Batafurai kōka - Эффект бабочки

Хах, наконец настал этот день, эта долгожданная треклятая пятница! Я полночи не мог уснуть, ворочался на кровати, сминая в пальцах белую простыню. Всё же я счастлив, что у меня появилось хотя бы относительное подобие друзей. Ночь была тихая, даже ветра толком не было. Наверное, поэтому сегодня немного распогодилось. Прохлада, которая уже дня два царила на узких улочках моего тесного города, сегодня ушла, как и не было её, и снова стало тепло. Несколько раз я не выдерживал, вставал с постели и включал компьютер. Сидел перед ним пару минут, дожидался, пока экран загорится, включаясь, и снова вырубал компьютер. И сидел перед выключенным экраном, привычно сутулясь, фактически с головой прячась в пледе, спешно, небрежно накинутым на тощие плечи. Было ощущение, будто утро никогда не настанет. Едва рассвело, как я уснул, откинувшись на стуле и мерно посапывая в такт отстукивающим секунды настенным часам. Когда же я просыпаюсь, на циферблате уже двенадцать, а за окном вовсю кипит жизнь. Опоздал?.. Да нет, вроде нет. Времени ещё достаточно. Даже, наверное, чересчур. Мог бы ещё поспать… Но мне, похоже, уже не уснуть. Какое-то странное ощущение… Горечь?.. Разочарование?.. Да, похоже на то. Я так ждал этого дня, я томился в сладостном ожидании, и вот, когда этот заветный день настал… Да, небольшое разочарование… Раскрываю шкаф, с полуприкрытыми глазами, наугад, вытаскиваю вещи, небрежно швыряю на кровать. Что там у нас?.. Шорты клетчатые, очередная широкая футболка с логотипом моей любимой группы и аккуратными росписями её участников. Хах, такая памятная вещь… Это ведь Юсу помог мне пробиться на их концерт, потянул меня в Токио вне зависимости от моего желания. Я отпирался, не хотел садиться на электричку, хотя, конечно, мне безумно хотелось… Я отчётливо помню, как трясся в электричке под весёлую болтовню Юсу, теребил в пальцах край шарфа, нервно заплетая косички из длинной бахромы. Было страшновато… На концерт всегда приходит много людей. А на их концерт – тем более. Огромная бушующая толпа… Страшно. Но назад дороги уже не было. Я мог сойти на любой станции и поехать обратно, вернуться в свой маленький городок, закрыться в своей комнате, но почему-то я этого не сделал. Под конец дороги я даже задремал, положив затылок на плечо единственного человека, которого считал своим другом… В Токио Юсу вёл себя так, будто он там живёт уже много лет. Он схватил меня за рукав и потащил через какие-то закоулочки с кучей магазинов, ресторанчиков и людей… Неудержимые потоки людей – вот что впечатлило меня в этом городе. Не понимаю, каким чудом, но мы всё же попали на этот треклятый концерт, правда, по моей просьбе, жались где-то с краешку. Юсу это не слишком нравилось, но он только улыбался мне – понимал… Зато под конец мы одними из первых умудрились проскользнуть за кулисы. Если основную толпу сдерживали охранники, то нас, похоже, тогда просто не заметили… Иногда так хорошо, когда тебя не замечают… …Оторвавшись от ностальгии, начинаю доставать всё так же наугад один комплект за другим. Мне абсолютно безразлично, что одевать. Пусть я и выгляжу слабым и хрупким, пусть у меня и большие глаза с длинными ресницами, но я ничуть не похож на девушку. Это ведь причуда девушек – по часу выбирать, что одеть. – Тё-кун! Спустись на перевязку!.. – кричит мама с первого этажа, одной ногой становясь на вторую ступеньку лестницы, так, как она делает всегда, когда хочет позвать меня. Точно. Перевязка. Наспех заталкиваю вещи обратно в шкаф и смотрю, что осталось лежать на полу, что вывалилось. Джинсы, белая рубашка в крупную синюю клетку. Сойдёт. Так и не одевшись, спускаюсь вниз. Смысл одеваться, чтобы потом опять стягивать всё с себя?.. Трата времени. Запах лекарств резко ударяет в нос… За всю свою жизнь я так и не смог привыкнуть к нему. Полчаса – и я уже напоминаю мумию из фильмов о фараонах. Только сегодня, только на один день, прошу не перевязывать мне лицо – как-никак, я в город иду. Руки