельно откашливался. Йонге успел уговорить вторую бутылку и пришел в исключительно благодушное состояние. Даже сомнительная шуточка стала казаться верхом остроумия и изящной словесности. – Поставим ему, что надо, – наконец, смог заговорить Рудольф. – Но ты уверен, что заработает? – Кто не рискует… – Того на Земле не хоронят, – закончил Рудольф известную фразу всех авантюристов и исследователей. – Но нас и на Берлине-три неплохо встречают. – Опять ты за свое, – лениво сказал Йонге, скатывая второй шарик. – Берлин, Берлин… – Не просто Берлин, а Берлин-три, – начал Рудольф. – Прекрасная планета с умеренным континентальным климатом… – Холодная до жопы, – дополнил Йонге в той же тональности. – Да иди ты. Йонге встал и пошел. Дошел до холодильника и достал оттуда по третьей. После скудных яутских угощений, от которых уже тревожно шевелилось в животе, родное пиво шло так гладко, что Йонге даже не заметил, как начал терять связность мыслей. *** Пришел он в себя лишь обнаружив, что стоит перед дверью в кают-компанию, а в руках у него здоровенный нож. Рудольф стоял рядом, и при нем был контейнер с маркировкой биомеханического содержимого. От контейнера валил пар. Вокруг царил полумрак. – Ты их в холодильнике хранишь, что ли? – изумился Йонге. – Это как пиво. Надо холодненьким! – убежденно сказал Рудольф. – А что, я кроме ножа ничего не взял? – испугался Йонге. Напарник ткнул в него пальцем, Йонге наклонил голову, от усердия чуть не вывернув шею, и тут же увидел у себя в нагрудном кармане радиоскальпель, заряженный одноразовой анестезирующей капсулой. Попытавшись протереть глаза, Йонге обнаружил на себе визор. Пилот отчаянно попытался взять себя в руки и отменить идиотскую операцию, но вместо этого сдавленно хихикнул, ткнул в панель и на цыпочках прокрался в бесшумно открывшуюся дверь. Рудольф шел за ним совершенно беззвучно. Выдавало его только негромкое сопение. Йонге машинально повертел рукой, пытаясь найти переключатель микрофона, и чуть не побрил себя ножом начисто. Добравшись до платформы, где безмятежно дрых яут, не подозревающий о скором своем единении с высочайшими человеческими технологиями, Йонге отложил нож, достал свисающие из второго нагрудного кармана тонкие перчатки, заботливо встряхнул их и тщательно натянул на обе руки. Тыльную сторону ладоней обожгло коротким электростатическим уколом. – Надо его перевернуть, – сиплым шепотом сказал Рудольф. – Может, по башке сначала? Смерив напарника снисходительным взглядом, Йонге обошел платформу и склонился над растянувшимся во весь рост яутом. Взгляд зацепился за что-то странное. Йонге склонил голову и присмотрелся. Потом дошло - Сайнжа снял несколько колец, формирующих "ошейник". Йонге страшно обрадовался. Иначе пришлось бы ковырять ножом, а то и обращаться к электричеству. – Са-айнжа, – почти ласково позвал он. Яут открыл глаза резко, будто и не спал. Клыки растопырились, из глотки вырвалось предупреждающее шипение. Прижмурясь от ацетонового запаха, Йонге бесстрашно уперся ему пальцем в грудь и погладил вдоль шрама. – Повернись, – добавил он и пальцем же показал, что надо сделать. Сайнжа хрипло вздохнул, сложил и раскрыл челюсти, а затем перекатился на живот. «Все просто», – одними губами сказал Йонге напарнику и улыбнулся так, что увидь его яут – немедленно начал бы стрелять. Недолго думая, Йонге уселся верхом на широкую спину, для маскировки несколько раз провел ладонями вдоль позвоночника, затем профессионально ощупал загривок и оставил одну руку на месте, прорабатывая шейные позвонки, а второй достал из кармана скальпель. Наклонился, всматриваясь в место для имплантации. Рудольф подошел ближе, беззвучно прищелкнул пятками и вытянулся во фрунт. С невероятно торжественным лицом открыл контейнер. Крышка щелкнула, Сайнжа дернулся и попробовал обернуться, но Йонге сжал пальцы, как клещи. – Тихо-тихо, – сказал он, выдерживая умиротворяющие интонации. – Сейчас мы тебя слегка порежем, будешь мучиться головными болями, проблемами с координацией и шизофренией… Рудольф сдавленно хмыкнул. Сайнжа снова дернулся, но Йонге успел раньше. Скальпель воткнулся в толстую шкуру. Как Йонге и рассчитывал, радиоволновое лезвие резало даже яутскую броню, а последовавшая за этим автоматическая субдуральная инъекция практически лишила яута возможности двигаться. Но на голосовые связки это не влияло, и Сайнжа взревел так, что «Фелиция» немедленно зажгла все освещение. Зеленая кровь слегка потускнела в ярком свете, но все равно изрядно светилась, мешая