Лифт

Майкл проснулся от нежного поцелуя Джеймса. — И долго я спал? — спросил он хриплым голосом, плохо понимая, где они сейчас находятся. — Пора приводить себя в порядок, сейчас уже почти семь утра, — сказал шотландец. К этому Майкл не был готов, однако делать было нечего, оставалось только смириться с мыслью о скором и неминуемом расставании. МакЭвой вздохнул и добавил: — Я думаю, что в здание вот-вот придут охранники. Раз они уходят отсюда в полночь, значит, и возвращаются сюда спозаранку. Майкл попытался отстраниться хотя бы мысленно, однако тотчас же понял, что для этого потребуется значительное усилие, пожалуй, даже большее, чем для того, чтобы просто отодвинуться от него и встать. «Ничего, — подумал мужчина, — придется делать это медленно, шаг за шагом». Но и это ему не помогло. Словно желая подбодрить его, Джеймс наклонился к помощнику и поцеловал его в губы. — Спасибо, — прошептал он, не найдя других слов для выражения захлестнувших его чувств, хотя и понимал, что после всего того, что было между ними, это звучит несколько странно. Однако он благодарил босса от чистого сердца, потому что случившееся в эту ночь значило для него так много, что описать это словами было невозможно. Догадывался ли об этом МакЭвой? Вряд ли. А если догадывался, то это лишь усугубляло тяжесть душевного состояния ирландца. Джеймс ничего не сказал ему в ответ, просто еще раз поцеловал. И секретарь целиком отдался этому поцелую, не задумываясь о том, что потом ему станет совсем плохо. Когда же шотландец отстранился, Майклу захотелось, чтобы тот произнес нечто колкое и ядовитое, на худой конец смешное, что дало бы ему повод… Какой-то резкий и лязгающий шум в шахте лифта прервал ход его мыслей, и он в испуге вскочил, чуть было не поскользнувшись на груде влажной одежды. — Мистер МакЭвой! Мистер Фассбендер! Вы нас слышите? — крикнул им кто-то снаружи. — С вами ничего не случилось? — Мы здесь! У нас все нормально! — откликнулся бодрым голосом Джеймс. Послышались отголоски спора, сдобренного крепкими словечками, затем тот же голос произнес: — Мистер МакЭвой, потерпите еще немного. Мы вас скоро освободим! — Прекрасно! — отозвался деловитым тоном мужчина, снова став образцовым джентльменом, обладающим элегантными манерами и завидной смекалкой, которых так не хватало Майклу. Он принялся лихорадочно одеваться. Они оба действовали, молча и сосредоточенно, лелея в душе надежду, что предстанут перед своими спасителями в относительно приличном виде. Правда, особых иллюзий в этом плане Фассбендер не питал, но уповал на то, что увидевшие их люди отнесутся к огрехам в их одежде снисходительно, понимая, в какой ситуации они побывали. Но больше всего он опасался покрыться румянцем, едва только двери кабины откроются. И не столько из страха за собственную репутацию, сколько из боязни каким-то образом навредить Джеймсу. Ирландец вдруг сообразил, что еще не надел туфли, и стал шарить в темноте руками по полу. Босс поддержал его, боясь, что тот потеряет равновесие и рухнет, от его прикосновения ноги мужчины задрожали, и он действительно покачнулся. МакЭвой успел подхватить его под руку и, прижав к себе, прошептал: — Майки… В следующий миг вспыхнул свет, они оба зажмурились и отвернулись друг от друга. Снаружи кто-то бодро крикнул: — Держитесь, мы сейчас запустим лифт!