Дневник секретарши

      Приложившись лбом к прохладной поверхности стекла, я сквозь темные очки смотрела на проплывающий мимо пейзаж. Машина подскочила на кочке, и мне на долю секунды показалось, что мои внутренности поменялись местами, а к горлу подступила привычная тошнота. Недовольно скривившись, я прикрыла глаза, пытаясь угомонить свою кружащуюся голову.       Да, пить я совершенно не умею. Хотя, я наверняка встретила бы похмелье не так болезненно, если бы этим утром ко мне в номер не ворвался вихрем Хичоль и, крича что-то о перелете в Сеул и опоздании, не начал меня тормошить. Если бы не часы в самолете, за которые я ни на миг не расставалась с пакетом – а вдруг стошнит? И если бы не любовь Хичоля издеваться над окружающими, грузя их работой даже в похмелье, я бы однозначно стойко встретила похмелье. Но с горем пополам я пережила адский перелет и даже геройский смогла позвонить Кюхену и узнать примерное расписание Хичоля, чтобы составить его план на день. Я даже выносила уничтожающие и угрожающие взгляды со стороны начальника, сидящего в машине рядом со мной и уже устала удивляться тому, что все еще работаю с ним, а не уволена. Зная жесткие требования Хичоля к работникам, я давным-давно должна быть с огромным скандалом выгнана из издания, без выходного пособия. Но Хичоль, на удивление, вел себя необычайно сдержано и спокойно, если не учитывать панику по поводу "Мы практически опоздали на рейс!".       Водитель, перестроившись в правый ряд, свернул с центральной дороги, ведущей прямо к издательскому дому, и поехал по боковой улице. Хичоль с неизменным спокойствием продолжал играть в свою "Ферму" на телефоне, будто бы он и не заметил изменившегося маршрута. Удивленно вскинув брови, я прокашлялась и позвала водителя: - Минхек-щи, разве нам не нужно было ехать по прямой? Водитель глянул в зеркало заднего вида на Хичоля и медленно перевел взгляд на меня. - Это я сказал ехать этим путем, - невозмутимо подал голос Хичоль. Я повернулась в сторону шефа, абсолютно не понимая, зачем делать лишний круг, когда до издательства оставалось совсем немного. - сейчас Минхек завезет Вас домой, выйдите на работу завтра. Не хочу, чтобы приемная провонялась перегаром, - шеф пренебрежительно сморщил нос. Ошарашено раскрыв рот, я не отрывала взгляда от невозмутимого начальника. Он сейчас разрешил мне прогулять работу?       Я едва сдерживала себя, чтобы не кинуться Хичолю на шею от благодарности. Мне совершенно не было обидно за тон, которым Хичоль объяснился - это уже привычное дело. Самым важным было то, что Хичоль дал мне отгул и возможность восстановиться после моего мини-запоя. Автомобиль притормозил у моего подъезда и я еще раз нерешительно глянула в сторону Хичоля, до конца не веря в свое маленькое счастье в виде отгула. Шеф, раздраженный моей медлительностью, закатил глаза и торопливо отмахнулся от моего вопросительного взгляда. - Живее, выбирайтесь. Это у вас сегодня выходной, а мне нужно не опоздать на работу.       Выбравшись из автомобиля, я глубоко вдыхала свежий воздух, ощущая как новый приступ тошноты подступает ко мне. Провожая взглядом машину босса, я почувствовала прилив благодарности к нему. К этому колючему, холодному самодуру, который ни во что не ставил ни меня, ни мои потребности, но сегодня так неожиданно великодушно отнесся к моему страдальческому состоянию. Я чувствовала, что Хичоль изменился с нашей самой первой встречи. Я чувствовала, что он стал едва ли мягче, если Хичоль вообще может стать мягче. И я не знала, что лучше - бескомпромиссный и жесткий или человечный и близкий Хичоль. Если к первому я уже нашла подход и знала как справляться с ним, то второй немного пугал неожиданными "приступами" мягкости и добра. Черт знает, что нам, девушкам, нужно. *** - Я видел тебя такой только на твой двадцать первый день рождения. Но это же было совершеннолетие! - бубнил парень, в который раз меняя влажное полотенце на лбу подруги. Девушка блаженно улыбнулась, почувствовав прохладную ткань на коже. Помощь друга, его забота и, естественно, вкусные бульоны немного