рассмотреть операционное поле. – Фелиция, скажи ему, что все в порядке! – возмущенно крикнул Йонге. – Я даже перчатки надел! Искин послушно разразился ответным шипением и ревом. Некоторое время они с Сайнжей переругивались, что не мешало Йонге с энтузиазмом ковыряться в опасной близости от позвоночника яута, а потом «Фелиция» перешла на человеческий. – Почтенный сын Великой Матери передает вам, что ваши кишки будут развешаны по стенам этого убогого корабля. Но я не убогий, не так ли? – Императорский сынок? – изумился Рудольф, ставя на край платформы ботинок и склоняясь над распростертым яутом, будто собирался отыскать на нем надпись «сделано из имперских яйцеклеток». – Серьезно? Этот… императреныш? – Фелиция, детка, ты самый прекрасный корабль в этой Вселенной! – экзальтированно воскликнул Йонге. – Мы сами за тебя кого угодно развешаем! В голове всплыло мутное понимание, откуда у простого с виду яута берутся счета в Первом Галактическом, но тут же утопло в алкогольных парах. – Руди, подай мне нашу маленькую холодную коробочку. Вряд ли бы Йонге взялся за операцию, даже в полной трезвости, если бы не был уверен, что чип успешно встанет на место самостоятельно. Биомеханические имплантаты отлично подстраивались под владельца, а развитие микроминиатюризации позволяло даже в крошечный кусочек пластика запихнуть едва не полноценный искин, что говорить о шелтер-посредниках. Для чипов, устанавливаемых в целях нейросвязи, шелтер-модель списывалась с насекомых. Устав сидеть прямо, Йонге наклонился и облокотился на лопатки Сайнже. Он с любопытством рассматривал чип, активно гнездящийся в новом месте. Тонкие вспомогательные лапки двигались, зарываясь в пласты мышц, и одна за другой исчезали, уже невидимыми прорастая дальше. Сайнжа перестал рычать, но начал вздрагивать. – Хреновая анестезия, – не преминул высказаться Рудольф. – Нормальная, – почти трезво ответил Йонге. – Это ж мидалозам! Я полторы дозы брал. Кажется. – Значит, у яутов нейропроводимость выше, – тоже неожиданно вменяемо высказался напарник. – Логично, чем больше туша, тем быстрее должен идти сигнал, чтобы туша быстро прыгала. Закончив цепочку размышлений, Рудольф сел на постель, снял один ботинок и тут же лег, после чего накрылся куском одеяла и моментально уснул. – Фелиция, а точно пиво там было? – с тоской спросил Йонге, окончательно ложась на яута и понимая, что ему-то точно не удастся уснуть, потому что разрез нужно еще залатать. – Содержание алкоголя – семь процентов, – бодро ответил корабль. – В сочетании с активными белками действие усиливается до шестикратного эквивалента. – Какими-какими белками? – Активный белок зафиксирован в организме всего экипажа, для навигатора считается природным, для пилота и механика – получен извне. Возможно, с приемом пищи. – Я так и знал, – сказал Йонге сам себе. – Теперь даже нажраться нельзя. Яут заревел, вздрагивая, Йонге скатился с него, зарылся лицом в ворох ткани и отрубился, успев беспомощно подумать, что это ему выйдет боком. *** Пробуждения после пьянок всегда были неприятными, особенно если им предшествовали драки, нелепые планы по освоению дальних миров или поход в бордель для любителей экстремального времяпрепровождения. Даже не открывая глаз, Йонге делал ставку на последний вариант. Потому что штанов на нем точно не было. Он не помнил, чем закончился вчерашний… день? Вечер? Или провал в памяти занимал только несколько часов? По животу скользнуло острое, и он немедленно открыл глаз. Вместо злобных бордельных красоток, требующих оплатить счета, он увидел нечто гораздо худшее – и даже еще хуже. Яут скалился во всю пасть, продолжая чертить когтем в опасной близости от человеческого паха. Вся сбруя сидела у него на шее до последнего кольца. Йонге инстинктивно подался назад, однако уперся в знакомые плечи, и тут же обнаружил, что руки у него тоже за спиной, и вдобавок нещадно скручены. Даже можно нащупать чужие потные пальцы. Он дернул головой и стукнул Рудольфа по затылку. Хоть и болезненный, метод был эффективным. Рудольф тут же невнятно заругался, перейдя на берлинский, и лишь в конце добавив несколько крепких выражений на универсальном. – Мы по уши в дерьме, Руди, – нервно прошептал пилот, неотрывно следя за когтем. – Если можно, то вкратце, – пробубнил Рудольф, яростно шевеля пальцами. Биопласт, сжавший запястья, не поддавался. – Он меня сейчас кастрирует, – поднял голос Йонге. – Са-айнжа! Яут отдернул палец и пощелкал клыками. Затем извлек из-под наплечного щитка