The way to home

Прошло уже два года с того дня, и сейчас Том, Лали и я собрались на нашей квартире отпраздновать восьмилетие малыша. Хотелось бы сказать, что мы устроили мини-вечеринку и закидали Тома подарками, но – нет. Том уже второй год просит не вспоминать этот день, как что-то особенное, а лучше, как он говорит, забыть его вовсе. Чем ближе становилась дата смерти его родителей, тем мрачнее он становился и его жизнь со всеми нами. Мы молча сидели на кухне, пили чай и ели апельсиновый торт. На удивление, тишина не напрягала: каждый думал о своем, и, казалось, что жизнь бурно омывала нас со всех сторон, а мы вот так молчим, будто смеясь с ее неуклюжих попыток снести нас волной. Том неожиданно зевнул и предложил поспать. И в правду, с мыслями я и не заметил, что сам еле сдерживал глаза. Мы все втроем легли на кровать, накрывшись моим любимым махровым одеялом. Голубоглазый расположился посередине, чем немного меня смутил. Я жалко посмотрел на Лали и понял, что смущение не только у меня. Она слегка улыбнулась, утешая меня, и отвернулась. Нас обеих мучила проблема семьи, на которую мы сейчас так были похожи. Но Лали знает, что я не тот человек, с которым можно создать ячейку общества. Поэтому ей было сейчас труднее, чем мне, ведь любовь не выбирают…. Я проснулся от громкого шума в прихожей. На кровати, кроме меня, уже никто не лежал. Только я вышел из комнаты, послышался звук затвора. Лали подошла ко мне и, улаживая мои растрепавшиеся волосы, сказала, что Том забыл про приезд какого-то друга и пригласил меня зайти к нему вечером, чтобы познакомится. Я довольно таки озадачился данной ситуацией. Мне всегда казалось, что кроме нас у Тома нет друзей. Как бы «весело» это не звучало, но правда. Я еле дождался вечера. Интерес проник в каждую клетку моей души. Но в то же время идти не хотелось: тревога все-таки присутствовала. Приближалась паника. Мысли, словно нити, смешались в один клубок, переплетаясь. Возникло чувство предательства и обмана. Да, обмана. Весь мир мне казался сплошной сказкой, которой я себя кормил, чтобы выжить. Так оно и есть, но почему так страшно это осознавать? Карточный домик и так однажды станет лишь пеплом. Но боюсь не этого – нет, я боюсь пустоты. Она будет пытаться меня согреть, но холод не греет, ведь так? Я замерзну. Стану вечным айсбергом среди бесконечного океана жизни. Моей целью станет выбор: топить Титаники либо самим утонуть, растаяв от солнца. Мой ответ очевиден. По коже уже бегали мурашки от тараканов в голове. Я включил музыку и стал ждать заветных «без пятнадцати». По плану, я тогда должен был выйти. Один день, три осени. Секунды казались часами. Наконец, ровно в семь я вышел. Хотелось забрать Тома и уйти обратно домой, развеяв новоговышедшего друга, как призрака. Почему он не приезжал раньше? Почему сейчас, когда все налаживалось? Я уже подошел к квартире, чувствуя какое-то отвращение, и нажал на звонок. Открыла Мэри, бабушка Тома. Не сказав не слова, пригласила пройти. В вдалеке слышался рьяный смех малыша. Давно он так не смеялся. От этой мысли стало еще хуже. Я не был зол, нет, ведь во всем виноват я. Обещал же, что позабочусь, а сам лишь усугублял ситуацию. Привык к тому, что нет в этом мире того, ради чего стоит тратить силы на смех. Мне казалось это обычным, и я даже не старался что-либо изменить. Наконец дошел до комнаты Тома, постучался и вошел. Смех сразу прекратился, а лица стали серьезными. Меня начало тошнить и я потянулся к ручке, чтобы уйти, но дверь сама открылась. На пороге стояла Мэри с подносом. Я быстро обошел ее и выбежал на улицу. Было тяжело. Я разрушил их семью. Как бы сейчас жил Том, если бы я тогда не появился? Я знаю – счастливее. Глубоко вдохнув, осознал, что одними мыслями не проживешь. Так будет правильно – просто аннигилироваться. Но обещания, что я дал…. Надо переговорить с Мэри. Завтра. Тот парень, друг Тома, довольно таки взрослый, мой одногодка либо старше. Значит, сможет перенять мои обязанности. Так и есть. А сейчас распланировка переезда и дальнейшей жизни, уже собирая вещи думал я.