до самых кончиков пальцев обмотаны бинтами… Ха, зато сегодня я смогу почувствовать себя таким же, как все. Когда ты весь в бинтах с головы до ног, перестаёшь так чутко ощущать боль… Подымаюсь обратно наверх, несколько лениво натягиваю джинсы, застёгиваю рубашку. Вроде неплохо. Правда, бинты… Немного портят впечатление. Собственно говоря, как всегда. Ну да ладно, чёрт с ними. Десять минут перед зеркалом – и я, в принципе, готов к выходу. Относительно причесаны волны каштановых волос, правда, несколько прядок всё же непослушно топорщатся в стороны. Синевато-зелёные глаза как-то устало, забито смотрят из-под густых тёмных ресниц. Тощие, практически костлявые руки смотрятся ещё более худощавыми из-за закатанных рукавов мешковатой, непонятно висящей на мне рубашки. Что ж, я явно несколько отличаюсь от парней моего возраста. Мне семнадцать, а я выгляжу таким мелким! А всё из-за этой проклятой болезни… Что ж, но это не важно. Я давно уже смирился. Сажусь за стол, с интересом глядя в свою тарелку. Что у нас тут?.. Спагетти. Выглядит мало того что съедобно, так ещё и жутко аппетитно. Сразу вспоминаю, как давно я уже не ел, и, резво схватив вилку, накидываюсь на еду. Мама с улыбкой наблюдает за мной, не садясь за стол. Похоже, она довольна. Всё же я стал немного живее, веселее в последние дни, вроде как растормозился. Вышел из нирваны, так сказать, покинул вакуум. Стал почти обычным. Очень тяжело быть не таким, как все. Изгоем. Тяжело жить, если на протяжении всей твоей жизни в тебя тычут пальцем и перешёптываются за твоей спиной. Господи, как глупо быть человеком… Именно такие мысли меня тревожат во время поедания спагетти. Да, похоже, я чёртов философ, который только мелет языком, как прогнил этот мир, а на деле и сделать-то ничего не может, чтобы всё изменить. Да что там… Что может один человек?.. Сейчас вся сила в руках тех, у кого больше денег. Кто богат – за тем и идёт толпа. Глупо, глупо, глупо… – Тё-кун, кушай давай! – выводит меня из размышлений голос мамы. Шипят котлеты на сковородке, булькает чайник. Сильно пахнет выпечкой. – А… А что это у нас такое в духовке?.. – подняв голову, я полной грудью вдыхаю этот тёплый, блаженный запах выпечки. – А, неважно. Когда оно приготовиться и когда это можно будет съесть? Мама только по-доброму смеётся и осторожно треплет меня по волосам. Тепло… – Скоро, совсем скоро! – она плавно садится напротив меня, подпирая голову немного побелевшими от муки ладонями. – Ах, Тё-кун, ты так изменился за последнюю неделю… – Это плохо? – я доедаю спагетти, поэтому выговорить эту простенькую фразу внятно получается не с первого раза. – Ну что ты, это замечательно! Я уж думала, ты так и останешься нелюдимым, замкнутым… Нелюдимый, замкнутый. Какие хорошие слова. Они практически полностью характеризуют меня. Странно, что Юсу до сих пор терпит мои выходки. Я ведь часто игнорировал его, погружаясь в свои мысли, грубил ему, выставлял за дверь. А он только обиженно дул пухлые губки и уходил, а на следующий день возвращался, как ни в чём ни бывало, весёлый, со счастливой улыбкой на лице. Мне зачастую было поразительно стыдно смотреть ему в глаза. Он поддерживал меня, вне зависимости от того, как жестоко я отторгаю его помощь. Фу, прямо мелодрама какая-то получается. Не люблю мелодрамы, но, похоже, сам подсознательно развожу их. Описал свою жизнь как трагедию какую-то. Ладно, неважно. Люди и хуже живут. Я ещё волне неплохо справляюсь. Уже более энергично доедаю несчастные спагетти, как всегда, осторожно ставлю тарелку в раковину, и возвращаюсь к себе. Ещё три часа, три мучительных часа до встречи на площади… Не понимаю, почему я так жду момента, когда выскочу из квартиры и понесусь через наводнённые улицы к месту встречи?.. Хах, неважно. Пока мне остаётся только томиться болезненным и в то же время отчего-то сладостным ожиданием. Медленно сажусь за компьютер, привычными жестами включаю его и забываюсь в тщетной попытке занять себя чем-нибудь хотя бы на два с половиной часа…