очередную пробирку. В содержимом её Йонге углядел тошнотворно бледную лапу наездника, начисто срезанную на фаланге. Сайнжа сковырнул пробку, достал лапку и пощелкал ею по ладони. Бледный срез лопнул и запузырился. Йонге взвыл и ударил ногой, метя в челюсти. Сайнжа уклонился, перехватил пилота за ногу и подвинулся ближе. – Ты что задумал, гадина? – Йонге ударил второй ногой, но опять промахнулся. – Рудо-ольф! Напарник рванулся, наклоняясь вперед, Йонге подбросило, спина выгнулась, выкрученные руки чуть не сломались обе разом. – Твою мать! Яут двинулся еще чуть дальше и быстро, всего двумя движениями провел лапкой по низу живота Йонге. Обжигающая боль заставила отважного пилота заорать во весь голос. Рудольф вновь рванулся, но на этот раз Сайнжа тоже наклонился и поставил обе руки на платформу так, что ни вправо, ни влево Рудольф дернуться не мог. Резко нагнувшись, Сайнжа накрыл пастью только что изувеченное место, и Йонге втянул воздух, чувствуя, как длинный язык быстро скользит по горящей коже, слизывая боль. Рудольф внизу рычал и вырывался. Наконец, Сайнжа отпрянул, обхватил пилота обеими руками за пояс и потянул, отрывая от напарника. – С-сука! Вынужденный точно так же подниматься Рудольф уже не дергался, опасаясь вывернуть руки как себе, так и Йонге. Сайнжа вынудил обоих снова сесть, чуть отодвинулся и заворчал, щелкая клыками. – Высшая честь, отметка ветви рода, – любезно перевела «Фелиция». – Предупреждать же надо, сукин ты сын! – возопил Йонге, вытягивая шею и рассматривая выплавленный на животе узор. Хрень не была похожа даже на приличную татуировку. – И мелкое отмщение, – добавила «Фелиция». – Я тебе так отомщу, что зубов не соберешь, урод! Сайнжа оставил его без внимания, переместился и занялся посвящением Рудольфа. С ним оказалось не так просто, поскольку наученный горьким примером напарника механик пинался куда более успешно, страшно матерясь сквозь стиснутые зубы. Йонге между тем пытался убедить «Фелицию», что ему нужна прямая накачка стигматизаторов, чтобы усмирить сошедшего с ума навигатора. Искин в ответ успокаивающе плел про древние родовые традиции третьего члена экипажа и отсутствие прямой угрозы здоровью. – Предательница! – возопил Йонге. Рудольф за спиной вздернулся и заорал так, словно его поливали расплавленным железом. Впрочем, Йонге был готов поспорить, что даже с железом так больно не бывает. Механик перестал орать, закончив всхлипом. Йонге чувствовал, как по их соединенным спинам катятся струйки пота, а затем Рудольф опять содрогнулся и зашипел. Йонге попробовал повернуть голову, едва не свернул шею и задергался. – Осторожнее, – сквозь зубы прошипел Рудольф. – М-м… обкусает… Йонге послушно застыл, даже не сообразив, что имеет в виду напарник, но затем до него начало доходить, а резко потяжелевшее дыхание Рудольфа окончательно расставило все точки над «i». – Сайнжа! – взревел он с новой силой. – А ну! Рудольф, пни его! – Не хочу, – пробормотал напарник и всем весом подался назад. Йонге уперся в платформу обеими ногами и налег в ответ, поджимая пальцы. Ему совершенно не хотелось участвовать в оргии яута и Рудольфа. Но его мнения никто не спрашивал. Острые когти царапнули по спине, вес Рудольфа исчез, а руки потянуло назад. Затем механик так застонал, что у Йонге моментально нагрелись уши. Сайнжа довольно фыркнул и вкрадчиво заклекотал, а потом начал двигаться, и Рудольф вместе с ним – и все это почти на спине разъяренного пилота. Сайнжа подвинулся, и жесткие колени почти толкнули Йонге под зад. Рудольф обхватил его за обе кисти и сжал, снова застонав. – Да вы издеваетесь! Никто не ответил, и Йонге страстно возмечтал приложить разрядом обоих. Удерживало только понимание, что потом придется возиться с пострадавшими, а Рудольф благодарен за электрошок посреди секса точно не будет. Йонге скрипел зубами и злился под аккомпанемент стонов напарника, получая от него по синхронизации все прилагающиеся эмоции, а заодно в самом натуральном виде ощущая половину бурного взаимодействия на себе. Закономерным результатом порнографической возни вплотную к нему стало медленное, но верное возбуждение. Йонге и так, и эдак пытался усмирить взбунтовавшийся гормон, даже пробовал дышать по медитативным практикам, но успехов не добился – и у него встал. Йонге тут же возненавидел яута еще больше – теперь уже за невозможность подрочить. Яйца болели от переполнявшей их спермы, член аж дергался, и Йонге уже посетила безумная мысль – попробовать наклониться так, чтобы достать