ослабили хватку похмелья. - Ре, перестань, мне и так стыдно, - насупилась девушка. - Просто у меня тяжелые времена. - А, может, у тебя дерьмовая работа и начальник с приветом? - всплеснул руками Реук. Глядя на подругу, парень понимал, что если бы не эта поездка в Нью-Йорк, то не было бы никакого алкогольного отравления и никакого одинокого празднования дня рождения. - Он без привета, - пробурчала ЛиНа, глубже заворачиваясь в одеяло. Забота друга и его уютный бубнеж убаюкивали и девушку потянуло в сон. Впервые за последнее время ЛиНа спала глубоким и спокойным сном, на какое-то время забыв обо всех проблемах и неприятностях. Но проблемы и неприятности совсем не хотели, чтобы о них забывали, и напомнили о себе очень скоро. Первая проблема появилась с громким звонком мобильного в шесть утра. Спустив босые ноги с постели, ЛиНа потянулась за телефоном, пытаясь унять звон в голове. Пускай, стараниями Реука, от вчерашнего похмелья не осталось и следа, ранние звонки не прибавляли бодрости. - Я слушаю, - зевнула ЛиНа, окончательно просыпаясь и вылезая из-под одеяла. - ЛиНа, скорее на работу! Тут такое происходит! - Кюхен отозвался на том проводе истеричным голосом. - Что, что там? - уже выбегая из спальни, расспрашивала девушка. Кюхен не отличался особой нервозностью и такая паника с его стороны значила только одно. Случилось что-то ужасное. - Быстро в издательство! - бросил старший ассистент перед тем, как закончить разговор.       Вторая проблема появилась в холле издательского дома, куда ЛиНа влетела на всех парах. Эта проблема неожиданно встала на пути девушки, загородив вход в лифт. Проблема была одета в дорогой костюм и от нее пахло дорогим парфюмом. Подняв наспех накрашенные глаза, ЛиНа застыла на месте и отчаянно захотела оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно, хоть в Южной Африке, лишь бы подальше от этого места и этой "проблемы". - Ой,- хлопнула глазами ЛиНа, попытавшись обойти преграду. Она ожидала, что ее схватят за локоть, прижмут, обнимут или хотя бы дернут. Но ее спокойно пропустили в лифт. - Прости, - проблема заговорила голосом Донхэ. - Мы можем поговорить где-нибудь? ЛиНа суетливо нажала на нужную кнопку лифта, разрываясь между желанием поговорить с Донхэ и потребностью быстрее подняться в редакцию. - Не сейчас, - ЛиНа отрицательно мотнула головой перед тем, как двери лифта закрылись.       А третья, и самая глобальная проблема показала себя уже в приемной Хичоля. Кюхен, нервно печатающий кому-то ответ на электронную почту, параллельно разговаривал с кем-то по телефону. Хекджэ сидел за столом ЛиНы и выполнял тоже, что и Кюхен. - Мы дадим пресс-конференцию, - нервно сжимая телефонную трубку, ответил Кюхен. - Я не могу вас соединить с Хичолем. До свидания, - отчеканил Хекджэ, сбрасывая вызов. - Ну, наконец-то! Я тут вообще-то дизайнер, а не секретарша, - Хек бросился к пришедшей подруге, забирая у нее сумку и пальто, и усаживая девушку в ее рабочее кресло. - А что произошло-то? - ЛиНа пораженно уставилась на экран монитора, где была открыта электронная почта "BONAMANA", и не успевала следить за тем, как один за одним высвечивались новые сообщения. - Да в том-то и дело, что ничего! - Кюхен со злостью кинул телефонную трубку и уставился на младшую ассистентку. - Просто Чхве Шивон и бывшая жена Хичоля сегодня объявили, что на днях сыграют свадьбу, а у всех началась паника по поводу того, как это переживет Хичоль и как это скажется на журнале! Хекджэ, испуганно наблюдая за разозленным секретарем, виновато улыбнулся ЛиНе и выскользнул из приемной, чтобы не попасть под "горячую" руку. - А при чем тут журнал к бывшей Хичоля? - нахмурилась ЛиНа. Разговор о личной жизни Хичоля почему-то заставил сердце младшей ассистентки взволнованно затрепыхаться. - Ей принадлежит часть акций. Большая часть акций. И если сейчас они "уплывут" к Шивону, никто не знает, как это "аукнется" нам, - Кюхен перешел на полушепот, чтобы не сболтнуть лишнего и не быть услышанным Хичолем. Но Ким Хичоль на то и Ким Хичоль - от него ничего не скрыть. - Я надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство, и как можно скорее приступите к работе, - от ледяного голоса шефа у ЛиНы по спине побежали мурашки. Уже второй раз за утро ей захотелось резко провалиться сквозь землю и оказаться на другом краю земли. И даже на Северном Полюсе сейчас было бы теплее, чем рядом с Хичолем и его колючим взглядом. Подняв голову, ЛиНа виновато посмотрела на босса. Глядя в его пристальные глаза, девушка не замечала ни капли вчерашней уступчивости и мягкости. Добрый и человечный Ким Хичоль, казалось, приснился ЛиНе. И смотря сейчас в прищуренные глаза шефа, девушка отказывалась верить, что когда-либо этот мужчина сможет измениться и стать мягким. Пускай тот Хичоль и удивлял ЛиНу, пускай она не знала, как реагировать на его, но в глубине души каждый раз замирала и восхищенно наблюдала за теплыми глазами Хичоля. Но этот взгляд кардинально отличался от того, каким сейчас босс смерил младшую ассистентку. - Хичоль-щи, - неожиданно хриплым голосом виновато позвала девушка. - Работайте. Это все, - равнодушно бросил Хичоль, возвращаясь в свой кабинет и закрывая за собой дверь. ***       За сотнями электронных писем и звонков день пролетел незаметно. Мы с Кюхеном успели дать официальное заявление всей прессе - "Ким Хичоль выступит перед прессой завтра в 10:00 и сам ответит на все вопросы". И сейчас, поздно вечером, собираясь домой, я вдруг подумала о том, как тяжело Хичолю будет отвечать на публике на вопросы о бывшей жене. Раскрыться перед всем Сеулом - не думаю, что это так уж просто. Хотя, если подумать, в жизни Хичоля нет ничего, о чем можно было бы сказать "просто".       Наводя порядок на столе, я натыкаюсь на папку с подшивками всех фотоссесий для следующего номера и ругаю себя за забывчивость - эту папку Хичоль просил занести ему в кабинет еще днем, а я из-за писем и звонков абсолютно забыла. Наверняка Хичоль уже ушел домой, почти двенадцать ночи же. Можно сейчас тихонько положить папку на его стол и утром не выслушивать тираду о моей памяти. Точнее, о ее отсутствии. Я обошла стол и, взяв эту несчастную папку, приоткрыла дверь в кабинет Хичоля. Полная темнота нарушалась тонкой дорожкой лунного света, проникающего через окно. Аккуратно ступая по тонкому ковру, я подошла к столу и тихо опустила на столешницу папку. - Почему вы работаете так поздно? - раздался за спиной голос Хичоля. Едва не подпрыгнув на месте, я повернулась и принялась осматривать кабинет, но безуспешно - кромешная темнота. Меня удивило больше не присутствие шефа в кабинете, а именно его голос. Не равнодушный или холодный, как обычно, а будто надломленный. Как будто шеф плакал. - Хичоль-щи? - вопросительно позвала я. Сию секунду кабинет озарил слабый свет лампы, стоящей на тумбе рядом с небольшим диванчиком. На диванчике, закинув ногу на ногу, сидел Хичоль. При таком слабом освещении я могла рассмотреть только его силуэт и поэтому подошла чуть ближе. Глядя на шефа, мое сердце глухо упало куда-то вниз, болезненно сжавшись. Без пиджака и галстука, с расстегнутым воротником рубашки он выглядел разбитым и уставшим. Задержав дыхание, я скользнула взглядом чуть выше, к его лицу и едва ли сдержала удивленный вздох. На покрасневших щеках еще не засохшие влажные дорожки, полуприкрытые слезящиеся глаза и по-хулигански растрепанная челка. Хичолю было плохо и он плакал. Ким Хичоль плакал. - Она всегда любила так делать, на зло мне, исподтишка. С самого первого дня знакомства и даже сейчас. Не предупредить меня заранее, а сказать сразу журналистам. Это вполне в ее стиле, - шепотом говорил Хичоль. Он говорил едва слышно, но в пустом издательстве кроме нас не было ни души, и его голос глухо отзывался.       