себя ртом. Рудольф вскрикнул так, что Йонге сделалось в два раза жарче. Он резко согнул колени, пытаясь сжать член между бедер. Судорожное напряжение и мгновенное блаженство оргазма передались ему через синхрон. Йонге застонал от невозможности получить все то же самое. Механик тяжело приземлился на платформу и тут же начал заваливаться набок, утаскивая Йонге за собой. Пилот безуспешно сопротивлялся несколько секунд, но руки были дороже, и он все-таки свалился, неудобно уткнувшись плечом в постель. Но собственный член все же оказался в нужном положении, и Йонге осторожно двинул ногами, вздрагивая от особенно острого после чужого оргазма удовольствия. Сайнжа возник в поле зрения как призрак – внезапно и слегка пугающе. Почти переставший двигаться член изогнулся в полной боевой готовности. Йонге зажмурился, повернул голову и зарылся лицом в очень кстати подвернувшуюся складку ткани. А потом еще и вцепился в нее зубами. Он точно знал, чего ждать, и дико хотел этого. Член яута проник в него с пугающей легкостью, раздвинув нетерпеливо сжимающийся анус. Йонге хрипло замычал, содрогаясь с головы до ног и судорожно стискивая пальцы. Сайнжа подхватил его под колено, приподнял, едва не отрывая от постели, и натянул на себя до упора, пока их тела не соприкоснулись. Йонге на мгновение ужаснулся, потом сообразил, что столько в него не влезло бы, а значит Сайнжа опять втянул добрую половину пениса. Гребешки скользнули по чувствительной плоти – сначала вперед, потом назад… Йонге опять замычал, сжимаясь и напрягаясь так, что заболела шея. Он почти готов был кончить, еще чуть-чуть, пару движений этим охрененным членом… – М-м! Приглушенный стон весь ушел в постель, а Йонге неожиданно даже для себя выгнулся и уже после этого брызнул на полную катушку. Яйца поджались так, как не бывало в самом лихом дрочеве, в паху даже потянуло… И удовольствие затянулось так, что Йонге зарычал, поджимаясь всем телом. Подвижный член в нем задрожал, сделался еще чуть больше и уже привычно моментально затвердел. Сайнжа дернул назад, наполовину вышел, и тоже как следует зарядил партнеру. «Получение активных белков», – совершенно неуместно прокомментировала «Фелиция». Йонге застонал, расслабляясь. Прошло несколько секунд, но Сайнжа не двигался. Йонге разжал зубы, выпустил залитую слюной простыню и неохотно повернул голову. Злоебучий яут снова завис. – Сайнжа! – Йонге дернул ногой. Когти не разжимались, яут не двигался. Его член тоже. – Сайнжа, мать твою ебали личинки! Пусти, скотина! Йонге заизвивался, чувствуя знакомую тяжесть в животе. Яутская сперма, будь в ней сколько угодно активных белков, действовала на обычного человека как лютое слабительное. На мгновение возмутившись, почему с Рудольфом такого безобразия не происходит, Йонге задергался вновь. Удалось сдвинуться только на пару жалких сантиметров. – Рудольф! – прорычал он, дергая руками. – Очнись, ленивый боров! – Что? – неохотно отозвался напарник. – У меня катарсис. – Какой, нахер, катарсис? Если мы не сдвинемся на полметра вперед, и я не освобожусь от этой херни в моей личной заднице, то все кончится плохо! – И чем же? – полусонно уточнил Рудольф. – Я обделаюсь. Полметра спустя, подстегиваемый угрозой Рудольф проявил невероятную мыслительную активность и предложил угробить биопласт экстремальными воздействиями. – Начни сразу с электричества! – Какое электричество, я пуст, – простонал Йонге. – Твою налево! – А ну не сметь, – яростно велел Рудольф. – Ползком до стенки! Марш-бросок наверняка выглядел со стороны чудовищно, но Йонге изнемогал от гнусных резей в животе, и предоставил напарнику не только дотащить себя до стенки, но и варварски обойтись с проводкой. Под аккомпанемент ругани механик выдрал кабель из штрека, в три приема пропустил его сквозь упругие петли и громко выдохнул – Фелиция, а ну жахни! – Прошу прощения, первый механик, требование сопровождается угрозой причинения вреда экипажу… – Живо! – заорал Йонге, вне себя от злости. Искин правдоподобно изобразил кашель, трагически приглушил свет – и жахнул. Слегка поджаренные, но абсолютно свободные напарники с одинаковой руганью почти разлетелись по углам. До санузла Йонге домчался быстрее, чем прыгали некоторые корабли. Здесь яутских архитекторских изысков не было, и Йонге почти с нежностью привалился к прохладной стене, ощущая под ногами твердый надежный пол. – Чтоб у тебя самого на этот белок аллергия началась! – от души пожелал он. Вернувшись, он обнаружил, что Рудольф не отпиливает Сайнже голову, как можно было ожидать, а хладнокровно копается на платформе в поисках одежды. – Это ваше, – поприветствовал он Йонге. – Лови! – Лучше штаны отдай. Рудольф попробовал сдвинуть яутскую ногу, но не преуспел, и силой потащил наружу придавленное. – Лови номер два! Ровно в тот момент, когда Йонге застегивал пряжку ремня, Сайнжа тряхнул головой, судорожно стиснул пальцы, словно пытаясь нащупать чужую ногу, и недоуменно защелкал челюстями. – Сюрприз, – недовольно сказал Йонге, – меньше хлопать глазами надо. «Неудобные особенности оплодотворения, – посетовал Сайнжа, садясь в более подобающую позу. – Умансоо слишком быстры». – Считаем, что мы квиты? – поинтересовался Йонге, инстинктивно потрогав живот, где все еще слегка пекли ожоги. «Хирургическое вмешательство без согласия имеет много негодования. Однако, пока длилось ваше опьянение, я подтвердил маршрут через другой вектор». – Вот сволочь! – Как это подтвердил? – в унисон завопил механик. – Фелиция, детка, ты что, послушалась эту жабу? – Навигатор является членом экипажа, – с достоинством отозвался корабль. – Поправочный вектор позволяет сократить время ожидания до трех часов. «Пилот в состоянии болезни, поэтому навигатор имеет право», – добавил Сайнжа. – Еще и табель рассказала, зараза! – не выдержал Йонге. – Дальнейшая беседа неуместна, пилот Йонге, – почти фыркнула «Фелиция». Сайнжа поерзал, небрежно провел рукой в паху, где кончик члена как раз скрылся окончательно, потер чуть ниже и поднялся. «Я отправляюсь за омовением». Напарники переглянулись. Не требовалось никакого синхрона, чтобы объединенная мысль о мщении вспыхнула точно на пересечении этих взглядов. За яутом они поспешили с большим рвением. Сайнжа гордо ступал по коридору, крутя гривастой башкой, словно обозревал собственные владения. На людей он обращал ровно столько же внимания, сколько Цвейха и компания – на прислужников. Следуя за ним, Рудольф начал топать все громче, и Йонге краем глаза отмечал, как под рубашкой напарника перекатываются мышцы – словно Рудольф из последних сил удерживается, чтобы не броситься на обнаглевшего навигатора. «Пилот в состоянии болезни, поэтому навигатор имеет право». На синхроне висело смутное ощущение, в котором Йонге не мог уловить, с чем именно хочет накинуться напарник – с хреном на перевес или все же с пожарным багром. «Башня-1 сообщает: корректировка маршрута принята, транспортный корабль с приоритетным грузом на борту получает доступ через полтора часа». – Спасибо, - почти ошарашено сказал Йонге. Сайнжа не оглянулся. Рудольф метнул вопросительный взгляд. – Нам выдали какой-то приоритетный статус, - почти шепотом сказал Йонге. – По запросу, оставленному догадываешься кем? Рудольф снова вонзил взгляд прямо между яутских лопаток, словно мог проковыряться им сквозь дредлоки и впиться в позвоночник. Сайнжа безошибочно нашел душевую, вошел и остановился, рассматривая кабинку. Оглянувшись, он вопросительно покрутил запястьем. «Увеличивается обогрев?» – Спину потереть? – ласково улыбаясь, предложил Рудольф. «Отсутствие места для всех. Небольшая площадь омывательной кабины, да?» – Но мы и здесь можем развлечься, – еще шире разулыбался Рудольф. – Нахрена я одевался, – пробормотал Йонге себе под нос. Рудольф наступил ему на ногу. Пилот скривился и тут же постарался улыбнуться. Сайнжа смотрел на него пару секунд, а затем широко шагнул и оказался вплотную. Оттолкнул Рудольфа плечом и сделал еще шаг. Попятившись, Йонге стукнулся о стену. Сайнжа уперся обеими руками у него над головой и низко склонился, оскалившись. Рудольф быстро ткнул в панель ручного управления. Предбанника в первоначальной сборке не было, они сами решили поделить душевую на самостоятельные части. Но водоснабжение Рудольф убирать не стал. Потолок с легким гудением раздвинулся, яут вскинул голову, но сверху уже тонкими струйками полилась техническая вода. Сайнжа замотал башкой, а потом снова наклонился, смаргивая воду. Йонге усмехнулся и помог ему – стер костяшками пальцев. Рудольф сунулся в кабинку, вытащил оттуда обе коллекционных экологически-чистых мочалки и бутыль чистящего средства. Последнее он немедленно опрокинул на плечи Сайнже и взялся за обещанные услуги. Сайнжа поежился, но Йонге видел, как подергивается третье веко, норовя закрыть глаза довольной пленкой. Сайнжа раскрыл пасть еще шире и заворковал. Йонге между делом начал наматывать дредлоки на оба кулака. Рудольф работал быстро и методично, опускаясь все ниже. Йонге увидел руки механика на уровне