Мое сердце принялось колотиться как бешеное, как только я поняла о ком он говорит. Неужели он так переживает по этому поводу? Он до сих пор любит ее? Почему именно со мной и именно здесь и сейчас? Почему он открывается сейчас мне, никчемной ассистентке, если еще сегодня утром готов был пригвоздить меня взглядом к креслу из-за моего любопытства? - Хороший подарок для желтой прессы. Представляю, что они обо мне напишут - "Дьявол", "От ледяного принца сбежала еще одна госпожа Ким", "Сумасшедший карьерист". Газеты должны отчислять мне проценты - такой объем продаж! - вздохнул Хичоль. Его голос дрожал, будто он был готов расплакаться сию секунду и во мне появилось необъяснимое дикое желание тут же прижать его к себе и успокаивающе погладить по растрепанным волосам. Мне хотелось ощутить бархат его кожи и пропустить пальцы через его шелковые волосы. Мне хотелось сказать что-нибудь, что успокоило бы его. И эти желания во мне рвались наружу, пугая меня своим безумием. Я стояла в шаге от Хичоля и буквально ощущала назойливое покалывание в пальцах - до того я нуждалась в прикосновении. Сейчас он казался красивее, чем когда-либо. Красивее, чем на всех красных дорожках и банкетах вместе взятых. Потому что сейчас он не играл, не выдавливал из себя улыбку и не пытался казаться лучшим. Он был настоящим и казался мне прекраснее, чем когда-либо. - Но меня не волнует, что они обо мне там напишут, - голос Хичоля сорвался на последнем слове и вместе с ним дрогнуло мое сердце. Повинуясь своему странному желанию, я сделала шаг вперед и села на диванчике рядом с Хичолем. Мужчина проигнорировал мои действия, будто бы это входило в норму вещей. - Это все не важно, но ведь моя ЮнМи... За что ей это? - я вглядывалась в лицо шефа и перестала дышать, когда увидела слезу, скатившуюся по его щеке. Сейчас, именно в этот момент, будто весь мир вокруг перестал существовать. Холодный, неприступный и равнодушный ко всему Хичоль плакал. Его слезы одна за другой скатывались по покрасневшим щекам, а я потеряла счет времени. Вот он, тот самый Хичоль, который прятался за маской самодура-редактора. Хичоль, у которого есть чувства и переживания. Все существо Ким Хичоля было раскрыто передо мной, как на ладони. Одинокий, безумно одинокий. Он сидел, не глядя на меня, и я тихо радовалась этому. Потому что, боюсь, взглянув сейчас в эти глаза, я окончательно потеряла бы голову. Несмело протянув руку вперед, я дрожащими пальцами едва прикоснулась к ладони Хичоля и, не почувствовав сопротивления, взяла обоими ладонями его руку. - ЮнМи... Она так любит вас, вы для нее "самый лучший", - я с улыбкой вспомнила слова девочки. - Она научилась быть сильной, но все же ЮнМи совсем еще ребенок, - кровь пульсировала в моих висках и я до конца не понимала, как осмеливаюсь говорить на такую тему с Хичолем. Но все же продолжала: - Ей нужно хоть немного больше вашей любви и внимания. Она лишена материнской любви, а отец круглые сутки на работе. Дайте ей чуть больше себя, и ей этого будет достаточно. Хичоль встал с места, высвободив свою ладонь. Подойдя к окну, мужчина стал ко мне спиной, всматриваясь в ночной Сеул. Сейчас мне более, чем когда-либо хотелось прочесть его мысли. Узнать, о чем он может думать. И есть ли в его мыслях место для меня. - По поводу акций, принадлежащих ЕЙ, - вдруг сказал Хичоль и я подумала, что ослышалась. Ведь только что мы говорили о ЮнМи и об их отношениях, а сейчас... - Подготовьте утром нужные бумаги, я буду подавать в суд. Сейчас, когда его жена выходила замуж за его врага, его дочь лишалась какой-никакой матери, он волнуется только об акциях и о журнале, который может понести потери. Сейчас, когда ему так паршиво на душе, он переступает через себя и свои личные проблемы. Потому что он профессионал. Вот почему Ким Хичоль лучший из лучших - он знает свое дело и несет ответственность за свои действия. - Уже поздно и на улице не безопасно. Возьмите такси до дома, - услышала я, уже выходя из приемной, и в который раз почувствовала как мое сердце глухо падает вниз.       Сидя в теплой машине и слушая тихую болтовню дедули-таксиста, я все еще чувствовала странное тянущееся чувство в груди и безуспешно пыталась его унять. Безуспешно прокручивала в голове, что это бессмысленно, и безуспешно пыталась убедить себя, что мне нужно закопать это чувство в себе поглубже и навсегда. Но, видимо, было уже слишком поздно. Я слишком поздно осознала, что влюбилась в Ким Хичоля, и уже было поздно что-то с этим делать.