пояса Сайнжи, а затем они исчезли, и обе мочалки со шлепками упали на пол. Сайнжа ощутимо напрягся и попробовал выпрямиться. Йонге вцепился в гриву, почти повисая на ней. Яут раздраженно задергался, однако Йонге держал крепко. – Р-раха! – Нашел, – ухмыльнулся невидимый Рудольф. – Уже мокрый. Сайнжа взревел снова, пытаясь вырваться, однако усилие было явно слабее, чем обычно, и Йонге потянул еще раз, всего в половину усилий удерживая яута на месте. Рудольфа он по-прежнему не видел, но синхронизация передавала глубокое удовлетворенное злорадство. Сайнжа задергался, а потом Йонге отчетливо ощутил, как задрожали мелкие мышцы под кожей, и яут почти обмяк, подгибая колени. Голова опустилась, челюсти щелкнули и остались наполовину раскрытыми. Йонге отпустил гриву, вспомнил недавний – даже недели не прошло, подумать страшно – опыт, обхватил яута за голову обеими руками и ткнулся лицом прямо между оскаленных клыков. Несколько мгновений Сайнжа медлил, а затем раздвоенный язык пощекотал губы Йонге и охотно скользнул в рот. Убрав одну руку, Йонге потянулся вниз, вслепую шаря по брюху яута, и почти сразу поймал извивающийся отросток, едва-едва покинувший убежище. Сжатый в кулаке член запульсировал, дергаясь и пытаясь высвободиться, но Йонге не уступил и медленно потянул. Рычание оглушило его, язык больно ткнулся в небо. Сайнжа вскинул голову, прерывая поцелуй, и тяжело, с хрипом застонал. Член сделался больше, в буквальном смысле не помещаясь в пальцах. Рудольф пробормотал что-то на своем языке. Фраза была длинная, всю Йонге понять не смог, но показалось, что там отчетливо прозвучало «шлюха». – Опускайтесь, – велел Рудольф. Йонге поочередно поджал ноги, Сайнжа резко наклонился, и пилот вдобавок потянул его за член. Сайнжа упирался недолго – видно, Рудольф тоже помог. Корячась и ушибаясь локтями, все трое разместились на полу. Яут стоял даже не на четвереньках – он разъехался так, что почти лежал на Йонге. Пилот не видел перед собой ничего, кроме широкой груди. А еще ему казалось, что он различает светящиеся узоры на кайилах. Почувствовав прикосновение к паху, он дернулся. Напарник расстегнул на нем тяжелые, мокрые штаны и бесцеремонно вытащил напрягшийся член на волю. Йонге сердито нахмурился и порадовался, что туша яута скрывает их друг от друга. Тем более что от ловких прикосновений чужих пальцев возбуждение только усиливалось. Чувствуя, как стремительно краснеют уши, Йонге почти стыдливо ухватился за яутские клыки и потянул в стороны. Сайнжа заклекотал. – Ниже… еще ниже… – командовал Рудольф. – Во! Давай! Йонге с силой качнул бедрами и безошибочно попал в скользкий проход. Сайнжа у него над головой глухо застонал. Йонге сделал несколько движений, опять чувствуя невероятное напряжение в яйцах, а затем к нему присоединился напарник. Яут замотал головой, сразу сбросив ослабевшую хватку, пару раз задел Йонге клыками по макушке. Длинные когти впились в пол, обдирая пластик, как шелуху. Йонге сдавил обеими руками его за ребра, пытаясь достать ладонью до ладони. Пальцы дрожали от напряжения, он сам уже почти задыхался, и от этого все ощущения делались только острее, будто кровь отливала от головы и полностью устремлялась в пах. Рудольф приглушенно застонал, и синхронизация тут же подкинула чужое дыхание. Пару мгновений Йонге действительно задыхался, не в состоянии втянуть хоть немного влажного воздуха, но затем поймал предложенный ритм, и они слаженно задышали вдвоем, так же абсолютно одинаково раскачивая бедрами и в четыре руки лаская грубую шкуру. Йонге двигался все быстрее, лихорадочно заколачивая содрогающийся член в тугую расщелину. Яутское достоинство извивалось на животе, и сквозь короткий стон Йонге почти усмехнулся – удивительный пенис забрался к нему под рубашку и бесчинствовал там совершенно самостоятельно. Смазка перемешивалась с водой, Сайнжа умудрялся ронять на него тягучую слюну, и сам Йонге уже тоже готов был спустить все жидкости, какие только есть в мужском организме. – О-ох! Движение в тесных объятиях каал-ли прекратилось. Зажатый член напарника коротко вздрогнул. В эйфории, хлынувшей по синхрону, Йонге успел сообразить, что это кончил напарник, и следом кончил сам, инстинктивно приподняв бедра, пытаясь загнать член как можно глубже Ответный удар почувствовался физически – Йонге задрал голову, и в подбородок ему плеснуло горячим. Не в силах даже негодовать, Йонге из последних сил уперся локтями в пол, а ладонями – в ребра яута. Раздавленным он быть не хотел. – Эй, Йонге! Ты живой? – У-у… Вода с потолка больше не лилась. Йонге попробовал согнуть ноги, но обувь скользила в воде, и он сдался. Яутская туша так никуда и не делась, угрожая опуститься сверху. – Йонге! Я о тебе беспокоюсь, приятель! – Отстань! Твою мать… – У тебя есть единственный шанс выбраться, когда я… Яут всхрапнул и резко приподнялся. Йонге от неожиданности дернулся и стукнулся головой об пол. Конкретно сдавший в размерах яутский пенис выскользнул из-под рубашки чуть ли не со свистом. Сдавленно матерясь, Йонге схватился за затылок. Оба запястья болели. «Синхронизация завершена», – прошелестел искин. Сайнжа резко выпрямился, рывком оттолкнувшись от пола. – Чтоб тебя, умансоо! Напарники шарахнулись в разные стороны. Йонге отчетливо услышал, как Рудольф врезался в стену. Сам первый пилот все же ударил об пол пятками, проскользил на спине и налетел на решетку вентилирующей системы. Беспорядочно пошарив руками, Йонге сел и торопливо начал стягивать рубашку. В голове все гудело. Он никак не мог сосредоточиться. – Что за херня? Голос напарника слышался будто издалека, да еще и сквозь слой изолята. – Я не хр… Йонге поймал себя на попытке зарычать и испуганно замолчал. Сжатая в руках рубашка шлепнулась на пол. «Scheisse, что тут происходит?» Сайнжа покрутил головой и кашлянул. Для слуха человека это был короткий рявкающий звук, но Йонге совершенно точно знал, что это кашель. Разминочный, не совсем уверенный, как перед долгой речью. – Это ваш чип так работает? – Он разговаривает! – заорал Рудольф, тыкая пальцем в яута. – Я никогда не был немым, это вы… – Сайнжа замолчал и склонил голову к плечу. – А ну скажи еще что-нибудь, – потребовал Йонге, судорожно застегивая штаны. – Я думал, у вас непереводимый язык! – Нормальный язык, умансоо. Общение всегда дублируется мысленно. – Нихрена себе повороты! Рудольф уже поднялся на ноги и замахал руками. «Фелиция» помедлила и включила сушку. Потоки теплого воздуха хлынули со всех сторон. Сайнжа поднялся, потянулся и встряхнулся всем телом. Брызги с гривы полетели веером, Рудольф недовольно прикрылся ладонью. – Хорошо помыл спину, – почти промурлыкал яут. – Я… Господи боже, говорящий яут! Не могу поверить! Сайнжа протянул руку и внезапно щелкнул Рудольфа по лбу. Механик отшатнулся, схватился за ударенное место обеими руками и заморгал. – Не трогай мои каал-ли без предупреждения. В следующий раз оторву голову, козявка. – А сам-то! – Рудольф попятился, но теснота предбанника не давала этого сделать толком. – Ты зачем лапой наездника меня в живот тыкал? А Йонге зачем? Яут оставил его выпад без ответа, развернулся к пилоту и протянул руку. Йонге машинально ухватился за широкую ладонь и поднялся. Изгаженная рубашка осталась мокнуть на полу. – Черт, – он потер затылок. Голос яута накладывался на его же рычание и звучал абсолютно чужеродно. – То есть вы все время копаетесь в мозгах? А рычите просто так, чтоб связки тренировать? – Разве я сейчас копаюсь? – удивился яут. – Мы разговариваем. Чистая речь. – Фелиция, прервать синхронизацию, – скомандовал Йонге. Сдвоенный голос исчез. Сайнжа захрипел с присвистыванием. Рудольф поморщился – неприятное ощущение потери напарника кольнуло совершенно одинаково. – Вернуть синхронизацию. – …кишки, но теперь передумал. – Знаешь что? – Йонге решительно указал пальцем на яута. – Не разговаривай. Просто не разговаривай. Во всяком случае, старайся говорить поменьше. Я… мы не можем нормально тебя слушать. – Не понимаю, что плохого в прямом общении? – Сайнжа, пожалуйста! Яут раздраженно поднял обе руки и ответил рычанием. Обычным, не скрывавшим никакого смысла. Йонге судорожным движением пригладил волосы, протиснулся мимо яута и с неприличной поспешностью выскочил из душевой. Мгновением позже к нему присоединился Рудольф. – Я-то думал, наши неприятности закончились, – горестно сказал механик на ходу. – А они только начинаются! – Вот именно. Я уже начинаю бояться высадки на эти колонии, которые нам обещали. Но еще больше я боюсь, что у меня кончилась одежда. В какой уже раз я вынужден менять форму? Может, мне уже ходить в набедренной повязке? – Ну да, а еще… Рудольф не успел развить мысль. Они добрались до того места, где коридор поворачивал, и прямо на углу была каюта Йонге. Пару мгновений глядя на косо прибитую сувенирную табличку, Йонге пытался сообразить, что ему следует делать дальше. «К ознакомлению предлагается текущий гравии-прогноз», - подкинула идей «Фелиция». – Я пошел, – пилот уставил палец на приятеля. – Посмотри, каким курсом мы следуем, и запиши его. Чтобы в случае чего вернуться без всяких тройственных подтверждений. Хорошо? Рудольф молча кивнул. На своей родной территории Йонге на деревянных ногах прошел до постели и рухнул на нее, как подкошенный. Перевернувшись, втянул тщательно провентилированный и увлажненный воздух, медленно выдохнул и уставился в потолок. Там медленно кружилась установленная настройками панорама Орионова пояса. Говорящий яут. Внятно говорящий яут. Да это хуже, чем одержимая похотью «Фелиция»! *** Выход на буер прошел в автопилоте. «Фелиция» отчиталась об успешном завершении предварительного маршрута и перешла в режим ожидания. Поборов желание командовать из личной каюты, Йонге неохотно выкарабкался из утешительных объятий одеяла и направился в рубку. Он уже успел привести в порядок мысли, хотя где-то на задворках сознания копошилось что-то невыразимо чуждое, явно нелюдское – и он силой загнал это странное как можно дальше. На корабле все принадлежало ему, его напарнику, и никакие самовольные навигаторы не могли изменить текущий порядок вещей. Прямо у входа на мостик он столкнулся с яутом, и Сайнжа церемонно пропустил его вперед. Он избавился от большей части церемониальной брони, оставив только несколько элементов. Даже снял наручи и то и дело рассеянно проводил пальцами по голым предплечьям. Йонге убедился, что в рубке уже присутствует Рудольф, штатно занявший второе кресло, прошествовал через маленькое помещение, уселся, попытался приладить на место сломанный подлокотник, потерпел неудачу и грозно посмотрел на Сайнжу. Тот выразительно развел руками, в точности копируя манеру Рудольфа. Затем попятился и примостил зад на демонстрационный стол. – Я так думаю, переводчик нам теперь точно не нужен? – уточнил Рудольф. Сайнжа замотал головой, послушно соблюдая недавнюю отчаянную просьбу. Рудольф вздохнул, почесал в затылке и покосился на терминал. На нем настойчиво мигала пиктограмма только что полученного по блик-связи сообщения. – Если там никто не сообщает нам о секретных месторождениях, – сказал Йонге в спину напарника, – я предлагаю ближайшую ремонтную станцию. А уже следом всякие исследовательские центры… – И мой груз! Йонге заткнул уши, содрогаясь от пробирающего насквозь ощущения чужой речи. Рудольф поманил пиктограмму к себе, развернул в стандартный экран, несколько секунд вглядывался в текст, а потом грохнул кулаком по подлокотнику. Сайнжа зашипел и оскалился. – Да чтоб их всех разорвало! – Что еще? – устало спросил Йонге. – Чертовы бюрократы! Их не устраивает неподтвержденный патент, они хотят видеть нас лично, иначе право снимут! И заберут образец! – Ну, это логично… – начал Йонге. Потом до него дошло, что имеется в виду под образцом. – Какого хрена? – Они выставили нам сроки! – рявкнул Рудольф. – И они истекают сегодня! Мы не успеем развернуться и пройти курсом до самой Ятранги! Йонге застыл на несколько секунд, машинально связываясь с «Фелицией» и уже начиная подсчеты, хотя заранее видел их бесполезность – ведь сначала требовался путь до ближайшего маяка, затухание, потом разгон, пристрелка на движение между узловыми станциями… А потом Йонге встряхнулся и мысленно дал себе подзатыльник. – Все мы успеем, – сказал он. – У нас же есть навигатор. Рудольф перестал измываться над легким гаечным ключом, который на свою беду попался ему под руку, и механик успел уже раз пятнадцать согнуть его в разные стороны, вымещая злобу. – Что? А вообще… Ну! – Вы нуждаетесь во мне? – с интересом уточнил яут. Пластик не выдержал, ключ треснул. Сайнжа сдвинул надбровные щетинки. Рудольф откашлялся и сунул обе половинки под кресло. «Ноль три мультиены», - прокомментировал Йонге. Заново выстроившаяся синхронизация чисто тянула сигнал, соблазняя полностью перейти на глейтерную связь. Рудольф откашлялся еще раз. – Сайнжа, смотри сюда, – он нажал пару клавиш, и чуть в стороне сформировалась карта звездного неба с точки зрения «Фелиции». – Сможешь протащить нас вот сюда, – он указал на созвездие Ятры, – за… ну, скажем, за четыре прыжка? В обход. – Реух-ца учтите, – буркнул Йонге. – Половину сектора лихорадит. Сайнжа поднялся, неторопливо прошел к пилотскому креслу, перегнулся через Йонге и погладил кнопки. Получив дублирующий экран от «Фелиции», он несколько мгновений изучал карту с наложением узловых станций, то и дело корректируя ее разворот по неким собственным соображениям. Поднял взгляд, посмотрел сначала на Йонге, потом на Рудольфа и заклекотал. – Без проблем.